Сердце твёрже камня

      Хамбэй сел в машину. Сразу отвернулся к окну, чтобы не было лишних вопросов. Пальцы дрожали, но он согнул их и позволил рукаву скользнуть и прикрыть большую часть кисти. Но вопрос всё равно последовал.       — Как прошло?       Тяжело вздохнув, Хамбэй повернул голову в сторону Тоётоми. Тот облокотился на руль, всем видом показывая, что никуда не спешит.       — Я, скорее всего, провалился, — прикрыв глаза, ответил Хамбэй.       — Почему так решил?       — Он спросил имя и задал всего один вопрос. Потом попросил номер, но это больше похоже на жест вежливости. Больше ничего не говорил.       Про свой промах Хамбэй решил умолчать. Не мог доверить. Ему было достаточно и того, что он сам понимает, чего не стоило говорить. Вынести из этого урок. Но тот сорвавшийся с языка вопрос резал не хуже ножа. Он не мог простить себе это проявление слабости. Его гордость не могла простить.       — Значит, перезвонят. Если не собираются, номер не спрашивают.       На этом Тоётоми посчитал разговор законченным и завёл машину. Но у Хамбэя было другое мнение на этот счёт. Он склонил голову набок, будто стараясь поймать взгляд водителя. Тот мельком глянул и сосредоточился на дороге. Контакт установлен.       — Почему Вы считаете, что мне перезвонят?       Ответил Тоётоми не сразу.       — Говорят, что и Такэда, и его люди присматриваются к другим. В прямом смысле. Одного взгляда им достаточно, чтобы решить, подходит им человек или нет. Не знаю, на каком основании они делают вывод, но слышал, что после собеседования с ними чувствуешь, что тебе душу наизнанку вывернули. Однако у меня нет знакомых, которые бы прошли проверку. Возможно, ты станешь первым. Держи телефон под рукой.       Вот и информация. Хамбэй пока не знал, как реагировать, но то, что Тоётоми Хидэёши зачем-то нужен человек в фирме Такэды, — неоспоримый факт. Что ж, он узнает, если пройдёт. Но понадобится время, чтобы всё выяснить.       Следующей целью был банк. Тоётоми отлучился на пару минут, и Хамбэя приняли вне очереди, не успел тот взять номерок.       — Привилегии, — прокомментировал он.       Ситуацию это мало проясняло. Хамбэй так и хотел узнать: «Привилегии благодаря чему?» Этот вопрос его волновал больше всего. Даже больше, чем ответ от фирмы Такэды. И он, изжёвывая губы, прожигал спину идущего впереди Тоётоми.       Девушка, помогавшая восстановить данные, вероятно, впервые встретила человека, способного продиктовать номер своей карты по памяти. Ту можно было восстановить и по телефону, к которому она была привязана, но к сожалению, это был не его номер. Как вышло так, что Хамбэй запомнил карту, он и сам не знал. Только в памяти время от времени проплывали эти чёртовы цифры. Особенно отчётливо он их видел, когда был в полудрёме.       — Карту восстановят в течение недели, но мобильным банком Вы можете пользоваться уже с сегодняшнего дня. Всего доброго.       В течение недели… Но Хамбэй понимал, что получит карту быстрее. И не без помощи Тоётоми, хотя хотелось свести её к минимуму. Не только из-за лишних долгов. Он всегда отказывался от помощи. Личное правило успеха.       Тем не менее, оставалась ещё одна задача, которую Хамбэй намеривался решить в этот день. Но кто думал, что её выполнение настолько затянется?       — Может, хватит на сегодня? — без особых ожиданий спрашивал Тоётоми. — Найти квартиру можно и завтра. Много ли изменится, если ты сейчас отыщешь подходящее объявление? Всё равно же не сможешь заселиться сегодня.       — Зато успею сообщить, что хочу посмотреть квартиру.       Хамбэй упорно листал объявления. Искать квартиру оказалось ещё труднее, чем работу: то цена слишком высокая, то находится не там. Тоётоми всё это время стоял над душой. Хамбэй даже удостоверился, не ждёт ли тот ноутбук, но ответ был отрицательный. И уходить мужчина всё так же не собирался. Время уже близилось к восьми. Подходящего варианта не было. Тогда Хамбэй сменил приоритет, и стал искать студию.       — Может, сначала посмотришь, сколько у тебя на карте?       — А похоже на то, что я пользуюсь мобильным банком? Может, я и помню номер карты, но оформлял её не я. К слову, я ей ещё даже не пользовался, — съязвил Хамбэй. Разве он настолько глупым выглядит в чужих глазах?       — Звучит неубедительно. К тому же, если не хочешь пользоваться своими сбережениями, я помогу.       «Этого я опасаюсь больше всего…» — мысленно ответил Хамбэй, искоса глядя на Тоётоми. Но вслух сказал совсем другое:       — Это… Не мои сбережения. В другой ситуации я бы даже не стал карту восстанавливать…       — Ты всё ещё можешь остаться здесь, — не понял Тоётоми. — Или поменять квартиру за мой счёт. Оформлена она всё равно на тебя будет, я гарантирую. А те деньги на карте станут твоей подушкой безопасности на случай настоящего кризиса. Если так не хочешь пользоваться этими деньгами, только скажи.       Совсем не понимает… Губы Хамбэя изогнулись в улыбке — он осознаёт, что не сможет объяснить.       — Думаю, Вы знаете, что такое «грязные деньги». Не должно быть секретом для Вас и то, что меня похитили из-за моего отца. И ведь я даже не знаю, чем он их так разозлил — точнее, не помню. Но я не хочу пользоваться теми деньгами, что он мне выделял на учёбу и проживание. Только вот влезать в долги я хочу ещё меньше. Я благодарен Вам за всё, но пожалуйста, позвольте мне самому решить, что делать сейчас.       Ответа не последовало. Тоётоми ушёл молча. Плечи Хамбэя сразу расслабились, поиск, казалось, продолжился быстрее. Только сердце иглами кололо, а он не мог понять, почему.       В девять часов он нашёл подходящее по всем критериям объявление. Даже лучше, чем рассчитывал — однокомнатная квартира, и комната по площади его устраивала, и цена в пределах нормы, и в двадцати минутах от предполагаемого места работы. Настолько идеальное предложение, что кажется сомнительным. Хамбэй внимательно просмотрел фотографии, но изъянов не нашёл. Судя по дате, объявление висит уже почти четыре месяца, и это наталкивало на мысль, что изображения не соответствуют действительности. Тогда он ещё раз пересмотрел фотографии. Вид вполне соответствовал указанному в описании. В чём же проблема? Хамбэй отправил сообщение, решив убедиться на месте. Ответа сегодня он не ждал, но тот пришёл тут же.       «Мы уже и не надеялись! Когда Вам будет удобно посмотреть квартиру?»       И это настораживало ещё больше. Назначив время, Хамбэй отложил ноутбук и потянулся. Завтра он поговорит с хозяевами квартиры. Но стоит ли сейчас покупать? Пока ему даже испытательный срок не предложили. Он посмотрел время на телефоне — сегодня уже никто звонить не будет.       Взгляд сам упал на дверь. Извиниться или нет? С одной стороны, Хамбэй не считал, что ему есть, за что просить прощение. С другой — не так уж сложно найти нужную форму, чтобы и извиниться, и при своём мнении остаться. Тем более что завтра придётся как-то добираться до квартиры, а он даже окрестности плохо знает. Да и на машине было бы проще… Взвесив все «за» и «против», Хамбэй поднялся.       Как и предполагалось, нашёлся Тоётоми Хидэёши в гостиной. Он будто бы знал, что тот придёт, и специально остался.       — Похоже, Вы меня ждали, — выдавил из себя улыбку Хамбэй.       — Рано или поздно ты бы нашёл подходящие предложения. Или твоя самостоятельность будет заключаться в отказе от любой помощи, и ты решишь добираться своими силами?       Улыбка задрожала. Но как бы ни хотелось развернуться и уйти, Хамбэй подавлял порывы. Эмоции ни к чему не приводят. К тому же он понимал, что уязвил чужое самолюбие, пусть и невольно. Боль за боль. Ему ли не понимать?       — Я слишком резко высказался, простите.       — Но за смысл прощения ты просить не собираешься? Интересно. Мне было бы понятнее, будь это истерика, но ты вполне хладнокровно указал, что уж лучше деньги, добытые кровавым путём, но зато от отца, чем мои деньги. И этого я понять не могу. Ты говоришь, что ни в жизни не пользовался бы этими деньгами, но сейчас другая ситуация. Ты считаешь, что я хуже твоего отца, я правильно понимаю?       Хамбэй еле сохранил улыбку. Больше всего выводило из себя то, что Тоётоми прав — он сомневался в источниках его дохода, и считал, что пусть и грязные деньги отца лучше, так как о нём известно больше. Отец был трусом и вряд ли кого-то убил. Тоётоми он не мог назвать трусом… По крайней мере, пока.       — Я не хочу быть в долгу. А в сложившейся ситуации я и так перед Вами в долгу, и как угодно буду его сокращать. Сейчас я смог объяснить причину?       — Вполне. Видимо, я плохо понимаю твой характер и твои взгляды на жизнь…       Пару секунд Хамбэй ждал продолжения, но его не последовало. Тоётоми или не собирался говорить изначально, или передумал, и сам ожидал каких-нибудь слов или действий от Хамбэя. Тот почти забыл, что хотел ещё сказать об объявлении, и только вопросительный взгляд заставил его вспомнить.       — Нашёл один неправдоподобно идеальный вариант. Похоже, хозяева долго квартиру продать не могут. Решил посмотреть. Хочу понять, в чём причина. Если меня устроит квартира, то другие объявления даже рассматривать не буду.       Тоётоми кивнул.       — Многие не покупают квартиры, если там что-то произошло. Даже если слух. Кто-то брезгует покупать квартиру, в которой жилец покончил с собой, но тебя вряд ли смутит такая история.       — Не подвезёте меня завтра?       — Подвезу. На самом деле, я бы и сам хотел посмотреть, что для тебя является неправдоподобно идеальным вариантом. Не пойми неправильно — наши взгляды на жизнь и комфорт слишком отличаются, и мне интересно узнать, где тебе удобно.       — Тогда Вы удивитесь.       Настроение Хамбэя улучшилось. Второй раз происходило подобное, и он задавался вопросом, что такого делает этот человек, чтобы его эмоции из урагана превращались в бриз. Или он сам реагировал так — как на человека с властью над ним и как на того, кто хочет помочь. Или дело как раз в двойственности. Но другое заботило больше. Хамбэй боялся изменений своего настроения. Это был просто не он! Его никогда не одолевали противоречивые эмоции. Непреодолимо сильные эмоции тоже обходили его стороной. Раньше он был другим. И эту разницу Хамбэй не мог принять. Он хотел вернуться к себе прежнему, он пытался быть прежним. Но был уже другим…       — Не сомневаюсь, — вырвал из мыслей Тоётоми.       На этом разговор окончился. Хамбэй ушёл с твёрдым намерением занять себя книгой или фильмом. Ноутбук Тоётоми не просил, так что не будет большой дерзостью оставить его ещё ненадолго. Ему сейчас нужно. Тут же вспомнил, что ещё ноутбук нужно приобрести. Остальное из категорически важного должно остаться в квартире — разве что холодильник хозяева теоретически могут увезти. И тут же сказал себе не загадывать вперёд.       Выбирать пришлось долго. Не было никаких мыслей насчёт того, что можно почитать или посмотреть, не доводя себя до изнеможения. Единственно всплывало «ГЛАВНОЕ, НЕ ТОК-ШОУ!», и Хамбэй с этим не спорил. В конце концов, он вспомнил, как сосед по комнате в общежитии зачитывался книгами Эдгара Аллана По. Посмотрел, что есть короткие рассказы и посчитал, что можно попробовать. Впрочем разочаровался быстро. Саркастичные рассказы ему пришлись по душе, но однотипные рассказы с привидениями… Хамбэй не любил мистику, а здесь всё выглядело необъяснимым — ни человеческой природой, ни законами физики. И смысла в таких рассказах он не видел. Детективные истории тоже не снискали его расположения. После семи рассказов Хамбэй отложил ноутбук.       — В следующий раз не буду интересоваться чужим вкусом, — заключил он, закрывая глаза.       На этот раз сны не мучили. Хамбэй для этого сделал всё: оставил открытыми окна, включил прикроватную лампу — свет пришлось приглушить тканью футболки, из-за чего спать пришлось, в чём остался. Но так только казалось. Наутро подушка оказалась сырой.       Впервые Хамбэй порадовался, что в этой квартире две ванных комнаты. Скользнул в ближайшую и, вцепившись в раковину, уставился в зеркало. Глаза красные, припухшие настолько, что превратились в щёлки. Под ними синева. Или даже мешки, трудно разобрать. Нижняя губа изжёвана — как ещё до крови не прокусил? Хамбэй надеялся на то, что холодная вода сможет привести его лицо в порядок. Зачерпывал и окунал лицо, пока пальцы не онемели. Глаза открылись полностью, краснота спала, а вот синева под ними никуда не делась. Интересно, она только сейчас появилась или он раньше её не замечал? Губа наоборот стала болеть, скорей всего, опухнет. Но в целом вид стал лучше, чем был.       Сдвинув намокшую чёлку, Хамбэй ещё раз оценил себя в зеркале. Удовлетворительно. Повертел головой. Волосы торчали в разные стороны, и невозможно представить, как этот хаос привести в порядок. Хамбэй всё же попытался. Стало ещё хуже. Мыть не хотелось — после душа они сплетались так, что и расчёску с трудом запустишь. Столько времени, чтобы привести себя в порядок, у него нет. На беду в шкафчике оказались маникюрные ножницы. Минутное удивление, и злорадная улыбка расцвела на губах. Хамбэй безжалостно кромсал выбившиеся пряди, не заботясь, как будет выглядеть причёска в целом. Обкорнал чёлку, срезал всю длину. А раковина всё наполнялась белыми прядями. Хамбэй и не думал, что может вызвать засор.       Наконец он заставил себя отложить ножницы. С ужасом оглядел результат. Симметрия нарушена, пряди рваные, чёлка неровная. А ведь ему в таком виде с хозяевами квартиры беседовать.       — Ну ничего, — успокаивал себя Хамбэй. — Могло быть и хуже. А так вполне можно списать на художественный замысел.       Было и другое испытание — показаться с такой причёской Тоётоми. Хамбэй оттягивал этот момент, насколько мог, или точнее, насколько позволяло время. Он не успел застегнуть полностью пуговицы, когда в дверь постучали. Дальнейшее не стало неожиданностью. Тоётоми застыл, вероятно, забыв, что хотел сказать. Любой бы опешил, увидев человека с причёской, которую будто слепой тупыми ножницами делал. Да ещё и в наполовину не застёгнутой рубашке… Впрочем в отличие от тех любых, Тоётоми быстро пришёл в себя.       — Пиши, что задержишься. По пути есть парикмахерская.       Хамбэй впервые чувствовал стыд так остро. Этим утром он ввёл в шок четырёх людей: Тоётоми, девушку, которая сидела в очереди, парикмахера и себя. И если самому себе он мог простить этот шок, то вот перед другими было неловко.       — Извините… — тихо прошептал он, когда парикмахер принялся осматривать волосы.       — Всякое бывает! — преувеличенно весело ответил тот. А потом, когда закончил работу, отозвал Тоётоми в сторону. Хамбэй расслышал «отправить к психиатру».       Можно было дать понять, что услышал, но он осмотрел результат и решил сделать вид, будто ничего не произошло. Нужен определённый талант, чтобы превратить то, что было, в нормальную причёску, при этом не убрав оставленные длинными передние пряди. Хамбэй был доволен. Даже поблагодарил парикмахера перед уходом. Тот нервно улыбнулся и кивнул.       — Наверное, он понял, что я слышал… — уже в машине сказал Хамбэй. Тоётоми отвёл взгляд.       — Не стоит обращать внимания на слова чересчур эмоциональных людей. Ты не ненормальный, просто не в лучшем состоянии. Сосредоточься пока на квартире.       И Хамбэй постарался сосредоточиться. Гадал, выглядит ли квартира так же, как на фото, перечислял, что нужно проверить, планировал разговор. Но в голову то и дело лезла неприятная мысль — Тоётоми всерьёз задумался, не стоит ли его показать психиатру? У Хамбэя не было предубеждений, и он считал себя абсолютно здоровым. Только сейчас такой поход был не к месту. Мало времени. Даже на одну диагностику уйдёт непозволительно много.       — Приехали, — осведомил Тоётоми.       Моргнув, Хамбэй огляделся. Улица почти не отличалась от той, с которой они приехали. Разве что, казалась просторнее. Отделавшись от ощущения, что они вернулись, Хамбэй вышел из машины.       Сообщение хозяевам, проверка этажа и номера квартиры. Этаж шестой. Хозяева вполне милая пара, примерно по сорок-пятьдесят лет. Улыбчивые, добродушные. Фотографии оказались настоящими: всё так, никаких изъянов. Даже мебель оставляют. Подозрительно выгодно.       — Позвольте поинтересоваться, почему вы решили переехать?       — Мы в широком смысле переезжаем, — с улыбкой отвечает хозяйка, незаметно толкая локтём мужа, чтобы кивал. — Он поменял место работы. Со дня на день уезжать нужно, а никто не покупает. Хорошо, что Вы появились.       «Многие не покупают квартиры, если там что-то произошло», — вспоминает Хамбэй. До скрипа натянутые мышцы на приветливых лицах подтверждают эти слова.       — Меня всё устраивает.       Пока Хамбэй не знает, что здесь произошло, он не имеет к этой истории отношения. А общаться с соседями не в его духе. И хозяева ничего ему не скажут — не захотят жертвовать этим чувством облегчения от продажи квартиры. Ну а ему самому всё одно, скрывай те труп в стене или умалчивай о призраке самоубийцы.       Тоётоми всё время стоял в стороне. Пожал плечами, но промолчал, не стал критиковать выбор.       — Я отдам Вам деньги, когда карту восстановят, — вместо благодарности отчеканил Хамбэй, когда хозяева квартиры — уже бывшие — ушли.       — Не сомневаюсь. Располагайся. И запиши мой номер — могу пропадать.       Говорить, что это не новость, Хамбэй не стал, хотя хотел. Молча достал телефон и создал новый контакт. Выбрал первое пришедшее в голову имя. На всякий случай. Пока набирал номер, вспомнил, что из фирмы так и не звонили. Второй день… Завтра последний. А вдруг не возьмут?       — Помнишь, что тебе должны позвонить? — будто прочёл мысли Тоётоми.       — Помню. Звонок поставлен на полную громкость, чтобы даже с ванной было слышно. Всё-таки я не собираюсь сидеть без работы.       — Не злись. И лучше с собой носи. Везде.       Этот совет был вместо прощания. Как бы Хамбэю не хотелось поступить наперекор, он прислушался к совету и не выпускал телефон из рук. И ему позвонили. В шесть часов — официальный конец рабочего дня. Сердце Хамбэя на миг замерло. Он принял звонок. Знакомый голос уточнил имя. Хамбэй отвечал машинально. В голове туман. Неужели его берут?