Новая Эра: это Вельвет, детка!

- Адам, это безрассудство, - женский голос в трубке отчеканил каждую букву так, чтобы фраза буквально въелась мне в мозг, - ты ещё не успел отойти от одних отношений, а уже с головой повяз в других. Я нервно выдохнул. - Дэн, да ни в чем я не повяз, - ответ звучал больше как оправдание, - мы просто…проводим время вместе. - А, так это теперь ТАК называется? – подруга изобразила что-то наподобие наигранного удивления, - вы всё время вместе: ходите на тусовки вместе, варите кофе вместе, выгуливаете собаку вместе, спите вместе, в конце концов! Ты упал в него как в бездонный колодец, Адам, очнись! Я сконфуженно слушал очередную поучительную тираду, соображая, как бы выйти из этого всего с более-менее целой нервной системой. - Я знаю, Дэн, знаю! – я выдержал паузу, ожидая, пока девушка на другом конце провода стихнет, чтобы выслушать, - но ведь это не криминал, верно? В чем моя вина? - Да какой криминал, ты не понимаешь что ли? – в её голосе послышалось беспокойство, - я за тебя волнуюсь, идиот! На последних словах она чуть ли не сорвалась на крик, и я вдруг осознал всю бренность бытия отбитого недалекого придурка. - Я…Боже, Дэнни, я понимаю… - Не называй меня так! – беспокойство сменилось на угрожающие нотки, - я предупреждаю каждый гребанный раз! - Да, прости, - я поспешил продолжить, - Дэн…я понимаю, что ты волнуешься…и безмерно благодарен тебе за то, что каждый раз пытаешься вытянуть мою задницу… - Дрянную наглую задницу! - Да, именно так…что пытаешься вытянуть мою…короче, меня из всего дерьма, - я остановился, подбирая слова, - …но он нравится мне. Может, это шанс? В трубке послышался сдавленный вздох. Я продолжил. - Я постараюсь быть внимательным и не позволю сделать себе больно…и ему. - Береги себя, Адам, - в воздухе повисло молчание, - … один раз мы уже чуть не потеряли тебя. Небеса третий шанс специфическим идиотам не обеспечивают. - Спасибо. *** Друзьям оказалось сложно принять мои новые отношения. После расставания с Оливером я несколько недель не выходил из дома, не отвечал на звонки и даже не появлялся в студии, и после такого им было непросто понять такую резкую смену в моём настроении. И это неудивительно. Наша история с Диланом разворачивалась, по меньшей мере, стремительно. Почти всё свободное (насколько это вообще возможно с моей занятостью) время мы проводили вместе, пару раз я даже брал его с собой в студию и просил остаться дома с собакой, а после работы на всех парах мчался к новому смыслу, как мне тогда казалось, жизни. Минуты с ним пролетали мгновенно, превращаясь в ускользающие часы, а там и дни, и, в какой-то момент, я поймал себя на мысли, что отказываюсь осознавать, что встреча, назначенная незадолго до происходящего, вот уже совсем близко. И я опасался её, поскольку не знал, чем она может для меня обернуться. А что ещё хуже – чем она обернется для Дилана. И страшно себя за это ненавидел. - Ты какой-то хмурый сегодня, - возле меня неожиданно очутился стаканчик с кофе, а следом и сам Дилан со своей фирменной лучезарной улыбкой, - что омрачило мое яркое солнце? Парень подмигнул и опустился на стул напротив. Я постарался сделать вид, что всё в порядке и ему показалось, но юноша оказался внимательнее, чем я думал. Он окинул меня пристальным взглядом, оценивая, насколько моё внешнее состояние соответствует внутреннему, и парировал с ответом раньше, чем я успел открыть рот. - Адам, я думал, мы доверяем друг другу, - Дилан серьезно посмотрел мне в глаза, и на какое-то мгновение показалось, что он способен добраться до похороненных на самом дне страшных тайн. Оторвавшись от его гипнотического взгляда, я встрепенулся и уставился в остывающий капучино. - Я доверяю тебе, - я всё ещё сверлил глазами несчастный стаканчик, подбирая слова, словно от них напрямую зависела моя жизнь, - но я совсем не понимаю, как объяснить то, что…мучает меня, - наконец, я выдохнул, словно снял с себя часть давящего на плечи груза. Напряжение повисло в воздухе. Дилан молча замер на месте, будто в ожидании каких-то страшных новостей. - Расскажешь? – парень слегка наклонился через стол и взял меня за руку, – если это не…слишком личное, - осторожно добавил он. Я не могу сказать, что ждал этого момента, но, выдав своё настроение с потрохами, осознавал, что Дилан естественно захочет услышать причину. И вопрос теперь состоял не в том, когда рассказать ему всю правду, а раскрывать ли её вообще. С одной стороны, он не заслуживал быть обманутым, ведь фактически он и подумать не мог о скелетах, таящихся в шкафу звезды мирового масштаба. С другой – обнаженная правда разбила бы ему сердце. Пока я думал, что ответить и как испоганить в очередной раз собственные отношения, в заведении стало шумно. - Мне пора работать, - Дилан встал из-за стола и расправил фартук, - договорим вечером. Не дождавшись ответа, он резко развернулся и зашагал в сторону вереницы посетителей, которые в ожидании собрались у стойки баристы. Некоторые из них заметили, откуда он шел, и удивленно покосились в мою сторону, начав о чем-то бурно перешептываться между собой, но, поймав мой недовольный взгляд, тут же перевели фокус на кофейную карту. Продуктивностью этот день не отличился. Я съездил в студию, обсудил с Шошанной – моим личным, проверенным годами ассистентом – пару моментов касательно предстоящих проектов; заехал в несколько магазинов с надеждой, что пара часов шоппинга вытянут меня из «плавающего» состояния; и, в конце концов, пришел к осознанию, что если и эти отношения я начну с секретов и ухода от беспокоящих меня проблем вместо их обсуждения с близким человеком – я повязну в этом кармическом уроке как в тянущем на дно болоте. Чувство вины за явно подпорченный Дилану рабочий день мерзко тянуло где-то в области солнечного сплетения, и, блуждая вдоль стеллажей очередного бутика, мне в голову пришла мысль попробовать исправить эту неловкую ситуацию к вечеру. И рассказать, наверное, правду. Когда я доехал до дома, время словно замедлилось. Я слонялся по комнатам, пытаясь собраться с мыслями и подготовить всё к романтическому ужину, который должен был стать своеобразным актом извинения за испоганенное утро. Мысли хаотично скользили в моей голове, одна сменяла другую, но все они в итоге собирались вокруг одного и того же вопроса: как преподнести мои непонятные признания Дилану так, чтобы не оскорбить, не вызвать подозрения и не обидеть его? Ведь, как бы то ни было, и кто бы что ни говорил – он дорог мне. И к тому времени, как на экране телефона минуты приближали меня к восьми вечера, мой мозг окончательно поплыл от размышлений, и единственным выходом из данной ситуации казалось просто рассказать всё, как есть: без ужимок, заиканий и бесполезного подбора эпитетов, ведущих к одному и тому же конечному пункту. Из размышлений меня вытянул звонок в дверь. Я нервно оглянулся на телефон и кинулся открывать, на ходу пытаясь вспомнить, какой сегодня день недели и почему Дилан вернулся домой раньше обычного. Подбегая к двери, я на секунду остановился у зеркала и уставился в отражение: под глазами залегли глубокие синие круги; во взгляде читалась усталость, но не физическая – моральная; я криво усмехнулся самому себе, глубоко в душе осознавая, что в этом нет ничего смешного. Проведя рукой по волосам в попытках стать хоть чуточку привлекательнее, я выдохнул и рывком открыл дверь. И в ту же секунду почувствовал, как мерзкий холодок пополз по коже, цепляя каждую клеточку и проникая в самую глубину. Шок, который настиг меня столь внезапно и неожиданно, резко ударил по голове; я почувствовал, как сердечный ритм набирает обороты, как учащается дыхание; но тот, кто стоял на пороге, оказался сильнее всех этих ощущений, и одно его присутствие не позволило мне двинуться с места ни на миллиметр. Тот, кто стучался в кошмарах; но никогда – в мою дверь. Тот, ради кого я готов был продать душу Дьяволу прямо сейчас – лишь бы не слышать звонка и не открывать. Тот, чей голос невозможно было забыть. Тот, кто сейчас смотрел на меня так, словно я был призраком из прошлого. Я медленно отошел на пару шагов назад, впуская в дом нежданного гостя. Он немного помедлил, окидывая уставшим взглядом убранство коридора, и несмело шагнул вперед, оставляя дверь за собой открытой. - Ну, здравствуй…Адам, - он сделал небольшую паузу перед моим именем, будто вспоминая, как оно ощущается на языке. - Ч…что ты…, - я уставился на него в непонимании происходящего. Головная боль, моментально возникшая из-за шокового состояния, крохотным молоточком постукивала по вискам, заставляя напрягаться ещё сильнее, дабы не потерять нить событий и не спутать реальность с бредовой фантазией. - Что я здесь делаю? – Томми закончил фразу за меня, останавливаясь напротив и оглядывая меня оценивающим взглядом. Он смотрел на меня, словно пытаясь понять, сколько всего произошло со мной за годы после нашего расставания; он смотрел так, будто был на самом деле выше, мудрее – будто время для него текло иначе; он смотрел на меня, а я, в свою очередь, видел в глубине его глаз тщательно скрытый, животный страх. Он дернулся и посмотрел в сторону. - Меня попросили навестить тебя, - он замолчал в ожидании ответной реакции. - Навестить? Кто? – я замер, пытаясь хоть на какую-то долю понять, что вообще тут, черт возьми, происходит. - Оливер, - Томми пожал плечами, настолько легко и непосредственно, словно говорил о своём старом добром друге, который выручал его тысячу раз и вот пришел, наконец, его черед положиться на приятельское плечо, - славный малый, кстати. Не думал, что мы поладим. С этими словами он проскандировал мимо меня в комнату. - Я пройду, ты не против? Я не знал, что больше ввело меня в ступор: то, что Томми, моя боль, моя память, мой личный палач, здесь или то, что он здесь по просьбе человека, который хотя бы на какое-то время заставил меня забыть эту самую боль, расплатившись своим временем и любовью. Но совершенно точно я понимал одну вещь: в этот вечер в моей жизни наступит новая эра. И эта мысль меня абсолютно не радовала.