Пора открытий чудных или совместная жизнь садиста и мазохиста

Последнее недели были особенно тяжёлыми и для Генри, и для Эдвард. В школах начался экзаменационный период, из-за чего Хайд возвращался домой едва живой, выжатый и помятый. Только вот и дома он не мог толком отдохнуть, потому что начальство заваливало учителей отчётами по успеваемости и прочей обязательной волокитой, для которой просто необходимо было найти время. Генри же был с головой погружен в научную деятельность, и почти не вылезл из своей лаборатории при университете. И это если ещё умолчать о его преподавания в том же учебном заведении. В один день даже получилось так, что он вернулся домой почти глубокой ночью, и единственное на что ему хватило сил - это доволочь себя до спальни и, переодевшись, упасть в кровать. Впрочем Эдвард на утро хорошенько отчитал этого горе учёного за наплевателтсское отношение к себе и своему здоровью, но сильно наседать не стал... Всё таки он и сам не слишком-то щадил себя и спал от силы по три часа в сутки. В целом и общем, эти две недели прошли безумно тяжко, и под конец в голове была лишь одна устойчивая мысль: "когда всё это закончится?" Разумеется, нехватка времени очень больно ударила по личной жизни обоих мужчин. В конце второй недели, когда экзамены стали заканчиваться, а должники вдруг ожили и полезли со всех сторон, Эдвард болезненно ощутил, что за всё это время даже к книге ни разу не прикоснулся, что было для него удивительным явлением. А о том, что он даже не мог найти минутку, чтобы поужинать с Генри или хотя бы неспеша поговорить с ним, и думать не хотелось - сразу тоска брала. Хайд бы не назвал себя сентементальным любителем ежесекундных нежностей и милований со своим партнёром, но компании Джекилла ему катастрофически не хватало. Он скучал по нему: скучал по тихим разговорам за столом, скучал по совместному чтению перед сном, когда оба могли просто проваляться в постели с книгами в руках весь вечер, а после лечь спать. Не измученными осознанием того, что завтра будет такой же тяжёлый день, а действительно улечься отдохнуть без задней мысли. Скучал Эдвард и по интимной стороне их отношений, но, говоря совсем откровенно, у него бы не хватило никаких сил и запала на проведение полноценной сессии, пусть нехватка и ощущаласт слишком остро. Генри тоже всего этого не хватало... Эдвард знал наверняка, однако поделать с этим ничего не мог. В прочем, всё стало не так уж и плохо к пятнице. В тот момент Хайд наконец заметил, как тески потихоньку разжимаются, и даже появляется какая-то видимость разгруженности, свободного времени. Только с работой сегодня Эдвард всё равно закончил непозволительно поздно, на столько поздно, что даже Генри к его приходу уже был дома. Но нынче всё было действительно по особенному: боже, они наконец-то сели ужинать вместе... При чём ели не заказную еду, как это повелось у них за последнее дни, а домашнюю. У Генри появились силы что-то приготовить, а это многое говорило о его загруженности на работе. Правда выглядил он в высшей степени уставшим и вымученным, пусть и разговоривал с мнимой бодростью в голосе. Тени под глазами залегли так глубоко, что создавалось впечатление болезненности и истощения - вот-вот и бледнеющие губы испустят последний свой вздох, а глаза устало закроются, не имея и шнанса больше распахнуться вновь... Эдвард быстро отмахнулся от этой сомнительной поэтики, которая была ни чем иным, как выкидышем восполённого, насквозь пролитературенного воображения, и занял свой рот пережёвыванием говядины, чтобы ненароком не высказать подобную неуместную чушь в слух. Но поправде сказать, его до сих пор беспокоило состояние Генри, который едва ли не олицитворял собой слова "напряжение" и "усталость". - Генри - Хайд всё таки окликнул мужчину, решив, что просто так это оставлять нельзя. - ложись сегодня пораньше, я начинаю опасаться за твоё здоровье. Может из-за от природы грубого и громкого тембра, может из-за ужасной профдиформации, его голос зазвучал по менторски строго и раскатисто, что кажется от неожиданности Джекилл даже вздрогнул, но быстро оправившись, виновато улыбнулся и выдохнул: - Я на столько плохо выгляжу? - Ужасно, если быть честным. - немилосердно заключил Эдвард, встав из-за стола и собрав пустые тарелки, дошёл до раковины и принялся за мытьё посуды. - Возможно ты и прав... Я кажется заработался. - Разумеется я прав. Он опёрся о столешницу, после того как расставил кухонную утварь по местам, и с большей строгостью посмотрел на Генри, предавая себе серьёзности сложенными на груди руками. - Именно поэтому я предлогаю тебе отправится в кровать прямо сейчас. - Боже, Эдвард.. - рассмеялся он, и подперев лицо рукой, с некоторым озорством посмотрел на Хайда. Тот не смог противиться расползающейся по лицу ответной улыбке. - Ты решил испытать на мне всё своё преподавательское обаяние? - Меньше слов больше дела, Джекилл! - крякнул он смешливо, совершенно растеряв всю свою напускную серьёзность - Марш в кровать. И чтобы никаких "да я сейчас закончу ", " дай мне ещё пять минут, Эдвард " я не слышал. Знаем, проходили. Смех ещё долго разносился по квартире, и на душе становилось так светло и спокойно, что даже дышать после двух недель напряжения, стало как будто бы проще. Момент этой окрыляющей лёгкости не отпускал Эдварда, пока Генри не встал из-за стола и с добродушной усталой усмешкой не произнёс фразу, в которой не было и капли серьёзности: - Хорошо, хорошо, мистер Хайд. Раз уж вы так говорите, я поспешу воспользоваться Вашим советом.. -Давай уже, софист. Спокойной ночи После этих слов Джекилл подошёл к мужчине, всё ещё очаровательно улыбаясь, и как-то особенно нежно приобнял его за плечи. Он наклонился и невесомо поцеловал Эдварда в самую макушку, после чего отошёл к дверному проёму - Спокойной ночи, Эдвард. Да, Эдвард никогда не был сентементальным любителем ежесекундных нежностей и милований... Но разве можно было отказаться от тех редких обыденных ласк, которые оказывал ему Генри?