сердце дайвера

джинсоль уже два месяца находится на этом острове. за это время она успела осмотреть все его рифы, которые тут есть, а еще начать исписывать и изрисовывать новую книгу. ей ее подарила чонын еще полмесяца назад. здесь она ведет записи о здешних рифах, о воде, рисует пену и воды, а еще пейзажи и деревья, хотя обычно внимание свое заостряет именно на обитателях здешних вод. совсем скоро они отправятся в желоб кермадек. джинсоль третьи сутки сидит на каких-то скалах и рисует пейзажи, потому что не хочет их фотографировать. ей хочется запечатлеть все это собственноручно, а затем положить на полку к тем самым книгам, записи в которых вела именно хиджин. но что насчет чонын? джинсоль со временем начала осознавать, что между ними начинается какая-то химия. с каждым днем они все больше и больше начинают проводить времени вместе. джинсоль сама зовет чонын к себе в комнату, чтобы рассказать о своих работах. зовет ее, чтобы просто провести время вместе, а две недели назад они уснули в обнимку, как ей рассказала потом суен, которая нечаянно вошла в чужую комнату. иногда они гуляли по берегам вместе. работали тоже вместе, помогали друг другу в чем-то, и джинсоль часто покрывала чонын, если та опаздывала на сборы. в общем, контакт они наладили, но в последнее время, из-за частых бурь и штормов, чонын чувствовала себя ужасно. вспоминала постоянно об истории джинсоль о том, как однажды она отправилась с группой в море понырять, но начался шторм и их лодку унесло настолько далеко, что им пришлось добираться до берега самостоятельно, на каких-то частях лодки, потому ким и не пускала джинсоль в открытое пространство в плохую погоду, боясь за ее жизнь. конечно, джинсоль всегда умудрялась выходить сухой из воды. всякий раз, стоило было ей начать тонуть, как неведомая сила выталкивала ее на берег, и она даже не успевала хлебнуть огромного количества воды, чтобы начать задыхаться. все это началось после смерти хиджин и продолжается по сей день. за последний месяц джинсоль погружалась шесть раз. все они заканчивались тем, что у нее не хватало сил на то, чтобы заплыть как можно глубже. она понимала, что растрачивает собственный потенциал, потому и закрывалась в комнате, закрывала там же окна и шторы и просто работала над дневниками хиджин, собранными в течение нескольких лет. их было немного, но все они позволяли джинсоль черпать как можно больше знаний, необходимых ей для погружений. у хиджин был огромный багаж знаний, который джинсоль разбирала. она сама не знала, почему ее так тянет к этим дневникам, но их она перечитывала по нескольку раз, перерисовывая себе что-то. но есть то, что сильнее всего джинсоль интересовало в самом последнем дневнике хиджин. хиджин с семнадцати до двадцати лет вела четыре дневника, которые с каждым днем пополняла очередной информацией, которую получала то исходя из личных наблюдений, то благодаря джинсоль, то благодаря своему дяде, который был естествоиспытателем. в первом дневнике она вела записи о природе, о разных видах растений. во втором дневнике уже были записи о животных. в третьем были записи о космосе, а вот в четвертом о рифах и воде, желобах и берегах. именно он, последний дневник, интересовал джинсоль. там также содержалась информация, как лучше погружаться, как вести себя под водой и что нужно делать, если произошел несчастный случай, лодка потонула или же начались проблемы со снаряжением. джинсоль и не знала, что хиджин вела этот дневник. его она обнаружила только месяц назад, когда перебирала все свои вещи в каюте. хиджин понимала, что джинсоль может стоять на грани между жизнью и смертью, поэтому и подготавливала для нее специальный дневник, который при жизни не закончила. чон закрывает его. тяжелый воздух вдыхает и смотрит в сторону окна, за которым пасмурно. капли дождя совсем медленно стекают вниз, по стеклу, и джинсоль чувствует себя неспокойно. раздается стук в дверь. чонын приоткрывает ее и с разрешением проходит в комнату, усаживается снова на диван и посматривает на джинсоль, которая разбирается прямо сейчас со своими записями. — завтра погружение хотят назначить... не хочешь снова попробовать? — совсем тихо произносит чонын, и джинсоль, сидящая напротив своего синего дневника, резко его закрывает. ее брови неприятно изгибаются. — у меня ничего не получается, чонын. нет уже смысла пытаться. я уже который день... который день просто не могу находиться больше трех минут под водой, хотя я должна делать это куда дольше. у меня есть акваланг на спине, ебанный гидрокостюм, маска и трубка. чего мне еще не хватает!? как думаешь? — джинсоль поворачивается в сторону чонын и опирается на спинку своего стула, который чуть ли не скрипит из-за ее злости, пронизывающей все тело: начиная с макушки и заканчивая пальцами ног. — почему ты так говоришь? — чонын резко подрывается с места и сжимает руки в кулаки, зубы скалит, и тогда джинсоль поднимается вслед за ней, хмуря свои брови. — я лузер, чонын, — джинсоль рычит ей в ответ. чонын поджимает губы и хочет сказать ей в лицо что-то пылкое, что-то личное, чтобы ударить по сердцу джинсоль, но сдерживается. — почему ты так не уверена в себе? почему? ты всегда приносила с каждого погружения определенную информацию, кучу фотографий и разных хернюшек, найденных на дне. так почему? почему я сейчас вижу, как ты ломаешься? — чонын говорит все это сквозь зубы, заставляя джинсоль немного смягчиться. она чешет свою шею, но после взмахивает руками, обреченно поднимает голову вверх и рычит. — потому что я никогда не добивалась своих целей, — чуть ли не шепотом произносит джинсоль, сглатывая ком, стоящий до этого у нее в горле. что-то ее душит, и она хватается за собственную голову, сходя с ума. — перестань говорить "я не смогу" и "я не уверена в себе". пока твоя неуверенность находится прямо внутри тебя, — чонын пальцем тычет в грудь джинсоль и очерчивает место, где внутри нее находится колотящееся сердце. — ты ничего не добьешься. ты должна верить в себя, тогда и добьешься многого в этой жизни. джинсоль удивленно смотрит на чонын. — джинсоль! почему ты постоянно говоришь "я не смогу" и "я не уверена"? ты должна верить в себя. тогда и целей добьешься своих. чонын смотрит джинсоль в глаза и хватает ее за обе руки, переплетает пальцы и обеспокоенно осматривает ее. — джинсоль... просто поверь в себя. ты многого добилась в своей жизни. я... прочла твою статью, которую ты выкладывала еще несколько лет назад. ты действительно способный человек... просто... ты травмирована смертью близкого. не оборачивайся, не смотри назад. смотри только вперед. джинсоль, смотри на меня. чонын и джинсоль смотрят друг другу в глаза. чонын кладет свои руки на щеки джинсоль, мягко их поглаживает, а после приближается к ней, к ее лицу. джинсоль сама их лбами сталкивает, тяжело дышит на губы чонын и морщится, пока вспоминания трепещут у нее в грудной клетке и мелькают в голове. — смотри на меня, джинсоль. вперед и в будущее. не оглядывайся назад. не смотри на прошлое... все, что произошло, уже не вернуть и не исправить. хиджин тоже не вернется. но, джинсоль... — чонын убирает одну руку от щеки джинсоль и кладет ей на грудь. там же, где находится сердце. чон чувствует себя спокойнее, чем до этого. кажется, она способна прямо сейчас расслабиться. — она живет здесь. внутри тебя. — я... — джинсоль не может найти слов, чтобы что-то сказать, и вместо этого она просто целует чонын, прижав ее к столу. чонын убирает позади себя дневники и бумажки, скопившиеся на поверхности стола, а затем вжимается собственными бедрами в его край. джинсоль целуется нежно и невесомо, совсем тихо причмокивает, и чонын ей отвечает тем же, чуть ли в губы не шепчет то, что она всегда будет рядом и никогда джинсоль не оставит. наверное, именно этого джинсоль и не хватает: чувства нужности, что кто-то с ней будет рядом, что кто-то ее поддержит и никогда не отпустит. она чувствует, что чонын та, кто ей действительно нужен, потому и не хочет сама ее отпускать. целует ее и целует, ладонями оглаживает то ее бедра, то талию, запуская пальцы под полосатую черно-зеленую кофту. руки чонын тоже без дела не находятся. они же обвивают шею джинсоль, прижимают девушку к себе. пальцы мягко массируют затылок чон, расслабляя ее. и если бы джинсоль могла, она бы давно запечатлела их каждый поцелуй, каждую нежность, которую они передают друг другу с помощью губ. чонын и вправду трепетно относится к джинсоль, на стол залезает и снимает с себя кофту, оставаясь в одном лишь бюстгальтере, к которому чон и тянется своими проворными пальцами, подрагивающими от холода в этой комнате. сейчас же она наполняется теплом, жаром и пылом двух тел, которые жмутся и жмутся друг к другу, чтобы проникнуться, ощутить чужую любовь, закрытую для всех под грудной клеткой. джинсоль уже который день чувствует себя лучше, благодаря чонын и тому, как она заботится о чон. они и эту ночь вместе проводят, в одной комнате, в одной кровати, и когда джинсоль раскрывает свои сонные глаза, то первым делом видит чонын, прижимающуюся к ее голому телу. чон вздыхает, но все равно прижимает ким к себе, кладет свою руку себе под голову, а второй начинает мягко поглаживать ее по волосам, трепетно их перебирать и улыбаться самой себе. сколько она поспала? пять часов? какой сейчас час? джинсоль бы по-хорошему осмотреться, да она не может, потому что нет желания будить чонын прямо сейчас. когда чонын спит, она выглядит еще красивее, чем тогда, когда работает или рисует: ее лицо расслаблено, а брови не нахмурены, губы изредка поджимаются и раскрываются, и она иногда постанывает что-то, переворачиваясь на бок. джинсоль это умиляет. она снова осматривает чонын и вспоминает, как ночью они перебрались на кровать, как сняли с друг друга одежду и по окончанию нежились в объятиях: чонын лежала на груди джинсоль и совсем тихо сопела, пока джинсоль смотрела в потолок и думала о словах чонын. слова чонын. джинсоль кажется, что их она где-то слышала. где-то точно слышала. и пока она перебирала свои воспоминания, то вспомнила, как подобное ей говорила хиджин, еще лет семь назад. по ее телу пробежались мурашки, и джинсоль нервно сглотнула. она прикрывает глаза. раньше, когда она делала это, перед ней появлялась странная белая пелена чего-то непонятного. того, что джинсоль не может почувствовать и потрогать. поговорить тоже не может — пелена просто напросто молчит. через нее видно прошлое джинсоль, преследующее ее ежедневно, и она пытается от него убежать, но слышит одно и то же, одно и то же, потому и бросается сразу же в реку, появляющуюся у нее на пути, топится там и душит саму себя, лишь бы избавиться от этого кошмара. но сейчас, как только она закрывает глаза, она ничего не видит. только слышит дыхание чонын, которая руки свои держит на талии джинсоль и все крепче и крепче к ней жмется. джинсоль хочется приподняться хоть немного, лечь на спину, но чонын прижимает ее к себе. — куда ты собралась? — серьезным тоном произносит ким, и чон сглатывает, вздохнув. — никуда. — именно. теперь, после этой ночи, ты от меня никуда не денешься, — чонын тычется носом прямо в шею джинсоль и чмокает ее куда-то в выпирающий кадык. джинсоль понятия не имеет, когда она успела вот так соскочить с огромного айсберга холода и неприступности. наверное, это огромное влияние чонын, которое та оказывает на чон с огромной силой, прибавляя постепенно свое давление, исходящее от самой девушки. джинсоль всякий раз замечает в ней нечто такое родное, по чему скучает. она никогда не сравнивает чонын с хиджин, но именно сейчас, именно сегодня она понимает, что замену будет найти очень и очень легко, и она уже есть. вот, лежит рядом и потирает свои сонные глаза. — что у тебя на шее? — джинсоль прищуривается, пока чонын отбрасывает голову назад и пытается понять вопрос чон, из-за которого потом смеется. — а ты, кажется, не помнишь, — чонын поднимает свой торс и усаживается на кровати, прикрыв руками свою оголенную грудь. джинсоль реагирует сразу же: сама приподнимается и с тумбы забирает свою же кофту, отдает ее чонын, и ким принимает ткань, надевая ту на себя. соль еще долго ищет, во что бы ей одеться самой, но в конечном итоге открывает шкаф и достает оттуда одну из черных футболок. — ты же понимаешь... что это что-то, да значит? — чонын как-то неуверенно произносит каждое слово и предложение, и джинсоль поворачивает в ее сторону голову, потирая затекшую ото сна шею. — конечно понимаю. не знала, что все до такого дойдет... — чон усмехается. — прими это все к сведению, — ким поднимается с кровати, подходит к джинсоль и, уложив свою руку на ее щеку, сладким чмоком одаривает ее уголок губ, а затем направляется к прикрытой (на замок) двери. чонын уходит, оставив джинсоль одну, наедине с собой, своими мыслями, а еще духами ким, парящими в воздухе. если бы не спокойный характер джинсоль, она бы точно злилась от того, что чонын просто взяла и ушла. но благо они на одной станции, поэтому искать друг друга долго не придется. при этом, у ким полно работы, в которую джинсоль влезать не нужно. сегодня снова планируется погружение, и джинсоль, приведя себя в порядок, уже собирается с мыслями. ее голову ничто не тревожит, никакие мысли и переживания. она ощущает себя так, словно очистилась прошедшей ночью. это ли влияние чонын? джинсоль, потирая свои виски, выходит на улицу и встречается там у деревянных бочек с суен, сидящей на одной из них и что-то сосредоточенно пишущей в дневнике. вся их работа сосредоточена на одних лишь наблюдениях. за остальное отвечает другая группа, которая находится на другом краю этого острова. на улице рай: вода спокойная и еле-еле на берег заплывает, волны мелкие, ветра почти что нет, а чайки преспокойно летают над океаном и то опускаются к нему, то поднимаются ввысь, к самому небу. солнце светит ярко и высоко стоит над горизонтом. девушки переглядываются, и суен как-то хитро глазами осматривает джинсоль, которая с перепугу прячет свою ключицу, покрытую футболкой. — от тебя пахнет духами чонын. это разве не ее футболка? — спрашивает суен, на что джинсоль прикусывает нижнюю губу. — нет... наверное, — джинсоль осматривает свою футболку и понимает, что это действительно не ее вещь. ее она когда-то видела прямо у чонын. — ладно, это не мое дело, но вижу, вы и вправду сблизились. говорят, что через неделю мы будем отплывать уже в корею, — суен радует эта новость, а джинсоль не особо. — то есть... уже совсем скоро? — джинсоль стискивает зубы, пока суен кивает, а улыбка с ее лица пропадает, когда она замечает, насколько сильно чон расстроена. — ты переживаешь за что-то? — суен закрывает свой дневник и укладывает его поверх бочки, рядом со своим бедром. — за чонын, верно? — откуда ты знаешь? — по тебе видно, что ты переживаешь именно за нее. за ваше общение. за то, что вы можете не увидеться. это в порядке вещей, когда встречаешь впервые человека на каком-то острове с научной станцией или на материке, где полно иностранцев. не факт, что вы продолжите общение, но вас так сильно тянет, что желание куда выше, чем осознание этого факта, — суен облизывает нижнюю губу. джинсоль кивает ей и присаживается на корточки. — я не могу понять своих чувств к ней... — но вы же уже переспали. разве это не звоночек, джинсоль? — думаю.. ты права. она мне сама сказала заострить на этом внимание, но... вдруг я вру сама себе? — джинсоль хватается руками за волосы и запускает в них пальцы, облизывает губы и кусает сильно нижнюю, пока воспоминания мелькают у нее в голове. — джинсоль, — суен зовет джинсоль, грубо произнося ее имя. оно звучит серьезно, и чон действительно поднимает голову и с опаской смотрит на ха. — ты ей нравишься. если бы ты ей не нравилась, думаю, она бы не стала с тобой носиться, как курица с яйцом. один раз... я по секрету говорю это, поняла? ты могила. один раз мы пили с чонын, и она сказала, что ты ее привлекаешь. что она о тебе заботиться хочет, помогать во всем и вся. понимаешь? уже о многом говорит. — ладно, ясно. я поняла. когда мы отплываем? — джинсоль тяжело выдыхает, поднимаясь с корточек, а суен наоборот, спрыгивает с бочки и хлопает чон по плечу. — пойми уже, что ты слишком много на прошлом зацикливаешься. пора уже принять настоящее и будущее, — суен улыбается и потирает затылок, думая, что бы ответить на вопрос джинсоль. — часа через три, когда чонын объявится... я ее за завтраком сегодня не видела. — жаль, — соль прикусывает внутреннюю сторону щеки. ей следует поговорить с чонын.

↓

джинсоль снова сидит в лодке, которая плавно перемещается от одного берега к другому. она осматривается по сторонам и глубоко вдыхает запах океана, а затем переводит свой взгляд на сидящую рядом чонын, которая снова пишет что-то в книге. чон давно уже хочет заглянуть в ее работы, потому что постоянно, куда бы ким ни пошла, она делает записи и пометки. особенно рядом с джинсоль, которая является ее напарницей. у соль снова фотоаппарат в руках, ласты на ногах, а еще маска на голове, которую она вот-вот наденет на лицо. — баллоны в порядке? ты осматривала их? — чонын, не отрываясь от своей книги, спрашивает это у джинсоль, которая тушуется. — да... вроде, все в порядке, — отвечает ей джинсоль, и чонын улыбается совсем еле заметно, но приглядевшись, можно было заметить, как уголки ее губ немного приподнялись. — если плохо станет, хеджу нырнет за тобой. их лодка совсем недалеко отсюда. просто... тебе нужно здесь побывать, — чонын закрывает со звонким хлопком дневник. джинсоль оборачивается куда-то назад, рукой проводит по воде и вздыхает. совсем немного, и она опустится прямо в желанную для нее впадину, именуемую желобом кермадек. у хиджин, как и джинсоль, была мечта — чтобы джинсоль когда-то побывала на этой островной дуге и столкнулась лицом к лицу с желобом, но с аквалангом. чон боится его снимать, но она уже не впервые практикуется, задерживая дыхание в ванне. не лучшая затея, самой учиться этому, но джинсоль всегда и всему добивалась сама. только рядом с ней находилась хиджин, благодаря которой она и горы свернуть могла, и моря с океанами покорить. к сожалению, сейчас у джинсоль не было рядом такого человека, но потенциально она видит его в чонын. — ты же хотела здесь оказаться, да? — чонын улыбается, смотря на то, с каким же удивлением джинсоль оглядывает воду и видит ту самую впадину, перед которой они вот-вот остановятся. по телу бегут мурашки. приятные мурашки, а еще дрожь разливается от головы к пяткам. ноги ее вздрагивают, и чонын кладет свою руку на колено джинсоль, мягко улыбнувшись. она сказала, что будет рядом с джинсоль, значит она действительно будет это делать, даже если между ними будет огромное расстояние или препятствия, которые, как покажется, невозможно преодолеть, но чонын сама их сломает, сама раздробит и переломает, лишь бы быть рядом с джинсоль. лодка останавливается. джинсоль уже пора погружаться, но она сидит на краю и смотрит в воду, по сторонам, где нет суши и островов. она оказалась там, куда всегда мечтала попасть. сидит и смотрит теперь в воду, маску не надевает, пока чонын не присаживается около нее, но не на край лодки. — что такое, джинсоль? — чонын смотрит на чон, в ее глаза, явно чем-то обеспокоенные. она отворачивается и бурчит что-то в сторону, надевает маску и, перекрестившись, не веря при этом в бога, обратно переворачивается и погружается в воду. — с ней все в порядке? — спрашивает мужчина басом, на что чонын только кивает и вздыхает. — надеюсь, — чонын наблюдает за водой и снова берет свою книжку, в которой продолжает какие-то записи. она принимается описывать этот желоб кермадек, как он переходит плавно в желоб тонга. зарисовывает его, приписывая при этом его особенности. джинсоль придется сделать несколько снимков, а еще заснять свое погружение на камеру, чтобы показать своему начальнику. она плывет все глубже и глубже, но с каждым метром делает это все медленнее и медленнее. здесь нет ничего примечательного: кое-где плавают рыбешки, которых джинсоль пытается успеть запечатлеть на камеру, но каждая ее попытка безуспешна. она снова осматривается и замечает рифы, к которым подплывает и осматривает кораллы самых разных цветов, начиная от светло-розового и заканчивая темно-зеленым. ей попадаются на пути губки, и смотря на них, джинсоль вспоминает, почему-то, чонын. рядом с одним из кораллов джинсоль обнаруживает двух рыбок-клоунов, напоминающих ей тот самый мультик про потерянного немо. когда-то они с чонын ходили рано утром погулять. просто пройтись по берегам и поплавать на лодке, потому что было спокойно и тихо. лодку, конечно же, вела джинсоль: у нее же в руках были весла, а у чонын с собой две плавательные маски с трубками, так еще и ласты. они решили вместе поплавать у того рифа и осмотреть его. погрузившись вместе в воду, они плавали до тех пор, пока не обнаружили один из коралловых рифов, а еще не потеряли лодку, которая прибилась к берегу из-за течения. с тех пор они вдвоем никуда не отправлялись, лишь иногда, но в крайних случаях. тогда же чонын сравнила джинсоль с рыбкой-клоуном. где-то вдалеке джинсоль замечает морскую звезду красного оттенка. ее она фотографирует и машет ей ладонью, приветствуя такую красавицу на своем пути. но ей приходится немного отбиться от своего пути и поплыть в противоположную в сторону, в которую ее потянуло неведомой силой. теперь же она плыла не в сторону желоба кермадек, а в сторону желоба тонга. она ныряет еще глубже, встречается лицом к лицу с неизвестной ей растительностью, которую фотографирует, а из-за глубины включает фонарик у себя на лбу и на гидрокостюме. чонын изредка посматривает на воду и вздыхает. ей страшно за то, что джинсоль не рассчитает время и останется там, под водой, а возможно и вовсе потеряет сознание, не успев выбраться. страх ее корябает, царапает и сильно душит, потому она места найти себе не может, но джинсоль знает, что такую огромную глубину ей не преодолеть, и когда она доплывает до самых темных и холодных мест, то сразу же начинает подниматься. вверху яркий свет, и что-то явно ее тащит ввысь. но что? из-за чего она так быстро добирается до поверхности воды и выглядывает из нее? — джинсоль! — чонын хватается руками за край лодки, пока джинсоль подплывает к ней, сняв трубку, и улыбается, ярко-ярко, будто светится, как солнце, а затем сбрасывает со своего лица маску. перед ким раскрывается картина: на лице джинсоль крупным шрифтом написано счастье, а в глазах стоит непредельная радость вместе со слезами, которые она подавить в себе пытается, но не может, потому и плачет с улыбкой на лице. она исполнила свою мечту, побывав в этой впадине. чонын улыбается, помогая джинсоль взобраться в саму лодку. теперь они направляются обратно. джинсоль показывает чонын снимки, пока ким ей слезы вытирает и девушку к себе прижимает. — моя мечта осуществилась, но... что насчет мечты хиджин? — джинсоль с радостной улыбкой смотрит на чонын, резко меняется в лице, продолжая смотреть те снимки. на них она не примечает ни единого морского зайчика. — давай... мы вернемся, а потом уже это обсудим. ладно? — чонын пытается отвлечь джинсоль, но та только бросает свой фотоаппарат в сторону и склоняется к коленям, голову на них кладет и от безысходности тяжело вздыхает. — я... я уже который год гоняюсь за этой целью, которую не могу достичь. почему? чонын, почему я не могу дать ее душе спокойствия? — джинсоль голову поднимает и слезы вытирает рукавом своего гидрокостюма. чонын молчит, не зная, что сказать. — нужно потерпеть. через неделю мы уезжаем. я поеду вместе с вами, потому что мои изучения закончились. мне нужно писать научную статью и выпускать ее, но здесь... я не могу ее писать, — чонын берет джинсоль за руку, и они сталкиваются взглядами, из-за которых обе неловко краснеют. — спасибо, чонын. спасибо, что ты рядом.