Кровь на разбитом зеркале

Огонёк в лампе легонько колеблется, отбрасывая тени на отполированные изысканные половицы служебного дома верховной жрицы Наруками. Изящные пальцы обхватывает ручку чашки и подносят к губам цвета спелой вишни. Фиолетовые глаза, в которых бегают и переливаются тысячи маленьких искристых звёздочек, сейчас смотрят задумчиво и особенно ярко, будто читая увлекательную книгу с новым романом, где главным героем является неугомонный Путешественник со своими неизведанными тайнами. Итэр терпеливо ждёт ответа, постукивая пальцем по лакированной столешнице, пока Яэ Мико хмурит брови, сдвигает к переносице и снова возвращает, делая лицо не то расслабленным, не то по лисьему неоднозначным. В её голове рождаются хитрые планы, а те самые искры в радужке очей сейчас пляшут с веерами в руках под лёгкую мелодию флейты. Она отпивает из чашки, облизывая нижнюю губу. Всё так же молчалива, но ей определенно есть что сказать. Итэр вертит свою кружку в руке, рассматривая красноватый напиток, в котором плавают зелёные листья мяты и розовые—Священной сакуры. Мико сказала, что её листья помогают очистить разум, а аромат цветов разносят в благовониях, смешивая с ставшим настолько привычным запахом пепла. Но Путешественник не спешит окунаться с головой в её рассказы или уделять внимание всём стреляющим взглядам, будто смотрящим насквозь, будто кричащим, что ответ перед тобой, просто ты, глупец, не можешь его увидеть. Может это и правда так? Потому она сейчас молчит. Хочет, чтобы Итэр сам увидел ответы на свои вопросы? Считает, что он на это способен. И Итэра это достало.. Все именно так и думают, и он видит в этих лиловых искрах издёвку и презрение. Но он терпит, терпит всё, что приподносит ему судьба. А Яэ Мико всё так же сверлит своим взглядом, и на миг её искристые танцующие звёздочки сбиваются с ритма. Может, эту издёвку и презрение Итэр себе придумал? Но как бы там ни было, первой этого молчания не выдерживает Паймон. Хотя, кто бы сомневался?.. —Мы уже ждём ответа минут десять! Если тебе нечего добавить, то так и скажи, а не тяни время,—спутница ставит руки в боки, устремляя на кицунэ недовольный взгляд. И Итэр ей впервые за долго время благодарен. Она и вправду затянула с ответом. На лице же Мико ноль реакций, только её лиловые искры в глазах блуждающе бегают, и не найдя себе выхода вновь останавливаются на Путешественнике. —А что тут сказать?—непринужденный бросок слов, будто это не она сейчас так упорно хотела вывести нужную мысль у себя в голове. Будто не она всё это начала.. —Я думаю, вы сами должны понять. Итэр, ты его заинтересовал, он хочет встречи с тобой,—поясняет кицунэ, будто это что-то настолько невообразимо очевидное. Что ж, возможно это действительно так, но Итэр ждал не такого ответа. И он не выдерживает и выплёвывает слова, которые посчитал бы грубыми: —Скажи прямо, тебе нужен материал для ещё одного лёгкого романа? Кицунэ смотрит на него чуть удивлённо, но в тот же миг с её уст срывается пара звонких и переливающихся смешков. Итэр складывает руки на груди и смотрит в её глаза, где лиловые звёздочки с новой силой пускаются в пляс. —Какой ты догадливый,—смеется она,—Но не думаю, что тут получится лёгкий роман,—лисица прищуривается, смотря хитро и задумчиво, прямо как несколько минут назад. Что за мысли в её голове? Действительно ли она что-то знает или просто делает вид? —Он хочет битвы с тобой и не только..—всё так же непринужденно слова льются с её уст. Мико делает аккуратный глоток, будто боясь обжечься. Взгляд с тысячью искр смотрит на него исподлобья, ожидая реакций. Но Итэр молчит, с пустотой глядя в свою наполненную чашку, из которой не выпил ни единой капли. —Битва? Где? В Сумеру?!—Паймон оживлённа и взбудораженна всем происходящим, она маячит рядом с столешницей, кидая на Яэ вопросительные взгляды. Та только вздыхает, махнув рукой. —Вы утомляете. Вам уже дали всю информацию, езжайте в Сумеру, но не забывайте присылать мне письма. Буду ждать новостей,—она подмигивает и сражу же зевает, прикрывая рот рукой.—Я могу выделить комнату на ночь,—тут же добавляет она, чтобы не выглядеть невежливой и бестактной. Путешественник только мотает головой, возвращая кружку с остывшим чаем на стол. —Спасибо, мы пойдем,—под слабое возмущение Паймон он отодвигает дверь, скрываясь из виду. Уже спускаясь по ступенькам с горы Ёго, спутница заводит разговор: —Почему ты отказался? Мы могли бы провести время в теплоте и уюте. —Паймон,—устало произносит Итэр,—Просто.. давай без вопросов, ладно? Консерва только фыркает, отворачиваясь. Холодный ночной ветер ударяет в лицо, раскидывая пшеничные пряди. Путешественник поворачивает голову в сторону леденящих порывов, мысли заполняют воспоминания о заснеженном Драконьем хребте. О тех ветках сосен и берёз, что гнуться под тяжестью белых хлопьев, собравшихся в большие сугробы. О тех мертвых, полностью сотканных изо льда пещер, откуда жизнь ушла и не вернулась. Они как реликвия, хрупкая и драгоценная, но пугающая своей потаённой силой. Только белые лисы без страха прыгают по острым изгибам холодных осколков. Туда можно было прийти, проветриться, выкинуть лишние мысли и освежить голову. Мороз пробирал до костей, ледяная вода окатывала, оставляя хрупкие льдинки на теле. И если горячие ванны помогали расслабиться, то такие процедуры действовали отрезвляюще, рассеивая сомнения, расставляя утверждения по полочкам и добавляя решительности. Здоровье и нечеловеческая выносливость практически никогда не подводили. За исключением.. Ночь на редкость холодна для климата Инадзумы. И он сам. Будто стал сливаться с этой холодной тьмой. Ему явно нужно отвлечься, посидеть в уютной, непринуждённой компании, где от него не ждут выполнения навешанных обязанностей. Может, пойти в комиссию Ясиро? К семье Камисато? Тома наверняка ещё не спит, подметая последние листья на каменных дорогах. С другой стороны.. Нужен ли я там? У них своя жизнь, мне нет в ней места. Но.. Может Томе понадобится помощь?.. Всё-таки он решает свернуть с главного маршрута и отправиться в сторону комиссии. —Ты куда?—Паймон останавливается, зависая в воздухе,—Город в той.. —Я просто решил..—Итэр поворачивается к ней, подбирая слова,—Проведать Тому. Может, он ещё не спит?—да, объяснять свои действия он не любит больше всего. Особенно когда сам толком не знает. Ему просто одиноко. Именно сейчас. Ему нужно, чтобы его выслушали. А Тома, он.. Не оставит в беде. Конечно, если Итэр не увидит его во дворе, то сразу уйдёт, он не будет вламываться в чужое жильё без острой необходимости. В конце концов чувства одиночества и тоски только его личные проблемы. Паймон не комментирует его необычные рвение. Может, она всё же не насколько слепа, чтобы не увидеть нынешний настрой Путешественника? Старые доски полусгнивших мостов жалобно скрипят под ногами. Главная дорога к Ясиро лежит через лес Тиндзю, но сворачивать на неё заняло бы слишком много времени, и Тома к моменту их появления точно бы уже лежал в кровати и мирно сопел после переделанной работы. Спутница летает рядом, боязливо смотря под ноги Путешественника. Она волнуется, но самого Итэра, которому может угрожать внезапный провал, это не колышет. Он уверенно идёт по сломанному мосту, будто ступает на самую твердую землю. Он ходил здесь уже сотни раз, и сотни раз эти доски скрипели и ещё сотни раз они будут скрипеть. Да, нужно бы сказать Аято об этой проблеме. Он спрыгивает с моста, ступая на дорогу. По бокам стоят покрашенные домики святилища, и на их маленьких «крылечках» горят свечи, а рядом разложены цветные конфеты и данго в аккуратной, деревянной миске. Сразу видно—за ними ухаживают. И Итэр даже может смело предположить, кто именно. По пути встречаются слаймы, и несколько умелых ударов заточенным лезвием разделывают их на части, оставляя на тропе только мокрые следы слизи. Подходя к комиссии, он видит горящие огоньки в окнах, а в комнате Аяки даже открыта створка, но света нет. Видимо проветривает, но скорее всего уже спит. Стражники у главных ворот как всегда на посту, не смыкая глаз. Итэр пробирается сквозь кусты, обходя стороной бдительных солдат. Паймон нетерпеливо кружится на месте, рядом с заднем двором. Путешественник подходят к забору, заглядывая в один из просветов, ища глазами знакомую красную куртку среди ухоженных растений. И находит. Тома сидит на одной из отполированных до блеска лавочек, в руке у него платок, рядом ведро воды. Светлый, всегда затянутый лентой хвост сейчас растрепан, и пряди падают на лицо, но не смотря на позднее время его глаза так и сияют изумрудом. Интересно, уборка правда доставляет ему удовольствие?.. Путник подбирается к нему ближе, несколько это вообще сейчас возможно и шепчет его имя. Он всё ещё не уверен в правильности решения прийти сюда. Тома наверняка устал после рабочего дня и хочет просто посидеть в тишине и спокойствии, а не встречать незваных гостей посреди ночи. Но всем рассуждениям приходит конец, когда парень в замешательстве поворачивает голову в сторону источника звука и в удивлении произносит: —Итэр? —И Паймон!—тут же подхватывает консерва. —Вы.. Что здесь делаете?—Тома подходит к калитке заднего двора и открывает её, встречая гостей. Но он тут же жалеет о сказанных словах, когда замечает помятый вид Итэра: синяки под глазами, нездоровая бледность и сонный взгляд, выглядит так, будто не спал по меньшей мере ночи три. Тома прикусывает губу, возможно, он очень остро подмечает такие детали, ведь привык быть верным слугой и заботиться о своих «господах», но Путешественник выглядит действительно не очень хорошо.. —Прости, мы не сильно помешаем?—неловко спрашивает Итэр. Деваться уже некуда, придется выкручиваться. И зачем он только.. —Ох, конечно проходите,—тут же отвечает парень, распахивая калитку. Всё его недавнее замешательство исчезает, а на его место приходит тепло, разливающееся в груди. Зря Путешественник сомневается, Тома действительно рад видеть своего друга спустя столько времени. Когда Итэр шёл сюда, в мыслях его было как завалиться спать в какой-нибудь подсобке на раскладушке с кружкой кипятка, но он точно не ожидал, что его поведут прямо в дом Камисато. Из-за чего путник чувствует себя ещё более скованно. —Ты нисколько не обременишь меня, я правда очень рад снова увидеться с тобой,—Тома замечает весь съежанный вид Путешественника и спешит его переубедить, расслабить,—Чувствуй себя как дома,—он улыбается так радостно и непринужденно, что Итэр готов поверить в искренность этих слов,—Присаживайся,—он указывает на подушки перед столом,—я заварю чай. Путник наблюдает за Томой и Паймон, болтающих вместе о всякой чепухе и о блюдах, пока первый маячит у стойки, подбирая заварку. —Есть имбирь, ягоды, лимон, мята.. Что будешь?—спрашивает парень, поднимая на него взгляд изумрудных глаз. —На твоё усмотрение,—с улыбкой отвечает ему Итэр, наблюдая, как прислужник Камисато излишне сосредоточенно занимается таким простым делом, как выбор заварки. Он действительно придаёт значение мелочам, ведь считает, что от них зависит успех. Возможно, в чём-то он прав.. Возможно, сам Итэр упускает из виду некую маленькую деталь, являющуюся ключом к замку всех тайн и загадок? Но что делать дальше? Плыть обратно в Ли Юэ, а после добираться до Сумеру. Выходит так. И зачем он только во всё это ввязывается, зачем позволяет какой-то лисице использовать себя в своих неизведанных целях? Но к Нахиде ему в любом случае нужно вернуться, ведь они так и не закончили, остановившись на самом интересном и интригующем месте всего путешествия по этому загадочному региону, где ценность имеет только истинная мудрость. Мудрость, которая неподвластна глупому и одержимого человеку. Мудрость, которую люди так хотят постичь. Мудрость, за которую они готовы погубить сотни и тысячи душ. Зачем это им? Его не самые весёлые размышления прерывает несильный удар стеклянной кружки об деревянную поверхность стола. Тома ставит перед ним дымящийся напиток, отдающий приятным ароматом имбиря, лимона и чего-то ещё, смутно напоминающего запах сумерской розы. Или он просто настолько погрузился в воспоминания? —Итэр,—звучит твёрдо и немного резко, из-за чего названный слегка вздрагивают и поднимает голову, встречаясь с изучающим взглядом изумрудных глаз. —Мм?—он наклоняется к чашке, пытаясь разобрать некие знакомые нотки. —Всё хорошо? Данный вопрос вводит в некоторое заблуждение, Итэр замирает над чашкой, больше не смотря на Тому, только хмуро изучая пространство перед собой. —Да, не волнуйся, я просто устал и решил заглянуть к тебе, вдруг не спишь,—ответ звучит только через небольшую паузу и неубедительно, а сам Путешественник рисует на своём лице вымученную улыбку. —Просто ты.. —Тома взмахивает рукой, стараясь подобрать более тактичные слова, но Итэр его опережает: —Выгляжу как ходячий труп?—путник смеётся, прикрывая рот ладонью, и прежде чем парень успевает что-то сказать, добавляет:—Просто задание одно дали.. —Тебе надо больше отдыхать,—серьезно заключает Тома, вздыхая,—Сколько ты спал? Спал? Хм, наверно с той встречи с Яэ Мико, которая является для него «роковой» он дремал где-то пару часиков под деревом на острове Ясиори, а больше.. Уже и не помнит. И вправду надо отдохнуть, а то совсем потеряет счёт времени. А всё из-за.. Яэ Мико?.. Нет. Куникудзуси. Имя, которое Итэр пытался забыть, всплывает в мыслях слишком резко и неожиданно, как поплавок на ровной водной глади. Хоть сейчас можно было не вспоминать его?.. Не сейчас, когда он сидит рядом с добросердечным и открытым Томой, который действительно волнуется о нём. Не сейчас.. Никогда. И в какой момент это имя стало для него что-то значить? —Итэр?—мужской голос вновь окликает его. Ну, вот, он снова выпадает из реальности. Это всё из-за недосыпа. —Да.. Да, я спал. Достаточно,—неумелая ложь, а весь его вид буквально кричит об обратном. Тома только больше хмурится, и Путешественник спешит увести виноватый взгляд, переключаясь на нетронутый напиток. Он подносит кружку к губам и делает глоток, горячая жидкость обжигает язык, а следом и горло. Вкус напитка чувствуется слабее, скорее всего надо было дать ему остыть. Но даже так этот чай намного лучше. Этот чай он хочет пить. —Ты прекрасный мастер,—Итэр улыбается, показательно делая ещё один глоток. —Не переводи тему,—Тома складывает руки на груди, но взгляд его становится мягче. —Гм.. Я могу переночевать здесь? Если что помогу тебе по дому или.. —Я это и хотел предложить. Ничего не нужно,—перебивает его парень. —О! Так это просто прекрасно!—Паймон радостно кружится вокруг стола, поедая рисовые пирожные, любезно предоставленные Томой к чаю. —Мы правда не доставим тебе проблем?—Путешественник заглядывает в изумрудные глаза со всей чуткостью и осторожностью, будто умеющий читать любые мысли и понимать человека только по оттенку и бликам в радужке. Порой кажется именно так. Кажется. —Какие могут быть проблемы, Итэр?—спохватывается Тома,—Ты столько всего сделал для нас, мы просто обязаны отплатить тебе. На этом моменте янтарный блеск глаз заметно тускнеет. —Нет. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя в долгу передо мной,—Путешественник встаёт из-за стола, направляя на парня серьёзный взгляд,—Прости, что зря побеспокоил тебя. Спасибо за гостеприимство, мы пойдём,—он вытаскивает из кармана мешочек моры и оставляет его на столе. Под недоумеваюший взгляд Паймон Итэр покидает дом Камисато. Спутнице остаётся только махнуть рукой на прощание и в замешательстве последовать за ним. Тома вновь спохватывается, но на этот раз уже поздно. Когда он выходит из некого транса и выскакивает на улицу, с намерением догнать путника, того уже и след простыл. Юноша беспомощно оглядывается по сторонам, но не замечает той развивающейся на ветру пшеничной косы. Итэр ушел. Сжимая зубы, он возвращается в помещение, захлопнув дверь. На столе лежит оставленный им мешочек. Подняв его, парень в меру удивляется приличной тяжестью и единогласным звоном монет, и тут же на него накатывает тоска вперемешку с виной. Он ляпнул, не подумав. Не подумав, как резко и близко к сердцу примет его слова Итэр. Не подумав, что Итэр вообще может его слова принять резко и близко к сердцу. И всё произошло так быстро, что Тома просто не успел что-то ещё сказать. Но уже поздно жалеть. —И что это было?!—Паймон непонимающе и возмущённо сверлит взглядом спину идущего впереди Итэра. Тот совершенно не замечает её слов. Слишком многое наваливается на него непосильным грузом. Белая вспышка пронзает небо, из темных ночных туч проливаются первые капли дождя. Итэр находит укромное местечко и достаёт Чайник, кратко уговаривая Паймон пойти спать. —А ты? —У меня ещё дела. —Паймон с тобой!—настаивает на своём консерва. —Нет, иди спать. Я приду позже. В итоге спутница с обиженным лицом скрывается в Чайнике, а Итэр уходит вдаль по тропе. Дождь из моросящего переходит в сильный ливень, но Путешественника это не волнует. Одежда пропитывается водой и волосы, к Пухляшу он вернётся похожим на тряпку, которую несколько раз окунали в ведро. Простудится? Ляжет с температурой? Нет, точно нет. Он гулял по Драконьему хребту, даже не прикрыв оголенную талию. Да что уж там говорить: купался в ледяных источниках заснеженных пещер. Дождь не помеха. Впереди гораздо более серьезные проблемы. И они ждут решения. А решение должен найти Итэр. Ведь Итэр это такая шестерёнка, без которой механизм не запуститься. Без которой мир не придёт в движение. Так и застрянет в своих проблемах. Если не будет Итэра. Той самой «шестерёнки». Осознание этого.. Что оно приносит? Боль, тоску, радость, печаль..? Всё сразу. Путешествия несут в себе слишком многое. Слишком многое из того, что люди или божества не смогут понять. Но может понять Итэр. Дождь со временем стихает, оставляя после себя только следы в виде слякоти на дороге и мокрой травы. Сколько он уже идёт? И главное куда? Зачем? Этого он не может понять. Он смотрит себе под ноги совершенно невидящим взглядом. Дороги размыты, с камней ручьями стекает вода, а с ветвей деревьев падают капли. Мокро и холодно. Холодная ночь. Холодное настроение и холодные мысли. С чем это связано? С Куникудзуси, воспоминаний о недавних встречах? С Томой, его словами? Или с тем, что от него всегда кто-то чего-то ждёт? Как же я устал. Слова, которые хотят прозвучать в голове, теряются в сотнях других мыслях и идей. Сознание рисует картины Сумеру, где всеми красками написаны недавние события. И слишком ярко, слишком чётко, но в тоже время непонятно, неразборчиво, будто для разгадки одной большой тайны не хватает маленькой детали. Без полной картины не сложится пазл. Итэр буквально сбежал в Инадзуму, чтобы обо всём подумать, очистить разум. Сейчас же он думает, что лучше было бы уйти в Ли Юэ или подальше—в Мондштадт, потому что здесь спокойствия не найти. А есть ли оно в мире, который стоит на костях и держится на плаву в крови? Может быть для этого его и отправила сюда некая Хранитель Небесного порядка? Чтобы очистить этот проклятый мир? Мир.. забудет меня. Что значит эта фраза? Как она связана со всем происходящим? Какое отношение имеет к..? Итэр прикладывает пальцы к вискам. Нет, он не может сейчас не о чём думать. Эти мысли не дают ответа, а только ещё больше запутывают, закручивают в бесконечный водоворот. Он стоит на обрыве, внизу бушует морская непогода, ударяя волнами о прибрежные камни. Вдали ещё сверкают молнии. Итэр, погружённый в свои мысли, понимает, что уже пора. Надо возвращаться.