ЗимаЛето

– Та-да-да-дам! – Вэнь Кэсин поставил перед Чжоу Цзышу тарелку, на которой красовались три одинаковых ледяных конуса. Конусы были почти прозрачными, украшенными вставленными в серединку деревянными палочками и совсем не аппетитными. Чжоу Цзышу подавил обреченный вздох. Расстраивать родственную душу совсем не хотелось, но его кулинарного энтузиазма он, увы, не разделял. Более того, тот казался ему довольно пугающим. Почти маниакальным, если говорить совсем начистоту. С тех пор как Вэнь Кэсин узнал, что после ритуала Шести гармоний им двоим категорически запрещено принимать приготовленную пищу, он упорно пытался это правило обойти. Штудировал библиотеку, писал бесконечные письма Великому Шаману, даже доставал Е Байи. Без толку. Ответ всегда был один и тот же: если господа бессмертные не хотят променять вечную жизнь на быструю старость и скорую смерть, они обязаны придерживаться строгой ледяной диеты. Вэнь Кэсин уже почти отчаялся, когда среди бесконечных трактатов о сельском хозяйстве наткнулся на тоненькую тетрадь. Тетрадь оказалась дневником практиковавшего ритуал Шести гармоний мудреца древности. Среди его пространных рассуждений затесалась коротенькая ремарка, как мудрец любит замороженный сок. Открытие поразило Вэнь Кэсина. В тот же вечер он спустился с горы в ближайшую деревню, чтобы вернуться оттуда нагруженным разными фруктами. Следующие пол-луны оказались посвящены экспериментам. Начав с самых простых вариантов вроде обращенного в лед мандарина, Вэнь Кэсин переходил к все более и более внезапным сочетаниям. Арбуз с личи, вишня с драконовым фруктом, лимон с имбирем и мятой. Чжоу Цзышу только и успевал, что посылать Чэнлина, наконец добравшегося до любимых учителей, за продуктами. Сам же он к новым краскам и вкусам, появившимся в их жизни, оставался равнодушен. Чжоу Цзышу отродясь не любил сладкого. Это обстоятельство повергло Вэнь Кэсина в уныние, но желания готовить не отбило. Разнообразные фрукты были отданы птицам, с недавних пор повадившимся прилетать на гору за остатками сокового производства. Теперь Вэнь Кэсин экспериментировал с несладким льдом. Замороженный куриный суп, покрытый инеем соленый тофу, перемолотые, слепленные в пирамидку вонтоны со стужи и холода. Чжоу Цзышу боялся себе и представить, что получится, когда его родственная душа доберется до овощей, жареного мяса или обожаемых орехов. И все же как бы ему ни было противно, Чжоу Цзышу старательно грыз, сосал и облизывал Вэнь Кэсиновы кулинарные шедевры. Пусть от них по всему телу расползались мороз и отвращение, довольная улыбка родственной души мгновенно изгоняла их своим теплом. Вот и сегодня, увидев на столе очередное странное блюдо, Чжоу Цзышу мужественно отмахнулся от дрожи, поднимающейся, кажется, из самого желудка. Он мысленно посетовал, что после ритуала Шести гармоний вернул себе обратно все чувства – сейчас он бы с радостью отказался от способности различать вкус – и сунул в рот мерзковатого вида конус. Стоило языку коснуться ледяного бока, брови Чжоу Цзышу поползли на лоб. Новое изобретение Вэнь Кэсина вовсе не было противным. Напротив, его вкус оказался ярким, пряным, почти забытым, но таким родным. – Лао Вэнь, это… это… неужели это… – Кажется, от восторга Чжоу Цзышу позабыл как складывать слова в предложения. Вэнь Кэсин смотрел на него с нескрываемым умилением: – Ты напрасно считал, что я не замечаю, как тебя огорчает наша новая диета, ведь я знаю тебя лучше себя самого. Я долго искал способ приготовить что-то, что ты действительно любишь и по чему так откровенно скучаешь. Так что, да, а-Сюй, ты прав, это – твое любимое блюдо… – Вино! – закончил за родственную душу Чжоу Цзышу, жадно всасывая восхитительную на вкус льдинку.