Safe

Нейтан позвонил ему рано утром, разумеется, чтобы поздравить, и благо, что Рэйф в этот момент крепко спал, удалось выскользнуть из кровати незамеченным. Но братишка не только пожелал ему всего самого наилучшего, но еще и обрадовал потрясающей новостью. Елена беременна! Он станет дядей, черт возьми! От радости Сэм чуть ли не всплакнул, но сдержался, только сипло прошептал, как рад за них. — Ты же приедешь, да? Сэм, ты вообще где живешь? У тебя все нормально? Да, он так и думал, что будет непросто. Конечно, он хочет приехать, встретить день рождение с братом, отметить беременность Елены и успокоить их наконец, сказать, что у него есть место для жилья, что он не бомжует и не занимается сомнительными делишками, чтобы заработать себе на жизнь. Но как быть? Как сказать Рэйфу, куда он собирается уехать на пару дней? Он же взбесится, как пить дать взбесится, а брать его с собой… О, Боги, Сэм представил себе эту встречу. Вытаращенные глаза брата, как он качает головой и неверяще смотрит на него, произнося: — Ты вместе с ним? После всего, что он пытался с нами сделать? Да как ты можешь?! И злой взгляд Рэйфа, крепко сжатые кулаки и рычащая интонация: — Нейтан Дрейк, какая встреча. Нет, этого допустить нельзя. Но приехать он должен, чтобы успокоить брата, уверить его в том, что с ним все нормально. А еще, поговорить с ним о кое-чем важном. Но вот что делать с Рэйфом, пока не понятно. Сэм возвращается в кровать и долго смотрит на умиротворенное лицо спящего Адлера. Съебаться под шумок он не может — нельзя повторять прошлых ошибок. Рассказать прямо, куда он намылился — тоже затея так себе. Значит, остается только лгать. Но ведь он пообещал самому себе, что Рэйфу он больше лгать не будет. Признавать не хочется, но похоже, он в тупике. — М-м, Сэм? — Рэйф жмурится и с трудом садится на кровати, — Уже проснулся, так рано? Сэм с наслаждением разглядывает его раскрасневшуюся от укусов шею и синяки на бедрах. После покатушек на байке, они еще долго не могли отлипнуть друг от друга, катаясь по кровати, сцепляясь то ли в борьбе то ли в порыве страсти, оставляли метки и заставляли друг друга скулить от удовольствия. Черт, ну и как он может ему сейчас сказать, что ему надо куда-то уехать без него? — Что случилось? — Рэйф вдруг резко серьезнеет и перестает вести себя по утреннему лениво, — На тебе лица нет. Блядство, он всегда так хорошо понимает его мимику. Значит, и солгать у него навряд ли выйдет. Тогда остается только сказать правду, надеясь, что это не разрушит между ними то, что он так долго пытался отстроить. — Рэйф, в общем, мне тут позвонили и… мне надо будет… Черт, как же сложно. — … уехать ненадолго. Два дня не больше! И я… — Кто? Почему-то, голос Рэйфа звенит, как сталь, хотя в нем нет ни намека на злость или раздражение. Нет, сейчас, там только холодная серьезность, а на лице — полное отсутствие эмоций. Это плохой знак, уж лучше бы злился. Если он ему сейчас скажет, что это был Нейтан, тогда он… — Нейт? Он тебе звонил? Если до этого, как выразился Рэйф, на Сэме не было лица — то теперь, после вот этих слов, у него, кажется, там образуется кратер. Он буквально чувствует, как бледнеет и молча приоткрывает рот, забывая, что нужно дышать и что-то говорить. Вот и сдернул пластырь. Все вскрылось, как есть. Рэйф точно понимает, что угадал, так как отводит взгляд, устремляя его в стену и на нем тоже нет лица — только бледная маска безразличия, завуалированная под вулкан агрессии. Быстрее, Сэмюэль, говори что-нибудь, что угодно, пока не началось извержение. — Там, в общем, Елена беременна, девушка Нейтана, ты же знаешь, да? Я стану дядей, когда она родит. А еще, Нейтан хочет провести со мной день рождение. Все-таки пятнадцать лет вместе его не справляли…а еще, он хочет увериться в том, что со мной все в порядке, что я выгляжу как человек, не вляпываюсь в очередное дерьмо, да все такое, в общем, Нейтан… Как много слова — «Нейтан». — … он беспокоится обо мне. Мы же братья, в конце-концов. Он…он моя семья, Рэйф, он и Елена. Я не могу от них откреститься. И все. Теперь он молчит, ждет реакции. Молчит и Рэйф, до сих пор продолжая сверлить взглядом стену, он его будто даже не слушал. А слушал ли? Сэм опускает взгляд на ладони мужчины — они крепко сжимают шелковую ткань одеяла. Слушал. Ему услышанное не понравилось. — Рэйф… Умоляюще произносит он, начиная тянуть руку к его напряженным ладоням, но тот вскакивает так стремительно, что рука впечатывается только в шелк. И уходит. Просто уходит из комнаты, закрывая за собой дверь — даже не хлопая ею. Просто и без эмоций. Как киллер стреляет в назначенную цель. И Сэм убит. Он валится обратно на подушку, обхватывая голову руками, что разрывается мыслями о том, что делать дальше. Бежать за ним, оправдываться? Позвонить брату и сказать, что не приедешь? Просто молча уехать? Снова бросить Рэйфа одного? Кинуть, да, как тогда? Черт, черт, черт! Ну почему все должно быть так?! Почему он должен выбирать между семьей и… и Рэйфом? Рэйф тоже, по-своему, теперь его семья. Или нет? Да что они вообще друг для друга? Это же не просто секс, потому что им вместе хорошо, да? Только не после того, как он впустил его сюда после предательства, не после этих дней и ночей проведенных в обществе друг друга, не после этого шикарного подарка и страстной ночи, где Рэйф говорил ему, как сильно он ему нужен. И это…и это все…как ему выбрать, какая семья для него дороже? Он даже не замечает, как за тяжелыми размышления проходит некоторое время и Рэйф возвращается назад, уже умытый и одетый. Понимает только, что что-то не так, когда он бросает на него короткий взгляд и говорит: — Собирайся. У тебя есть час. Вот и все. Он его выгоняет, вычеркивает. По его каменному выражению лица видно, что он все для себя решил и спорить с ним бесполезно. А если начать… что ж, уже только думая об этом, Сэм чувствует, как у него начинает болеть челюсть. Так что он медленно встает, закусывает от отчаяния нижнюю губу и… стоп. Рэйф собирает свой чемодан? Стоп-стоп-стоп, а он-то куда собрался сваливать? — Сэм, самолет через два часа, и твою одежду я за тебя складывать не собираюсь. Если мы опоздаем на рейс, то ты поедешь эконом классом. Мы. Мы опоздаем на рейс. У него же не слуховые галлюцинации, он сказал — мы? — Сэмюэль Дрейк, — шипит Рэйф себе под нос, поднимая на него недовольный взгляд, — если не начнешь собираться, я передумаю и ты полетишь к своему братцу один. И навсегда. Ты меня понял? — Так точно. Все же — семья. Он выбрал ее. И ту, и другую.