***
Москва, муниципальный жилой дом. Среда, 3 сентября, 19:40. Выйдя из портала, Сонга бросил Ренату на пол в коридоре: пришлось использовать усыпляющее заклинание, чтобы наконец угомонить проблемного менеджера. — Не будешь убегать, — он хотел толкнуть её носком туфли в бок, но вовремя одумался. На сегодня хватит насилия над женщинами. Некрасиво всё-таки получается. Постояв пару секунд в раздумьях, нав вновь взял челу на руки и перетащил на диван в гостиную — Аланга не успел почистить его от крови или купить новый, но сейчас это не имело значения. — Так-то лучше, — Сонга присел на краешек и снял с Ренаты уличную обувь. При взгляде на женские ноги его передёрнуло словно от удара током и в памяти против воли всплыло лицо Чаромилы. Эта тварь всё-таки приворожила его. «Какого хрена вообще происходит?» Аккуратно поставив чужие туфли на пол, он помассировал виски, пытаясь хоть на секунду выкинуть люду из головы. Дыхательные упражнения, лёгкое самовнушение, даже быстрая медитация — ничего не помогло. Чаромила занимала все его мысли, словно это она, а не Аланга была смыслом его жизни. Неправильным. Ложным. Как только он придумает, как избавиться от этого навязчивого образа, ведьма крепко пожалеет, что вообще родилась. Сонга снял очки и отвесил себе звонкую пощёчину, пытаясь выбить эту дурь из головы. Точнее, эту дуру. Помогло слабо. — На такую глупость без причины обычно не идут… — пробормотал он, ощупывая лицо. Часть морока тёмный снял, облегчённо выдохнув: постоянное поддержание целой плеяды мощных иллюзий отнимало практически половину его немалых сил. Нав посмотрел на ладонь, выставив её перед собой, и недовольно скривился. Почерневшие кончики пальцев, когти, рисунок тёмно-серых вен под кожей — напоминание о юношеской глупости, оставшееся на всю жизнь. — Мда… Век бы ещё этого не видел. Без затратных заклинаний ему и впрямь дышалось легче, будто с груди убрали гранитную плиту. Обычно возможность походить «нагишом» выпадала редко: даже в Цитадели есть лишние глаза. Перенаправив все внутренние ресурсы на сдерживание приворота, Сонга успокоился и устало потёр переносицу. Он опять вляпался в неприятности. «Будет мне уроком. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И что меня только дёрнуло согласиться? Хотел же текилу заказать, так нет же, потянуло на халявную выпивку. Придурок». Уголки губ поползли вверх, но веселиться не хотелось. Сбросив пиджак на диван (прямиком на Ренату, но кого вообще волновало, что она там лежит), Сонга прошёлся по комнате и направился на кухню. Лишних свидетелей дома нет, нападать некому, да и защита на квартире стоит хорошая, значит можно взять небольшую паузу на подумать. «Дождусь ночи. Как только уснёт, проникну в её разум. Зря Чаромила так крепко привязала меня к себе. За эту ниточку можно дёргать с обеих сторон». Сонга не стал бы мастером иллюзий, если бы не был искусен в подобных играх. Эта нахалка решила помериться силами? Что ж, он ответит на её выпад. Только пускай потом глупышка не плачет и не молит о пощаде. Не стоило дёргать тигра за усы. Дверца кухонного шкафчика захлопнулась и на столе оказалась коробочка с заваркой и небольшой фарфоровый чайничек. Пара движений и набранная вода сама вскипела, готовая принять сухие листья. Немного магии в быту что соль в супе — без пары щепоток будет пресно. Слив первую воду, он тут же набрал новую и подогрел. Вскоре чай был готов: пара глотков сделала день чуточку лучше. Сейчас Сонга отчаянно нуждался в отдыхе, хоть каком-то отвлечении. Хотелось забыться, утонуть в омуте беспамятства, на крайний случай бессовестно выжрать литр абсента, чтобы наверняка пробрало. Но сделать это не представлялось возможным — нет времени. Надо дать отпор, на кону стоит профессиональная гордость. И вообще, ситуация щекотливая, говорить Аланге нельзя, он может не устоять и в порыве праведного гнева сделать наглую ведьму немного мёртвой, что в планы не входило. Чаромила должна быть как минимум живой, чтобы снять приворот. Любовные чары — штука коварная, всегда есть какой-нибудь подводный камень. Мастер иллюзий об этом прекрасно знал, поэтому намеревался исследовать это дно сам. Не успела чашка опустеть, как в коридоре возник магический переход. Идея пришла в голову мгновенно.***
Аланга уже несколько раз звонил Сонге, отправил пару десятков СМС и даже попытался достучаться через связь стража, но всё без толку. Только поиск по генетическому коду подарил успокоение: его ненаглядный и слегка бестолковый был дома. Кое-кого определённо ждал серьёзный разговор. Выйдя из портала, Аланга направился туда, откуда сильнее всего фонило знакомой энергией. — Сонга, клянусь терпением Спящего, если повод твоего отсутствия не… — он умолк на полуслове, увидев любимого сидящим на столе и без морока. — Почему ты… — У меня правда была причина не приезжать, — Сонга сполз на пол и медленно, словно к ноге была привязана гиря, подошёл к нему. Он казался немного пьяным, хотя запаха алкоголя не было и близко. Его покачивало, а голос, тот самый изменённый Тьмой голос звучал… устало? Аланга опешил и непонимающе захлопал ресницами. — Что случилось? — Всё в порядке, просто мне очень нужно кое-какое напоминание, — Сонга улыбнулся и в следующее мгновение крепко обнял его, уложив голову на плечо. Когтистые пальцы осторожно сжали ткань водолазки, стараясь не порвать. По спине прошлась лёгкая волна мурашек: Аланга кожей ощущал, насколько близко острые кончики были к телу. Было в этом что-то неуловимо волнующее. Нерешительно прижав любимого к себе, он погладил его по спине, словно маленького ребёнка, которому требовалось утешение. Сначала он хотел устроить дома небольшой скандал, всё-таки причина для недовольства имелась, но, увидев Сонгу в таком состоянии, не решился. Бывали моменты, когда Аланга просто не мог злиться. Прошли сотни лет с тех пор, как они познакомились, но перед глазами периодически всплывал образ беззащитного мальчишки из прошлого. Однажды Аланга пообещал ему, что всегда будет рядом и поможет несмотря ни на что. И пускай мальчик давно вырос, это вовсе не означало, что пришедшему на его место мужчине он перестал быть нужен. Даже самым сильным и стойким порой необходимо крепкое плечо. Аланга знал об этом как никто другой. — О чём я должен тебе напомнить? — сердце в груди затопило нежным теплом, на губах расцвела нерешительная улыбка. Ответом стал короткий смешок. — О том, как сильно ты меня любишь, — тихий шёпоток коснулся уха невесомо, будто слова никогда и не были произнесены вслух, но и этого было достаточно. Аланга знал, что делать.***
Красноярск. Центральный парк. Четверг, 4 сентября, 00:03 (время местное) Прохладный ночной ветерок растерял всю летнюю мягкость, впитав в себя толику свежести. Парк, в котором они вышли из портала, явно находился в другом климатическом поясе — в Москве в это время было ещё тепло, а зелень и не думала желтеть. В этом месте напротив уже ощущалось дыхание осени и начался первый листопад. Под ногами шуршали сухие крупные листья тополя, кое-где попадались какие-то мелкие и более тёмные листочки с острыми краями. — Ты решил устроить романтическую прогулку? — выйдя из портала Сонга тут же набросил морок и надел очки. Он огляделся в поисках невольных свидетелей, но вокруг была лишь полутьма глубокого вечера: даже фонарь около кованной лавочки не горел. — Порой полезно проветрить голову. К тому же, мы ведь так и не провели время вместе, после твоего возращения. Чем не напоминание? — Аланга ухватил его за руку, не желая отпускать далеко. Он не мог себе больше позволить расстаться хоть на минуту. — Хорошее напоминание, — привычная улыбка возникла на любимых губах словно через силу, но Аланга этого не заметил. — Не боишься, что нас увидят? Всё-таки у челов это порицаемо. — Не увидят. Разве навести морок — проблема? — Ты прав, радость моя, это не проблема. Просто… Я правда устал, — Сонга осторожно высвободил руку и отвернулся, пытался неосознанно отстраниться и спрятаться. Аланга тяжело вздохнул и окинул его взглядом: развязанный галстук, закатанные до локтя рукава, растрёпанные волосы (что было Сонге не свойственно, он без укладки из дома не выходил принципиально), опущенные плечи. Что-то определённо было не так. Нав присел на лавочку и похлопал рядом, приглашая присесть. — Тогда расскажи, что случилось. Уж мне-то ты можешь доверять. Пару секунд Сонга колебался, нервно покусывая губу. Сейчас он больше напоминал нерадивого ученика, пойманного на нелепой отмазке прогулять контрольную. Впрочем, юмора это ситуации не добавляло. Аланга нахмурился. — В последнее время много чего случилось. Все эти покушения, различитель, моя работа… Знаешь, такое бывает и это нормально… — Сонга. — Всё хорошо, честно. Мы вроде как на свидании, разве я не прав? Давай обойдёмся без лишних вопросов, не хочу думать о серьёзном. Кстати, а где мы? Я не чувствую рядом магов и вообще, слышу шум большой реки… И кажется… — он принялся сканировать местность. Аланга хотел надавить сильнее, но вовремя одумался: они не на допросе. Если Сонга захочет, он сам расскажет правду. В конце концов мало ли у мастера иллюзий поводов недоговаривать и лгать? Иногда с этой особенностью приходилось мириться. Он вновь тяжело вздохнул, пропуская в лёгкие прохладу ночи и проговорил: — Мы в Сибири. Ты прав, недалеко и правда есть река — Енисей. Можно спуститься вниз по улице и выйти на набережную, кстати, тут недалеко есть старый органный зал, можем заглянуть пока никто не видит. И… — он немного помолчал. — Я правда хочу знать, что случилось. — Дай мне одну ночь. Если за это время я сам не справлюсь, расскажу в чём дело, — Сонга присел рядом и уставился на усыпанную сухим золотом землю. Аланга повернул голову и внимательно посмотрел на него. Всё-таки мягкой силой можно добиться большего. — Что-то серьёзное? — Не серьёзнее того, что уже случилось. Просто выбивает из колеи. Оно всё такое… Такое… — Сонга запнулся. — Странное? — Подсказал Аланга, вглядываясь в его лицо. За столько лет он хорошо изучил все ужимки и уловки любимого и научился их читать. Пускай Сонга отлично умел увиливать от разговора или бессовестно врать в лицо, ему он при всём желании солгать не сможет. Аланга был в этом уверен. — Ага. И оно всё случилось, как назло, в одно время. — Ты уверен, что тебе не нужна помощь? Сонга весело усмехнулся, становясь привычно расслабленным и уверенным. Даже самоуверенным. — С этим — нет. Лучше меня эту проблему не решит никто. А вот кое-что другое… — он, по своему обыкновению, выдержал паузу и улыбнулся шире. — Как там мои кровососы? Аланга хмыкнул и вернул ему бессовестную ухмылку словно был зеркалом. — Сам же сказал — никаких серьёзных вопросов, мы на свидании. И вообще, как тебе хватает наглости об этом спрашивать? Тебя не было сегодня в Цитадели. Иллюзионист рассмеялся и облокотился на спинку лавочки, закинув одну руку назад. До чего же порой он был невыносим. — Радость моя, наглости мне хватает всегда. А ещё я всецело доверяю твоей интуиции и выводам. Подумаешь один раз не явился, у меня есть ты. Уверен, у тебя получилось заменить меня в столь важном деле. Аланга тяжело вздохнул. Нет, ну правда, любить такого как Сонга — то ещё испытание на терпеливость. Зато не скучно. Уголок его рта нервно дёрнулся. — Ты так упорно выпрашивал себе это расследование и просто не явился, когда оно началось. Это странно. И некрасиво. Сам будешь перед Ортегой объясняться. Теперь пришло время тяжело вздыхать уже Сонге. — Я был на встрече с другими мастерами. Надо было притащить туда Ренату, чтобы у окружающих не возникло подозрений. Я правда не мог иначе. — Вот как. Ну позвонить-то ты мог? Я так понимаю, на встрече что-то произошло? — в душу закралось нехорошее предчувствие. — Мы на свидании. И да, позвонить не мог — я телефон где-то посеял. — Можешь не говорить, я уже понял, что проблема возникла там. Сам же сказал — доверяешь моей интуиции. Сонга снова рассмеялся, легко скрывая за смехом истинные чувства. Улыбаться он умел. — Ну раз ты такой догадливый, отпираться не стану. Да, случилось, да на встрече, и нет, помощь мне по-прежнему не нужна. Мне нужен ты и твоё утешение. — Какого рода утешение тебя интересует? — Аланга не был спецом по флирту, но порой у него получалось попасть в настроение. В этот раз не получилось. — Если обнимешь и выслушаешь, буду благодарен. Отложим дела телесные на более подходящее время. Аланга приподнял брови. — Надо же, раньше тебя и уговаривать было не надо. — Раньше меня не имели мои проблемы. — По-моему раньше они тебя тоже неплохо имели. — У тебя получалось приятнее. — А сейчас не получается? — А сейчас мне хватает того, что меня имеют они. Говоря русским языком — я заколебался. Считай у меня болит голова от проблем, — Сонга тяжело вздохнул и откинулся на спинку, прикрыв глаза. Аланга понял, что он не шутит. — В таком случае ты позволишь мне избавить тебя от причин головной боли? Сонга резко открыл глаза. — Не трогай челу. Масанов трогай, желательно катаной и по шее. А в других проблемах ты мне не помощник, прости. Есть проблемы, которые могу решить лишь я сам. Аланга тяжело вздохнул и пододвинулся к нему поближе. — Тогда иди сюда. Раз утешение это единственное, чем я могу помочь — моё плечо к твоим услугам. Иллюзионист тепло усмехнулся и положил голову. Он пару секунд помолчал, обдумывая ответ и произнес: — Поверь, это самая ценная помощь. Только у тебя я могу попросить такое. Аланга провёл рукой по чернявой макушке, поправляя единственную длинную прядь в причёске и коснулся губами волос. Сердце в груди ёкнуло, будто на спокойную гладь воды внезапно уронили каплю. Ему всё ещё было неспокойно. — Кому-то же ты должен доверять. Невозможно жить в бесконечном спектакле. Мужчина задумчиво покусал губу, смотря куда-то в сторону. — Ты прав… Когда Сонга становился серьёзным и отрешённым, он казался уязвимым: постоянная улыбка — тоже своего рода оскал. Когда сил скалиться не оставалось, становилось понятно — что-то не так. — Кажется, я вспомнил… — голос звучал тихо, словно нав боялся спугнуть собственные мысли. — М? Что именно? — миндалевидные глаза непонимающе прищурились. Аланга частенько удивлялся внезапным переменам его настроения. Сонга порой, будто по щелчку пальцев, мог прийти в восторг от какой-нибудь мелочи или наоборот глубоко задуматься посреди непринуждённой беседы. Он легко переключался между эмоциями, словно был над ними полностью властен. Это делало его несколько непредсказуемым. — За что люблю тебя, — Сонга неожиданно поднял голову и потянулся к нему, обозначив лёгкий поцелуй одними кончиками губ. Тёплые, мягкие, безмерно желанные — мужчина бы отдал многое, чтобы не отстраняться. Но сейчас так было нужно. — Легко же было растопить твой лёд… — подушечка большого пальца коснулась нижней губы, нежно поглаживая её. Сонга усмехнулся и с вызовом взглянул ему в глаза. До чего же довольным и разнеженным он выглядел. Язык медленно обвёл контур губ. Слишком вызывающе. Бессовестно вызывающе. — Это не лёд. Просто сейчас мне большего не надо. Я знаю, как сильно ты соскучился, поверь, я тоже, просто не время. Хочу, чтобы радость встречи не омрачала тень неприятностей. Уж поверь, как только я со всем разберусь, получишь меня всего. — Звучит многообещающе… — Аланга едва сдержался, чтобы не притянуть любимого к себе и не усадить на колени. До чего же мучительно сладко было сидеть вот так близко, шептаться и обмениваться лёгкими прикосновениями, зная, что годы разлуки и тысячи километров позади. Осталась лишь ткань одежды и считанные сантиметры. Они-то и стали непреодолимой преградой. Не время. Так сказал Сонга. Значит нужно подождать ещё. И он подождёт. — Я так рад, что могу наконец побыть с тобой. Каждый день тешил себя мыслями, что ты в порядке, — его голос едва слышно дрогнул вместе с Алангой, которому будто всадили кинжал под рёбра вместе с этими словами. Сладкое марево рассеялось, словно туман поутру. — Погоди, так ты не знал? — внутри будто что-то оборвалось и рухнуло вниз. — О том, что ты жив и здоров? — уточнил Сонга с нечитаемым выражением лица. — Какое-то время нет, а потом комиссар позвонил. Пару дней изводился. Аланга недоверчиво и ошеломлённо, будто сказанное напрочь противоречило его картине мира, переспросил: — Почему тебе не сказали сразу? Сонга вымучено улыбнулся, его щека болезненно дёрнулась. Было видно — он не хочет об этом говорить. Вопрос явно причинил ему боль. Впрочем, когда вытаскивают занозу тоже больно. — Не успели, надо полагать. Я уехал из Москвы в ту же ночь. Мне не дали даже навестить тебя в Обители. У меня было время только чтобы собрать вещи и передать самые важные документы Цверге. И кольцо мастера. В услышанное было сложно поверить, но Аланга понимал, почему так вышло. Сонга слишком сильно подставился во время Лунной Фантазии, безрассудно бросившись спасать его. И пускай всё обошлось — невольные свидетели были устранены, а Чудь не выставляла новых претензий Тёмному Двору — всё же кто знает, к каким последствиям случившееся тогда может привести потом. Чуды не такие идиоты, как принято считать. Вполне возможно их смутила странная гибель рыцарей на поле боя. Не каждый день, даже во время войны, целый десяток отборных воинов сходит с ума и погибает при странных обстоятельствах. Впрочем, как знать — та война много чего списала со счётов и на многое закрыла глаза. Аланга отвернулся и выругался. — Почему ты раньше не сказал? — нав почувствовал, как заостряются уши, но бороться со вспышкой гнева не стал, позволив внутреннему пожару отразиться янтарными всполохами в глазах. — А что это изменит? — флегматично отозвался иллюзионист, закинув ногу на ногу. — Наказание уже принято. Всё в прошлом. Аланга осёкся, бессильно сжав кулаки. Всё ведь и правда в прошлом. Но легче от этого не стало. — Почему ты сам не вышел на связь? Сонга устало вздохнул, на этот раз так, будто из него вынули саму жизнь, и печально усмехнувшись, ответил: — Всё просто. Мне было нельзя контактировать с семьей. Это тоже часть наказания. Аланга умолк. Он понял, что случайно потянул не за ту ниточку, вытянув из клубка то, что следовало оставить в недрах хитросплетений. Его просили о любви и заботе, а он прошёлся по старой мозоли в грубых армейский берцах. Не стоило спрашивать о деталях сейчас. Чувство вины обожгло словно раскалённый металл. Совсем не так Аланга хотел встретить любимого. Совсем не так. — Прости… Кажется мне и правда не следовало тебя спрашивать… А знаешь что? У меня есть для тебя подарок. Я хотел преподнести его позже, но думаю, лучше сейчас. Нам нужно в Цитадель. — Что? Зачем? — Скоро узнаешь.***
Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь. Москва, Ленинградский проспект. Среда, 3 сентября, 20:34. Подвалы Цитадели были местом легендарным и пугающим даже для самих навов. Но всё же уровни, что располагались ближе к поверхности, дурная слава обошла. По крайней мере сами обитатели тёмной твердыни не считали их посещение мероприятием опасным или хотя бы неприятным. А вот вынужденным гостям предложенные в этом месте апартаменты почему-то не нравились. Не иначе — чёрная неблагодарность. Ну подумаешь окон и вентиляции нет, по углам бегают странные тени, которые некому отбрасывать, а двери открываются только со стороны коридора. Иные гостиницы и такого предложить не могут. Суровый навский экономкласс, что поделать. — И с каких пор подарки у нас раздают в камерах для содержания гостей? — Сейчас узнаешь. Думал, ты уже догадался, — Аланга обернулся и улыбнулся ему через плечо. Он списал непонятливость Сонги на усталость — в конце концов последние сутки у него выдались на редкость… крышесносным. То, что гарка приготовил в качестве подарка, многим бы показалось странным, но для навов подобный жест был вполне романтичным. Что уж говорить — у тёмных и романтика тёмная. — Скажу честно, пока я ума не приложу, — Сонга шёл за ним следом, влекомый любопытством. Мастер иллюзий то и дело озирался по сторонам, вдруг «подарок» решит выпрыгнуть на него из-за угла и отгрызть, например, лицо? — Не беспокойся, тебе точно понравится, уж я-то знаю, — Аланга остановился около одной из дверей и, сняв магическую защиту, отпер её. В комнате с одной единственной лампочкой и откидными нарами (надо же, весьма иронично, что в темнице Тёмного Двора заботились о том, чтобы у узников был свет) оказалась заперта молодая девушка. Стоило только взглянуть на неестественно бледную в тусклом свете кожу и отливающие красным глаза, чтобы понять — масана. Сонга отшатнулся на шаг и презрительно скривился, словно ему продемонстрировали нечто одновременно отвратительное и жалкое. Он зашёл в камеру, но отходить от стены или Аланги не спешил, явно намекая, что предпочитает держаться подальше от этого. Масана явно пребывала в растерянности и была напугана. — Я же уже всё сказала, что вам ещё от меня нужно? — Мы пришли поговорить, — Аланга запер за собой дверь и вышел вперёд, закрыв Сонгу плечом, будто девушка могла причинить ему вред. — Мне не о чем с вами больше разговаривать, я всё сказала! — она была готова в любой момент устроить истерику. Кажется, девушка поняла, кого к ней привели. Все Малкавианы за последние пару сотен лет были наслышаны о нём, даже из Камарилла. — А мы пришли поговорить о личном. Помнится мне, ты упоминала, что не знаешь, зачем твой дружок явился в Москву, — Аланга прищурился. — Не знаю, — сглотнула масана и вжалась в стену. — А я тебе расскажу. Расскажу про всё, — нав хищно улыбнулся и перевёл красноречивый взгляд на собрата. Сонга был напряжён, но пока молчал и тоже наблюдал. — Зачем? Какой в этом смысл? — Такой, что он пожелал забрать у меня, — Аланга вновь посмотрел на Сонгу, — кое-кого, очень дорогого моему сердцу. Я не позволил ему это сделать и забрал его жизнь. Он чеканил каждое слово. Обычно Аланга казался сдержанным и закрытым, а когда начинал говорить, харизмой не блистал. Но сейчас он в одночасье переменился. Масана занервничала. — Ты уже получил плату, не понимаю, при чём тут я. Аланга холодно усмехнулся. — Мне правда надо объяснять? Что ж, я могу. Если я правильно всё понял, ты была дорога ему. По крайней мере, ты определённо его любовница, а это должно хоть что-то значить. — Но я не кровный родственник! — бедняжка начала понимать. — Какая разница? Официально пойдешь соучастником. А неофициально, — он стремительно приблизился и в его руках внезапно возник артефакт-поводок, обездвиживающий жертву. — Ты та, кто дорога ему. Сонга смотрел за происходящим с нескрываемым удивлением. И восхищением. Он всё понял. — Не надо, пожалуйста… Но Аланга даже не стал слушать. Поводок сомкнулся на шее девушки безжалостной удавкой и через мгновение она, словно шарнирная кукла, оказалась в его руках. На бледной коже засверкали солёные дорожки. Мартина не могла сопротивляться, и теперь даже кричать, и была вынуждена смотреть на стоящего напротив Сонгу. Она знала, что этот её точно не пощадит, но надеялась. Надежда всегда умирает последней. — Он хотел забрать у меня самое дорогое. Я осмелюсь сделать то же самое. Это справедливо. В свете одинокой лампы блеснуло лезвие, словно бы возникшее из ниоткуда. Вонзившись в тело девушки, словно в мягкое желе, оно скользнуло вниз. Несколько точных движений и Аланга с ленцой, словно заправский мясник, вскрыл грудную клетку масаны. Так уверенно что-то делает лишь тот, кто привычен. Девушка удивлённо раскрыла рот, словно аквариумная рыбка, захлопала ресницами и с вопросом посмотрела на нава перед собой. Сонга не был шокирован или испуган, не испытывал жалости, не выказывал осуждения. Он мягко улыбался. Аланга вытащил кинжал из тела, окропив пол тёмно-бардовыми брызгами, и рукой достал ещё бьющееся холодное сердце. Мартина полными ужаса и непонимания глазами смотрела на то, что ещё мгновение назад было частью её самой. — Это тебе, — он отбросил тело в сторону, словно ненужную подарочку упаковку. Масана с глухим стуком упала, её остекленевшие глаза пустыми рубинами уставились в черноту. Аланге пришлось переступить через труп и сделать пару шагов вперёд. Упаковка свою роль выполнила. Красная кровь сочно стекала по тонким изящными пальцам, оттеняя белизну кожи. Чёрные антрациты горели изнутри предвкушением и радостью. Подарок воистину был подобающий, они оба это знали. Он опустился на одно колено. — Аланга… — Сонга не сразу нашёл, что сказать. Он приложил пальцы к губам, силясь что-то добавить, но не знал что. Давно ему таких приятных сюрпризов не делали. — Ты принимаешь его? — гарка протянул ему подарок вновь и впервые за долгое время широко улыбнулся. С его изящными точёными чертами лица эта улыбка сочеталась как нельзя лучше. — Конечно! Было бы странно, если бы Сонга сказал нет. Такие древние обряды и традиции почитались в Тёмном Дворе особенно, свою культуру и историю навы ценили весьма высоко. Нет ничего прекраснее сердца врага, преподнесённого с почтением возлюбленному или верному соратнику. Аланга отлично знал традиции своей семьи, будучи ярым поклонником чтения. Именно тяга коротать вечера в библиотеке некогда позволила ему узнать про клятву стража. Теперь вот ещё один почти забытый полудикий обычай пришёлся к месту. На их языке это был способ сказать: «Я тебя люблю».***
Москва, муниципальный жилой дом. Среда, 3 сентября, 23:40. — Может всё-таки расскажешь, что за тревога тебя гложет? — Аланга провёл кончиками пальцев по его щеке и уложил голову на плечо. — Утром всё расскажу, обещаю, — Сонга редко позволял себе это слово, однако сейчас у него не было другого выбора. Мужчина усмехнулся и нежно взглянул на него. Его любимый был непривычно серьёзен и даже отрешён: солнцезащитные очки лежали на прикроватной тумбочке, задумчивый взгляд устремлён в потолок, морок вновь снят, а на теле лишь лёгкие домашние штаны и футболка. Все маски сняты. Никаких прикрас. Аланга умел любить его и таким. Какая разница, какой Сонга перед ним — важно лишь то, что это именно он. Они лежали на постели в комнате Аланги, обнявшись и тихо перешёптываясь. На удивление, даже после столь дорогого подарка ничего не было. Гарка умел с первого раза понимать слово «нет». — Ты готовишься к какому-то сложному заклинанию, я чувствую, — водя рукой по мерно вздымающейся груди, произнёс он. — От тебя ничего не утаишь, радость моя — усмехнулся Сонга и провёл рукой по его волосам. — Ты прав. Я ведь не просто так попросил тебя полежать со мной. Возникла недолга пауза. Аланга нахмурился и поднял голову. — Значит тебе нужен «якорь»? Куда на этот раз нырять собрался? — Если расскажу, будет не интересно. Не волнуйся, там не опасно. — Раз не опасно, зачем тогда «якорь»? — Аланга растерялся. Для многих практик связанных с сознанием и чертогами разума нужен был кто-то, кто удержит мага. Иначе говоря, нужен страховочный трос. Он думал, что всё понял, но как всегда не понял ничего. Сонга усмехнулся и поймал его за подбородок. Их взгляды встретились. — А что если мне не нужен повод, чтобы побыть с тобой рядом? Может, я просто хочу, чтобы ты меня обнял? Неужели я так многого прощу? Мужчина смутился. Его застигли врасплох. — Ну что ты, просто… — бледные щеки приобрели сероватый оттенок. — Просто… — Радость моя, не принимай мой отказ в большей близости за обиду или попытку поиграть с твоими чувствами. Просто дай мне немного времени. У меня есть причины отстраняться. Но эти причины не в тебе, — низкий голос с шелестящими интонациями заворожил, вытеснил собой любые сомнения. Аланга растаял. Он не считал, что Сонга с ним играется, не думал, что тот нарочно пытается вывести его на эмоции. Он верил, а потому подсознательно догадывался, что дело вовсе не в нём. — И что это за причины? — голос дрогнул. — Не важно. Сейчас я их устраню. Мне просто нужно… — Сонга отпустил его и вновь лёг на подушку. — Немного поспать. Аланга поднялся и навис над ним, внимательно и обеспокоенно вглядываясь в его лицо. Распущенные чёрные пряди упали на подушку рядом. — А что делать мне? Иллюзионист усмехнулся. — То, что обычно, радость моя. Побудь на страже.