Шип или что-то большее?

      После поездки на Чеджу Феликс время от времени чувствовал, как Чанбин обращает на него странные взгляды, но когда смотрел в ответ, они были обращены на кого угодно, только не на него. Это было довольно странно, учитывая что обычно Чанбин проявлял большую уверенность и шёл если не напролом, то врывался без стука, сейчас же его затяжная отстранённость была крайне непривычной. Феликс жаждал его внимания, но получал лишь его отголоски. Через несколько дней всё неожиданно вернулось на свои места, больше не было взглядов из-под тишка, Чанбин общался с ним на равне с остальными, где-то даже и больше, однако, насколько мог видеть Феликс, этому изменению совершенно ничего не способствовало.       Не понимая старшего, Феликс иногда жаловался на это Джисону, который сам того не подозревая в одном из разговоров навёл его на хорошую мысль. День или два после их с Джисоном обсуждения Феликс вынашивал то ли план покорения Чанбина то ли план выведения его из себя. В идеале же он хотел и того и другого. Его желание вытрясти настоящие чувства из Чанбина и, наконец, понять его дремало лишь тогда, когда Феликс был по горло занят работой. Даже во сне Феликс помнил о своей цели и перегруженный эмоциональным фоном мозг подкидывал всевозможные истории с участием Чанбина, от полной бредятины, заставляющей на утро стремиться поскорее забыть увиденное, до невыносимой пошлятины, иногда будившей его среди ночи.       Когда он, наконец, решил воплощать свой не слишком хорошо проработанный план, то совершенно не понимал, как именно собрался это делать. Отчасти из-за того, что в голове все придуманные подкаты, шутки и издёвки звучали хорошо, а воплотить их в жизнь с серьёзными намерениями оказалось крайне неловко. На камеру это было легко и просто, ведь воспринималось как фансервис, что не сказать об обычном времени, когда подобное ощущалось непосильной задачей, учитывая, что знаешь, что это совсем не шутка.       Ещё отчасти исполнение плана Феликса не происходило из-за того, что поведение Чанбина вновь стало непривычным и непредсказуемым. И это было ещё мягко сказано. У него было семь дней на неделе — в один из дней Чанбин был весёлым и общительным, в другой отстранялся от Феликса, в третий заигрывал с ним, в четвертый обвинял во всех грехах, в пятый был нежным и милым, в шестой заигрывал со всеми кто попадался ему под руку, кроме Феликса, которого напрочь игнорировал, а в седьмой был настолько погружён в работу, что не видел никого и ничего кроме студии и участников 3racha, хотя это состояние можно было применить почти к ежедневному и вприципе обычному процессу.       Феликс просто не поспевал за сменой настроения и поведения Чанбина, оттого и желания приступить к исполнению плана у него становилось всё меньше и меньше. Оно укрывалось под слоем безумного потока эмоций, который вызывал Чанбин. В целом Феликс ощущал себя как на крутых американских горках. То его кидало в жар, который окрашивал его лицо и шею в оттенки красного, то в холод, вызывающий неприятные мурашки по телу. Моментами его закручивало в потоке обиды и несправедливости, моментами разъедала ревность и злость, в другое время это всё заменялось ускоренным сердечным ритмом и, если брать один из самых невинных вариантов, желанием обнять. Испытывая весь этот аттракцион чувств, Феликс не был уверен, чего он хочет больше — убить или завалить в постель. Кроме собственных причин существовала как минимум ещё одна, и этой причиной были чувства самого Чанбина. Феликс считал, что трогать итак не очень стабильного, по его мнению, старшего и выбивать его на эмоции возможно и не самое лучшее решение в принципе, не зная полной картины о причинах его поведения.       Честно говоря, и как бы ужасно или грубо это не звучало, Феликс помешался и даже не заметил, когда стал настолько зацикленным на теме секса. Буквально каждый день его одолевали желания и фантазии, связанные со старшим. Контент для фанатов добавлял Феликсу головной боли, потому что кроме Чанбина были ещё Банчан, Хёнджин, Чонин и хоть и в малой степени Минхо и Сынмин. Джисона он старался не учитывать, хотя честно говоря, не считая Чанбина, с ним было больше всего шиперского контента. Однако, зная о чувствах Джисона к Минхо, близко к телу принимать заигрывания на камеру было довольно странно. Хотя, если бы Феликс был до конца честным с самим собой, то признал бы, что и их взаимодействие было для него дополнительной нагрузкой на опошлившиеся до неузнаваемости мысли. Довольно давно он не чувствовал себя как накрученный постоянным желанием подросток.       Шло время, Чанбин был неутомим в своей новой линии поведения. Феликс начал постепенно привыкать к этому, правда количество эмоций от этого меньше не становилось, хоть благо большинство из них слегка притуплялись, что не скажешь о других. Чанбин стал ночным кошмаром наяву, применяя две крайности поочередно — своё обаяние и раздражительную отстранённость. Его касания были пропитаны электричеством, бьющим разрядами в неровно колотящееся сердце. Взгляды, обращённые к Феликсу, прошивали насквозь с каждой новой эмоцией отражённой в тёмной радужке. Младшему казалось, что там был весь набор — ревность, страсть, ненависть, злость, нежность, безразличие, желание, вызов, насмешка, и эта только та часть, которой мог дать определение Феликс. Под этими взглядами Феликс ощущал себя как подопытная мышка, от которой ждут определённой реакции. Ему было трудно не реагировать на всё это, ведь Феликс не был тем, кто прятал свои эмоции внутри. Он всегда находил способ дать им выход, хоть и не всегда так, как хотелось.       Вот и в такое время Феликс не изменял себе и своим привычкам. Единственное что изменилось, так это то что в такие моменты он не трогал Джисона, у которого итак были свои внутренние загоны из-за работы, жизни и влюблённости. Поэтому жертвой его эмоциональных всплесков зачастую становился Хёнджин, в принципе тоже привыкший к этому. Шоппинг и обнимашки как всегда шли впереди остальных способов, выполняя почти всю работу по эмоциональной разгрузке. Затем в бой шли новые шутки, сказанные как бывает не всегда вовремя. Если настроение Хёнджина было хорошим, он с удовольствием вступал в игру, шутя вместе с ним. Схожее чувство юмора было их фишкой, один подхватывал шутки другого, и это всегда вызывало улыбки. Если же Хёнджин был уставший, он психовал и обижался, как и обычно в таких обстоятельствах, Феликс же, понимая что не вовремя, исправлял то, что натворил. Оставлять кого-то из мемберов в обиде на него он не любил, плохо отражалось на продуктивности и общем настроении, поэтому всегда решал вопрос сразу на месте, если ситуация опять же это позволяла. Если же нет, приходилось ждать более свободного времени и вызывать на серьёзный разговор с одновременно любимой и нет фразой "Мы можем поговорить?".       Отчего же такая двойственность? Тут всё дело в результате. К сожалению после этой фразы не всегда всё приходило к положительному исходу. А даже если на вид всё было хорошо, и вроде даже обнялись, внутри зачастую оставался осадок, которому нужно было дать время рассосаться. Эмоции не задавишь, как ни старайся, где-то да прорвёт.       После такого Феликс ненадолго отдалялся от Хёнджина, понимая что ему это необходимо. И тут на помощь приходили объятия Кристофера Бан Чана, лидера, горы мышц, соизмеримой с Эверестом, и просто Чан-хёна. Он один из немногих здесь любил обниматься и, наверное, будь его воля, делал бы это безостановочно. Феликс не возражал, он обожал обниматься, это была его отдушина. И видимо он делал это слишком часто в последнее время, раз в скором времени случилась подобная ситуация.       В этот день, Феликс как обычно бесился от очередного игнорирования со стороны Чанбина. К тому же, целый день съёмок, разъездов по городу и за его пределы — всё это действительно утомляло и требовало открыть все существующие и несуществующие чакры и восстановить энергию хотя бы в какой-то малой степени. Играть в компьютер не хотелось, да и Минхо застрявший в кровати навсегда, судя по его отсутствующему выражению лица, навевал мысли оставить его одного.       — Эм-м, хён? — незаинтересованный взгляд упал на Феликса, мявшегося у двери комнаты, брови вопросительно поднялись — видимо это было всё, на что тот был способен сейчас. — Я, пойду, схожу к Джисону, наверное. Ты будешь тут? — Феликс не был уверен, что оставлять Минхо без информирования о своём местоположении было хорошей идеей, ведь ему может что-то понадобиться.       — А что? Боишься что помешаю? Или хочешь замутить на троих? — кривая усмешка, хохоток и близкое к надменному заигрывание бровями. Ко всему прочему Феликс ощутил небольшой холодок в его голосе. Слова и тон Минхо не очень то походили на шутку, из-за чего было сложно понять как на это реагировать. — Забей. Иди уже просто, — рука махнувшая в сторону двери намекала на то же самое.       Феликс вышел из комнаты ничего не сказав. Он ничего не понял, однако сейчас не собирался ничего выяснять. Не хватало в процессе выяснения сорваться и разругаться с Минхо. Как только расфокусированный от мыслей взгляд вновь заработал как надо, он обратил внимание на окружение. В общей комнате сидел лишь один Чан, химича что-то в ноутбуке.       — Чан-хён, ты хоть когда-нибудь отдыхаешь? — улыбка сама собой растянулась на лице, ведь лидер обратил на него свой взгляд, не смотря на казалось полную сосредоточенность. — Сегодня итак сложный день был, оторвись уже. Сам знаешь, не волк — не убежит.       — Как будто бывают лёгкие дни, — усмехнулся Чан, откидываясь на спинку дивана, убирая руки за голову. — Но ты прав, — он еле заметно кивнул головой и продолжил: — на сегодня и правда хватит, всё равно ничего не идёт. Музыка какая-то посредственная выходит, — руки стали мять шею и голова опустилась вперёд, в попытке расслабиться, — нужно внести что-то свежее, а с моим состоянием это навряд ли получится.       — Massage? — переходя на английский заискивающе произнёс Феликс, как только зашёл за спинку дивана и опустил руки на широкие мускулистые голые плечи, свой самый лучший антистресс, пару раз умело смяв их.       — O-o-o-h, ye-e-es. You'll help me with that, — руки упали вниз, открывая болезненную шею.       — Okay, — хихикнул Феликс, разминая руки. — Снимай майку, — вновь вернувшись на корейский, он дал задание Чану и, как только поле для действий было готово, приступил к делу.       Как всегда внутреннее раздражение стало уходить, заменяясь равномерной сосредоточенностью и лёгким медитативным состоянием. Мысли были только о чужих мышцах и правильной силе нажатия. Позабылся целый день игнорирования от Чанбина, забылись странные слова и тон Минхо. Чан вновь стал палочкой выручалочкой, не дёргал, не спрашивал ни о чём, а просто молча принимал тишину и заботу. Сердце Феликса согрелось довольно быстро, возвращая свет обратно на планету Солнце. Руки начинали побаливать, однако заканчивать Феликсу пока не хотелось. Казалось как только он уберёт их, сразу что-то пойдёт не так, и он ошибался. Всё пошло не так именно из-за того, что он этого не сделал.       Хмурый уставший Чанбин, пришедший после дополнительной самостоятельной тренировки совсем не ожидал увидеть Ли Феликса, массирующего голые спину и плечи лидера, звучно кайфующего на диване. Он старательно игнорировал младшего целый день, но сейчас этого сделать он просто не смог. Слишком устал. От этой картинки внутри вспыхнул огонь ревности, который в чужих глазах Феликс заметил даже издалека, обернувшись на звук захлопнувшейся двери.       Феликсу казалось, что он сходил с ума, ведь ещё около часа назад на него даже не смотрели, а сейчас пялились во все глаза и ни капельки не скрывали этого. Наконец за несколько долгих недель они поменялись местами и теперь Феликс был в выигрышной ситуации. Он усмехнулся своей мысли, и это стало последней каплей для Чанбина. Он резвым шагом прошуровал в комнату, скинув там свою спортивную сумку, и вылетев из неё, даже не закрыв комнату, направился к отвернувшемуся и расслабившемуся в победной эйфории Феликсу. Сильные руки утащили Феликса, прикрыв его рот, из которого непроизвольно вырвался заглушённый препятствием испуганный вскрик.       — Феликс? — расслабленный до полувяленого состояния Чан даже не шелохнулся, услышав невнятное что-то и почувствовав отсутствие ловких рук.       — Он ушёл в комнату, — быстро отрапортовал смеющийся Чонин, который, выйдя из комнаты, стал случайным свидетелем, как одного из его младших хёнов чуть ли не по воздуху уволокли в комнату Чана и Чанбина. — Хотел посмотреть фильм на ночь, ты как, со мной?       — Ага, — сонно прозевал Чан, лениво натягивая майку, понимая что из-за усталости навряд ли досмотрит до конца, какой бы интересный ни был фильм, однако оставлять любимого макне одного не собирался.       Тем временем Феликса грубым образом прижали к стенке чужой комнаты и наконец убрали руку с его рта.       — Хён, ты чего это? — по довольной улыбке и игровому голосу любой бы понял, что Феликс наслаждался происходящим. — Тоже хочешь массаж? Мог бы просто позвать, зачем же так грубо? — ладони Феликса легли на напряжённые предплечья, что удерживали его, а пальцы стали понемногу их разминать.       — Захотелось проверить твою реакцию, — слишком уж резкий сексуальный оскал в мгновение ока заставил сердце Феликса пропустить удар.       — На что? На похищение? — хохотнул он в ответ, проезжая ладонями вверх по магнитящим одним своим видом рукам, пытаясь скрыть свою нервозность. — Полагаю, проверил?       Феликс развлекался, ему всё больше нравилось то, что он видел перед собой. Каким бы раздраженным ни был Чанбин, это лишь добавляло ему сексуальности, даже несмотря на совсем не сексуальное освещение, которое бледно жёлтой поволокой окрашивало всё пространство комнаты. Феликс не мог оторвать глаз, он поглощал каждую эмоцию, отражающуюся на лице старшего. Маленькие подёргивания уголков рта выдавали Чанбина с потрохами. Он наслаждался происходящим не меньше Феликса и лишь эта маленькая деталь смогла сделать то, чего не смог сам Чанбин — признаться.       — Возможно, — задушенно произнёс Чанбин, сглатывая накопившуюся слюну и на секунду отведя хмурый взгляд в сторону, хотя его губы всё ещё предательски подрагивали.       Вспомнив, кто он такой, Феликс включил все свои натренированные годами навыки по соблазнению фанатов одним лишь своим видом и пустил их в ход. Слегка прикрыв глаза и приподняв подбородок, он произнёс своим наиболее томным глубоким голосом:       — Тогда теперь моя очередь, не против?       То каким растерянным взглядом на него посмотрел Чанбин, смывая с себя весь этот тёмный мачо образ, было даже слишком милым и забавным. Округлившиеся глаза пару раз моргнули, пока брови сдвигались поближе к центру. В немом вопросе приоткрылся рот и лицо слегка вытянулось. Руки, что удерживали младшего, незаметно расслабились из-за ненавязчивого массажа. Феликс же под наплывом момента резко дёрнул Чанбина на себя, вырывая его из не очень-то устойчивого положения.       Короткий вскрик. В попытке устоять на ногах, которые так удобно придвинули старшего чуть ближе, почти не оставляя пространства для воздуха, сильные руки прижали Феликса к стенке ещё сильнее, выбивая из него воздух.       Если до этого в мечтах Феликса был серьёзный и доминантный мачо Со Чанбин, то сейчас его уносило от вида милого, растерянного и слегка испуганного Бинни-хёна, что стремительно краснел в его объятиях. Хотелось совращать, извращать, соблазнять и так далее по списку. Не отрывая взгляда от старшего, Феликс переложил руки на его талию, ощутимо сжав её.       — Ты ч-чего делаешь? — возмутился Чанбин и настолько быстро выпрямился, что оказался на одном уровне с лицом Феликса. Он тутже попытался двинуться назад, стесняясь рук на своём теле, но Феликс сильнее сжал их и придвинул Чанбина ещё ближе, так чтобы их губы были в нескольких сантиметрах друг от друга. Чанбин положил ладони на грудь младшему и выгнулся в спине, избегая слишком близкого контакта хотя бы сверху.       — А как ты думаешь? — Феликс ещё никогда не слышал такой тон своего голоса, но был уверен, что теперь он добавит его в свой репертуар. Чанбин усмехнулся, отодвигая голову ещё чуть назад, но это был скорее испуганный смешок, прикрывающий слишком явное волнение.       — Очередная странная шутка?       — М-м-м, — игриво протянул Феликс, будто задумавшись, приподнимая когда-то бывший более острым подбородок Чанбина указательным и большим пальцем левой руки, пока правая собственнически приобняла талию. — Хён, разве это похоже на шутку? — почти шёпотом пробасил Феликс, не выходя из образа соблазнителя.       — Нет, — кадык дёрнулся вверх, цепкий взгляд Феликса проследил за ним, после чего приподнялся к губам, вжавшимся друг в друга в этот же момент, а затем обратно к тёмным глазам, которые безотрывно смотрели в ответ в недоверчивом ожидании. — Скорее на издевательство.       — А если предположить, что это не так? Хочешь... — Феликс приоткрыл рот, потянулся поближе к губам старшего, из-за чего Чанбину становилось сложнее балансировать, — поцеловать?       В ответ была напряжённая тишина. Глаза бегали по приближающемуся к нему лицу, брови нахмурились, руки вновь сжали футболку Феликса. Казалось, подожди Феликс ещё немного и ему влепят увесистым кулаком, поэтому закрыв глаза, он сократил оставшееся расстояние, касаясь уже давно желаемых мягких, хоть и слегка суховатых губ.       Прошло всего мгновение. Чанбин отстранился, легко вырвался из рук, прикрывая рот предплечьем, и, сделав пару шагов к кровати, тут же отвернулся, напряжённо застывая около неё. Феликс же ощутил, как его сердце упало в желудок, заворачиваясь там в липкий холодный кокон. Стало подташнивать из-за комка чувств давящего изнутри. Желание покинуть комнату нарастало с каждой секундой, пока его взгляд виновато скользил по быстро вздымающимся плечам, пышущим эмоциями.       — Хён, прости, —итак низкий голос сел окончательно окутываемый горечью. — Забудь всё это. Я пойду.       — Стоять, — грозно прорычал Чанбин раньше чем Феликс успел развернуться.       От неожиданно резкого приказного голоса Феликс дёрнулся и застыл. Видимо Чанбин нуждался в извинении получше. Однако Феликсу ещё сильнее захотелось сбежать. В голове уже стал назойливо прокручиваться отказ Чанбина. То как он оттолкнул его и отвернулся. Теперь его злость не казалась Феликсу такой уж сексуальной, а воображаемый удар таким призрачным. Казалось всё рухнет. Их отношения, какими бы они ни были, отношение других к нему, а затем возможно и сама группа. В желудке неприятно ворочалось столько вопросов, но ни одного задать Феликс просто не был в силах. Сейчас он старательно сдерживал проступаюшие в глазах слёзы.       — Феликс, — чуть тише позвал Чанбин, напряжённо сжимая одну из ступенек деревянной лестницы, не поворачиваясь, всё ещё застыв около кровати. — Скажи мне, что это твоя очередная шутка...       — Прости, но нет, — горло сжималось в тисках, но Феликс не отступил, да и поздно уже, как бы не хотелось забыть, всё равно не получится ни у него самого, ни у Чанбина.       Старший всё же повернулся, его слегка сощуренные тёмные глаза сканировали, проверяя правдивость сказанного. Лицо же его пылало красным, была большая возможность что это из-за злости, но отчего-то сердце Феликса трепетно забилось. Может, не всё потеряно и это просто стеснение?       — Нет, — повторил Феликс, смотря глаза в глаза. — Хён, я не шутил. Я... — не зная стоит ли продолжать и рисковать ещё сильнее, Феликс замешкался. — Я хочу тебя поцеловать.       Тишина. Прошла целая вечность, прежде чем Чанбин продолжил.       — И только?       На его лице взыграла любимая Феликсом ухмылка, сводящая с ума, и Феликс не поверил своим глазам. Ведь ему не показалось?       — Нет, не только, — отвечать на этот вопрос было сложно, ведь признаться другу и коллеге, что ты его хочешь, хоть и не говорить об этом прямо, дело не такое и лёгкое.       — И что ты ещё хочешь сделать? — Чанбин сложил руки на груди и приподнял голову.       — Я... — Феликс покраснел, озвучивать свои желания он не планировал. — Я хочу... Не только поцелуй.       — "Не только поцелуй?" это что именно? — Чанбин сделал один, но довольно уверенный шаг навстречу, убирая руки в карманы штанов, наступая как охотник на свою добычу.       — Я не скажу, пока не узнаю чего хочешь ты, — нападение лучшая защита и Феликс был в этом уверен.       — Я? А я разве чего-то хотел? — тон вопроса напрягал своей несерьёзностью и ложной высотой.       — Хочешь поиграть? — Феликс довольно естественно надел самоуверенную ухмылку. — Отвечая на твой вопрос, да, ты явно что-то хотел. Ты же зачем-то притащил меня сюда, и уж прости, хён, но явно не для массажа. Да и в последнее время твоё поведение мягко говоря странное.       — Тебе показалось, — Чанбин отмахнулся и сделал паузу. — А притащил я тебя сюда потому, что мне хотелось с тобой поговорить.       Он так и излучал горделивую напыщенность, довольный придуманной отмазкой. Феликс отчётливо видел, как в чужом мозгу прокручивался механизм, отвечающий за воображение. Бегающие по комнате глаза свидетельствовали против расслабленной позы.       — Поговорить? — хмыкнул Феликс, складывая руки на груди, показывая своей позой, что ни капельки не верит. — И о чём же? Пожалуйста, — сказал он, кидая вызов бровями, — я тебя внимательно слушаю.       — Я... — Чанбин замялся. — Я не помню, — он сделал такое же движение бровями в ответ. — Ты выбил из меня всё своим поцелуем.       — Ох, извини, — слегка кривляясь протянул Феликс. — Могу забрать его обратно. Может и мысли на место встанут, — усмешка сама вылетела наружу защитной реакцией вместе с решительным шагом вперёд.       — Забрать? — Чанбин зеркаля Феликса отступил на шаг, упираясь в деревянную лестницу кровати, было даже забавно наблюдать за таким робким старшим, чей обман не прошёл.       — Да, — Феликс сделал ещё шаг. — Я заберу свой поцелуй обратно, хён, — и ещё шаг. — И тогда, — придвинулся ещё ближе, — ты вспомнишь зачем притащил меня сюда, — Феликс был уже почти в плотную, надеясь что его не оттолкнут во второй раз. — Я в этом уверен.       Теперь Чанбин был зажат Феликсом. С этого расстояния, Феликс мог уверенно сказать, что красное лицо не выражало ни капли злости, что довольно сильно обнадёживало.       — Позволишь забрать? — Феликс предвкушающе сглотнул и облизнулся, глядя на чужие губы, повторения истории он не хотел — нужно было дождаться разрешения.       — Я... Нет? — голос Чанбина стал выше.       — Прозвучало как вопрос.       Феликс сдерживал кипящие эмоции внутри. Было бы совсем не хорошо, если бы он сейчас вылил смесь из взрастающего злорадства и переполняющего его желания на Чанбина, который явно колебался в своих чувствах и желаниях. Оставалось лишь терпеливо ждать, и он дал знать старшему одним лишь взглядом, что ответ не защитан.       — Ладно, — словно выплюнув это слово, Чанбин нервно ухватился за шею Феликса и уверенно притянул его в поцелуй. Губы были напряжены до невозможности, вжимаясь в чужие, отчего Феликс подумал, что его притянули к каменной скульптуре в виде старшего. Руки мертвой хваткой прижимали его, не давая сдвинуться и на миллиметр. Удовольствия никакого, лишь желание посмеяться над странной решительностью и довольно неожиданной невинностью поцелуя. Однако это было бы грубо, поэтому единственное, что мог сейчас Феликс — это успокаивающе поглаживать бока Чанбина и ждать, пока его хотя бы немного отпустят.       Дождался он этого очень скоро. Его отпустили, а точнее оттолкнули, также резко и неожиданно, как и притянули. Естественно равновесие нарушилось и Феликс пошатнулся, пытаясь устоять на ногах, но это не так сильно бросилось в глаза красному словно помидор Чанбину, как растерянное выражение веснушчатого лица.       — Забрал? — наигранно самоуверенно и как будто ни капельки не стесняясь. — Я не вспомнил о чём хотел поговорить. Так что можешь идти.       С пару секунд Феликс тупо смотрел на старшего, который нервно бегал глазами по его лицу. Что это вообще было? Чанбин раздражал, слишком сильно.       — Я так не думаю, — грубо буркнул Феликс, проведя языком по верхней губе, чуть пострадавшей в неравном бою с зубами, после чего притянул голову Чанбина ближе, останавливаясь лишь в миллиметре. — Я ещё не начинал, — в глазах читалась гневная решительность.       Не позволяя вставить и слова, Феликс сократил оставшееся расстояние и настойчиво впился в губы своими. Разрешения больше не требовалось. В отличие от старшего он не остановился, он продолжал целовать, не смотря на полнейшее бездействие в ответ. Он удерживал его за пухлые щёки, передавая все накалённые до неузнаваемости чувства через каждое движение. Губы сминали другие в жёстком, но всё ещё призрачно нежном настойчивом танце. Пальцы поглаживали шершавую от еле показавшейся щетины кожу, иногда спускаясь к шее и вновь подымаясь вверх к подбородку и щекам, не позволяя себе большего.       В мыслях Феликс умолял Чанбина ответить, а не стоять каменным изваянием, потому что с каждой секундой в нём всё сильнее играла обида и раздражение. Он упорно надеялся, что тот поддастся, расслабит губы, приоткроет рот и даст наконец случиться нормальному человеческому поцелую, а не его жалкой пародии. С каждой секундой надежда на это становилась всё призрачней.       Прошло около минуты. Ответа так и не последовало. Феликс уже ни на что не надеялся. Он последний раз приобнял чужие губы своими, настолько нежно насколько мог, после чего совсем немного отстранился и тяжело выдохнул. Нужно было уходить, пока он ещё удерживал горечь и слёзы внутри себя. Губы скривились в обиде на себя, Чанбина и весь мир, в глазах ощутимо защипало.       — Скажи мне лишь одно, ты не пожалеешь о том, что творишь? — впился грозным взглядом Чанбин, сверля осунувшееся лицо, что старательно перебарывало внутреннюю бурю.       Феликс понятия не имел откуда он должен знать ответ на этот вопрос. Хотелось быть максимально честным, но он ощущал слишком острую необходимость соврать.       — Нет.       Ложь, ведь он не всевидящий, и не знает, что случится в будущем, но пока Феликс надеялся, что будет именно так, а значит его ответ не такая уж и ложь, верно?       — Запомни это.       Это звучало как приказ, который Феликс даже не успел осознать, прежде чем его притянули и мгновенно проскользнули в рот языком, расталкивая немного опухшие от старательного одностороннего поцелуя губы. Руки Чанбина словно стальные цепи, туго обвили шею и талию Феликса, который мгновенно поплыл в неизвестном мозгу направлении, отдаваясь без остатка этому сладкому моменту. Живот скрутило, дыхание участилось, однако рот был беспощадно оккупирован, и Феликс вынужденно запыхтел носом. Его грубо прижимали, сжимали и выжимали до тех пор пока не закончился воздух. Только лишь тогда была дана одна короткая секунда на то, чтобы перевести дыхание, после чего снова и снова и снова его рот затыкали крышесносящими поцелуями.       Феликс уже ничего не понимал, он просто действовал. Руки, произвольно уцепившиеся за плечи старшего вначале, стали с наслаждением исследовать чужое тело, спрятанное под потной после тренировки футболкой. В ответ на это раздалось сдержанное рычание и его вместе с собой настойчиво развернули, прижимая спиной к вертикальной деревянной лестнице кровати.       Феликс не сдержал стона. Не особо удобное положение из-за впивающихся то тут то там деревянных ступенек в чувствительное тело, но Феликс не жаловался. Лёгкая боль и неудобство лишь подстёгивали его возбуждение. В голове проносились многочисленные сценарии их первого секса, представленные за всё то долгое время их игр на расстоянии, добавляя по жирной капле безумного желания в потревоженный омут. Хотелось всего, везде и сразу: полностью отдаться под контроль и одновременно перенять его на себя, чтобы было грубо и с другой стороны романтично и нежно, чтобы невинно и не заходя далеко и чтобы бесстыдно и до самого конца.       Двойственность и чувство собственного достоинства удерживали Феликса где-то на середине — он отдавался в сильные руки, но одновременно отвечал также грубо и собственнически, изучая всё чего только мог коснуться. Он сжимал массивные плечи и руки, гладил твёрдую спину, переходя на поясницу и талию, впиваясь в неё пальцами, но всё ещё позволял Чанбину вести.       Юркий язык старшего облизывал губы, проходился по зубам и щекотил чувствительное нёбо, а находя своего соперника, сталкивался и вился с ним в затягивающем уплывающую сдержанность водовороте. Хотелось стонать от удовольствия и кричать от приятного осознания, что он наконец по-настоящему целует Чанбина.       Снимая ограничения, Феликс опустил руки ещё ниже, укладывая небольшие ладони на подтянутую задницу, сминая, массируя и надавливая на половинки, вжимая таз Чанбина в свой. В животе крутилось давно перезревшее желание, которое взрывалось яркими фейерверками, каждый раз когда ощутимый стояк проезжался по точно такому же впереди себя. Внизу становилось больно, хотелось поскорее стянуть спортивные штаны и трусы, удерживающие два члена в плену. Хоть ткань и была относительно тянущейся и свободной, сейчас, когда возбуждение было видно невооружённым глазом, это почти не помогало.       Желание дотронуться до голой кожи покалывало пальцы и Феликс не стал ограничивать себя. Аккуратно поддевая ткань футболки, он понемногу стал проскальзывать под неё миллиметр за миллиметром, уверено, но осторожно, чтобы Чанбин успел морально подготовиться к полноценному прикосновению. Осторожность не помогла, старший зарычал, обхватывая кисти рук Феликса и удерживая их на небольшом расстоянии от своего тела.       — Не трогай там, — оторвавшись от губ Феликса, произнёс Чанбин, который одним лишь взглядом мог показать, что этого не стоит делать. И не смотря на серьёзность во взгляде старшего, внутри Феликса проснулся капризный ребёнок, которому совершенно не хотелось расставаться с понравившейся ему игрушкой. Руки стали бороться, в попытке дотянуться, ощутить живот Чанбина, насладиться мягкостью и ощущением пройденной преграды. Ничего не получилось. Учитывая разницу в мышечной массе, на другой исход было бы странно рассчитывать. Однако некий прогресс всё же наметился.       В попытке удержать младшего подальше от своего живота, Чанбин перетянул его на кровать Чана и пристыковал к ней загребущие руки сопротивляющегося Феликса, а сам уселся на него сверху.       — Почему ты так сопротивляешься, хён? — шаловливо улыбаясь, произнёс Феликс, пытаясь отдышаться, на время полностью поддаваясь чужому контролю, который сам же так обожал в своих фантазиях.       — А почему ты так сильно этого хочешь? — нагло ухмыльнулся Чанбин, с лёгкостью перетягивая пока ещё расслабленные руки Феликса на подушку над его головой, освобождая одну из своих. — Ты этого хотел, когда сказал, что хочешь не только поцелуя? — ладонь Чанбина легла на горло младшего, слегка сдавливая.       Феликс сдавленно выдохнул и еле заметно приподнял подбородок. Его тело словно сигнализировало, что даёт зелёный свет. Глаза непроизвольно закатились в наслаждении, пока в животе вновь забушевало улёгшееся во время недавнего сопротивления возбуждение. В штанах ощутимо дёрнулся член, пытаясь привлечь к себе хотя бы какое-то внимание.       — Хотел облапать меня? Стонать подо мной? — продолжал Чанбин, наклоняясь ближе, нагло ухмыляясь. — Хотел чтобы тебя трахнули? Да? — пальцы вновь сжали горло, заставляя Феликса шумно выдохнуть, прикрывая глаза. — Отвечай.       Феликс таял. Он не ожидал подобного от старшего, но ему не на что было жаловаться. Зафиксированные бедра дёрнулись вверх в попытке толкнуться, однако Чанбин так предусмотрительно сел чуть ниже, что сейчас сводил младшего с ума. Ладно, всё же было на что, но даже тут на ситуацию можно было посмотреть с разных сторон. Дотронуться до себя Феликс не мог, да и не сделал бы этого при старшем, даже если бы руки были свободны, а вот усадить его поудобнее он бы не прочь.       — Так что, Ликси, хочешь чтобы тебя трахнули, да? — рука, что игралась с дыханием Феликса, стала виражами спускаться ниже, переходя на быстро вздымающуюся грудь, проходя в миллиметре от сосков, но не притрагиваясь. Не то чтобы они были чувствительными, но всё же Феликс тяжело сглотнул, представляя как их сжимают до лёгкой боли. Тем временем пальцы скользили всё ниже, явно намечая путь в место куда чувствительнее. Лишь от одной мысли об этом пресс Феликса дёрнулся, а дыхание напрочь сбилось. Предвкушение от происходящего ощущалось ярче всех его фантазий.       — Ёнбок~и, почему не отвечаешь? — заискивающе спрашивал Чанбин, изучая поплывшего младшего.       Он словно пытал его медленными движениями рук, которые доходили до кромки штанов, после чего поднимались вверх, кружили по животу изредка надавливая, а затем снова дразнящие спускались заходя чуть дальше. Феликс хотел большего, но он терпеливо сгорал под чужим внимательным взглядом, не желая разрушить игривость старшего, который явно наслаждался тем, что делает.       — Может тебе стыдно признаваться в своих желаниях? — с этими словами Чанбин проник ещё чуть глубже, оглаживая кожу в опасной близости к уже довольно мокрой головке.       — Нет, — прошипел Феликс, не вытерпев такого соседства с чужой рукой, и вновь сделал попытку толкнуться, успешно задевая пальцы старшего, которые стремительно умчались обратно на подрагивающий от перевозбуждения живот.       — Чёрт, сделай уже что-нибудь, — прорычал Феликс, терпение заканчивалось, как и желание терпеть боль в яйцах.       — Фу, как неприлично, кто учил тебя этикету? — Чанбин издевался, а Феликс слишком сильно хотел разрядки, чтобы не принимать правила игры.       — Хён, пожалуйста, сделай уже что-нибудь, — умолял Феликс, в отчаянии запрокидывая голову и слегка извиваясь в чужих руках.       — Хорошо, я сделаю, Ликс, но давай сыграем в одну игру.       Феликс обратил всё своё внимание на старшего, пытаясь не поехать крышей от накатившего головокружения и боли в паху.       — Итак, правила следующие, — ухмылка не сходила с его лица. — Ты говоришь мне что ты хочешь, чтобы я сделал, и как можно подробнее, и я делаю всё так, как ты говоришь. Если же ты не скажешь, то делать я ничего не буду, — заметив возмущённое выражение лица, Чанбин добавил: — Возражения не принимаются.       Феликс захлопнул рот от греха подальше. Если честно, ему вновь хотелось убить старшего — не долго продержался. Пытаясь успокоиться, он прикрыл веки, чтобы не видеть перед собой раздражающую дразнящую ухмылку. Терпеть желания не было, всё ныло от потребности разрядить скопившееся напряжение и Феликс скрипя зубами пообещал себе, что справится с этим несмотря ни на какую стеснительность.       — Хорошо, Бинни-хён, но тебя за язык никто не тянул, — Феликс открыл глаза, ухмыльнулся и послал старшему самый самоуверенный взгляд, какой только мог.       — Забились, — хмыкнул Чанбин и отпустил руки Феликса, который тут же стал их потирать, возвращая кровоток в норму. — Начинай       — Для начала, сядь на мои бедра своей задницей, лицом ко мне, — приказал Феликс с невозмутимым лицом. Его голос не дрогнул, хотя говорить подобное было очень стыдно. Старший вопросительно приподнял брови, но всё же сделал то, что сказано.       — С этого момента, ты не должен говорить и слова, и уж прости, церемониться я не буду.       Видя растерянное лицо Чанбина, Феликс широко улыбнулся, показывая подаренные ему природой довольно заметные клыки. Приведённые в норму руки ухватились за чужие бёдра, с наслаждением разминая их, пока Феликс сгибал ноги в коленях, устраиваясь поудобнее. Когда же всё было готово, Феликс как можно невиннее произнёс тихое "Поцелуй меня".       Чанбин с лёгкой усмешкой наклонился, готовый выполнить приказ, но Феликс вовремя толкнулся в него, выбивая из себя стон облегчения, а из Чанбина, рухнувшего на локти по обе стороны от веснушчатого лица, лёгкий вскрик.       — Будь тише, хён. Мы же не хотим, чтобы сюда зашёл кто-нибудь, проверить не случилось ли чего. Сомневаюсь, что ты закрыл дверь, когда притащил меня сюда "поговорить", — лукаво усмехнулся Феликс, смотря на слегка взбесившегося старшего, после чего с вызовом добавил: — Пока ничего не делай, будь в этом же положении, просто смотри на меня, я сам поработаю.       Феликс облизнул губы и толкнулся в мягкую задницу, Чанбин как и было сказано ничего не делал, а только смотрел. Но вот выражение его лица забавляло Феликса даже больше чем то, что тот так покорно выполнял всё, что ему говорят. Взбешённо сморщенные к середине лба брови понемногу приобретали оттенок удовольствия, сдвигаясь вверх. Губы плотно сжимались в попытке сдержать вырывающиеся из-за грубых ритмичных толчков звуки. Нос шумно и часто дышал всё по тем же причинам.       Когда Феликсу надоело слышать шуршание воздуха, в дополнение к своим толчкам он стал направлять таз Чанбина на встречу, отчего шлепки становились мощнее и дышать через нос становилось проблематично как для него, так и для старшего. Член приятно упирался в мягкую задницу. Из Чанбина, обмякшего и опустившего красное лицо в место между шеей и плечом, вырывались задушенные, но уже довольно звонкие стоны, от которых хотелось закатывать глаза и стонать погромче, только вот происходящие силовые упражнения на ноги и пресс совсем к этому не располагали. Да и время и не место для этого. Поэтому Феликс позволял себе лишь редкие глухие рыки.       Чанбин напрочь забыл про задание с поцелуем. Быть честным, Феликс тоже забыл об этом на какое-то время, но говорить о своей промашке старшему он не собирался.       — Как долго мне ждать поцелуя? — на выдохе спросил Феликс, продолжая толкаться в старшего.       На удивление Феликса, Чанбин не возникал и всё ещё держал язык за зубами. Он молча приподнялся и с еле приоткрытыми глазами нашёл ждущие поцелуй губы. Он пытался нацелиться, но толчки не упрощали дело, из-за чего поцелуй пришёлся сначала на щёку, после чего спустился к своей истинной мишени. Дыхание спирало у обоих, языки двигались лениво, что совсем не устраивало Феликса.       Притянув удивлённо вскрикнувшего старшего вплотную к себе, Феликс всего на секунду разорвал поцелуй и перевернулся вместе с ним, оказываясь сверху. Ситуация практически не изменилась, нормально целоваться было всё также сложно, из-за чего Феликс бросил эту затею. Нависая над Чанбином, он поудобнее ухватился за мощные бедра старшего и стал с новой силой вбиваться в старшего. До жути хотелось снять одежду, но Феликс отчего-то оттягивал этот момент. Возможно из-за страха, что к ним неожиданно заглянут, а возможно из-за того что он хотел довести Чанбина до такого состояния, что тот наконец перестанет сопротивляться и даст взглянуть на своё тело без раздражающей взгляд Феликса футболки.       Однако, силы стремительно заканчивались, да и честно говоря Феликс не был в восторге от своей позиции. Поспорив с собой с секунд тридцать, Феликс остановился, разглядывая поплывшего старшего. Судя по его виду, идея быть сверху была не такой уж и плохой, однако сейчас он хотел немного другого.       — Хён, ты же помнишь, что мы ещё играем, да? — поинтересовался Феликс, наблюдая за тем, как взгляд Чанбина понемногу стал проясняться. — Готов выполнять следующее задание?       Чанбин замедленно кивнул, пытаясь отдышаться, он всё ещё помнил, что говорить ему нельзя. Феликс встал с кровати, поправляя немного сползшие штаны.       — Вставай и становись на колени.       Хотелось играть с более крупными ставками, хоть Феликс и ждал, что в любой момент его могут послать куда подальше. На удивление Чанбин выполнял. Он встал, слегка пошатываясь, после чего опустился на колени почти в том же самом месте. Феликс же, прикусив губу, усмехнулся своей наивности и подошёл к Чанбину сам, становясь вплотную перед ним.       — Приспусти мои штаны и трусы так, чтобы член был полностью открыт, — было чертовски неловко, но Феликс старательно игнорировал этот факт, не он придумал правила.       Хмурое лицо старшего выражало крайнюю напряжённость, глядя на проглядывающий небольшой силуэт члена, однако он всё же следовал инструкции. Чанбин медленно ухватился за край штанов, прихватил ткань трусов за ними и стал одновременно стягивать. Когда член наконец выпрыгнул на свободу, чуть ли не ударяясь о лицо Чанбина, Феликс выдохнул. Стало немного легче.       — Нравится? — спросил Феликс, рассматривая Чанбина, что во все глаза разглядывал достоинство младшего.       Взгляд выражающий что-то на подобии "Ты серьезно?" был обращён на него почти мгновенно.       — Окей, глупый вопрос, согласен, — тихонько хохотнул Феликс. — Кому нравятся члены?       Прищуренные глаза Чанбина означали, что он не оценил шутку.       — Пожалуй, ты знаешь, что я скажу тебе сделать дальше, да?       Описывать подробности минета не хотелось, но ведь он сам хотел, мог бы попросить просто подрочить. Однако вот они здесь. Феликс, надеющийся на благословение свыше и Чанбин, явно кидающий вызов стеснительному младшему.       — Ладно, я понял, играем дальше, — поджал губы Феликс. — Возьми мой член в руку, медленно подрочи, после чего медленно оближи е...       — Чан, может всё же досмотришь? — разнёсся громкий крик Чонина из общей комнаты. Феликс мгновенно заткнулся, и стал натягивать на себя штаны, паралельно пытаясь уцепиться за трусы, но те как назло скрутились в трубочку из-за чего было довольно проблематично тянуть их отдельно, не то что вместе. Времени не было и он сделал это кое-как, отчего одна половина трусов была натянута значительно ниже второй и всё ещё частично свёрнута, врезаясь в кожу на заднице. Чанбин тем временем подскочил на месте и рванул к кровати Банчана, исправляя устроенный на ней бардак, после чего стал пихать Феликса к кровати, подталкивая его в зад, для того чтобы он скорее залез на второй ярус.       — Ты чего орёшь так? Все спят уже, — послышалось недалеко от двери возмущённое шипение Банчана. — Извини, меня просто рубит уже. Если хочешь можем потом вместе досмотреть. Спокойной ночи, Йени.       Дверь стала открываться и благо перед этим Чанбин успел выключить свет и с разбега вскарабкаться на кровать, за то время пока Феликс упорно воевал с его скомканным и перекрученным одеялом, чтобы благополучно под ним спрятаться.       — Бин, спишь? — прошептал Чан в темноту и не получив ответа, прошаркал к кровати, подсвечивая себе путь фонариком на телефоне.       Феликс и Чанбин лежали глядя друг на друга в темноте комнаты, практически не дыша, надеясь, что их не спалят. Тишина и полнейшее бездействие действовали на нервы после всего произошедшего. Всё так резко закончиллось, что в голове Феликса крутился вопрос, не придумал ли он себе всё это. Трусы Феликса всё ещё неудобно впивались в кожу, отчего желание поправить становилось неудержимым. Как можно аккуратнее и почти беззвучно он поправил их, посылая наблюдающему за этим Чанбину раздраженный взгляд. Когда всё было сделано, он вновь замер, прислушиваясь к тишине и придумывая план "как сбежать в свою комнату ".       Исходя из опыта, Чан обычно спал довольно чутко и беспокойно, так что простой задачей это явно не будет. Как минимум нужно было дождаться пока хён уснёт как можно крепче, чтобы был хоть какой-то шанс.       Довольно скоро снизу послышался тихое сопение, что уже было хорошим знаком. В глубокой сосредоточенности на происходящем снизу, Феликс не сразу среагировал, почувствовав чужие руки на своей талии и груди. Посмотрев на Чанбина, Феликс нервно убрал нарушителей спокойствия, укоризненно смотря на старшего. Однако ухмылка растянувшаяся на лице Чанбина и вернувшиеся на исходную руки говорили о том, что тот явно что-то задумал и не намерен был отступать. Состроив возмущённое лицо, Феликс обратил всю его мощь на старшего. Насколько сильна она была в темноте, он не знал, но надеялся на чужое благоразумие.       Зря.       Чужие руки стали шаловливо двигаться. Та что лежала на груди Феликса, игривыми шажками направилась нащупывать ближайший сосок, а вторая, что ещё с пару секунд покоилась на талии, довольно изворотливо пролезла под два слоя ткани и обхватила слегка обмякший из-за стресса член. Изо рта Феликса невольно вырвался довольно громкий низкий стон, который тут же был прерван своей же ладонью, в испуге что теперь их точно заметили.       Но как удачно, внизу также тихонько посапывали, лишь с секунды две нервно поворочавшись. Чанбину же было явно нипочём, он стал размеренно двигать рукой по члену младшего, не заботясь о том, что ещё секунду назад Феликс чуть не выдал их маленький секрет его соседу по комнате и по совместительству лидеру группы. Другая рука Чанбина всё же нащупала под тканью футболки небольшой сосок и стала сжимать его, оттягивать и всячески теребить. В попытке остановить Чанбина Феликс ухватился за предплечья старшего, однако тот лишь усилил нажим и скорость второй руки, выбивая все приличные мысли из головы младшего. Феликс прикрыл глаза, задыхаясь от волны наслаждения. Член истекал смазкой, что упрощало работу Чанбина, но всё ещё недостаточно.       Почувствовав шевеление рядом с собой, Феликс приоткрыл глаза и, заметив как старший понемногу сползает вдоль него, широко их распахнул. В горле резко пересохло. Мысли метались от "Нужно срочно остановить его!" до "Наконец! Да, пожалуйста". Не зная что делать, Феликс лёг на спину и закрыл горящее жаром лицо, утыкаясь им в скрещенные над собой локти. Почувствовав лёгкое натяжение в районе таза, Феликс послушно приподнял его, позволяя стянуть с себя штаны вместе с трусами. Горячий член немного охладился.       — Бин, — тихо проскулил Феликс, приподнимая бедра в след юркому мокрому языку, прошедшемуся по чувствительной головке.       В бедро впились пальцы, удерживая его на месте, не давая полноценно двигаться на встречу. Феликс не смотрел, он стеснялся даже самого себя в такой ситуации. Хотелось спрятаться и одновременно открыться. Язык Чанбина томно облизывал член Феликса от основания до самого кончика, заставляя его подёргиваться в желании окунуться внутрь, а пальцы на ногах напрягаться. Из опускающейся под весом наслаждения груди вырывались прерывистые выдохи, играющие в догонялки с тяжёлыми объёмными вдохами. Руки сжимались в кулаки, из-за сдерживаемого желания взять чужой рот под свой контроль, отчего слегка отросшие ногти впивались в вспотевшие ладони.       Лёгкое дуновение воздуха. Член Феликса дёрнулся вместе с его хозяином, который решил всё же проверить, что происходит внизу. Приоткрыв лицо и слегка приподняв голову, он увидел, как Чанбин сосредоточено глядя на подёргивающийся член, облизнулся и погрузил его в свой рот. Феликс непроизвольно запрокинул голову на подушку, тихо мыча в прикрывающую рот тыльную сторону ладони, пытаясь не опозорится и не кончить в ту же секунду.       Ощущение тепла окутало его вместе с отчаянным желанием толкнуться чуть дальше. Медленный темп лишь сильнее подталкивал его к краю, из-за чего Феликс не сдержал порыва. Он раскрыл пылающее лицо, двумя руками впиваясь в чужие слегка кучерявые волосы и членом проталкиваясь чуть глубже в открытый вокруг него рот. Чанбин упёрся двумя руками в наглые бёдра, удерживая их на месте, но позволил чужим рукам задавать необходимый темп. Феликс двигал головой Чанбина, сдерживая возбуждение, постоянно думая о том, что ему недостаточно и он хочет ещё глубже, однако перейдя какую-то грань дальше уже было не продвинуться под чётким контролем со стороны старшего. Это немного расстраивало.       Отпустив чужие волосы, Феликс скомкал постельное белье, пытаясь сдерживать свои эгоистичные желания хоть немного. Чанбин же, почувствовав свободу, вытащил член изо рта, сглатывая скопившуюся слюну, и стал надрачивать рукой. Феликс кусал губы и щёки изнутри, пытаясь не стонать. Получалось откровенно плохо, довольный происходящим голос периодически вырывался на свободу, подстегивая Чанбина, который передохну́в вновь обхватил головку губами. Одной рукой он упирался в подрагивающее бедро, а другой надрачивая основание члена.       Феликс был на пределе и с каждой секундой сдерживаться было всё сложнее. Он не делал этого сам с собой около трёх дней, но считал что кончать было всё ещё рано. Во первых хотелось продлить удовольствие, а во вторых совершенно не хотелось ударить в грязь лицом. Он продолжал удерживать себя на грани, через которую мог переступить в любой момент. Бёдра и член неконтролируемо подрагивали и Феликс понял, что на этом всё.       — Хён, — всхлипнул он, пытаясь сдержаться и не кончить в чужой рот, учитывая что разрешения на это ему не давали.       Чанбин же либо не понял намёка либо напрочь его проигнорировал, усиливая давление щёк и перебирая яички Феликса в свободной руке, одним из пальцев которой начал обводить тугое колечко из мышц, что и стало последней каплей. Оргазм пришёл ярко, мощно, с грохотом взбесившегося сердца и явно ни капли не тихим горловым стоном.       Когда голова стала проясняться, Феликс понял, что произошло что-то нехорошее.       — Чёрт, хён, ты в порядке? — подскочил он, всматриваясь в темноту комнаты, пытаясь определить насколько на него зляться. — Я, прости, я не хотел. Я думал, ты держал меня и...       — Тс-с, — прошипел Чанбин, напоминая о необходимости быть тихими. — Всё нормально, — остановил он еле слышным шёпотом, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Это не ты толкнулся, так что успокойся, ладно?       Феликс застыл прокручивая чужие слова в своей голове несколько раз, пытаясь понять их смысл. Не он? Как не он?       — Не... Ты сам...?       — Да, так что расслабь булки, ладно? — явно смущённо буркнул Чанбин.       Феликс лишь ошеломлённо открыл рот, не зная как на это реагировать. Он ощутил резкую необходимость одеться и откинувшись обратно, натянул трусы, заодно подхватывая пальцами штаны.       За дверью послышалось шуршание чьих-то шагов и стала открываться дверь. Чанбин быстро сиганул в нормальное лежачее положение, укутывая обоих одеялом.       — Чёрт, кого среди ночи нелёгкая принесла, — еле слышно прошипел он и застыл с таким надутым лицом, что Феликс еле сдерживал смех.       Спустя долгую минуту дверь закрылась и Феликс всё же не сдержался и хихикнул.       — Хён, а куда ты... Ну... Это...       — Ты придурок? — тихонько возмутился Чанбин. — Куда-куда, на пол, блин, сплюнул!       — Серьёзно? — актёрствуя ахнул Феликс.       Его рот тут же заткнули поцелуем со странным привкусом. Не сразу осознав, Феликс брезгливо отодвинулся, морщась как от съеденного лимона. Теперь настала очередь Чанбина смеяться.       — Фе, как ты это проглотил?       — К верху каком, — тихонько хохотал Чанбин. — Не во рту же это держать.       — Фе, блин, — передёрнулся Феликс, представляя себе это в красках.       Чанбин не переставая хохотал, наблюдая за морщащимся лицом младшего. Феликсу же резко стало неловко, он ведь получил свою разрядку, а старший нет.       — Ложись на спину, — приказал он и направился вниз.       Чанбин попытался остановить его, но Феликс не церемонился. Он грубо стащил мешающую одежду и заглотил стоящий по стойке смирно член, всасывая и облизывая головку. Он не сделал и пары движений головой, как Чанбин проскулил, хватаясь за волосы младшего в попытке удержаться в этом мире, а его член задёргался и в рот Феликса плеснула странноватая на вкус сперма, но явно получше чем у него самого. Помня о казалось бы правильной логике Чанбина, Феликс быстро сглотнул её, стараясь не думать, что именно глотает.       — Не думал, что ты так быстро, — удивлённо уточнил он шёпотом, когда наконец смог открыть рот.       — Заткнись, — закрыв красное лицо руками, жалобно прорычал Чанбин, пытаясь отдышаться. — Я около часа был на грани, так что не смей что-то говорить.       И Феликс не говорил. Он молчал, прекрасно всё понимая.       — Ты проглотил? — через пару секунд робко уточнил Чанбин.       — Нет, блин, на пол сплюнул, — хихикнул Феликс, повторяя фразу старшего и укладываясь рядом. Как только он коснулся подушки, то принялся рассматривать смеющегося с его собственных слов Чанбина, на щеках у которого проявились редко возникающие ямочки. Тяжёлые мысли настойчивым потоком стучались в сознание. Самую страшную он решил оформить в вопрос: — Что теперь?       — Спать. Нам вообще-то еще работать завтра, — зевнул Чанбин, повернулся к Феликсу спиной и укутался одеялом поудобнее.       — Я не о том, я...       — Засыпай давай, — недовольное бурчание.       В груди Феликса беспокойно шевелился ворох вопросов о произошедшем и что это принесёт в будущем. Это было на одну ночь? Ради забавы? Или же такое будет регулярно, на подобии секса по дружбе? Ни один из этих вариантов Феликсу не нравился. Хотелось чего-то настоящего. Но будет ли это нужно Чанбину?       Феликс уныло отвернулся к стенке, даже не пытаясь сомкнуть глаз. Он решил, что дождется пока Чанбин уснёт и тогда уйдет в свою комнату.       Сзади зашевелились. Чанбин повернулся к Феликсу, придвинулся и обнял его со спины, утопая лицом где-то между лопаток.       — Сладких снов, солнце, — тихий нежный шёпот, греющий сердце. Феликс не обнадёживал себя. Милые слова никогда не были чем-то из ряда вон. Всё могло быть совсем не так, как казалось. Тёплая рука обхватила его, чуть более прохладную, согревая сжатые в кулак пальцы.       Прошло около пары минут. Феликс всё ждал пока Чанбин уснёт, отчаянно пытаясь восстановить свое эмоциональное состояние, которое словно на бушующих волнах покачивалось от любой неприятной мысли, заскочившей в его голову. Нос предательски потёк и Феликс тихонько пошмыгивал, надеясь, что его никто не услышит. Сзади уже слышалось размеренное посапывание, переходящее в храп.       — Феликс, — спустя ещё пару минут, после несдержанного всхлипа, разнеслось снизу, и Феликс замер, задерживая неровное дыхание, осознавая кто это говорил. — Не переживай, — голос был уставшим и сонным. — Поверь мне, всё будет хорошо. Ты ему искренне нравишься.       — С-спасибо, хён, — спустя пару долгих секунд сдавливающего грудь стыда пробормотал Феликс. — Прости.       — Да уж. Бывает, — хихикнул Чан, наконец свободно переворачиваясь на другой бок, скрипя кроватью. — Только с этих пор настоятельно попрошу делать свои извращённые штучки без моего присутствия и не в моей кровати.       — Что? Как ты..?       Жалобный стон разнёсся по комнате.       — Как узнал? Да только что, от тебя. Насколько всё плохо? Только не говори, что мне нужно поменять постельное белье.       Феликс хлопнул бы себя по лбу, если бы его левая рука не была в руке Чанбина, а правая не была бы под ней зафиксирована.       — Н-ничего такого. Прости пожалуйста, — пробасил Феликс, уверяя старшего в невинности его кровати.       — Эх, всё равно поменяю, — с безнадёжностью в голосе протянул на выдохе Чан. — Спокойной ночи, что-ли.       — Спокойной ночи, хён.       В ответ раздалось подобие шипения.       — Сделай мне отдолжение, а? Не зови меня так пока, а то ассоциации теперь не очень-то обычные.       — Хорошо, — выдавил из себя Феликс, упираясь лицом в подушку, сгорая от невыносимого стыда. Внутри взбесилось сердце, недовольное что их застукали. Который раз за день хотелось убежать и спрятаться в своей комнате.       Позор.              Феликс так и не заснул, что не сказать о двух храпящих старших. Он всё размышлял о словах Банчана и пытался предсказать будущее, которое слишком пугало. В животе уже несколько часов крутило от желания что-нибудь съесть, а общее состояние было далеко до нормального. Феликс чувствовал себя максимально истощённым. Сил не было ни на что, но как только за окном проклюнулся рассвет, он попытался как можно щадяще выбраться из объятий Чанбина, однако не смотря на это тот всё же проснулся, приоткрывая один глаз.       — Ты куда? — хриплое сиплое подобие голоса.       — В комнату пойду, уже утро.       — Давай ещё пять минут, а? — он словно коала обвил Феликса руками и ногами. — А потом я с тобой встану, м?       Феликс сдался. Он просто не мог сопротивляться. Мысли о том, что это всё закончиться, всё ещё роились в голове, но он предпочитал верить в слова Банчана.       "Всё будет хорошо".       Время покажет — верно?