We could not

      Говорят, что всем нравятся плохие парни? Они привлекают многих своей загадочностью, отрешенностью, тем, что они не боятся нарушать законы и им плевать на правила. Я сам всегда был таким, но я не мог отступить от своего долга, который неосознанно возложил на себя, как корону, которая тяготила. Это заставляло следовать определенным правилам, которые навязывались обществом и я должен был, обязан был показывать хороший пример своим поведением хотел я этого или нет.       Я убеждал себя, что хотел. Я убеждал себя, что поступаю правильно, но как бы я не пытался соблюдать свой собственный свод законов, я всегда проваливался. Всегда находил себя угнетенным. Будто я не живу своей жизнью, а играю роль какого-то идеала, каким я никогда не был.       Мне нужна была разрядка.       Я не знал в какой момент я понял, что я больше не могу справляться с этим, но я был уверен, что если я не сделаю что-то сумасшедшее, то я сорвусь. Мне нужно было почувствовать себя диким, выпустить свои инстинкты на волю, чтобы они перестали пожирать мое самообладание. Сомнительно, что это сработает? Да.       Но я не мог иначе.       Я начал испытывать кайф от битв, от боли, от ощущения, что я хожу по лезвию бритвы. Это опьяняло и сносило крышу и я думал, что это помогает, но все же, этого было недостаточно.       Именно в этот момент появился Шэдоу.       Такой гордый, неприступный и самоуверенный, под стать мне. Он притягивал меня своим грозным видом, и я чувствовал себя мотыльком, готовым на все, чтобы быть поглощенным им. Мне нравилось раздражать его. Мне нравилось видеть его эмоции. Мне нравилось чувствовать, как кровь вскипает в его венах, выбрасывая восхитительные потоки его вкусного хаоса, который я с удовольствием поглощал, как наркоман.       Завидовал ли я ему, что он может делать всё, что захочет, в отличие от меня? Наверное да, но я не хотел признаваться в этом, предпочитая думать, что я пытаюсь сделать его лучше и научить общаться. На самом деле, мне доставляло удовольствие видеть его один на один. Я не хотел делить его ни с кем, ведь тогда он не смог бы измениться, а я упивался тем, что он такой грубый. Нелюдимый. Жесткий.       Я не был ему нужен и мне нравилось чувствовать, что я тоже не должен ему ничего. В отличие от остальных, которые требовали, чтобы я был героем.       Это было сродни эйфории. Он помогал мне в боях, соревнуясь даже в том, чтобы показать, что он сильнее, выносливее и опытнее. Он доводил меня до предела и уходил, потому, что хотел заставить меня страдать по нему.       Я действительно думал о нем так. Какой же я идиот…       Однажды я понял, что он настолько же безумен, как я, в том, чтобы без сомнений нырять в омут с головой и это заставило меня задуматься над тем, что еще я могу сделать, чтобы выплеснуть свое неугомонное дикое «Я», которое я прятал столько лет. На что еще он пойдет, чтобы показать мне, кто из нас круче? Мне нравилось испытывать его и себя и ловить кайф от одной мысли, что я могу не скрывать свои самые дикие желания, потому, что он поддерживал меня во всем. Такой же больной на голову, как и я. Мне нравилось, что я чувствовал себя в безопасности с ним, несмотря на то, что мы могли драться насмерть, пока мы оба не осознавали, что дальше просто нельзя. Мне нравилось чувствовать себя…       По-настоящему свободным. От всех запретов. От всех идеалов. От всего, что я обязан был делать, когда его не было рядом и я стал зависимым.       От него.       От того, кем я чувствовал себя рядом с ним.       От того, что я могу просто встать и уйти в любой момент и он никогда не скажет мне, что я неправ.       Он уважал мою свободу, так же как я уважал его.       А потом я понял, что хочу попробовать что-то новое. То, чего я всегда боялся, но с ним мне не было страшно, потому, что я чувствовал, что если что-то пойдет не так, мы просто могли остановиться и разойтись, потому, что мы друг другу никто. Просто соперники, ищущие острых ощущений. Просто те, кто мог дать то, что не могли принять остальные.       Тогда я «случайно» коснулся твоей руки, когда ты был рядом. Мимолетно, ни на что не намекая, потому, что я считал, что ты никогда не рискнешь нырнуть так глубоко в этот омут.       Но ты нырнул. Так же бездумно, как я? Так же, поддавшись своим инстинктам, которые ты держал под замком. Я убеждал себя в этом, потому, что другого пути просто быть не могло, верно?       Ты всегда был отстранен как будто тебе все равно. Ты всегда держал на себе эту равнодушную маску и я восхищался тем, как легко ты воспринимаешь то, как я молча ушел после того, как мы впервые… Поцеловались. Просто закрыл глаза и позволил мне уйти. Но мне понравилось.       Это было так необычно для нас. Мягко, осторожно, трепетно. Впервые я испытал прилив эмоций, которые еще никогда не были мной раскрыты и это было… Сногсшибательно. То, каким нежным ты, оказывается, мог быть, подняло меня на новый уровень блаженства и я… Наслаждался тобой. Я верил, что мы оба раскрываем новые неизведанные грани своих скрытых миров и это нельзя было сравнить даже с моим стремлением к мазохизму. Это было ярче, полнее, невероятнее.       Я никогда не трогал тебя на людях. Мы были чужими друг другу, отрицая любую связь, но не наедине. Наедине, я топил тебя в поцелуях, исследуя твое совершенное тело, которое я обожал. Наедине, я брал все, что позволяла мне моя наглость, потому, что мне нравилось видеть тебя, совершенно потерянного и жаждущего меня. Это чувство сводило меня с ума когда ты вдруг уходил, если я говорил какую-нибудь глупость, и я не понимал почему ты предпочитал именно этот момент. Когда мы сидели в тишине под звездами, разговаривая о жизни и казалось бы, все было идеально, но ты ушел, услышав, что я не собирался жить так долго, как могли бы прожить ежи спокойной жизнью. Ведь тебе должно было быть все равно сколько лет я буду жить. Я не представлял себя в обычной семье, потому что я верил, что это ограничит мою свободу.       Любовники. Мне нравилось это слово. Оно ни к чему не обязывало. И я был убежден, что тебе тоже нравится это.       Ведь ты соглашался. Каждый раз, когда я намекал, что ты нужен мне. Каждый раз, когда я целовал тебя до головокружения. Каждый раз, когда я делал с тобой все, что хотел, пока однажды я не захотел того, что я не имел права забирать. Но ты все равно согласился.       Я думал, что все будет просто. Как обычно. Я думал, что ты просто возьмешь все, что хочешь, как я делал с тобой много раз, но ты…       Ты был другим…       Ты был бережным… Заботливым… Аккуратным…       Еще никогда прежде я не видел этой странной сияющей эмоции в твоих красивых глазах и только сейчас я понял почему ты всегда закрывал их в моменты близости. Это была любовь… Настоящая… Искренняя… Чистая… Это была преданность, о которой пишут в книгах и рассказывают легенды. Я уже видел это однажды в глазах Ланселота и я не мог поверить, что ты…       Любишь меня…       Я не мог поверить, что ты делаешь это потому, что доверился мне. Я думал тебе просто нравится использовать меня, так же как это делал я, ведь только с тобой мы могли не ограничивать себя потому, что мы были равными.       Я никогда не чувствовал себя такой мерзкой тварью. Подлой, гнусной, отвратительной. Мне было ужасно стыдно перед тобой, потому, что я, наконец, чувствовал насколько ты дорожишь мной. Насколько глубоко ты принимаешь все то, что я делал с тобой. Насколько искренне ты заботишься обо мне, несмотря на то, что я никогда не давал тебе повода верить мне.       Это поразило меня. Я не был достоин такого совершенства, как ты. Я не был достоин даже одного самого крохотного поцелуя от тебя. В одну секунду в моей голове промелькнули все те осторожные вопросы, которые ты задавал и сложились в общую картину, которой я не видел из-за своего эгоизма.       Ты хотел пожертвовать своим вечным покоем только для того, чтобы прожить со мной пару жалких десятков? счастливых лет. Ты готов был пожертвовать стольким ради меня… А я…       Я осознал все это слишком поздно… Когда уже ничего нельзя было изменить. Когда я зашел слишком далеко. Я утащил тебя за собой в такую тьму, где уже не видно было света, и я вдруг понял, что я не имею права быть с тобой. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Я не имею права держать тебя рядом, касаться тебя и любить тебя. Я не имею права даже мечтать об этом. Я был слишком грязным для тебя, никогда не мог очистить себя от стыда за то, что я сделал с тобой и я не придумал ничего лучше, чем разбить твое хрупкое сердце, надеясь, что ненависть ко мне заставит тебя найти кого-то, кто действительно полюбит тебя по- настоящему. Надеясь, что гнев излечит тебя так же, как в прошлый раз. Склеит то, что я сломал и залечит раны, со временем.       Я был готов к тому, что ты будешь бить меня, ненавидеть меня, причинять мне боль и я с радостью бы принял это наказание, потому что никакая физическая боль не могла искупить ту боль, что я причинил тебе, но ты…       Ты продолжал уважать мою гребаную свободу.       Ты продолжал любить меня.       Будто я не испортил тебе жизнь. Будто я не причинил тебе вреда. Будто я не воткнул нож тебе в спину в тот момент, когда ты был наиболее уязвим. Ты совершал ошибки, но всегда был гораздо лучше, чем я. Все это время я жалел, что все, что я теперь мог это… Делать все, чтобы ты улыбался. Любить тебя так сильно, насколько я мог, не оскверняя твое великолепное существо своими отвратительными руками. Радовать тебя всем, чем я мог, до последнего моего вздоха. Благодарить тебя каждый день моей жизни, пытаясь дотянуться до высот твоего благородия, чтобы стать похожим на тебя.       Совершенного, светлого и недосягаемого.       Прости меня.