***
Трое мужчин в строгих смокингах стояли нависнув над столом, усыпанном различными бумажками и старясь ни как не выдать свою усталость, упорно продолжали разбирать эту документацию. Мужчина, с чёрными как уголь волосами, разогнул свою спину и потянулся. Они сидели за этим столом не менее десяти часов и всё ни как не могли разобрать ту бумажную волокиту, что покоилась на столе. Хотелось уже просто оставить это занятие и выпить чашечку кофе, или может даже чего по крепче, но желание закончить с этим именно сегодня было сильнее, поэтому глубоко вздохнув, мужчина вернулся к изучению документа. Офис в котором происходила вся эта работа, принадлежал компании «Library dogs», и находился в центре Москва-Сити. Огромное стодвадцати этажное здание, гордо возвышалось посреди торгового города и являлось собственностью М.Достоевского, того самого черноволосого мужчины. — Всё, — Произнёс стоящий возле стола тощий мужчина и устало потёр узкие глаза. — Хватит с меня этой бумажной возни, на сегодня. — Он поднялся и подошёл к открытому окну. Ночной ветерок растрепал и без того торчащие во все стороны каштановые волосы. Мужчина прикрыл глаза и с наслаждением вдохнул прохладный воздух. — Красиво, не правда ли? — Тихо подошедший Достоевский, опустил руку на плечо мужчины. Тот лениво повернул голову и встретился взглядом с горящими восхищением и любовью глазами. Черноволосый же не дождавшись ответа продолжил. — Такая величественная, прекрасная, шумная и тихая одновременно. Никогда не спит, по всюду имеет уши, просто великолепна. — Город как город. — Проговорил мужчина и вернулся к разглядыванию мерцающих вывесок. С высоты птичьего полёта, они казались просто мерцающими огоньками. — Ничего вы не понимаете, господин Дазай. — Как-то грустно произнёс Михаил и подошёл к столу, оставив коллегу наедине со своими мыслями. Они не обязаны иметь одинаковые взгляды, каждый преследует свои идеи, это Достоевский понял сразу, как только захотел возобновить старое сотрудничество. Ещё пару месяцев назад, он был так уверен в правильности своего решения, но сейчас, когда уже всё обсуждено и осталось только разобраться с некоторыми документами, появились сомнения. Возможно это, от однотипных бумажек, в которых меняется разве, что количество написанных строчек, поэтому откинув все ненужные мысли, он продолжил кропотливую работу. Секунды превращались в минуты, минуты в часы и вот, когда часовая стрелка приблизилась к отметке двенадцать, бумаги были сложены ровными стопками, а на столе остался одиноко лежать один договор, требующий лишь подписей всех собравшихся. Достоевский вымучено посмотрел на своих коллег. — Давайте закончим с этим побыстрей. — Предложил он и склонился над листком. Дазай затаил дыхание, наблюдая как появляется красивая, с завитушками буква «Д». — Господин Дазай? — С удовольствием. — Шатен, сверкнув кофейными глазами, быстро черкнул и передал бумагу, следующему коллеги. Тот убрав с глаз блондинистую чёлку, недовольно посмотрел на мужчин и приступил к изучению. Этот договор был изучен вдоль и поперёк ещё несколько месяцев назад, но мужчина не мог не проверить его на наличие каких либо ошибок. Он не любил спешку в таких важных делах, поэтому, только спустя пять минут, убедившись в правильности документа, поставил свою подпись, а затем проследил как Достоевский кладёт его в сейф, и только после этого позволил себе кроткую улыбку. — Я предлагаю отметить это важное событие. — Достоевский подошёл к шкафу и пошуршав там несколько секунд, вернулся с тремя бокалами и шампанским в руках. — Пожалуй откажусь. — Как можно вежливее произнёс мужчина с блондинистыми волосами, смотря на бутылку алкоголя. — Да ладно вам, господин Куникида. Событие знаменательное ведь. — Дазай перехватил один бокал с шампанским и протянул его партнёру, смотря на него таким взглядом, что у светловолосого мужчины не было шанса ему отказать. — Вот и замечательно. — Рентаро улыбнулся, когда Фукучи, с лицом мученика принял напиток. — Так, на чём мы остановились, — Достоевский оглядел своих соратников и с улыбкой на губах поднял бокал. — За проект More! Несколькими этажами ниже, на устеленном бархатным ковром полу, сидели три маленьких мальчика. Маленькие копии своих отцов. Они подозрительно оглядывали друг-друга, не подозревая, что сегодняшний день, плотно переплёл их судьбы.***
— Федя? — Осипшим ото сна голосом проговорил Дазай, отказываясь верить своим глазам. — Собственной персоны. — Улыбка тут же окрасила уставшее лицо парня и он, мгновенно заключил гостя в свои тёплые объятия. Горячие дыхание опалило холодную после улицы кожу. Фёдор поморщился, но ничего не сказал, лишь крепче сжал руки на тёплой спине, а затем опомнился и втолкнул Дазая в квартиру, захлопнув дверь. — Фе-дя, — По слогам повторил Осаму, сладким голосом. — Задушил бы, — Объятье стало крепче, — да жалко. Я… — Окончание фразы утонула в заливистом лае. Дазай отстранился и опустился на колени пред внушительных размеров псом. Не ожидая никакого подвоха, хозяин квартиры запустил пальцы в мягкую шерсть и тут же оказался прижатый к полу. Белая овчарка почувствовав легкие поглаживания игриво тявкнула и повалила хозяина квартиры на пол и нависнув сверху, принялась вылизывать его лицо. Дазай как, мог уворачивался, но собака оказалась проворней и к тому моменту как подоспел хозяин, успевший скинуть белый пуховик, всё лицо было уже в слюнях. — Чарли, сидеть! — Оглушительный вскрик Фёдора, заставил бы даже Дазая подчиниться, что уж говорить о псе, что оглушительно гавкнув, уселся на грудь парня, перекрыв тому доступ к кислороду. — Ну-ка, пошёл от сюда, двадцатикилограммовая, наглая морда. — Достоевский, не без труда, стащил животное и присел на корточки перед бедным Осаму. — В порядке? — Я чуть не умер! — Смотря в обеспокоенное лицо друга, возмущённо воскликнул шатен. — Опять ты мне помешал! — Обиженно произнёс он, за что тут же получил подзатыльник. — Задушить не получилось, так ты добить решил. — Достоевский закатил глаза и поднявшись, отправился на кухню, пробормотав, что горбатого только могила исправит. Молчание сопровождалось размеренным гудением электрического чайника. Двое парней сидели в гордом молчании. Один из них медленно поедал шоколадные конфеты, откопанные из недрах кухонного шкафа и упорно не замечал пожирающего любопытного взгляда. Чайник засвистел, Дазай поднялся, разлил кипяток по кружкам, достал ещё несколько упаковок конфет и снова сел за стол. Прошло три года с того момента, как они вот так сидели за одним столом. Дазай, когда думал об их встрече, полагал, что будет тараторить без умолку, но на деле же даже не пытался подобрать слова. Достоевский, потянулся за шоколадкой на другом конце стола, но не достав, выразительно взглянул на Дазая. Тот глубоко вздохнул, развернул сладость протянул её другу. — Ты надолго в Москву? — Помешивая ложкой, успевший остыть чай, поинтересовался он. — Пока не знаю, это всё от обстоятельств зависеть будет. — Достоевский вздохнул. — Приятно, конечно домой вернуться, только теперь меня никто тут не ждет. — Он посмотрел прямо в карие глаза, силясь, увидеть те эмоции, что испытывает сам, но Дазай уткнулся носом в кружку, стараясь не смотреть на него. Неприятное, колющее чувство царапнуло где-то в груди, заставляя память вернуться в тот день, после которого, всё пошло под откос.***
Через неплотно закрытые шторы, проникали лучи заходящего солнца. Они зайчиками пробежались по всей комнате и остановились на кровати, где двое подвыпивших юношей, трепетно покрывали поцелуями тела друг, друга. Самые сокровенные, грязные мысли воплощались в неосторожно громких стонах и пошлых причмокиваниях, доносящихся из-за закрытой двери. Последний солнечный лучик, пробежался по двум влюблённым и остановился на шёлковой подушке, став не вольным свидетелем постыдных действий и проигранной шахматной партии, которая по итогу оказалась, решающей. — Стой, — полу вздох, полу стон, раздался в полу мраке комнаты и юноша целующий чужую лодыжку замер. — Нам нужно поговорить. — Запинаясь проговорил парень и вздрогнул от мурашек, прошедших по телу электрической волной. — Прямо сейчас? — Мурлычущий голос раздался прямо над ухом, а рука с длинными, изящными пальцами огладила белоснежную кожу бедра. — Осаму, я серьёзно! — Фёдор резко поднялся, отползая на другой край круглой кровати, завернулся в одеяло и затравленно посмотрел на любовника. — Хорошо, если ты действительно этого хочешь, — Дазай подтянул острые колени к груди, копируя позу парня. — Я слушаю, мой дьявол. Глаза Фёдора вспыхнули алым, как у настоящего дьявола и он набрав в лёгкие по больше воздуха, вдруг задержал дыхание. Дазай недоуменно поднял бровь, скрывая улыбку в сложенных на коленях руках. — Яуезжаюоченьдалековсибирь. — Шумно выдохнув, протараторил он, не давая себе даже шанса, чтобы передумать и опустил глаза. — Угу, хорошо, а теперь повтори всё то же самое, но членораздельно. — Я уезжаю, очень далеко, в Сибирь, на год. — Пробурчал Фёдор, не поднимая глаз. Дазай удивлённо похлопал глазами, а затем усмехнувшись, взял парня за подбородок заставив смотреть себе в глаза и совершенно спокойно сказал: — Ладно, нужно будет купить тебе шарф. В Сибири холодно, а у тебя иммунитет слабый. — Достоевский нервно хихикнул. — Завтра. — Завтра, что? — Я уезжаю завтра. У меня вылет в десять. — Осаму вздрогнул как от пощечины и вгляделся в чёрные с красным отливом глаза, в надежде разглядеть намёк на ложь, но взгляд говорил сам за себя. Достоевский не лгал. Он говорил чистую правду, очень сильно о чём то сожалея. В груди, что-то болезненно сжалось, покрываясь холодной корочкой. Резкое осознание сложившейся ситуации ударило в голову. — Как долго? — Ещё с сентября. — Дазай кивнул и встал с кровати. Поднимая разбросанные по всей комнате вещи, он отправился к выходу из квартиры, попутно пытаясь засунуть ногу в узкие джинсы и замотать бинты на руках. Выглядело это весьма комично и Достоевский бы позволил себе усмешку, не будь так погано на душе. Входная дверь громко хлопнула, заставив вздрогнуть и выйти из оцепенения в котором он прибывал, после тяжёлого диалога. Фёдор оглядел пустую комнату, задержав взгляд на шахматной доске, где белый король наклонившись в бок, упал на пол, и закрыл глаза. Следующее утро наступило быстро, слишком быстро, для человека, который всем сердцем не желает отправляться в путь. Все утренние сборы, проверки, Достоевский был словно в тумане, не совсем осознавая что делает. Оцепление спало лишь тогда, когда он очутился в шумной толпе, возле паспортного контроля. Молчаливый компаньон настойчиво толкнул парня в очередь, но тот отмахнувшись как от назойливой мухи, отошёл подальше от толпы. Нервно оглядываясь по сторонам, Фёдор опускал глаза на наручные часы, а затем опять продолжал кого то высматривать. Минуты летели и летели, а желанный всё не приходил. Достоевский понимал, что после вчерашнего разговора, Дазай на вряд ли говорить с ним захочет, не то, что видеться, но внутри всё ещё теплился огонёк надежды, который с каждой секундой всё угасал. До вылета осталось пять минут. Сопровождающий, уже в который раз высказал всё что думает о Достоевском Фёдоре Михайловиче и вежливо, на сколько это было возможно оповестил, что если сейчас же они пройдут контроль, то опоздают на самолет. Фёдор кивнул и в последний раз, оглядел шумящую толпу. От осознания того, что Осаму не пришёл, стало почти физически больно. Спрятав нахлынувшие эмоции под маской безразличия, Достоевский направился за спутником, как его окликнул знакомый голос. Парень замер и прислушался, думая, что ему показалось, но обернувшись, увидел знакомую каштановую макушку, несущуюся к нему на встречу. Не успел Фёдор опомнится как его захватили в тёплые объятия. — Осаму, — Выдохнул парень и отстранившись посмотрел в сияющие глаза. — Думал я не приду? — Самодовольная ухмылка окрасила лицо шатена и Достоевский мысленно досчитал до трёх борясь с желанием влепить ему затрещину, за потраченные нервные клетки. — Пидор. — От пидора слышу. — Осаму отстранился и протянул небольшой конверт, обмотанный красной лентой. — Тут в общем, — он запнулся. Подготовленная речь помахала ему ручкой, и летящей походкой ушла из памяти. — Встретимся через год? Достоевский поймал растерянный взгляд и уверено кивнул. — Встретимся, и доиграем нашу партию. Не хочу, что бы ты опять присвоил себе победу. — Осаму кивнул и посмотрел на побагровевшего от злости Спутника, своего парня. Подмигнув ему, парень повернулся так, чтобы его дальнейших действий не было видно. Быстро коснувшись губами в лёгком поцелуе, Дазай прошептал: «До скорой встречи, Федя.», и скрылся в толпе. Уже сидя в самолёте, Достоевский в пол уха слушая гневную тираду его спутника, развернул прощальный подарок Дазая. Обнаружив там пушистый белый шарф и записку, где было нарисовано кривое сердце, он улыбнулся, представляя как зацелует Дазая, когда вернётся домой. Жаль, что жизнь повернулась совершенно не так как он себе представил. Они действительно встретились через год, как и обещали, только не как возлюбленные. В карих глазах, Достоевский видел лишь тёплую привязанность и сожаление, об их утраченной истории. Дом, которым он так дорожил, стал совершенно, чужим, постоянно напоминая о разбитом сердце.***
Дазай тряхнут головой, отгоняя неприятные воспоминания и посмотрел на Достоевского. — Может в шахматы? Помнится мы так и не доиграли ту партию. — Конечно, но не думай, что я тебе так просто уступлю победу. — Дазай улыбнулся доставая старую шахматную доску. — И в этот раз я за чёрных! — Федь, — ближе к концу партии позвал Осаму. Фёдор поднял голову, встречаясь глазами. — Оставайся дома как можно дольше. — Достоевский хмыкнул. — В таком случае, мне придётся «любимую» сестрёнку, терпеть дольше чем обычно. Надеюсь её хоть на завтрашнем собрании не будет. — На каком собрании? — Черноволосый парень недоуменно посмотрел на шатена, а затем просиял. — Так тебе получается не сказали. — Дазай кивнул. — Ну в таком случае, я тоже буду молчать, пусть это будет сюрпризом. — Пидор. — От пидора слышу.