Полдень

Теперь больше всего в жизни он боялся, что любовь исчезнет из её глаз

Раннее утро в Песке особенно приятно. Солнце только брезжит на горизонте, еще не пытаясь своими жестокими лучами превратить всё в пыль. Шикамару не любил вставать с рассветом в Листе, но здесь это действительно помогало привести мысли в порядок. Тем более, сегодня особый день. Утро, которое он не проспит, если даже захочет. Один из маленьких храмов на окраине деревни. Почти заброшенного, встречают его деревянными табличками с потертыми иероглифами имен. Он принёс к ним и свою, крепя её с краю ото всех. В Конохе с сегодняшнего дня начиналась неделя О-бон*. Он никогда не стремился соблюдать традиции, но Чоджи он отпустить не мог. До сих пор не мог. Он не смог сказать простого «прощай» и «прости». Потому что тогда ошибся, а сейчас и вовсе делает то, на что Чоджи только бы осуждающе покачал головой, но обязательно бы в молчаливой поддержке положил руку на плечо. Шикамару шёл к лагерю, не утруждая себя поднятием ног. Сухие листья приятно шуршали под ногами и отдавали ночной свежестью. Всё прошло лучше, чем он предполагал. Шикамару представлял разговор с Сакурой как репетицию перед объяснениями с Ино. Он не сомневался, что его подруга всё поймет, но он не желал видеть её слез или истерик. И угораздило этих двоих влюбиться в Учиху, и еще эта Карин свалилась на его голову. У него от разговора с ней до сих пор неприятно стучало в висках. И откуда на этом свете столько проблематичных женщин? Кстати, насчет проблематичных женщин, чунин остановился у воображаемого края их маленького лагеря, не выходя из тени дуба и осмотрел лагерь, не обнаружив в нём куноичи Песка. — Темари пошла к реке. Чоджи подошел к нему, упираясь на широкий ствол дерева, и довольно запихивал в себя горсть чипсов. — Воды набрать. Ли с Кибой затеяли соревнование и всё пролили. — Даже не хочу знать подробностей, — нахмурился Шикамару, и перевел удивленный взгляд на друга. — С чего ты взял, что я искал Темари? Раньше его друг не отличался проницательностью. — Ты постоянно с ней разговариваешь, а если нет, то смотришь на неё, — буднично произнес Акимичи, продолжая трапезу. — И я не понимаю, что тебе мешает сказать ей о своих чувствах. Потом может быть слишком поздно: сейчас мы гоняемся за Саске, а завтра нас всех отправят на войну. Каковы у нас шансы вернуться домой, Шикамару? — Раньше ты никогда не был пессимистом, Чоджи, — проговорил Нара, улыбнувшись другу. — И всё же? — И всё же ты никогда не задумывался, почему именно я был приставлен к Темари? — Потому что ты достаточно уравновешен, чтобы не напортачить и не испортить отношения с Суной. — Не только. Пятая всегда думала, что у меня хватит ума не переходить недозволенные границы. — Когда мы будем умирать, это не будет иметь никакого значения. — Всё равно ничего хорошего из этого не выйдет. Шикамару неосознанно прикоснулся к протектору у себя на руке. — Темари, она… — Такая красивая, что дышать рядом с ней одновременно и тяжело, и легко, — перебил его Акимичи. — Кто она? — удивленно спросил Шикамару. Друг только грустно улыбнулся. Шикамару не стал расспрашивать: придёт время — и Чоджи расскажет всё сам. Шикамару уже всё проанализировал и пришел к неутешительному выводу: он влюблён в куноичи Песка. Как ещё объяснить острое желание быть ближе к ней настолько, насколько это будет возможно? Но это произошло не сегодня и не вчера, и не перед тем несостоявшимся поцелуем. Это всё складывалось из сотни взглядов и слов, переплетаясь редкими улыбками. Совместная работа не только заставляла проводить много времени в обществе друг друга и решать общие проблемы, но и узнавать её и, так или иначе, заботиться о ней. Потребность защищать Темари возникла уже давно, и он спихивал это сначала на ответственность перед своими обязанностями, а потом на дружбу. Но осознание пришло внезапно от одного взгляда после долгой разлуки. Он не был готов к этому, он вообще не думал о том, что ему когда-то придётся влюбиться, и уж тем более он не мог вообразить, что объектом его любви может стать кто-то вроде Темари. Слишком яркая, слишком жестокая, слишком своенравная, слишком проблематичная для него. И ещё из другой деревни. Даже при взаимности с её стороны не видать ему больше спокойной жизни. Но противиться внезапному чувству было тоже довольно напряжено. Что-то толкало и влекло к ней. Тем более Темари теперь тоже смотрела на него по-другому: он часто ловил на себе её взволнованный взгляд. Но как только девушка замечала его пристальное внимание, сразу отворачивалась, или её лицо превращалось в каменную маску, по которой ничего нельзя было прочесть. Её что-то сильно волновало, а Шикамару волновала она. — Я раньше думал, что очень важен путь, по которому ты идешь. А сейчас я понял, что готов пройти по любому пути, только рядом с дорогими людьми, — снова нарушил молчание его друг. — Тебе нужно меньше общаться с Ино, — улыбнулся капитан, повернувшись спиной к другу, чтобы отправиться на поиски Темари. — Эй, Шикамару, — окликнул его Чоджи. — Я действительно переобщался с Ино. Это был последний его разговор с Чоджи, позже они успеют переброситься только несколькими дежурными фразами. И только видя заплаканные глаза Ино, Шикамару поймет, о чём хотел сказать ему друг. — Чудесное утро, Шикамару-сан! Ему пришлось обернуться. Пожилая женщина улыбнулась ему, приветливо махая и раздражающе гремя своими украшениями на иссохшей руке. Её он видеть не хотел. Юки была излишне болтлива. И со свойственной пожилым людям старательностью часто лезла не в свои дела. — Мне тоже есть, кому отдать дань памяти, — женщина с особой нежностью проводит по надписям, а от легкого ветерка ее многочисленный браслеты позвякивают. — Кем он был? — Моим лучшим другом, — проговорил Шикамару, надеясь поскорее отвязаться от навязчивой Юки. — Погиб на войне? — Нет, на миссии. — И Вы вините себя? — женщина не смотрела в его сторону, а доставала из сумки миску с варенным рисом и поставила перед дощечками с неизвестными Шикамару именами. — С чего вы так решили? — Мы всегда виним себя в смерти своих близких вместо того, чтобы радоваться, что было счастье, и они скрашивали одиночество нашего прошлого. Человек, с болью оглядывающийся на прошлое и с тоской смотрящий в будущее, в итоге, никогда по-настоящему не живет, Шикамару-сан. — У меня были учителя, которые свои нравоучения скрывали куда тщательнее. — Не сомневаюсь, Шикамару-сан, — рассмеялась Юки, кладя палочки на миску с рисом. — Палочки нужно воткнуть, — проговорил шиноби Листа, наблюдая за её действиями. — Что? — Юки посмотрела на плошку с рисом. — Ах, да, заговорилась и совсем забыла. Нара Шикамару смерил её подозрительным взглядом: следит за ним? И зачем ей это понадобилось?

***

Темноволосый шиноби стоял и наблюдал за тем, как Яманака Ино делает какие-то расчеты на бумаге. И что-то перемешивает в колбах. И всё норовит откинуть длинные волосы назад, хотя они у нее и были предусмотрительно убраны в высокий пучок. Это было интересным фактом: люди могли лгать, а их тело всегда выдавало их. — Может, ты уже прекратишь пялиться?! — возмутилась, наконец-то, куноичи. — Ты злишься, — для себя пояснил шиноби. — Хотя сама ранее просила тебя не отвлекать, когда ты занята. — По-твоему, человек может оставаться спокойным, когда кто-то следит за каждым его движением?! Ино нервно сдула длинную челку с лица. — Значит, людей всегда это нервирует? — уточнил собеседник. — Не всегда. Иногда люди хотят, чтобы на них смотрели. — Эксгибиционисты, например. — Сай, какие книжки ты читаешь?! — Разные, Красавица-сан. Последние были о психологических расстройствах. — Это был риторический вопрос, — пробубнила Ино. — Понял, — согласился Сай, о риторических вопросах и сарказме они говорили уже не раз. — Так, когда люди хотят, чтобы на них следили? — Смотрели, а не следили! Скорее, люди хотят, чтобы это делал кто-то определенный. Например, любимый человек. — То есть если на тебя кто-то пристально смотрит, и ты не испытываешь злости, значит, ты влюблен в смотрящего. — Нет! — разозлилась Яманака. Сай в очередной раз сумел перевернуть всё с ног на голову. Бывший ниндзя АНБУ что-то всё равно записал в свой блокнот, который всегда таскал с собой. — Ладно, Сай. Зачем ты пришел? — спросила куноичи. — Сказать, что я не гожусь в АНБУ? — С чего ты так решила, Красавица-сан? — уточнил её напарник. — Ты же уже доложил о нашей миссии. — Только то, что спрашивали. — А обо мне? — А о тебе они не спросили, — улыбнулся Сай, своей неестественной улыбкой. Ино к его причудам и ненастоящим улыбкам уже привыкла. А к его холодной логике — нет. Сай был умён, непозволительно умён для человека, точно до скрупулезности выполняющего каждый приказ. Но никогда не делающего ничего сверх того. Он убивал бесстрастно, без сожаления, точно, ни разу не дрогнув. Но если не было прямого распоряжения или необходимости в убийстве для выполнения миссии, люди оставались живы. Тоже без какой-либо реакции с его стороны. Нет, он не был столь гениальным стратегом, как её бывший напарник Шикамару, но его план всегда был точен и продуман до мелочей. В повседневной жизни он читал свои книги о взаимоотношениях людей и порой доводил её до белого колена своими до ужаса логичными выводами. А Ино иногда не могла подобрать нужных слов, чтобы разъяснить нерациональность некоторых аспектов дружбы и любви. В последнее время ей приходилось часто с ним общаться, когда после окончание войны она решила выбрать свой путь в АНБУ. Её власть в клане была отклонена: семнадцатилетняя девушка, полностью разбитая смертями отца и напарника, показалась лёгкой добычей для совета собственного клана. Она сама и не сопротивлялась в тот момент, когда решили выбрать новую главу Яманака. Ино молча согласилась отдать эту должность двоюродному брату Иноичи, но управление магазином оставила за собой. И далеко не в память об отце, просто их цветочный бизнес давал львиную долю дохода для клана Яманака, особенно в относительно мирное время. Ино перестала бывать в главном доме Яманака, предоставив судьбу клана в руки двоюродного дяди. И предпочла скрыться за работой от собственного горя и от друзей. От Шикамару, который сам прятался от всей своей боли и чувства вины под маской скуки и безразличия. От Сакуры Ино же скрывалась сама, так как её лучшая подруга была счастлива. Впервые за несколько лет зелёные глаза бывшей Харуно светились ярко, как в детстве. Она не хотела разрушать её мир своими проблемами: кто-то должен быть счастлив, иначе в существовании этого мира нет никакого смысла. Да и сама Ино рядом с Сакурой тоже ощущала отголоски этого ускользающего чувства. И она сохранит его для неё. Для этого она последние четыре месяца шла точно по выбранному пути. Ино старалась заслужить доверие Кохару и Хомура, чтобы наконец-то попасть в специальной отряд АНБУ под их непосредственной властью. Предусмотрительные старейшины после убийства Данзо легко и просто забрали под своё командование весь оставшийся состав «Корня», не став дожидаться окончание войны для решения своих задач, как сделала Цунадэ, отложив всё на после. Благодаря такой позиции пятой хокагэ, к примеру, Учиха Саске остался жив и был реабилитирован как шиноби Конохи. Во многом благодаря и самой Ино. Именно она была одной из тех, кто занимался допросом Учихи вместе с Морино Ибики. После этого она навсегда отказалась от карьеры в отделе допросов и попросилась в особый отряд АНБУ. Но не подозревала, что станет кем-то вроде молчаливого исполнителя. Никаких секретных данных ей не доверяли, приказы от старейшин она получала только через Сая, и ни Хомура, ни Кохару и близко к себе представительницу клана Яманака не подпускали. Ино сама была виновата в этом: она часто «прокалывалась» на миссиях, пытаясь по возможности помочь всем нуждающимся. И Сакуре на последнем задании она и вовсе не могла не помочь, и думала, что это конец, но Сай промолчал про её «оплошность». Нет, он не был добр, совсем не добр ни к ней, ни к кому-либо ещё, но и злым не был вовсе. — Я пришёл сообщить, что Сакура вернулась. — Где она? — Пока у хокагэ-сама. Но при этом мог быть поразительно заботливым. Ино облегченно выдохнула. — Спасибо, Сай. Об этом вовсе не было смысла ему ей сообщать.

***

Хината никогда не могла себе представить, что ей когда-то пригодятся знания правил этикета и основам домоводства, которым она, ещё будучи ребенком, обучалась у Хисако-сан, представительницы побочной ветви. В детстве, желая порадовать отца, Хината часами оттачивала все возможные поклоны, добиваясь изящества движений; в мельчайших подробностях изучила ведение чайной церемонии; освоила приготовление несложных блюд. Хисако-сан учила и другим ненужным мелочам, вроде языку цветов, выбору церемониальной одежды, рассадки гостей за столом, и игре на музыкальном инструменте. Но музыка ей не давалась, и дальше основ Хината так и не смогла продвинуться. Проучившись три года в академии ниндзя, Хината поняла всю бесполезность этих занятий. Противник не замрет в немом восхищении, наблюдая за изяществом твоих движений, не пригласит тебя участвовать в соревновании по завариванию чая, и уж тем более ему будет глубоко плевать, правильно ли на тебе завязан оби, когда будет перерезать тебе горло. Поэтому она отказалась тратить время, отведенное на тренировки, на подобные занятия. Но сейчас бы она спросила пару советов у Хисако-сан и искренне поблагодарила её. Знания лишними не бывают. На одном из тренировочных полигонов Суны установили деревянный настил. Хината помогала устанавливать низкие столы, стелить татами, расставляла посуду. Мероприятие не предполагало банкета, но чай должен быть обязательно, а к нему Хината решила подать фрукты и тонкие хрустящие кукурузные лепёшки просто потому, что их очень любил Юдзи. Хината отошла на несколько шагов, чтобы оценить, как все выглядит со стороны. Деревянный настил из тёмных пород деревьев, почти того же цвета столы, татами песочного цвета, простые чайники с чашками из обожженной глины, украшенные черными иероглифами. Только тент над татами выделялся из общей композиции коричневых оттенков: темно-бордовая ткань чуть колыхалась под теплым ветром. Но другого Хинате не удалось найти. Она сама не ожидала, что подготовка к предсвадебному ритуалу так увлечёт её. Конечно, по традиции всем этим должна была заняться Матсури как хозяйка дома Сабаку. Но жена казекагэ даже не знала с чего начать, когда задачу на подготовку всех формальностей взвалил на неё Баки-сан. Дядя её мужа не вдавался в подробности, определив только время и место — одну из тренировочных площадок Суны на окраине деревни. И напоследок выдал растерявшейся девушке список гостей и денежные средства, попросив избежать излишней расточительности. Как только Матсури поделилась своей проблемой с Хинатой, она, не раздумывая, предложила ей свою помощь. Не могла же она не помочь своей новой подруге, с которой проводила почти всё своё свободное время. Раньше такие теплые и доверительные отношения с другими девушками у неё не складывались. Ино всегда была близка только с Сакурой, как бы они не вели себя на людях, какими бы слова друг друга не называли, как бы громко не спорили, как бы не старались во всем превзойти «ненавистную» соперницу. Вся эта мишура не скрывала ни заботы, ни радости за успехи подруги, ни искреннего желания помочь. Со своей сестрой, Ханаби, они так и не сумели найти общий язык. Она ещё неплохо общалась с Тен-Тен, но та воспринимала её скорее как сестру Неджи. Добрая, веселая, общительная Матсури с первого взгляда расположила к себе тихую и стеснительную Хьюгу. Ей же она смогла рассказать и про свою безответную любовь к Наруто. Не просто рассказать, ведь о её чувствах было известно почти всем её друзьям, а доверить свои переживания и боль. Вначале Хината просто помогла Матсури: составила список всего необходимого и оббегала с ней местных торговцев, чтобы всё это заказать; договорилась с одним владельцем ресторана об аренде столов и посуды. И в процессе всей этой суеты выяснилось, что кроме того, что Матсури не в курсе, как всё организовать, так она и толком не знала, как вообще следует принимать гостей. Хинате пришлось взяться за разъяснения простых правил гостеприимства и обучить её чайной церемонии. И пока Матсури оттачивала новые навыки, постепенно и как-то незаметно для самой Хинаты вся организация и ответственность переложили на её плечи. В конце концов, ей пришлось лично заниматься и оплатой, и доставкой всего необходимого на полигон. Благо, с последним её маленькие ученики вызвались ей помочь. Жара в этот день была особенно нестерпима. И Хинате было искренне жаль Матсури, стоящую на самом солнцепёке. Да и кимоно было не самой удобной и привычной для неё одеждой. Стесняло движение девушки, привыкшей к практичной одежде, и из-за этого Матсури не только чувствовала себя неловко, но и движения со стороны выглядели неестественными. Жена казекагэ приветствовала гостей. — Слишком низко, слишком быстро, — комментировала каждый её поклон Юки. — Опять, Матсури-чан, имена старейшин перепутала, — вздохнула женщина. Хинате только оставалось краснеть за подругу: они с Матсури не один раз уже отрепетировали все виды поклонов и повторили все имена старейшин. Про них Матсури только с улыбкой говорила: «Даже если я запомню их имена, эти старики всё равно все на одно лицо в своих белых чурбанах». И хотя тогда она была вполне весела, сейчас на неё было жалко смотреть, девушка явно нервничала, от этого движения были слишком резкими, полностью лишенные изящества и грации. Наследнице клана Хьюга казалось, что Матсури, так наклоняется, как будто уклоняется от летящего куная. И от слов Юки, подтверждающие её наблюдения, Хинате стало ещё более неловко: из неё получился отвратительный учитель. Постепенно прибывали немногочисленные гости. Глава клана Кагуэ, Дайчи, пришел в сопровождении своей жены, двух младших сыновей и племянницы. Его дети были все поголовно похожи на отца: темноволосые, невысокие, с красивой бронзовой от загара кожей. Младший сын Дайчи оказался одним из учеников Шикамару. Кагуэ Яхо приветствовал ее вежливым поклоном, звонко выговорив: «Хината-сенсей». Вмести пришли и несколько старейшин, в своих, как Матсури и говорила, «белых чурбанах» и светло серых просторных одеждах в пол. Прибыли еще несколько человек, имён которых Хината даже не слышала до этого дня. — Глава клана Ивасаки — Ичиро-сама, — тихо прошептала ей на эхо Юки, указывая на мужчину, лет сорока, выделявшемуся из толпы насыщенным медным цветом волос. — Усади его к Кагуэ Дайчи и Гааре. Хината с Юки помогали Матсури на праздники: рассаживали гостей. Хьюга жестом пригласила Ичиро следовать за ней. — Ивасаки-сан, прошу сюда. И как было велено, усадила за один стол с Кагуэ и казекагэ. — О Ичиро! — притворно воскликнул Дайчи. — И ты тут. — Ты сам прислал мне приглашение, Дайчи, с личной подписью, — безэмоционально произнес Ивасаки. — Но ты же никогда не принимаешь моих приглашений, — парировал Кагуэ. Ичиро предпочёл сохранить молчание, только бросив презрительный взгляд на главу клана Кагуэ, а Хината больше не могла слышать их разговора, так как поспешила отойти и проверить, не нужна ли ещё Матсури помощь. — Ну, и денёк сегодня, Хината-чан. Канкуро был в приподнятом настроении, и как обычно широко улыбнулся ей. — И ещё этот Дайчи назначил поединок на четыре. Солнце как раз успеет раскалить воздух до предела. Он наверняка хочет посмотреть, как Темари с Хидеки будут обливаться потом, — уже тише добавил он. — Поединка? — недоуменно переспросила Хината. — Разве это не «знакомство» жениха с невестой? — Ну, да, «знакомство», — подмигнул ей Канкуро. — Где еще, как не в битве, можно больше узнать о человеке? Хината решительно ничего не понимала. Какая ещё битва? Канкуро усмехнулся, читая замешательство на лице собеседницы. — Традиция такая у клановых шиноби Суны: будущая невеста и жених сначала устраивают спарринг. Хината-чан, ты же помогала Матсури с организацией всей этой показухи. И тебя не смутило, что все это твое «знакомство» должно быть на полигоне? — улыбка Канкуро стала ещё шире. Хината вся покраснела от стыда и еле выдавила из себя: — Сначала я не предала этому значения, а потом… — Что потом? — А потом мне было уже стыдно спросить. Знаете, взяла на себя ответственность за дело, а сама не потрудилась в нём до конца разобраться. Канкуро громко рассмеялся, несколько гостей обернулись в их сторону, заставляя Хинату ещё больше покраснеть и опустить голову, пряча лицо в распущенных длинных волосах. — И откуда ты такая взялась?! Оправдания нелепей я в жизни не слышал. — О нет! — девушка позабыла на мгновение о своём смущении. — Техники Темари-сан! — И что с ними не так? — задорно спросил Канкуро. Он-то полагал, что мероприятие будет нудным и официальным до тошноты. Но Матсури с Хинатой смогли внести в него что-то настоящее и живое. Интересно, Баки от незнания все свалил на Матсури или специально? Хотя он наверняка просто, как и Канкуро с Гаарой, считал это просто ненужной показухой. И просто перекинул второстепенную проблему на плечи жены племянника. Логично рассудив, что Матсури, как единственная жена в их доме Сабаку, была и его хозяйкой. Вот пусть приемами гостей и занимается. — Её стихия ветра всё здесь снесёт вместе со всеми! — взволновано прошептала Хината, чтобы никто кроме Канкуро её не смог услышать. — Ну, не снесёт. А вот в чашки песок насыпать может, да и фрукты будет жаль. Значит, надо успеть съесть как можно больше. И Канкуро, совершенно не стесняясь присутствующих гостей, запихал в рот целую горсть винограда с ближайшего блюда. — Техники слишком сильны, а гости довольно близко к месту сражения, — продолжала волноваться Хината. В её голове уже нарисовалась картина, как суновцы вскакивают с мест, а чашки с чайниками вперемешку с фруктами разбиваются вдребезги о ближайшую стену полигона. Гости были почти все шиноби, поэтому серьёзно никто не пострадает. Но праздник будет испорчен. А вот за разбитую посуду, взятую напрокат, придётся расплатиться. Вот сейчас действительно стало стыдно за своё излишние стеснение, доводившие порой её поступки до невероятной глупости. Можно было просто спросить если не Баки-сана, то хотя бы Канкуро или Юки-сан. Матсури, судя по всему, сама не знала всех подробностей этого ритуального праздника. — Темари не будет пользоваться своим веером в полную силу, ей нужно проиграть, — сжалился над Хьюга Канкуро, которая, судя по её растерянному взгляду, не знала, что ей делать: то ли провалиться под землю от стыда, то ли вскочить с места и начать спешную эвакуацию гостей. — Почему? — всё же выдавила смущенная девушка. — Иначе замуж не возьмут! Кому такая буйная жена понравится? — заговорщически произнес Канкуро, но всё же разъяснил. — По старой традиции Песка, женихом куноичи можно стать только победив её в бою. Конечно, почти все уже на это забили, но нашим будущим родственничкам нужно всё по правилам. Сабаку кивнул в сторону Кагуэ Дайчи, который о чём-то говорил с Ивасаки. Точнее что-то говорил Дайчи, Ичиро просто смирено терпел его монолог, изредка хмуря брови и лоб. — Все уже собрались, пойдём, Хината-чан. Юки-сан позвала её к столу, который располагался в отдалении от казекагэ со старейшинами. За ним уже сидели Юдзиро, Матсури и пухленькая темноволосая девушка, в которой Хината вспомнила племянницу Кагуэ Дайчи. Хьюга заняла место рядом с Юдзиро, а Канкуро плюхнулся с другой стороны от неё. — Канкуро-сан, кажется, Вы что-то напутали, — строго отчитала его Юки, указывая на стол, где Гаара продолжал мужественно слушать болтливого Дайчи, который оставил попытки разговорить Ивасаки и переключился на казекагэ. — К ним? Ни за что! Кагуэ Дайчи не заткнется до вечера, дай ему только волю. Ивасаки Ичиро весь вечер будет пытаться лицом изобразить финик. Канкуро демонстративно взял со стола названный сухофрукт, и сам попытался это сделать, сморщив лицо. — Про старейшин я вообще молчу. Юдзиро звонко рассмеялся и принялся повторять за дядей: хмуря носик и поджимая губы. Матсури прыснула в кулак. Хината же взволновано посмотрела на племянницу Дайчи. Со стороны Канкуро было совсем бестактно говорить такое про Кагуэ в присутствии его племянницы. — Канкуро-сан, научись держать язык за зубами хотя бы в присутствии гостей, — нахмурилась Юки. — И познакомьтесь, это Кагуэ Эри, племянница Дайчи-самы. Пожилая женщина обратила внимание Канкуро на девушку, сидящую напротив него. — Канкуро. Шиноби протянул той руку, видимо, в знак извинения и знакомства. — Кагуэ Эри. Девушка покраснела, но руки не подала. — Я слышала, Вы очень сильный шиноби, Канкуро-сан. — И от кого? — заинтересовался тот. — От дяди Дайчи. — Но вот он не зря столько треплется, иногда и что-то дельное выдаёт! — улыбнулся Сабаку, несмотря на то, что комплимент от Дайчи вовсе не льстил ему. — Достаточно, Канкуро, — вздохнула Юки, качая головой. — Вот уже и начало! Канкуро указал на прибывающих шиноби. Хината во всей этой суете и своих переживаниях не сразу обратила внимание, что полигон постепенно заполнялся толпой, в основном из шиноби, но были и гражданские. Нашлось немало желающих посмотреть на поединок сестры казекагэ и старшего сына главы клана Кагуэ. Люди шумели, что-то выкрикивая и обсуждая, и только появление Баки заставило толпу рассредоточиться вдоль стен. За ним уже следовали Темари и Хидеки. Кагуэ надел традиционные одежды Суны: белые и широкие. Повелительница ветра, как обычно, в своем повседневном черном кимоно, туго перевязанного широким красным поясом, и с веером за спиной. Жених с невестой встали лицом к лицу, и теперь только стало очевидным, что Кагуэ лишь на три сантиметра опережал в росте свою соперницу. Но развитая мышечная масса, которую опытным глазом удавалось разглядеть и в просторной одежде, делала его визуально выше. Баки объявил начало. Хидеки дал фору девушке и не сдвинулся с места, пока та не достала своё оружие из-за спины. Через две минуты боя Хината поняла, что Канкуро говорил правду: Темари не использовала свою силу в полную. Она сосредотачивала чакру и старалась наносить более точные воздушные удары по своему противнику. Кагуэ легко уклонялся, пытаясь приблизиться к куноичи, по всей видимости, прекрасно осознавая, что справиться издалека с Темари практически невозможно. Чувствовалось, что Сабаку заскучала от однообразия схватки, поэтому неожиданная земляная атака за её спиной, почти достигла своей цели. Темари пришлось уклоняться в этот раз самой, и оказалась слишком близко к Хидеки. Тот не упустил возможности и смог за счёт физической силы вырвать из рук куноичи веер, отбросив опасное для него оружие в сторону. В этот раз, вовлекая её в поединок в стиле тайдзюцу. Толпа куноичи яростно поддерживала Темари. У Хидеки тоже были свои болельщики, но те вели себя на порядок сдержаннее и тише. — Вот скукота! — протянул Канкуро. — Темари с Хидеки дерутся вполсилы. Да они же просто в сговоре! — Думаю, это хорошо. Раз они смогли договориться заранее, значит, придут к единогласию и в семейной жизни, — чопорно изрекла Юки. Преимущество было на стороне Хидеки ровно столько, пока Темари не удалось поднять с земли свой веер. Куноичи в одно движение полностью раскрыла его и направила поток заряженного чакрой воздуха в сторону противника, при этом поднимая огромный ворох песка с поверхности полигона. В ответ Хидеки выпустил огромный огненный поток, на несколько секунд две чакры столкнулись друг с другом, а потом случилось то, что заставило Хинату вскочить с места, замерев в восхищении. Осколки мелкого стекла засверкали на солнце и дождем обрушились на полигон. Хината даже активировала бьякуган, чтобы иметь возможность рассмотреть, как две чакры разной природы взаимодействуют между собой и превращают песчинки в мелкое стекло. Темари с Хидеки одновременно остановили свои мощные дзюцу, стеклянные капли, падая на землю, оцарапали открытые участки кожи не только Темари и Хидеки, но и шиноби, стоящих близко к сражающимся. Противники, тяжело дыша, смотрели друг на друга. На белой одежде Кагуэ отчетливо было видно, проступающее пятно крови. Толпа на мгновение замерла, а потом взорвалась то ли аплодисментами, то ли возмущениями. Баки же в одно мгновение, оказавшись на импровизированной арене, жестом остановил поединок и громко объявил ничью. — Это было…– не смогла подобрать слов Матсури. — Красиво?! — Невероятно! — прошептала Хината. Она никогда не видела, чтобы две чуждые по природе чакры смогли так точно взаимодействовать между собой, изменяя окружающую реальность. Канкуро не нашел, что сказать. Это было действительно неожиданно. — А возможно ли это применить в реальном бою? — скептически спросил Ичиро. — При совместных тренировках — несомненно, — подал голос казекагэ, до этого не произнесший ни одного слова, кроме формальных приветствий. — Но только при наличии рядом песка, — произнес Ивасаки. — Не завидуй, Ичиро! Кагуэ самодовольно скрестил руки на груди: гордость за сына переполняла его тщеславную натуру. — Я и не собирался, — спокойно парировал Ичиро. — Только теперь брак зависит от решения Темари-сан. Ведь ничья. — Мне кажется, Темари-сан уже согласна. Дайчи самодовольно улыбнулся и вскинул подбородок. Хидеки с Темари по традиции в знак согласия уже обменялись своими протекторами. И наследник клана Кагуэ склонился в глубоком поклоне перед Баки, и тот несколькими предложениями выразил своё одобрение на брак. На этом официальная церемония, как поняла Хината, и закончилась: шиноби, пришедшие посмотреть на поединок, расходились по своим делам, громко обсуждая увиденное. — Матсури, займись чаем, — подсказала Юки юной Сабаку. Супруга казекагэ ещё находилась под впечатлением и позабыла о своей роли хозяйки. Баки вместе с новоиспеченными женихом и невестой приблизились к остальным гостям. Темари с Хидеки заняли места за их столом. Хината протянула им влажные полотенца, источающие легкий запах мяты. Темари, как обычно, сделала вид, что не замечает Хьюгу, взяла полотенце и не удостоила её и взглядом. — Спасибо, — поблагодарил Хидеки. — Эм… — Хината. — Спасибо, Хината-сан, — улыбнулся Кагуэ, протягивая ей обратно окровавленное полотенце — Извините, забыл ваше имя, хотя не прошло и двух недель с нашего знакомства. Хьюге было уже странно то, что он вообще запомнил её лицо, так как они встречались только однажды на недавнем празднике. И она бы сама не узнала этого человека, случайно повстречав в толпе. Она предложила залечить кровоточащие до сих пор царапины: элементарными медицинскими техниками она овладела после войны. Кагуэ не отказался и протянул ей руку с глубоким порезом и после лечения поблагодарил легким кивком. — Вы ведь с Темари заранее обо всем договорились, Хидеки?! — обвинено пробубнил мастер марионеток. — Докажи, Канкуро! — победоносно произнесла сестра. Кагуэ не пытался скрыть улыбку, принимая чашку с чаем из рук Юки. — Вы такой умный, Канкуро-сан! — выпалила восторженно Кагуэ Эри. — Я бы ни за что не догадалась, всё выглядело так естественно! Хината заметила, что Темари чуть не подавилась чаем, сдержав нервный смешок. И тут же поставила чашку на стол и обратилась к пухленькой племяннице Дайчи: — Мой брат ещё и не женат, Эри-сан, — доверительно заверила её Темари. — Даже девушкой не обзавёлся, всё работа да работа. Эри бросила быстрый взгляд теперь уже на Хинату. И Хьюге пришлось покраснеть, угадав простую мысль девушки. Племянница Дайчи решила, что она с Канкуро состоит в каких-то личных отношениях. Но через секунду Эри уже позабыла об её существовании и бросила красноречивый взгляд на Сабаку, игриво махнув цветастым веером. Канкуро подавился фиником, и Юдзиро со всех своих сил начал стучать ладошками дяде по спине. — С вами всё в порядке, Канкуро-сан? — обеспокоенно спросила Эри и втиснулась между Сабаку и Хьюга. Хината посторонилась и пересела на место Матсури. А Эри теперь что-то щебетала Канкуро, который бросал мстительный взгляд в сторону сестры, но та уже, тепло улыбаясь, говорила что-то Юдзи. Тогда Канкуро стал искать «помощи» у Кагуэ, но сам Хидеки смотрел куда-то в сторону казекагэ и отца. Хината проследила за его взглядом и поняла, что могло привлечь его внимание. Матсури задела широким рукавом кимоно чашки, и их содержимое оказалось не только на ней, но и на одежде жены Кагуэ Дайчи. Девушка схватила какое-то полотенце, чтобы вытереть стол, и задела блюдо с гранатовыми зернами, в итоге выпачкала в соке свой рукав и всю ту же несчастную гостью. Хината взволнованно вскочила с места. Вся эта череда провалов, несомненно, только её вина. И почему она заранее не подумала, что чайной церемонии лучше учиться в кимоно? Сколько раз по её вине Матсури оказалась в неловкое положение? Гаара протянул своё чистое полотенце жене и что-то прошептал ей, и та виновато кивнула. Хината сама решила подойти к подруге: — Извини, Матсури. — За что, Хината? Я сама по себе такая неловкая, — Матсури пыталась оттереть гранатовый сок со своей одежды. — Что-то ведь не так? Хьюга заметила, что она заметно нервничает, ещё больше чем во время прихода гостей. Жена Гаары отвела её в сторону, подальше от крытого настила с суновцами. — Понимаешь, он слишком пристально смотрел! — Кто? Казекагэ-сама? Его пронзительный взгляд действительно порой заставлял нервничать, особенно саму Хинату. — Гаара? О, нет, конечно! Это всё Кагуэ Хидеки. Хьюга непонимающе посмотрела на девушку. Она ещё никогда не замечала за Матсури такой взволнованности. Обычно она источала оптимизм и уверенность. Тем более она не понимала, почему Хидеки вызвал подобные эмоции у Матсури. По её мнению, он был любезен и прекрасно воспитан, чем произвёл прекрасное впечатление на неё. — Понимаешь, Хината, я кое-чего Гааре не рассказала, — начала та. — Вообще-то, Хидеки-сан был влюблен в меня. Нет, конечно, я этого не сразу поняла. Он просто заботился обо мне после гибели родителей, когда я еще жила одна. Приносил как-то продукты. Договорился, чтобы меня взяли на обучение к Сабаку, хотя способности у меня были не ахти. Тогда, когда Гаара еще не был казекагэ, и он с Темари и Канкуро помогали в академии ниндзя, — пояснила она. — А как-то после одной из миссий в стране Воды я сильно заболела, и он не отходил, пока не поставил меня на ноги. Вот тогда меня и начали посещать странные мысли о его возможных чувствах, и сплетни нехорошие пошли. Хорошо, что Гаара их никогда не слушает… А во время войны спас меня от смерти, заслонив собой. Удача, что он после сам выжил. Да ты и сама, наверное, скоро об этом услышишь от каких-нибудь сплетников. Вроде Кагуэ Эри. Но мне Хидеки-сан никогда не нравился, — Матсури покраснела и виновато посмотрела на Хинату. — Не подумай ничего такого, когда обо мне начнут говорить всякое. Куноичи Листа не знала, что сказать после столь откровенного признанья. Но она попыталась подобрать нужные слова, чтобы подбодрить девушку. — Но это же в прошлом, Матсури. Скоро он женится на Темари-сан, — неуверенно проговорила Хьюга. — Их совместная техника просто поражает воображение! Соединение двух стихий! — уже восхищенно закончила она, специально найдя во всей этой ситуации действительно положительную сторону, которая не подвергалась сомнению даже после признания Матсури. — Об их свадьбе договаривался Баки-сан, Хината. — грустно произнесла Сабаку. — Это всё им навязали. Куноичи Листа оставалось только вспомнить, о том, что Киба и другие её товарищи, да и сам Канкуро не раз говорили о симпатии Шикамару к сестре казекагэ. Хината же была уверена, что Темари тоже питала чувства к её напарнику. Она сама стала невольной свидетельницей их поцелуя у реки, когда крала сумку Сакуры, чтобы поменять смертоносный яд на парализующее вещество. Кагуэ Хидеки же испытывал симпатию к Матсури. Она сразу позабыла о своих сегодняшних провалах, и её окунуло в какую-то неясную ей самой печаль. Теперь Гаара понимал, что все это представление Кагуэ Дайчи устроил вовсе не для его семьи и не во имя уважения к традициям предков. И даже не для поднятия своего статуса в глазах шиноби Песка. А для своего давнего соперника — главы клана Ивасаки Ичиро. Все его показные до нелепости жесты и слова должны были доказать Ивасаки, кто теперь «хозяин положения». С каждой проведенной здесь минутой Гаара всё больше убеждался, что сделал неверный выбор, позволив Баки с Темари уговорить его на этот брак. Радовало только одно: Хидеки походил на своего отца только внешне. Во всяком случае, на первый взгляд он не производил впечатления самоуверенного, болтливого и недалёкого человека. И раз на него-то Баки и делал ставку, то тот, очевидно, того заслуживает. Гаара и сам будет лично оценивать его. Не то, чтобы он не доверял дяде, просто ещё один взгляд со стороны лишним не будет. И Темари, как ниндзя, смогла с ним сработаться и устроить незабываемый поединок. Он понимал, что сестра не хотела проигрывать, но и выиграть ей было нельзя. И она нашла третий вариант, и Хидеки с ней согласился. Что же, вот еще одно его достоинство — с ним можно договориться. С Кагуэ Дайчи, конечно, тоже, но только если тому это будет выгодно и только на его условиях. Дайчи, ко всем прочим недостаткам, был ещё и упрям. Незаметно весь этот «праздник» стал походить на собрание старейшин только в других декорациях. Темари с Хидеки ушли почти сразу после своего поединка. Матсури из-за инцидента с пролитым чаем пришлось покинуть полигон вместе с Юдзи и Юки-сан. Канкуро буквально сбежал от навязчивой племянницы Дайчи. Баки, попрощавшись со всеми, тоже отправился по своим делам. Кагуэ Дайчи отправил и своё семейство домой. Остались только он сам, несколько старейшин вместе с Ивасаки Ичиро. Ещё где-то по территории, пытаясь слиться с песчаной стеной полигона, рассредоточились шиноби-телохранители гостей Гаары. И это всё хоть и напоминало военно-политическое собрание, но в действительности никаких важных или секретных тем затронуто не было. После обсуждения насущных проблем, старики ударились в воспоминания и философию. Правда, остался ещё один человек, которого Гаара старался не замечать. Хьюга Хината продолжала усердно исполнять роль хозяйки: грела воду, заваривала чай и разливала его по чашкам. При этом старалась быть совершенно незаметной, и у нее это прекрасно получалось так же хорошо, как и у шиноби-охранников. Никто из собравшихся не обращал на нее никакого внимания, исключая его самого. Сегодня её было слишком много, как никогда много. Она легкими поклонами встречала гостей, аккуратно поправляла их обувь, оставленную у татами, и изящно разливала чай, как будто занималась этим всю жизнь. Так красноречиво краснела во время разговора со смеющимся Канкуро, что Гааре только оставалось гадать: о чём же шла речь. Тонкими ломтиками нарезала яблоко для Юдзи. И, замерев в восхищении, наблюдала за поединком Темари и Хидеки. Лечила царапины Кагуэ, чуть подрагивающими пальцами касаясь кожи его руки. Что-то успокаивающе говорила Матсури. А ведь за множеством проблем, разбавляемых ощущениями обжигающей крови в висках, Гаара почти забыл о существовании этой куноичи, и это было единственной его победой за последние несколько дней. А сегодня вокруг не происходило ничего важного, чтобы могло полностью отвлечь его от куноичи Листа. Когда солнце почти скрылось за горизонтом, последний гость в лице Кагуэ Хидеки, исчез в воротах полигона. Гаара проводил того легким кивком, а Хината глубоким поклоном. И они остались вдвоем на огромной территории полигона. Хьюга сразу принялась за уборку. Достала откуда-то несколько ведер с водой и принялась ополаскивать посуду, вытирать, заворачивать в белые сухие куски материи и складывать в заранее припасенные деревянные ящики. Гаара понимал, что сейчас самое время и ему уйти, но почему-то не мог заставить себя это сделать. Здесь работы до утра, и ей не помешает помощь. Но дело было не в этом, просто оставлять её одну показалось неправильным. У него были вполне логичные объяснения этому. За ней, как и за Нарой, надо следить. К тому же ей не справиться одной. Но было и то, на чём он старался не задерживать свои мысли: он хотел еще немного побыть около неё. Он не будет к ней прикасаться, как в тот позорный вечер на крыше, и больше прикоснуться к себе не позволит. Он побудет немного рядом и поможет. Просто в благодарность. Гаара взял одно из ведер, стоящее у деревянного настила и, повторяя за девушкой ее действия, принялся за посуду. Несколько минут прошли в тишине, пока он не почувствовал на себе взгляд Хинаты, да и посудой та перестала греметь и, казалось, не шевелилась вовсе. Он догадался, что она что-то хочет сказать, но при этом хранила бестолковое молчание. С их последней встречи на крыше она с ним не обмолвилась ни единым словом, если не считать при редких встречах «Здравствуйте, казекагэ-сама», и вообще как-то избегала встреч с ним. Во всяком случае, больше не появлялась ни на его любимой крыше, ни в его кабинете и выбрала другой полигон для тренировок подальше от резиденции казекагэ. Гаара, в конце концов, не выдержал и поднял на неё глаза. Хината нервно мяла в руках кусок белой ткани и испугано смотрела на него. — Не надо… — наконец-то совсем жалобно протянула она, как будто он угрожал ей скорой расправой, а не пытался помочь. — Предлагаете отложить всё на завтра, Хьюга-сан? — холодно отозвался Гаара. — Есть ли смысл заниматься этим ночью? — Нет, иначе я не успею сдать всё это к утру, как было обещано хозяину ресторанчика, — Хината покраснела. — Понимаете, я не рассчитывала, что всё настолько затянется. — Тогда не вижу смысла тратить время на оправдания, — спокойно отозвался Гаара и снова взялся за чайник, тщательно выгребая из него заварку. — Но… Вы не должны заниматься подобными вещами. И состояние вашего здоровья… — Я не собираюсь использовать чакру, Хьюга-сан. И у меня всё ещё есть руки, и я умею ими пользоваться. Только после этих слов она вернулась к уборке. День просто сплошной абсурд, он никогда еще не развлекал себя грязной посудой в столь странной компании. Но работать у них, к его удивлению, получалось слаженно и быстро. Пока он заканчивал разбираться с посудой, Хината сложила остатки еды в корзину. Потом они свернули татами, крепко перевязав их бечевкой, сдвинули столы, предварительно тщательно их протерев. И собирались снять тент, когда Гаара почувствовал приближение нескольких человек. В следующее мгновения услышал уже и голоса, и шаги: появился Баки с двумя своими людьми, которые вели связанного Сато Каору. Парень послушно шёл за своими стражниками, голову он держал высоко, а его взгляд, как и обычно, оставался бесстрастным. За ними вбежала сестра Каору, которую ловко поймал Канкуро. Наоми после нескольких попыток освободиться из стальной хватки джоунина успокоилась. Особенно после официально-ледяного голоса Баки-сана: — Мы обнаружили Сато Каору у одного из жилых домов, принадлежащих клану Ивасаки. Он крепил на стену взрывные печати. И был пойман при попытке бегства. Данная сюрреалистичная картина происходящего заставила Гаару на мгновение замереть в раздумье, и, чтобы скрыть своё замешательство, он нарочно медленно приблизился к своим подчинённым. Он ещё раз осмотрел Каору: тот продолжал спокойно взирать на своего казекагэ. Ничего не выражало его волнения. Как будто он ежедневно ходил со связанными руками по деревне. — Ты причастен к взрывам, Каору? — спросил Гаара столь же спокойно, смотря на своего личного помощника и ирьенина. — Нет, — четко ответил Сато. — Но тебя поймали сегодня за установкой взрывных печатей. — Да, казекагэ-сама. — Ты можешь это объяснить? — Могу только сделать предположение. — Сделай. — Гендзюцу. Вечером я, как обычно, был дома, поужинал с Наоми и лёг спать. Очнулся я уже у того дома, где меня и поймал Баки-сан. — Гендзюцу, позволяющее управлять не только сознанием, но и телом. Тебе такое известно? — Нет, никогда о таком не слышал. — Другого объяснения у тебя нет? — Нет. — Гаара, — продолжил Баки, воспользовавшись паузой. — В доме Сато обнаружили запас взрывных печатей со сгоревшего склада. И он единственный имел полный доступ и к госпиталю, и к главному складу: в помещение с лекарственными травами. Одним из очагов возгорания был как раз там. Повисла тишина. Все ждали указаний казекагэ. Гаара искренне желал, чтобы это было ошибкой, чьим-то коварным планом или просто нелепой случайностью. Каору был одним из немногих людей, которых он по-настоящему ценил. Сдержанность, профессионализм, разумность суждений и четкость выполнения приказа — именно за эти качества Сато был приближен к нему и располагал его полным доверием. Но с фактами надо было что-то делать. Как и с тем, что у Сато не было никакой здравой причины так поступать. — Гаара! Голос сестры заставил его повернуть голову и подарить ещё несколько секунд на размышления. Темари спешила к нему, прижимая к себе какую-то папку. Она заняла место рядом с ним и тихо проговорила: — Видимо, ты уже знаешь. — Знаю, что, Темари? — спросил Гаара. — Говори при всех. Темари быстро осмотрела присутствующих: Баки, его помощники, Сато Каору и Наоми, Канкуро и совсем не вписывающаяся в картину Хьюга, стоящая в двадцати шагах за спиной её брата. Она вздохнула. — Родители Сато Каору и Наоми погибли десять лет назад. Темари замолчала, бросив на брата тяжелый взгляд. — Я знаю. И Темари поняла, что он не знает главного. — Их убил ты, Гаара. Хината прикрыла руками рот. Наоми, воспользовавшись замешательством своего охранника, со всей силы укусила Канкуро за руку, и тот, не ожидая от куноичи такого трюка, выпустил её. Девчонка бросилась к брату, хватая его за длинные рукава: — Каору, это ведь неправда?! Всё это просто ложь! — Наоми, ступай домой. Мы потом поговорим. — Казекагэ-сама, ведь Вы не убивали маму с папой? Наоми умоляюще смотрела то на правителя Суны, то на его сестру. — Я не помню этого. Прости, Наоми, — извинения Гаара были холодны. — Вы даже не потрудились запомнить тех, кого убивали! Впервые за сегодняшний вечер голос Каору дрогнул, а в глазах отразились эмоции. — Вы даже не интересовались, кто были эти люди?! — Баки, уведите Сато. Восточное подземелье, камера одиночная, — приказал казекагэ и медленно покинул полигон, ни с кем не попрощавшись. — Нет, казекагэ! Это Вы убийца, а не Каору! Наоми со слезами на глазах, бросилась следом за младшим Сабаку. Канкуро опять схватил брыкающуюся девчонку. Та, видимо, позабыв, что она куноичи, кусалась и пыталась так извернуться, чтобы посильнее пнуть своего обидчика. Это усыпило внимание Канкуро, и только тогда он почувствовал, как что-то прыгнуло на спину. Ему пришлось выпустить Наоми, чтобы успеть стащить с себя кофту вместе со скарабеями, готовыми в любой момент ужалить его. Но не успел и тут же почувствовал острую боль в правой ноге: один из жуков маленькой куноичи всё же достиг своей цели. Но только Наоми успела выбраться из хватки Канкуро, как сразу была поймана за руку его сестрой. — Наоми, послушай, — начала Темари. Но та вырвалась и бросилась бежать за ворота полигона, а жуки стайкой последовали за ней. — Проследи за ней, Канкуро, — приказал Баки. — Почему я? Я с этой поганкой больше связываться не хочу! — Просто присмотри, чтобы девочка ничего с собой не сделала. — Эта?! За этой надо смотреть, чтобы она кому-нибудь что-то не сделала. — Вот и посмотришь. — Хорошо, но только эту ночь, — недовольно проворчал мастер марионеток. Канкуро исчез. Темари тоже собиралась уйти. — Оставь его сегодня одного, Темари, — проговорил Баки вслед племяннице. Та на секунду застыла, а потом, кивнув, исчезла вслед за братом. — Нобу, Шичиро, уведите Каору. И ещё раз осмотрите тот дом Ивасаки и квартиру Сато. И чтобы завтра отчет лежал у меня на столе не позже двенадцати. — Хай, — ниндзя растворились в ночной тьме. Теперь Баки обратил внимание на невольную свидетельницу внутренних разборок Суны. Он, конечно, сразу приметил куноичи Листа и отметил, что они вдвоем с Гаарой снимали тент. Но все происходило слишком быстро, поэтому выпроводить её с полигона не было возможности. Она вызывала у него намного больше подозрений, чем её напарник, Нара Шикамару. Красивая, тихая, вежливая, с совсем уж нетривиальными способностями своих глаз. Часто крутившаяся рядом с его младшим племянником. Если бы он не знал Гаару, то подумал, что тот увлекся этой девушкой. — Хината, сейчас патрульные будут останавливать каждого встречного. Пойдёмте, я провожу Вас до дома. — Простите, Баки-сан, я ещё не закончила. И посуду со столами надо вовремя сдать. «Вот кто занимался организацией праздника». Джоунин окинул взглядом не разобранный деревянный настил и жестом предложил Хьюге следовать за ним. Баки не обманул её: повсюду шныряли ниндзя. Бесшумно перескакивали с крыши на крышу и переговаривались короткими жестами. Несколько раз их действительно останавливали шиноби Суны, чтобы проверить их личности. И после короткого разговора с Сабаку снова скрывались из виду. — Вы неплохо справились, Хината, — опять заговорил Баки уже в гостиной дома Сабаку. — Помогите Матсури и со следующим этапом. Что же касается сегодняшнего: напишите мне, что, когда и куда надо вернуть. Девушка безвольно кивнула, смотря куда-то сквозь него. — И лучше Вам забыть о случившемся. Хината вздрогнула, когда хлопнула входная дверь, оповестившая об уходе Баки. А последняя фраза этого джоунина хотя и прозвучала обыденно, но в ней слышалась какая-то угроза. Она и не собиралась вставлять этот эпизод в отчёт для Хокаге, тем более, что отчётами для неё занимался Шикамару. И сама бы обо всем этом хотела позабыть. Особенно о сегодняшнем дне: о намечавшейся фальшивой свадьбе, о несчастной девочке Наоми, и о слишком прямой спине казекагэ, исчезающей в ночи. Она не запомнила, как доплелась до своей комнаты и рухнула на кровать. И не подозревала, что сегодня был первый день за несколько лет, когда она ни разу не вспомнила о Наруто.

***

Цунадэ не спала нормально как минимум несколько ночей. Сакура видела, как её выдают неточность и заторможенность простых движений. Наставница действительно волновалась за неё, так как уже за десять минут, пока она вместе с командой Гая находились в кабинете, не выдала ни слова. Только продолжала сверлить их взглядом, и Узумаки начало казаться, что Цунадэ научилась каким-то образом читать её мысли, и что ответы и оправдания от Сакуры ей не нужны вовсе. — Учиха сбежал, — наконец-то выдала пятая без намёка на вопрос. — Не один, — уточнила Неджи. — Узумаки Карин, Джуго и Хозуки Суйгецу вмести с ним. — Сакура, если ты занималась лечением, чем в это время был занят сам Учиха? — спросила Сенджу. — Тренировался с Суйгецу, и изучал какие-то техники, как мне кажется, — проговорила Узумаки. — Как тебе кажется?! — Цунадэ повысила голос, привстав с места. — Тебя не было два месяца, Сакура! Самовольный уход из деревни с бывшим нукенином! Как тебе кажется, как мы должны это расценивать? Узумаки могла сказать, что Саске её обманул, говоря о миссии в Звуке, но он уже подставил её перед Листом достаточно, а выглядеть перед своим сенсеем еще большей идиоткой она не желала. Это же надо на слово поверить кому-то, не получив личного распоряжения от непосредственного начальства. Какой из неё ниндзя? — Цунадэ-сама, Сакура спасла много жизней и сумела остановить заговор в Звуке, — вмешался Ли, видя, что подруга не может и слово вымолвить в свою защиту. — Теперь деревня Отогакурэ нам обязана, и мы можем окончательно наладить с ними отношения, — решила помочь Тен-Тен и ткнула локтем стоящего рядом Неджи. Хьюга вздохнул, но всё же кивком подтвердил слова напарников. Дверь со всего размаху ударилась о стену, и в кабинет влетели сразу две головные боли пятой хокагэ — Узумаки Наруто и Сарутоби Конохомару. Джинчурики девятихвостого улыбнулся всем широкой улыбкой, остановив взгляд на Сакуре. Но присутствующие дружно играли с ним в молчанку и стояли как на похоронах. — Ну, что с вами со всеми! У Вас такие лица. Можно подумать, что Саске снова смылся из деревни! — Во всяком случае, понятно теперь, почему Наруто до сих пор жив — у него интуиция развита на подсознательном уровне, — пробубнила себе под нос Тен-Тен, но в повисшей тишине её услышали все. — Это правда? Сакура-чан? Наруто подошел к жене. Она бросилась в объятья Наруто, единственному, который способен спрятать ото всех проблем, и уткнулась в его плечо, вдыхая привычный и полузабытый родной запах травы и солнца. Он немедля прижал её покрепче к себе. Только сейчас, обнимая своего мужа, она осознала, насколько скучала по нему. Насколько за эти два месяца ей не хватало его улыбки, да и просто голоса, обещающего, что всё обязательно наладится, надо только верить и никогда не сдаваться. — Всё хорошо, Сакура-чан, я сейчас же пойду и верну этого теме. Наруто успокаивающе гладил жену по коротким мягким волосам. — Куда он намылился на этот раз? — Боюсь, Наруто, что мы сами не знаем, куда и зачем на этот раз понесло Учиху, — хмуро проговорила пятая. — С сегодняшнего дня я официально даю ему статус нукенина Конохагакурэ. Возращение будет рассматриваться советом старейшин, главами кланов и только через суд. Не как после войны. — Но бабуля Цунадэ! — воскликнул Наруто. — Никакая я тебе не бабуля! — Цунадэ ударила кулаком по столу. — Более двух месяцев прошло, как он самовольно покинул Коноху и прихватил с собой Сакуру, и при этом дал задание Джуго и Карин прикрыть это. Способствовал разрушению Отогакурэ и снова сбежал со своей командой. Оставив Сакуру раненной. Впрочем, она сама может тебе об этом рассказать. Единственное… Наруто, ещё раз повторяю: единственное, что я могу для него сделать, и только из-за тебя с Сакурой, это не посылать за ним команду АНБУ для устранения Учихи и его команды. Но только, если он не вмешается в дела Листа или одной из четырёх оставшихся великих деревень шиноби. — Мне нужно с ним поговорить. Саске не мог просто так уйти. Значит, что-то случилось, — серьезно произнес Узумаки, неосознанно сильнее сжимая руку Сакуры. — Отстань от него, Наруто, если хочешь спасти. Пока мы будем за ним в очередной раз гоняться, вполне может всплыть ещё какая-то информация о его деятельности, которая дойдёт и до старейшин, и до совета Пяти Кагэ. Один раз ему было всё прощено, второго такого шанса у него не будет. Все свободны! Неджи, с тебя отчёт. Команда Гая и Конохомару первыми покинули кабинет Пятой. Сакура потянула из него и Наруто. Единственное, что ей сейчас хотелось, это вернуться домой и спрятаться от всего произошедшего в его объятьях. По дороге она рассказала подробней о фальшивой миссии и об эпидемии, и о разрушенной Отогакурэ, и об Яне с Узумаки Акира. И о том, что не посмела сказать Цунадэ и команде Гая: о свитке, за которым Саске и пришёл в Звук. — Что же было в этом свитке? — Предположительно, какая-то техника, которой пользовался Учиха Обито для управления биджу. Я точно не знаю, я не видела его содержимого. Сакура поставила на стол две чашки с чаем: единственное, что не испортилось в доме за их отсутствие. — Значит, это касается и меня, Сакура-чан. Девушка уже жалела, что рассказала о свитке. Она понимала, что, несмотря на запрет хокагэ, он уйдёт искать Саске, и никакие АНБУ, которых обязательно Цунадэ приставит за ним следить, не смогут его остановить. Но она может. — Наруто, ты никуда не уйдёшь! Иначе можешь забыть, что мы с тобой женаты! — пригрозила Сакура. — Вернёшься — и можешь просить у Цунадэ назад свою казённую квартиру! — Но Сакура-чан! Саске снова во что-то вляпался, я не могу оставить его одного. — Саске! Снова Саске! Бывшая Харуно вскочила с места, неосознанно концентрируя чакру в правом кулаке. — Сакура-чан! Наруто опасливо поглядывал на кулак своей жены, которая размахивала им перед самым его носом. — Знаешь, как меня достал этот Саске за последние два месяца?! А за последние семь лет! Как мне надоело постоянно о нём думать! Постоянно понимать его и гоняться за ним по всему континенту! Пусть валит! Чем дальше, чем лучше! Сакура продолжала кричать, но не так, как обычно, а надрывно. Казалось, ещё одна фраза — и она разревётся. Наруто не знал, как себя с ней вести. Это был уже не гнев, который часто испытывала его любимая и не стеснялась этого показывать. Это была медленно подкатывающая истерика. — Он мой друг. Нет, он наш друг, — серьезно произнёс Наруто. — Нет, Наруто. Это ты постоянно о нём думаешь, постоянно волнуешься и переживаешь, как там Саске. А ему всё равно на тебя, он не заботится о твоих чувствах. Это не дружба, во всяком случае, не с его стороны! — Сакура, он просто такой человек, из него и слова доброго не вытянешь. Что-то случилось, и этот упрямый теме как обычно хочет решить свои проблемы в одиночку! — Нет, Наруто! Ты опять о нём! И только о нём! Ты совсем меня не слышишь! — Раньше, ты меня понимала, Сакура-чан! — Я тебя и сейчас понимаю, но отказываюсь снова понимать его. И Саске целовал меня! Слышишь, Наруто! Сам целовал! Сакура обреченно опустилась на стул и доставала последний козырь, которым она бы никогда не воспользовалась, не будь сейчас в таком отчаянье. — Это не правда, Сакура-чан! — Ты мне не веришь, а ему да?! Сакура снова начала закипать, весь гнев, которые она едва сдерживала за последние два месяца, вырвался наружу.  — Но это правда, он хотел, чтобы я осталась в Звуке любым способом! — Ты его всё ещё любишь, Сакура-чан, — в голосе Наруто отчетливо проскользнула обречённость. — Что? Нет! — Девушка смотрела на мужа широко открытыми глазами. — Нет! Только сердце её вдруг сжали невидимые тески, а слезы подступили к глазам. — Нет. Сакура отрицательно мотала головой, уже не воспринимая происходящего, пока её кто-то не встряхнул за плечи. На неё смотрел Наруто, в глубине таких ярких голубых глаз застыла боль и решительность: — Я верну его домой, Сакура-чан! Обещаю! Наруто ушёл. Он не поцеловал её и не обнял, как обычно. А Сакура осталась так и сидеть за столом на их небольшой кухне. Проклиная тот день, когда впервые увидела симпатичного темноволосого мальчика, исковеркавшего всю её жизнь.

***

Шикамару нашёл свою ученицу за пределами Суны. Она сидела на камне, обхватив руками согнутые колени. Девочка машинально шевелила пальцами, и скарабеи хаотично кружились вокруг неё, то ловко взбираясь на камень, то нарезая вокруг него круги. Семь. Шикамару насчитал семь механических жуков. До этого он думал, что их всего пять. Сато была талантливым кукловодом. И выбрала довольно необычных подопечных. — Наоми. Шикамару сел на камень рядом с девочкой. — Тебя все ищут. — Но почему-то нашли меня именно Вы, сенсей? — Мне помогли. — Кто-то из них мог и сам догадаться попросить Хинату-сенсей. Шикамару понял, что его ученица пришла в себя. Во всяком случае, рассуждает здраво. Да, она расстроена и ещё зла, но Сато Наоми снова была собой. — Я даже хотела сбежать, но подвернула в темноте ногу. Наоми указала на опухшую левую лодыжку. — Тем более я на миссии за пределами Суны ни разу не была. Что уж говорить об остальном? Каору всегда держал меня при себе. И я не знаю, что там за этими песками. Что там? — Много всего, что и не расскажешь сразу. Ты сама всё увидишь. — А меня отпустят? — Отпустят. И Каору отпустят. — Мне бы вашу уверенность, Шикамару-сенсей. — Твой брат пока только обвиняемый, идёт расследование. — И поэтому его затащили в восточную тюрьму, в одиночку?! Знаете, чем знаменита эта тюрьма? Посетителей к заключенным туда не пускают. Да и большинство оттуда не выходят. Их выносят вперёд ногами! И тут юная Сато сделала то, что от неё Шикамару не ожидал, но то, что она должна была давно сделать. Девочка уткнулась в его жилет и разрыдалась, как маленький ребёнок. Сквозь всхлипы он иногда мог различить: — Ненавижу этих высокомерных Сабаку, ненавижу казекагэ, ненавижу Канкуро. Ненавижу этих хвостатых чудовищ! Когда она, наконец-то, утихла, вытерла слёзы и устремила свой взгляд куда-то, где песчаные барханы встречались с голубым небом: — Обещайте, Шикамару-сенсей. — Что? — Что поможете освободить Каору. Вы сказали нам, что Вас называют гением. Вы же сможете найти доказательства? Я клянусь, Каору не виноват, он не способен на месть. — Я верю, Наоми. Каору ни в чём не виноват, — уверенно ответил он Шикамару предложил ей забраться на свою спину, чтобы донести до деревни. У ворот их уже ждали Темари, Канкуро и напарники Наоми, Кин с Якумо. Нара отпустил на ноги ученицу. — Сато Наоми, не мне тебе напоминать, что деревню покидать без сенсеев тебе пока запрещено, — строго отчитала её Темари. — Еще одно нарушение — и тебя и всю твою команду отправлю обратно в академию ещё на один год. — Хай! — быстро произнесла девочка. Наоми и её напарники поклонились Темари, хором произнесли: «До свидания, Шикамару-сенсей». А проходя мимо Канкуро, Сато со всей силы треснула локтём кукольнику по коленке. — Вот паразитка мелкая! — скривился от боли Сабаку. — Погоди у меня! — Стой, Канкуро. Темари преградила брату дорогу, который уже хотел отправиться вслед за генинами. — Считай это платой за то, что не углядел за Сато. — Я, что, похож на няньку! Тем более эта поганка не пропадёт даже в яме со скорпионами! Темари лишь хмыкнула. А Нара подумал, что Канкуро прав. Не пропадёт. У неё сильный внутренний стержень: тот же, что у Ино. Тот, которым всегда так восхищался Асума, и тот, что давал ей право быть негласным лидером их команды.

***

Ино жила в ожидании этого момента три месяца. Для этого она всё своё свободное время проводила в лаборатории. Но они всё равно появились неожиданно. И почти бесшумно проникли в разгар рабочего дня. Девушка нарочно не спеша взяла несколько листков со своего стола и сложила их в аккуратную стопку на край. Старейшин это не смутило, но от Сая она получила оценивающий взгляд, заставляя Ино нервно вздернуть головой: так он всегда смотрел только на возможных противников. Кохару обмахивалась своим веером, оглядывая всё вокруг. Задержав взгляд на огромном компьютере, занимавшем половину помещения. Он гудел и мигал жёлтыми лампочками. Компьютер издал противный гул, и Ино вынула из одного из слотов стопку перфокарт. Внимательно переписывала что-то из них. Кохару хмыкнул, разглядывая картонные листы с дырочками. В современных устройствах вычисления ни Хомура, ни Кохару ничего не смыслили. Яманака закончила заносить записи в специально подготовленную сводную таблицу. — Время на исходе. Расчёты готовы? — спросила Кохару. — Не по всем кланам, — произнесла Ино и протянула ей только что заполняемый документ. — Но я успею, Кохару-сама. — Думаю, не нужно, — улыбнулась женщина, рассматривая таблицу. — Этого вполне достаточно. Молодец, Яманака. Кохару несколько раз провела над листом ладонью, и Ино ясно чувствовала, как женщина проверяла, нет ли в нём скрытой печати или чужой чакры, и только убедившись в обратном, свернула лист и спрятала в широком рукаве своего кимоно. Не доверяет ей. — Поторопитесь: сожгите все документы и расчёты и компьютер уничтожьте. У вас с Саем новое задание в стране Молний. Старейшины так же неспешно покинули лабораторию, находившуюся в одном из подземелий некогда принадлежавшем Данзо. Ино тяжело было поверить, что от всех её трудов, да ещё и в придачу с дорогим компьютером надо просто избавиться. Как же так? Сай же такой приказ нисколько не удивил, как будто он того и ждал. И ведь ждал же! «Корень» приучил избавляться от всех улик своей полузаконной деятельности. Шиноби вытащил из слотов компьютера все перфокарты, сжигая их в огромной железной раковине, туда же вылил содержимое всех мензурок и тщательно вымыл каждую перед тем, как разбить. Ино только пришлось заняться уничтожением собственных трудов, и она упустила тот момент, когда Сай берёт несколько листков: те, которые Яманака так старательно прятала от глаз старейшин. — Не знал, что Акимичи тоже рассматриваются. Сай всё так же бесстрастно, как и обычно, внимательно вчитывался в содержание её работы. — Нет, их не рассматривают. Ино в ярости попыталась выдернуть листки из его цепких пальцев. — Но исследование ты проводишь. И чего ты сама не знаешь про гены Яманака? Что, занимаешься их исследованиями тоже? Шиноби не отдавал ей листы, и Ино поняла, что сказать ему придётся. Он же не просто приставлен к ней. Очевидно, что он следит за каждым её шагом, чтобы план не провалила. — Я хочу знать, совместимы ли эти кланы по кеккей генкай. То есть, не потеряется ли кеккей генкай в браках между представителями этих кланов. — Зачем? — спросил Сай. — Так надо. Ино выхватила листки из его рук, и тут же их ждала судьба перфокарт. Сай, видимо, успел всё просмотреть и понять, что к их делу это никак не относится и отстал. Они сожгли всё, что горит, и разбили всё, что можно разбить. Даже все лампочки компьютера. А потом шиноби «Корня» расставил по всему периметру уже изрядно разрушенной лаборатории взрывные печати. Особенное внимание уделил уже нерабочему компьютеру. Ино не дождалась момента, когда Сай взорвёт подземную лабораторию.

***

Кладбище, как обычно, встретило её своим безмолвием. Четыре цветка, зажатые в дрожащих пальцах, слёзы, подступившие к глазам. Наверное, это поистине глупо плакать из-за чего-то подобного. Нет, не совместимы. Кеккей генкай и Яманака, и Акимичи исчезнет в девяносто восьми процентах случаях, в двух проявится только один. Но при этом джинчуриками представители кланов Яманака и Акимичи быть могут. День перевалил во вторую половину. Торговая улица деревни Листа была заполнена спешащими людьми. Быстрый говор женщин и смех детей, тянувших за длинные юбки своих матерей. Крики торговцев, расхваливающих свой товар. И веселый смех шиноби, доносящийся из соседнего ресторанчика. Команда номер десять ещё в полном составе остановилась у магазина «Яманака». — Хорошо потренировались. Скоро будете настоящими ниндзя. Асума улыбнулся, доставая сигарету. Шикамару на это только широко зевнул, прислонившись к стене магазина. Чоджи открыл новую пачку чипсов. Ино вообще поправляла прическу у витрины магазина, но, заметив намеренья учителя, повернулась к нему. — Только не у моего магазина. Девушка ловко вынула сигарету изо рта мужчины. — Никакого энтузиазма, — недовольно пробубнил Сарутоби. — Куренай-сенсей! — весело позвала Ино, заприметив в толпе Юхи. Женщина подошла к ним, прижимая к себе бумажный пакет с продуктами. Сарутоби поторопился запихать зажигалку с пачкой сигарет обратно в карман и выхватить из рук Юхи пакет, при этом смущаясь своих действий под хитрым прищуром голубых глаз своей ученицы, чавканьем Чоджи и ленивым маханием руки от Шикамару, не потрудившегося открыть рот, чтобы произнести нормальное приветствие. — Долго сегодня тренировались, — улыбнулась Куренай. — Обычно вашу команду можно застать уже в два часа в соседнем ресторанчике. — А сколько сейчас? — вдруг заинтересовался Шикамару. — Уже полпятого, — ответила Юхи. — Вот отстой. Я уже опоздал. Темари будет весь оставшийся день меня доставать. Ксо! — выругался Нара. И неспешно побрёл по улице Конохи, подняв вверх левую руку в знак прощания. — Это называется, он опаздывает, — покачала головой Куренай, смотря на неспешную прогулочную походку молодого чунина. Ино с Асумой заговорщически переглянулись. — Чоджи, поможешь мне с коробками, — требовательно произнесла девушка, потянув за рукав своего напарника в магазин. — Тем более Асуму-сенсею и Куренай-сенсей надо поговорить наедине. Улыбка Яманака стала ещё шире, когда она увидела, как засмущался Сарутоби, почесав по привычке затылок и чуть не выронив из руки пакет с продуктами. Вот уж, мужчине сколько лет! А он всё краснеет, как мальчишка, когда ему напоминают о его любви к Юхи Куренай. Когда об их отношениях в Конохе не известно разве что только глухому и слепому. Чоджи наблюдал, как его светловолосая напарница кружится по магазину с задорной улыбкой на устах, подхватывая цветы и переставляя их с места на место. Его сердце переполнял небывалый восторг. Он обожал такую Ино, безмерно весёлую и святящеюся изнутри особым светом, называемым счастьем. — Ты разве ничего не понял, Чоджи? — весело пропела Яманака, разгребая завал на прилавке. — Ты решила оставить их наедине, — улыбнулся парень. — Я про Шикамару! — Шикамару как всегда опоздает и получит за это нагоняй. А потом будет бухтеть весь вечер. Акимичи не понимал, к чему ведёт его подруга. — И это, несомненно, тоже, — рассмеялась Ино. — А еще кажется, что Шикамару нашёл ту, что будет заботиться о нём. — Сабаку, но Темари? — удивился Акимичи. — Они просто работают вместе по организации экзамена на звание чунина. — На что спорим, что Шикамару тоже так скажет? — Ино подмигнула. — Темари достаточно упорная, чтобы расшевелить его лень. И достаточно красива, чтобы взор Шикамару снизошел до чего-то более земного, чем его облака. — Ино, ты всегда хочешь всех осчастливить. Но ты хоть раз спрашивала, хотят ли они этого? — спросил серьезно Акимичи, помогая перенести несколько кадок с цветами. Он слишком хорошо знал подругу, которая готова из кожи вон вылезти, чтобы помочь своим друзьям. Она была самой необыкновенной и прекрасной девушкой, которую он когда-либо знал. Хотя он не так много и знал девушек. Со стороны Яманака Ино казалась кокетливой, веселой, недалекой и временами довольно стервозной особой. Но всё было далеко не так. Эта светловолосая куноичи родилась с чувством непоколебимой внутренней справедливости. Она с детства всегда вступалась за тех, кого обижали. Когда с ним никто не хотел играть, Шикамару с Ино первые протянули ему руки дружбы. Она же и была негласным лидером их команды, заставляла работать, вопреки их лени. Она толкала их на действия, и в её арсенале для этого было всё: от доброго слова и искренней улыбки до откровенного оскорбления и звонкой затрещины. Это возымело свой эффект. Они стали действительно хорошей командой. А потом он просто влюбился в неё. Но иногда, смотря на свою напарницу, ему казалось, что он любил её всю свою жизнь. Чоджи подошел к девушке, заправив длинную челку ей за ухо. И наклонился, чтобы поцеловать. Яманака зажмурила глаза в предвкушении чуда, которое всегда рождалось в груди, когда он целовал её. Яманака была влюблена в своего напарника. Просто в один день она неожиданно поняла, что Чоджи значит для неё чуть больше, чем просто друг. Это было неправильно с самого начала, ещё не правильнее того, что Шикамару нравилась куноичи из другой деревни. Клан Яманака, Нара и Акимичи уже несколько поколений сотрудничают вместе. Каждый из них обладает своим особым геномом, который охраняется членами кланов их семей не менее бережно, чем шаринган Учих и бьякуган Хьюг. Свободные браки были запрещены во избежание потери этого генома. По той же причине по просьбе глав кланов команды формировались однополые. Но команда номер десять за долгие годы стала исключением. Они были друзьями и одногодками, поэтому определение их в одну группу не стало ни для кого неожиданностью. Но разумная Ино упрямо полюбила именно Чоджи. Об их отношениях кроме Асумы-сенсея никто больше не знал. Шикамару всё принимал за дружбу. Он, конечно, несомненно был гением на поле боя и перед доской игры в сёги. Но об отношениях в повседневной жизни имел, по мнению Ино, весьма отдаленные представления. И уж тем более не отличил бы простую симпатию от влюбленности, которая пришла в жизнь его лучших друзей. Поцелуй был ещё более сладким, так как был запретным. Его не должно было к ней тянуть. Но, когда она оказывалась так близко, все эти мысли улетали из головы парня. Он был счастлив в этот короткий месяц их тайных поцелуев и встреч. Он не хотел думать, что это когда-то закончится. Теперь он больше всего на свете боялся не умереть, а что однажды это видение рассеется, и Ино больше никогда не захочет его поцеловать. Он сильнее прижал к себе девушку, обхватив ее тонкую талию своей ладонью, а другой положил на ее хрупкое плечо. — Ино, — прошептал он, так нежно, что у куноичи все внутри затрепетало. Только в его устах Ино любила свое имя, произносимое с такой нежностью, шепотом у самого ее уха. Яманака выпустила из стянутого пучка свои длинные волосы. Девушка давно бы обрезала их, так как они обычно мешались, да ещё и требовали ежедневного ухода. Но ему нравились её волосы. Она еще помнила, как он нежно водил по ним пальцами, вдыхая аромат цветочного шампуня. — Какой же ты был хороший, Чоджи. Яманака до боли привычным движением положила цветок, присаживаясь прямо на землю рядом с могильной плитой. — Так, правила следующие: я говорю слово, а вы первую свою ассоциацию с ним. Это должно быть одно слово и существительное. Яманака деловито открыла блокнот, достав карандаш, который держала за ухом. — Кто начнёт первым? — Я тут вспомнил, — засуетился Шикамару, — что меня мама просила на рынок сходить. Пока, Чоджи, Ино. — Дезертир! — крикнула ему вслед Яманака. — Чоджи, тогда ты. Акимичи добродушно кивнул. Куда ему было деваться от недоеденной и уже оплаченной порции мяса. — Готов? — спросила Ино, приготовив карандаш и блокнот. — Да. — Еда? — Барбекю. — Свобода? — Бабочка. — Лень? — Шикамару. — Цвет? — Красный. — Любовь? — Ино. — Мечта? Что? — девушка уронила карандаш под стол, осознавая ответ друга. — Прости, Ино, — покраснел Чоджи и полез под стол поднимать карандаш и столкнулся лбом с Ино. Они смотрели друг на друга, сидя под столом в одном из кафе Конохи, закрытые ото всех белой накрахмаленной скатертью. Яманака, чуть склонив голову, просто поцеловала Чоджи в щеку, такое легкое и простое касание губ. Девушка, не получив никакой реакции от напарника, опустила голову вниз. — Что это было? — спросил сбитый с толку юноша. — Поцелуй. Тебе не понравился? — удивилась она. — Нет, мне очень понравилось, просто я… — замялся смущенный парень. — Тогда почему не поцелуешь меня? — спросила девушка, посмотрев в его глаза. Чоджи, как загипнотизированный, взял ее за плечи и коснулся щеки девушки в ответ. Её аромат дурманил Чоджи. Она пахла цветами и травами. Он остановился, всё ещё сжимая в своих огромных ладонях её худощавые плечи. Она сидела на корточках с распахнутыми огромными голубыми глазами. — Второй поцелуй мне понравился больше, — прошептала девушка. Было необычно наблюдать, как её щеки были покрыты легким румянцем. Она так редко смущалась, во всяком случае, в его присутствии. — Ино, — проговорил Чоджи на выдохе. Яманака сглотнула. Сердце бешено стучало: всего минуту назад поцеловать Чоджи казалось таким простым и правильным, но теперь она чувствовала себя неуверенно и глупо. Наверное, она совсем спятила в своём искреннем желании любви. — Да, Чоджи? — Ино, — голос напарника дрогнул. — Будешь моей девушкой? — Конечно, Чоджи. Акимичи не узнавал в этой красивой тихой девушке, свою бойкую, вздорную напарницу. — Эй, вы чего под столом сидите?! — раздался откуда-то голос Кибы. Это произошло, когда им обоим только стукнуло по шестнадцать лет. Первая любовь ворвалась в сердца юных шиноби и расцвела прекрасным цветком. Нежность и любовь, которую они ото всех скрывали, Ино старательно настаивала на этом, а Чоджи, наверное, был готов сделать всё, что она бы ни попросила. Только Асума знал об этих отношения, случайно застукав их целующихся в лесу. Ино встала, расславляя юбку красного платья, того самого которое было на ней в день их первого свиданья. Из глаз её побежали предательские слезы. Здесь она только и могла плакать. Чья-то рука легла ей на плечо. — Куренай-сенсей, — прошептала Ино. Юхи была такой же частой гостьей на кладбище, как и сама Яманака. Женщина грустно улыбнулась: она всегда очень жалела её, которой в столь юном возрасте пришлось испытать ту же боль, что и ей. Ино всегда была такой жизнерадостной и стойкой, а теперь она напоминала цветок, который вырвали из земли с корнями, и теперь вольный ветер носил его из стороны в сторону, не давая корням, вновь крепко врасти в живительную почву.

***

Хьюга кралась по коридору резиденции казекагэ, прижимая свои сандалии к своему дрожащему от волнения телу. И чувствовала себя настоящей шпионкой. Сердце бешено колотилось, отдаваясь шумом в ушах. Ладони вспотели, она ещё раз проверила, что перед кабинетом никого нет. Хотя она и знала, что Гаара пренебрегал личной охраной, но ведь кроме неё могли быть и другие ночные гости. Настроенные не столь дружелюбно. Несмотря на бьякуган, она всё равно остановилась и прислушалась. Кажется, никого кроме него. Свет не горел, но Хината чувствовала, что Гаара здесь. И ещё она знала, что он слышит, если не её частое дыхание, то уж точно поступь босых ног по каменному полу кабинета. В такой тишине невозможно этого не слышать. Она хотела придти и раньше, но не знала, как ему объяснить своё наглое вторжение в его кабинет. Как ему объяснить все те чувства, что заставляли делать это. Как ей было страшно оставлять его одного, как ей хотелось взять немного его боли. Никто не заслуживает терпеть всё это в одиночестве. Наруто не заслуживал, и Гаара тоже. Ещё несколько последних, но самых трудных шагов к силуэту у маленького круглого окна под удары собственного сердца. Вены уже вздуваются у глаз, осматривая казекагэ. Гаара почувствовал её прикосновение к вискам и резко развернулся к ней лицом. — Нет! — Я помогу! — заупрямилась девушка. — Нет! Песок, как веревка, обвил её запястья, резко дернув руки вниз, оцарапав кожу. Хината сделала один позорный шаг назад, опуская глаза и деактивируя бьякуган. Она боялась поднять взгляд и увидеть глаза монстра. Те из воспоминаний о её первом экзамене на чунина, те, что она видела единожды и здесь в Суне. Но это не тот ужас за собственную жизнь. Это был страх за этого человека, за то, что он останется терпеть боль в одиночестве, и так же и умрёт, спрятавшись ото всех. Разве заслуживает подобное такой человек? Отдающий всего себя Суне. В конце концов, именно во главе с Гаарой объединенная армия шиноби смогла противостоять всем козням лидера акацуки и воскресшему Учихи Мадаре. — Вы тоже меня боитесь, Хьюга-сан, — холодно бросил он, опускаясь на колени, сжимая руками голову. Хината стояла с закрытыми глазами, борясь с собой, с тем, чтобы позорно не развернуться и убежать. Чем она может помочь Гааре, если сама подвержена той же болезни? Чувство вины съедает изнутри и её. И у неё нет оправданий в виде кровожадного зверя, запертого внутри. Шино и Чоджи мертвы из-за неё, и то, что она лично не нанесла им последний удар, не только не облегчает её вины, а наоборот заставляет острее чувствовать своё предательство. Кто, как не ты, самый худший враг себе? — Нет, — несвойственно для себя твердо и уверенно произнесла она. — Я боюсь только себя. Её честное признание вспыхнуло в голове Гаары яркой вспышкой, на мгновение отодвинув головную боль на второй план. — Я тоже боюсь себя, Хьюга-сан. — Хината, зовите меня Хината, — проговорила облегченно девушка, опустилась на колени перед казекагэ и подобрала под себя ноги. Если уж он не позволяет облегчить его физическую боль, она может ещё попробовать отвлечет его от неё. Хотя бы на миг дать ему необходимую передышку. — Солнце? ** Ты не похожа на Солнце, ты похожа на Луну. Гаара произносил слова отстраненно, но сейчас он не мог лгать. Боль не давала покоя, но почему-то разговор с кем-то давался легче, чем молчание. — Можете звать меня Цуки***. Хината знала, что бессмысленные разговоры порой отвлекают от невесёлых мыслей. Правда, она никогда не думала, что подобные беседы может вести такой серьезный человек, как пятый казекагэ. — Нет. Хи-на-та, — Гаара повторил по слогам. — Звучит очень красиво. Девушке понравилось, как он произнес её имя. Впервые за всю свою жизнь ей показалось, что у нее действительно красивое имя. Она нарочно медленно опять подняла свои руки, чтобы Гаара мог угадать её намеренья. Парень отрицательно покачал головой. Хината вдруг поняла одну страшную вещь: он считает, что заслужил эту боль. — Вы давно искупили свою вину, — тихо заговорила девушка, на этот раз, не отпуская светлых глаз. — Нет, это была не ваша вина, а монстра, — уверенно исправилась она. — Монстра, как оказалось, можно было всегда контролировать, Хината. Казекагэ тоже поднял на нее свои глаза. Глаза вовсе не монстра, а просто смертельно уставшего человека. — Наруто же мог. Хината встрепенулась от упоминания имени любимого, и её сердце наполнилось теплотой. Говорить о Наруто было всегда так легко. — Наруто-куну тоже не всегда удавалось это делать, когда акацуки напали на Коноху, он не смог сдержать кьюби. — Он сделал это потому, что хотел защитить всю деревню, а я потому, что ненавидел всех кроме себя. — Вы и себя ненавидели, и ненавидите даже сейчас, — прошептала девушка, чувствуя, как холодеет кожа, и мелкие волоски поднимаются на руках. Какое знакомое обжигающее чувство. — Простите себя, пожалуйста, если не ради себя, то ради своей семьи. — От прошлого не отмахиваются. — От него и нельзя отмахнуться: оно уже живёт в нас самих. Оно уже течёт по венам, порой отравляя нам разум. Хината сжала ладони в кулаки, сминая край своей кофты. Гаара ничего не ответил, отводя взгляд, чуть хмуря тонкие брови. Новый приступ боли набирал свою силу, горячими искрами ударяясь о виски. — Знаете, я тоже люблю ночь. Она даёт ощущение защищенности, — тихо заговорила Хьюга. — Мне нравятся тихие ночные звуки, не утопающие в шуме и суете дня. Мне нравятся звезды и луна, особенно в Суне. Кажется, что только стоить протянуть руку — и можно коснуться самого неба. Мне нравится ночной дождь, невидимкой стучащий по крышам домов и листьям деревьев… Хината всё говорила и говорила. Говорила обо всем, до чего добиралась её память. Тихо, почти шепча, произносила куноичи каждое слово. И Гаара уже не видел этого кабинета: он видел зелённые лиственные леса страны Огня, слышал полузабытый шум дождя, ходил босиком по холодной глади озера и снова возвращался в чудесные ночи Сунагакурэ. Сон пришел незаметно и легко. Гаара уснул, прислонившись спиной к каменной стене собственного кабинета. Не самая удобная поза, но тревожить его показалось Хинате кощунством. Такой спокойный и расслабленный, тонкие черты лица, пожалуй, очень привлекательные. Красивый. Не зря ей Матсури жаловалась, что у него осталось множество поклонниц и после их свадьбы. Куноичи тихо вышла на балкон, доставая подарок от Шикамару. Маленький томик со звездной картой страны Ветра. Открыв книгу на закладке, Хината активировала бьякуган, всматриваясь в ночное полотно с россыпью крупных звезд. На душе стало спокойней. Ночь давала ей всегда ощущение безопасности, окутывая в своё тёмное покрывало. Девушка могла позволить себе и слезы, и грусть, и самые смелые мечты. Ночь давала ощущение этой волшебной иллюзии, что завтра всё будет иначе. Может, конечно, всё и будет иначе, только Хината всегда оставалась прежней. А Гаара… Какой он, когда никто не видит его бирюзовых глаз? ____________________________________________________________ *o-бон — праздник Бон (Неделя поминовения усопших) ** «Хината» — означает «Солнце» ***Цуки — в переводе с японского «Луна»