Любовь, такая сука!

      Довольно новая на вид дверь, отворяется с тихим скрипом. Куникида неуверенно заходит в тёмный кабинет и останавливается на пороге, не решаясь пройти вглубь. — Давненько я здесь не был. — Он вздыхает, выглядывает в коридор и прикрывает за собой дверь. — Лет с пятнадцати. — Доппо грустно улыбается, проводит пальцами по пыльным переплётам книг, подходит к большому столу напротив окна, приоткрывает шторы, чтобы осветить лежащие на запылённой столешнице предметы.       Довольно потёртый, зелёный блокнот, лежащий ровно в пяти сантиметрах от края стола сразу привлёк внимание мужчины. Когда то давно и у него был точно такой же. Рядом лежали карандаши сложенные в идеально ровный ряд. Один из них скатился, портя идеальный рисунок. Куникида было потянулся, чтобы поставить его на место, но остановился, решив оставить как есть.       Его внимание переключилось на верхний ящик. Обычно он пустовал, сейчас же там лежала помутневшая от времени фотография, в пыльной рамке. Доппо сдул толстый слой пыли, едва удержавшись от громкого чиха, и замер смотря на улыбающуюся с фото девушку.       Она была одета в лёгкое, синие платье, развевающиеся на ветру. Длинные, русые волосы, собранные в аккуратную косу, покоились на плече. Девушка махала в камеру и по всей видимости была счастлива. Доппо невольно задержал внимание на таких же, как и у него, глаз травянистого цвета.       Он нежно провёл пальцами по тонкой фигуре девушки и задумался, восстанавливая в памяти события дня, когда было сделано это фото, но перед глазами вспыхивали только разрезанные очертания тел и смех людей, которым это зрелище доставляло наслаждение.       Куникида резко замотал головой, пытаясь прогнать неприятное наваждение. Трясущимися руками, он освободил фото от оков старой рамы. Возле двери послышались чьи то шаги. Доппо резко швырнул рамку в ящик, тут же захлопывая его. В эту секунду на пороге показалась, чёрная макушка Фёдора. Он безразличным взглядом осмотрел блондина и прошёл в кабинет. — Я вот тут шорохи услышал и решил зайти, проверить. — Промямлил Доппо, незаметно пряча, сложенное напополам фото в карман брюк. — Меня это не касается в любом случае. Твое дело, чем тут заниматься. Тем более сегодня этот кабинет может стать твоим. — Светловолосый мужчина улыбнулся, радуясь, что его заметил именно Достоевский, а не сующий свой нос во все дела, Дазай.       В кабинете повисло неловкое молчание, точнее неловким оно было только для Доппо. Фёдор же с интересом разглядывал книжные полки и казалось, совсем не обращал внимание на друга. — Я возьму? — Достоевский показал на одну из книг и после утвердительного кивка, бережно взял её, боясь повредить старый переплёт. — Собрание начнётся через пять минут, не опаздывай. — И он скрылся, оставляя Доппо наедине со своими мыслями.

***

      На удивление спокойный голос Осаму, раздаётся из просторного зала. Достоевский замедляет шаг, замечая выглядывающую из-за приоткрытой двери, фигуру отца и прислушивается. Дазай раздражён, но его тон остаётся спокойным и это настораживает. Фёдор подходит ближе и останавливается, так, чтобы его не уличили в подслушивание.       Диалог начался по всей видимости довольно давно, но его суть понять можно. Рентаро Дазай, видимо вновь решил поинтересоваться потомством своего сына, но в этот раз к диалогу присоединился Михаил, которого тоже вполне интересовала возможность понянчить внуков. Достоевский усмехнулся, почти физически ощущая возмущение Дазая. — Простите, — Его голос раздаётся прямо возле двери. — Но все же я предпочёл бы оставить подробности нашей с Василисой личной жизни в тайне. — Но всё же, вы хотя бы пытались — Михаил настойчив. — Пытались, — нехотя отвечает Осаму и отходит к окну. Печально смотрит вдаль, мыслено моля все вышние силы, чтобы это прекратилось. — И что ни как? Проблемы может какие? — Типо того. — Какие? — «Сифилис лечит», мысленно рявкнул, Дазай, а в реальности развёл руками, показывая, что не имеет ни малейшего понятия. — Понятно. — Задумчиво протянул Михаил отходя к своему столу, Осаму облегчённо выдохнул, наивно полагая, что неприятный разговор закончен.       Фёдор громко чихнул, головы присутствующих в кабинете повернулись в сторону двери, и так глупо проколовшемуся парню ничего не оставалось кроме как зайти внутрь. — Добрый день. — Как ни в чём не было поздоровался он и подошёл к окну. Осаму смерил его подозрительным взглядом и Фёдор приподнял бровь. — Молодой человек, мы тут с вашим другом разговаривали о потомстве, а вы как, не задумывались ещё? — Ну паааап, не начинай. — Не папкай мне тут. — Достоевский младший возвёл глаза к потолку. — И не надо тут глаза закатывать. Двадцать два года отроду, пора бы уже задуматься. А ты всё балуешься. — Михаил махнул рукой на сына и повернулся к зятю. — А вот Осамушка уже замужем, деток планирует. — Фёдор скривился, Осаму не заметно для остальных, повторил его мимику.       Куникида отворил дверь ведущую в просторный зал, где уже собрались все, кто должен был участвовать в собрании. Михаил улыбнулся, завидев старшего, из младшего поколения и протянул руку для приветственного пожатия, а затем пригласил к длинному столу, указывая на кресло с правой стороны от центрального стула. Доппо замешкался, нерешительно двигаясь к указанному месту. Обычно его занимал Фукучи, как второй управляющий, после его смерти место пустовало, но похоже сегодня это изменилось. Куникида не был рад. Предложение сесть на место управляющего, подтверждали слова Фёдора, о принятии части компании. Этого Доппо не хотел. Ему спокойно жилось восемь лет и он хотел, чтобы так и продолжалось.       Фёдор уловив изменения в настроении друга, хлопнул его по плечу, оказывая не зримую для остальных поддержку, и сел на стул рядом. Рентаро занял место с левой стороны от центра, выразительно посмотрел на Дазая младшего, а затем, похлопал по стулу рядом с собой. — Приятно видеть вас всех вместе. — Михаил улыбался, осматривая младшее поколение, задерживая свой взгляд исключительно на Куникиде. — Помню вас совсем крошечными, тогда вы так же сидели. Глупенькие, не понимающие ничего, но заинтересованные любой сказанной фразой. — Он погрустнел, вспомнив, нечто печальное. — Жалко Фукучи ушёл так рано, не смог увидеть этот момент.       Так именуемое младшее поколение настороженно переглянулось, редко Достоевский говорил загадками, и обычно такое общение не сулило ничего хорошего. — Мои дорогие, сколько раз вы слышали о проекте «MORE»? — Доппо вздрогнул и огляделся по сторонам. В кабинете повеяло холодом. Каждый из присутствующих раз восемь слышал о неком проекте, но ничего больше, кроме того, что это наркотик, узнать не удавалось. Эта тайна была под семью замками, ключи от которых хранились под чутким наблюдением взрослых.       Дазай оживился, услышав довольно знакомое слово и с любопытством посмотрел на Михаила. — Наркотики, которые производит наша фирма? — Больше спрашивая, чем утверждая, произнёс он. — Не совсем верная формулировка. Наркотики конечно, связаны со всем этим, но они лишь малая часть проекта. Старые бумаги, сложенные в большую стопку, уже давно стояли на столе, но удостоены внимания были только сейчас. Это были не документы или какие нибудь договора, лишь вырезки из газет сороковых годов. — Что это? — Фёдор скептично осмотрел несколько страниц и усмехнулся. — Вы, Михаил Андреевич, верно пошутить решили. Каким образом газеты времён второй мировой должны нам объяснить, что такое «MORE»? — А ты читай внимательно, не простая газетка ведь. Такие были только у генералов красной армии, и то, не у всех. Думаешь немцы так просто, пол Европы захватили? В опубликованных здесь отчётах напрямую говориться о том, что вас так давно интересует. — Возможно Достоевский прикрасил, не так много говорился о самом «MORE», отчёты в основном были о веществе, что использовали немцы. «Это был был дым. Солдаты даже не понимали что происходит, списывали на обычную утреннюю туманность, но через время ощущали сильную слабость. Те немногие выжившие рассказывали, что после сильного головокружения приходила расслабленность, спокойствие. Некоторые видели образ, который приказывал убивать.» — писалось на одной из страниц. Фёдор нахмурился. — Чем то похоже на действие нашего Dei facies, только в разы сильнее. Мы брали разработку у Немцев? — - Он отложил бумаги в сторону, пытаясь соединить воедино полученную информацию, но получалось пока не очень. — Не понимаю, с латинского «MORE», переводится как смерть, но тогда при чём тут божий лик? — Они едины. — Михал вздохнул. — Проект создавался в советское время, как раз после войны. Германские войска тогда полностью уничтожили всё информацию о загадочном дыме, но они не учли, что разработка принадлежала японцам. Советские власти заинтересовались возможностью владеть мощным оружием и переманили владельцев формулы на свою сторону, тогда и зародился «MORE». — Мужчина усмехнулся. — По началу всё было безобидно, но в конце получился, сильный наркотик. Он воздействовал на оба полушария мозга, делая человека уязвимым психологически, позволяя управлять им как марионеткой, а так же не имел ни запаха, ни вкуса. Просто представьте, какая находка для правительства. — Такая, что они сами испугались того, что позволили создать. — После паузы, сказал Рентаро, посмотрев на Достоевского, как бы спрашивая, не против ли он, если Дазай продолжит рассказ, тот кивнул головой, в знак согласия. — В один момент, в лаборатории ворвались сотрудники КГБ, связали учёных работающих над наркотиком, отвезли в штаб для «допроса». Но как можно было догадаться, ничего подобного не было, их всех расстреляли, формулы уничтожили, а лаборатории взорвали. То, что мы имеем сейчас, сгенерированный материал, который во много уступает тогдашнему «Poena Dei». — Рентаро поставил на стол маленькую колбочку с белым порошком и все склонились, рассматривая белые крупинки так, будто впервые видят наркотик. — Последняя доза, оставшаяся с шестидесятых. — К сожалению последняя. — Добавил Михаил и посмотрел на Доппо, тот невольно съёжился. — Была раньше ещё одна, но мы её потеряли. — У моего отца. — Пробормотал Куникида, припомнив что то из далёкого прошлого, а затем пояснил. — Я видел формулы и точно такую же ёмкость. — Верно. Фукучи, разбирался с похожим веществом, ты даже хорошо знаком с ним, больше чем кто либо в этой комнате. — Солнечное сияние. — Доппо посмотрел в глаза Достоевскому старшему, вдруг поняв, что разговор клонился именно к этой теме. — Оно уничтожено, мы единственные нечто похожие на Poena Dei. — Ты в этом уверен? — Абсолютно. — Михаил покачал головой, печально вздыхая. — Могу разочаровать. Они есть и намного сильнее, чем были раньше. Нынешние агенты ФБР, активно используют эту разработку, так что всё супер секретно. Мы бы и не узнали, что столь опасная змея опутывает нас плотным кольцом, если бы не их ошибка. В течение трёх лет в больницу попадали наши сотрудники, работающие под перекрытием в союзных организациях, с передозировкой антидепрессантами. Сначала казалось просто совпадениями, но капнув по глубже стало понятно, что всё это не с проста. Их главной ошибкой стало испытание более слабого вещества на подростках. На детей же никогда не подумают, по этому они идеальные шпионы. Изучив несколько случаев, произошедших за три года, мы пришли к выводу, что это «Солнечное сияние» — Куникида опустил голову, под столом сжимая кулаки. Столько сил потрачено, чтобы уничтожить чёрное звено и зря. — Последний случай, был как раз год назад в школе где директором, являешься ты, Доппо. — В прошлом году, — Куникида задумался, а затем нахмурился. — Только одна ученица попала в больницу с подозрением на передозировку антидепрессантами…