Leave It at That

      Вечеринка Кордена вошла в историю с ассоциацией леса и множества грибов. В течение добрых десяти дней знаменитости, которые присутствовали на мероприятии, делились вырезками происходящего, и совершенно очевидно, что публикации подвергались жесткой цензуре. Ничего скандального не предвиделось, что каким-то образом сделало вечеринку еще более популярной. Потому что, ну кто бы мог подумать, что эти сумасшедшие богачи могут просто развлекаться? Ничего разрушительного, ничего лишнего, лишь безудержное веселье.       Всплывает пара фоток, и дирикшионеры сходят с ума, понимая, что все четыре участника присутствовали на вечеринке, ведь это означает, что в этом году они встречались уже дважды. Никто не строит домыслы о воссоединении, так как совершенно очевидно, что каждый сейчас занимается своим делом. Но надежда на что-то есть. Хоть что-то. Люди просто хотят снова увидеть, как они общаются на публике.       Если говорить о взаимодействии, то между Гарри и Луи его нет. Одно лишь молчание в течение все тех же десяти дней. На сей раз Луи не удивлен. Совершенно очевидно, что происходящее между ним и Гарри настолько странно сложны и запутаны, что попросту не существует способа взять телефон и написать рандомное смс. К тому же, Гарри все еще в туре.       И все еще встречается с Мэй Лапрес.       Но десять дней спустя Луи получает сообщение.       «Ты в Лондоне на этой неделе?» – все, что пишет Гарри. Даже без гребаного приветствия.       «Да» – поэтому это все, что он получает в ответ.       ***       Есть что-то очень оскорбительное в том, что и охрана здания, и личные охранники Луи делают вывод, что он не прочь увидеть Гарри Стайлса. Тем не менее, они это делают, и вместо того, чтобы получить звонок снизу о потенциальном госте, Луи получает только уведомление о том, что мистер Стайлс поднимается.       Луи тупо пялится на панель перед входной дверью, не понимая, что, блять, происходит. Не то чтобы он активно следил за гастрольным графиком Гарри, но ему известно, что у того все еще марафон в Мэдисон-сквер-гарден. Два дня назад он выступал в Нью-Йорке, а через три дня (а потом еще пять раз) должен сыграть там снова. Так что информация о том, что он каким-то образом вернулся на этот континент в Лондон и подходит к пентхаусу Луи, кажется злой шуткой.       У Луи нет времени что-нибудь придумать. Он чувствует, как мозг на секунду начинает дымиться, после чего раздается стук в дверь. Именно это убеждает его, что по ту сторону действительно Стайлс, потому что кто, блять, стучит в дверь вместо того, чтобы позвонить в звонок?       Стук кажется нетерпеливым. Настойчивым. Повторяется еще до того, как Луи успевает добраться до двери. Он хмурится, всегда раздражаясь, что его торопят, и распахивает дверь, готовый всем видом показать, что он думает о звонившем.       Возможности, правда, для этого не появляется. Гарри буквально врезается в него, небрежно роняя кожаную спортивную сумку на пол.       — Что за… — пытается сказать Луи, но конец фразы застревает в горле.       Левая рука Гарри ложится на Луин затылок, а правая находит путь к бедру, и он подсознательно все сильнее и сильнее вдавливает себя в тело напротив.       Разум и кожа Луи внезапно вспыхивают. Он издает очень унизительный звук, выражающий удивление, который можно было бы назвать стоном, если бы кто-то хотел поиздеваться над этим.       — Скажи, что могу, — выдыхает Гарри в шею Луи, прижимая его к стене холла. Должно быть он поцеловал Луи в щеку секунду назад, но нервы натянуты до такого предела, что он затрудняется ответить. — Скажи, что я могу, скажи, что я могу, скажи, что я могу, — продолжает повторять Гарри. Он бормочет слова где-то у уха Луи, находясь на грани беззастенчивого отчаяния.       Луи не может сформулировать мысль, потому что Гарри везде. Он одновременно давит вперед и слегка наклоняется вниз, и кажется, что нет ни одной части тела Луи, которую бы он не коснулся.       — Луи, — шепчет Гарри, и в этом выдохе чувствуется что-то грубое и нетерпеливое. — Разреши мне.       Его бедро едва касается паха Луи, но даже это восхитительно. Он не целует шею Луи, просто бормочет и не отстраняется, закончив предложение.       Когда до Луи наконец доходит, что говорит Гарри, ему хочется рассмеяться. Только этот прекрасный ублюдок может быть таким возбужденным от желания и все еще спрашивать согласия на блядский поцелуй.       — Да, — наконец шепчет Луи. — Давай, — нетерпеливо выдыхает он и толкается обратно в Гарри.       Гарри стонет, запускает пальцы в волосы Луи и вылизывает его рот совершенно вульгарным образом.       У Луи стоит. Ему тридцать, и у него стоит от одного блядского поцелуя. Впрочем, у Гарри тоже. Его эрекция довольно заметна и прижата к бедру Луи, отчего все становится только жарче.       Но внезапно Луи вспоминает кое-что и все вдруг меняется, будто кто-то щелкнул выключателем в глубинах мозга. Он напрягается, но не более, чем на секунду, потому что прикосновение Гарри похоже на наркотик. Приходится пересилить себя и отвернуться, чтобы прервать поцелуй.       — Подожди, — выдыхает он и кладет руку Гарри на грудь, мягко отталкивая. — Мы не можем. Нельзя, у меня здесь кое-кто...       Гарри совсем немного отодвигается. Его глаза темнеют, и когда он говорит в голосе снова звучит та опасная нотка.       — Луи, клянусь Богом… — он почти рычит. Только тогда Луи понимает, что его слова прозвучали так, будто ему удалось найти свою собственную Мэй менее чем за две недели.       — Нет, Эйч, блять, — хихикает он, затаив дыхание. — Нет, детка, я просто как раз в процессе...       Словно по сигналу, кто-то кричит:       — Томмо! Ты идешь?!       Гарри издает странный гортанный рык, а затем смотрит в потолок с выражением человека, испытывающего все земные страдания. Он высвобождает левую руку из волос Луи и позволяет ей безвольно упасть, но правая все еще сжимает бедро голубоглазого. Фактически хватка становится только сильнее, подпитываемая разочарованием.       — Ты меня убиваешь, — медленно произносит он, все еще глядя в потолок. Может быть, даже обращается к каким-то высшим силам, а не к Луи.       — Томмо! — звоном раздается другой голос, на этот раз громче.       — Кто это вообще?! — шипит Гарри и снова наклоняется вперед, чтобы поцеловать маленькую полоску ключицы Луи, которая видна из-за растянутого воротника старой свободной футболки. Действие настолько случайное, странное, интимное, но все же неоправданно знакомое, что заставляет что-то в Луи разбиться и собраться снова.       — Гарри, — предупреждает он, но не очень успешно, потому что слова звучат неуверенно. — Лав, у меня нет чертовых договоров о неразглашении, разбросанных по всему дому, так что тебе нужно слезть с меня, пока они не увидели.       Он осторожно дергает Гарри за кудри, в попытке заставить остановиться. Очень плохой ход. На секунду глаза Гарри закрываются, и, правда, Луи должен был догадаться, что это его раздражает. Об этом есть песня, черт возьми.       Эта мысль заставляет Луи усмехнуться, что немного снимает напряжение.       — Это ребята из 5SOS, — объясняет Луи, выбираясь из клетки, созданной конечностями Гарри и стены. Он поворачивает голову вправо и кричит: —Успокойтесь, блять, иду!       Гарри вздрагивает от того, насколько он громкий, затем крепче сжимает бедро Луи.       — Почему они здесь?! — спрашивает он. На этот раз звучит немного по-детски обиженно.       Луи отчаянно хочет вернуться к выцеловыванию этого дурацкого рта, но он, вроде как, ответственный взрослый, поэтому приходится сделать шаг назад, что вынуждает Гарри полностью отпустить его.       — Вопрос, почему здесь ты, куда логичнее, — замечает Луи. — Разве ты не должен быть на другом континенте?       Кожаная сумка Гарри все еще лежит рядом с ковриком у двери, и внимание Луи внезапно переключается на нее.       — Эйч, ты приехал сюда прямо из аэропорта…? — снова спрашивает он, на этот раз медленно, словно не особо в это верит.       Гарри внезапно выглядит немного смущенным. Забавно, учитывая, что всего минуту назад у него не было проблем с тем, чтобы прижать свой член к бедру Луи.       — Я просто… я поговорил с Мэй о нашем расставании и между шоу как раз образовался перерыв, вот я и подумал… — он морщится, будто преодолевая что-то у себя в голове, и пожимает плечами с вновь обретенной уверенностью. — Мне очень нужно было тебя увидеть.       Луи совершенно уверен, что тот, кто сказал, что не бывает «слишком честных», никогда не имел дела с влюбленным Гарри Стайлсом.       — Что ж, — отвечает он, защищаясь, просто чтобы побыть задницей, — ребята подписали со мной контракт, а мне небезразличны мои таланты, так что я лично обсуждаю с ними кое-какие рабочие моменты прямо сейчас. Знаешь, некоторые люди привыкли планировать свои встречи.       Гарри не смеется над очевидным поддразниванием. Вместо этого драматично проводит пальцами по волосам, а затем выпрямляется, будто готовится к драке.       — Луи, я в шаге от того, чтобы трахнуть тебя у этой стены, — объявляет он. На поверхности вновь появляется его темная, более властная сторона. — С уважением.       Луи таращится на него.       — Какого хрена, приятель, — выдавливает он через мгновение.       (Он не вздрогнул от этого агрессивного признания. Разумеется, нет.)       — Не называй меня так, я уже говорил тебе об этом! — огрызается Гарри. Он возбужден, и Луи чувствует себя не намного лучше.       Их снова прерывает другой голос, но на этот раз ближе.       — Эй, Луи, приятель, ты в порядке или… — Эштон выворачивает из-за угла и останавливается на другом конце широкого длинного холла. — Ох, — произносит он, увидев Гарри. — Эм, привет. Не ожидал тебя здесь увидеть.       — Привет, — Гарри неловко машет ему и делает еще один шаг назад, чтобы они с Луи не были слишком близко.       — О, привет! — Люк тоже появляется в их поле зрения, звуча более весело и менее растерянно, чем Эштон.       — Да кто там, блин… — они слышат бормотание Майкла, после чего и он выворачивает из-за угла. — Ого, как жизнь?       Калум следует прямо за ним. Он только кивает Гарри, а затем все парни проходят по холлу, останавливаясь рядом с ними.       — Да, — медленно отвечает Гарри, не зная, на кого обратить внимание в первую очередь. — Привет, — говорит он еще раз.       Луи готов ко многому, но текущий разговор не входит в данный перечень.       — Гарольд решил заскочить на минутку, — громко объявляет он. Голос немного выше, чем обычно, и он пытается исправить это, быстро прокашлявшись. — А теперь мы можем вернуться в гостиную, — уверяет он группу.       — Разве ты сейчас не играешь в Нью-Йорке? — спрашивает Люк Гарри, абсолютно игнорируя Луи.       — Эм, не раньше, чем через три дня, — медленно произносит Гарри. Он немного напуган тем, что только что проебался. Луи и Томми все еще должны выглядеть парой на публике, и, вероятно, было бы лучше, если бы никто не знал, что он тусуется с Луи, будь то в платоническом или любом другом смысле. Сплетни распространяются как пожар, а теория о Ларри Стайлинсон и без этого неплохо цветет и пахнет.       — А-а-а, круто, — Люк только пожимает плечами. Другие парни многозначительно переглядываются. Это не сулит ничего хорошего.       — Ага… — говорит Гарри, не зная, как выкрутиться. Всего минуту назад он едва не потерял рассудок, и теперь расплачивается за это. Он бросает быстрый взгляд на Луи, потому что он в их тандеме – талантливый пиздюк, и, если кто-то и может сейчас их вытащить, так это он.       Надежда умирает, как только Гарри идентифицирует состояние Луи. Раньше он был слишком занят, чтобы замечать это, но сейчас? Ох, теперь он хорошо это видит. Волосы Луи в беспорядке, глаза странно блестят, а вокруг рта покраснение, потому что Гарри сегодня не брился.       Боже, Гарри явно не выглядит лучше. Они потрахались, и совсем не так, как рассчитывал Гарри. Пока он делает выводы в своей голове, все остальные молчат, и пауза опасно затягивается.       — Ладно, — наконец вздыхает Калум. Его, кажется, происходящее не особо интересует. — Это неловко.       — Как это… — громко реагирует Луи, готовый возразить без особых причин. Просто рефлекс, заложенный у него в генах.       — Томмо, приятель, мы можем перенести, — прерывает его Эштон. — Кажется, у тебя внезапно появились дела, — добавляет он. Тон нейтрален, но что-то в глазах выдает его. В них скрывается не осуждение, пока нет. Больше смахивает на разочарование.       — Нет, ничего у меня не появилось, — отвечает Луи, глядя прямо на Эштона и желая, чтобы тот мог просто… понять, на самом деле ничего не понимая. Луи нужно, чтобы его секреты оставались, ну, секретами, но он не хочет прослыть из-за этого изменщиком.       Ребята из 5SOS встречались с Томми не раз.       — У него и правда появились кое-какие дела, — добавляет Гарри, потому что, хотя он и может прочитать настрой присутствующих, но все еще отчаянно желает остаться с Луи наедине и готов на многое, чтобы это произошло.       Луи награждает его за это свирепым взглядом. Майкл громко фыркает, а Люк, Эштон и Калум обмениваются многозначительными взглядами.       — Думаю, нам пора, — наконец говорит Люк. Даже как-то по-доброму. Как будто они решили пустить все на самотек вместо того, чтобы проанализировать ситуацию и сделать определенные выводы.       — Вы, блять, издеваетесь надо мной? — вскидывается Луи, потому что он-то как раз ничего на самотек пускать не собирается, и все это грозит пиар-кошмаром даже в частной обстановке.       — Ничего личного, Томмо, — Майкл подчеркивает это заявление дружеским хлопком по спине. — Мы все здесь друзья.       — Да, вы, ребят, выглядите прям очень близкими друзьями, — шутит Калум, переводя взгляд с Гарри на Луи.       — Заткнись, — мямлит Люк, но ухмыляется.       — Сам заткнись, — распевает Эштон, после чего добавляет: — Рад был встрече, Гарри.       Черт, Луи иногда забывает, как трудно иметь дело с группой. Он никогда не осознавал этого, пока сам был в одной из них, потому что невозможно заметить эти вещи изнутри. Однако они представляют собой один организм — одногруппники. Вроде, и люди разные, но живут и дышат синхронно, что может очень больно ударить под дых, если однажды они вдруг решат от вас отвернуться.       — Парни… — начинает Луи, намеренно избегая смотреть на Гарри. Они не скажут. Он знает, что они не скажут, но теперь могут относиться к Луи по-другому, и он ненавидит это.       — О, не беспокойся о нас, Томмо, — Майкл машет рукой, пока они втроем медленно шаркают к входной двери. Люк отстает, но только для того, чтобы вернуться в гостиную и собрать вещи, которые они там оставили. — Мы можем встретиться в любое время на этой неделе. Если только мы не решим заскочить на Багамы.       — Сколько это выходит? — Эштон беспощаден. — Девять часов полета?       — Слушай, по-моему, совершенно обычный и непримечательный полет, совсем не утомительный, — соглашается Калум, снова ухмыляясь.       — Сумка топ, — говорит Люк, возвращаясь с руками, полными телефонов и толстовок. — Шикарно выглядит.       Теперь они подъебывают. Гарри молчит, явно чувствуя, что он не в том положении, чтобы участвовать в шутках, вытекающих из практически катастрофической ситуации. Луи же наоборот, кажется, испытывает облегчение.       — О-ё! — кричит он в притворном возмущении. — Немного чёртового уважения, пожалуйста? Я могу добавить бубен к каждому треку в вашем альбоме всего одним звонком, — он угрожает. Довольно странной угрозой. — Подумайте об этом, ребята, ладненько? Просто подумайте.       — А мне нравится бубен, — задумчиво произносит Гарри.       И Калум, и Майкл хихикают.       — Заткнись, Гарольд, — предупреждает Луи, указывая на него пальцем. Уголок рта Гарри дёргается вверх.       — Я уже написал водителю, что мы спускаемся, — объявляет Эштон.       — Не беспокойся о нас, Луи, — вдруг говорит Люк уже у двери. — Правда. Но также и не… — похоже, он хочет что-то спросить у Луи, но передумывает в последнюю секунду.       — Неважно, — заканчивает Майкл за своего друга, а Люк только качает головой.       — Береги себя, ладно? — вклинивается Калум. — Мы подумаем о том, что ты сказал, а затем снова соберемся вместе, чтобы решить все остальное.       — Скажу Оли написать вам, — обещает Луи, побежденный. — А со студией я сам разберусь, идет?       — Конечно, идет, — соглашается Эштон. Парни уже на полпути к выходу из пентхауса. Они могут, блять, хоть немного пошевелиться, нет?       — Покеда, — вздыхая, машет им Луи.       Как только дверь закрывается, Луи поворачивается и обвиняюще тычет пальцем в Гарри.       — В этой гребаной хуйне виноват только ты, ублюдок! — жалуется он, подходя ближе.       И совершает ужасную ошибку, потому что Гарри совсем не пугается. Вместо этого он тоже делает шаг вперед, и внезапно они снова оказываются очень близко.       — Это не у меня фейковый парень, Лу.       — Вообще, Гарольд, он меня трахает, так что по крайней мере половина отношений настоящая, разве нет? — Луи откровенно нарывается, наклоняя голову, чтобы посмотреть на его реакцию.       Раздражение вспыхивает в глазах Гарри, но сразу же сменяется желанием. Есть что-то очень, очень собственническое в том, как он медленно протягивает руку и кладет ее на шею Луи.       — И за это… — тихо говорит он, приближаясь и удерживая Луи на месте, пока их тела не соприкасаются. — Только за это я оставлю кучу следов.       — Отъебись, — инстинктивно говорит Луи. Тело, однако, в противовес словам дрожит от прикосновения.       — Скажи мне, что я могу, — бормочет Гарри, проводя кончиком носа по теплой золотистой коже под челюстью Луи.       Луи, кажется, а, может, и не кажется, трудно устоять на ногах самостоятельно.       — Я уже говорил тебе, — отмечает он, потому что быть задницей – это то, от чего он никогда не устанет. Это талант.       — Еще раз, — приказывает Гарри и продвигается вперед. — Пожалуйста.        В итоге Луи снова прижимают к стене. Черт возьми, им будто снова шестнадцать. Простая мысль, мелькающая в сознание, вроде: «мы ведем себя как похотливые подростки». Но формулировка неудачная, и Луи будто осенило, что все могло бы быть именно так – им никогда не доводилось делать это, будучи членами группы, они никогда не поддавались связи, которая всегда была между ними. Подавляли ее, игнорировали. Избегали, лгали, двигались дальше.       И вот они здесь.       Луи, наконец, решает вернуть контроль. Он дергает Гарри за волосы и впивается в его губы. Поцелуй сразу становится грязным, и Луи чувствует, как член вновь заинтересованно дергается. Он скользит свободной рукой вниз, пока не чувствует член Гарри сквозь ткань штанов.       Гарри на это тихо стонет, и Луи усмехается в ответ, тем самым прерывая поцелуй.       Луи смотрит на мужчину перед собой – смехотворно красивого и невероятно очаровательного – и думает, что может позволить себе насладиться этим. Он, блять, заслужил. Это пробуждает в нем что-то вредное. Вместо того, чтобы снова поцеловать Гарри, он наклоняется вперед, пока его губы почти не касаются уха Гарри.       — Ты можешь, детка. Ты можешь трахнуть меня, — он почти мурлычет. — Ты можешь взять меня. Как сам захочешь.       Член Гарри при этом дергается. Луи все еще держит его ладонью, так что может это чувствовать. Что вызывает еще один смешок.       — Боже, Эйч, так легко возбуждаешься? — дразнит он, слегка отстраняясь.       — Нет, — отвечает Гарри. Звучит странно серьезно. — Блять, нет. Просто потому что это ты, — добавляет он, насупившись.       Луи мог бы с любовью поиздеваться над ним и за это заявление, но он этого не делает, потому что понимает. Понимает. Он никогда не был влюблен, но насыщенность всего, что произошло между ним и Гарри за последние несколько месяцев, заставляет его чувствовать, что, может быть, однажды он сможет влюбиться. А пока он просто говорит:       — Хорошо.       Только за это Гарри снова целует его. На сей раз менее требовательно. Слаще. Он целуется так, как будто Луи – тот, кому нужно поклоняться, и, поскольку Гарри в душе очень мягкий человек, вероятно, именно в это он и верит.       В то же время Гарри также мягко маневрирует Луи в направлении того, что, как он надеется, должно быть спальней. Так что к сладости примешивается некая пикантность. Луи будто чувствует ее на языке. У него есть затаённое подозрение, что нежность не остановит Гарри от того, чтобы грубо ему вставить.