Для Феликса вечер и последующая ночь выдалась тяжелой. Как и говорил, он остался в комнате Джисона и Чанбина, пытаясь заснуть располагаясь рядом со своим другом на первом ярусе кровати. Вернувшись из душа, Чанбин словно специально ходил без майки, мозоля глаза любопытному Феликсу своим прессом, массивной спиной, накаченными руками и сексуальными ямочками внизу спины, открывающимися взору из-за слегка приспущенных свободных шорт. Джисон же, видя разворачивающийся перед ним цирк для одного зрителя, старательно сдерживался от подколок, которые так и норовили вырваться во всеуслышание. Честно говоря, он не был уверен с каких именно пор Чанбин стал насиловать Феликса своим внешним видом, но наблюдать за этим было довольно увлекательно. Хан даже как-то раз поговорил с Феликсом на эту тему, и как оказалось, Феликс прекрасно понимал, что Чанбин не просто так постоянно вытворяет какую-то сексуальную херню, но он отказывался предпринимать хоть какие-то ответные действия. Что сказать, видимо мазохизм это неотъемлемая часть удовольствия Феликса.
Когда пришло время улечься, чтобы следующий день смог наступить быстрее, Феликс не сумел заставить себя заснуть, спина побаливала из-за недавней травмы, да и мысли были не в порядке. В тишине и темноте ночи они словно на повторе включали слайд-шоу из фотографий умопомрачительного тела старшего, и перестать думать об этом было чем-то крайне нереальным. Под боком уже давно сопел Джисон, мило надувая губки, совершенно не обращая внимания на мучающегося бессонницей друга. На верхнем ярусе лежал Чанбин, который, наверное, уже видел третий сон, что никак не помогало. Хотелось тихонько забраться к нему и под покровом ночи облапать беззащитное тело, пользуясь моментом. Быть застигнутым врасплох, прижатым к кровати сильными руками и пригвождённым сонным диким взглядом Чанбина.
Тихо выдохнув, Феликс закрыл глаза и стал считать от единицы и до момента, пока уставший мозг решит сжалиться над ним и не отправит его в царство Морфея. Цифры безнадежно чётко выстроились в бесконечный ряд, позволяя устраивать перекличку. Двойка за единицей, двенадцать за одиннадцатью, пятьдесят один за пятидесятью, сотка за девяносто девятью. Мозг отказывался отключаться. Теперь уже накатывало раздражение, отчего Феликс резко, не заботясь о сне друга, перевернулся к нему спиной, втапливая щеку в свою подушку, которую притащил сюда перед тем, как комната погрузилась в мрак. Позади стало ощущаться шевеление и Феликс настороженно прислушался.
— Не спиться? — хриплый сонный голос разорвал ночную тишину.
Феликс лишь подтверждающе мыкнул, после чего сонная мордочка друга прижалась к спине, а рука обвила талию Феликса, слегка прижимая к Джисону. Прошло пару секунд и сзади вновь послышалось тихое ровное сопение, и Феликс вновь остался наедине со своей бессонницей названной в честь Чанбина. Ещё с минут пять Феликс упрямо заставлял себя считать, надеясь что этот способ всё таки сработает и он, наконец, сможет отключиться, и вроде это помогало. Понемногу в мыслях стали возникать всё более расплывчивые образы чисел, их порядок сбивался, отчего Феликс старался лишний раз не шевелиться, чтобы не нарушить сонную негу накатывающую на него. Однако все старания были разрушены за долю секунды.
Поражённо открыв глаза, Феликс сглотнул и вслушался в тишину, молясь чтобы ему показалось. С пару минут всё было тихо и Феликс вновь закрыл глаза, но тишину разрезал новый тихий и явно удовлетворённый стон. Веки распахнулись в ту же секунду, и Феликс повернул голову, всматриваясь в деревянную перекладину верхнего яруса с бешенно колотящимся сердцем. Через минуту тихий стон вновь повторился, сбивая дыхание Феликса к чертям, никакой сон ему уже не светил.
— "Are you kidding me".
Тихие стоны стали повторяться всё чаще, заставляя Феликса краснеть и тупо глазеть со своего места в потолок, которым служил верхний ярус кровати. Он не представлял что там происходило, точнее боялся представлять из-за бурного воображения. В какой-то момент Феликс стал улавливать тихие шуршащие звуки, после которых дыхание Чанбина стало глубже и громче, что в голове Феликса означало лишь одно.
Мысли о дрочащем старшем заставляли Феликса задерживать дыхание, тяжело сглатывать, а кровь в венах бурлить, пульсируя между ног. Это было плохо, очень плохо, и главным критерием для этого был обнимающий его Джисон. Рука друга обнимала его талию, но чего только во сне не бывает, и если она вдруг соскользнёт ниже, будет крайне не хорошо, и это ещё мягко сказано. Убрать её, по мнению Феликса, было тоже слишком опасным делом, учитывая что друг мог проснуться, услышать Чанбина и увидеть возбуждённого Феликса в своих руках. Было бы крайне неловко.
Шуршащие звуки стали чуть громче, зазывая за собой более громкие и протяжные стоны, которые слишком печально воздействовали на неотвратимо возбуждающегося Феликса. Прикусив фаланги пальцев левой руки, Феликс пытался не выдать себя. Жадно вслушиваясь в происходящее наверху, он понимал, что закапывает себя глубже, но остановиться и не слушать томное дыхание старшего и стоны, ставшие чуть более звонкими, не представлялось возможным. Они погружали всё сильнее в возбуждённые мысли, которые расписывали ему в красках происходящее над ним. Он фантазировал, как Чанбин двигает рукой по своему члену, через ткань. Представлял, как он приспускает лишь шорты, оставляя трусы прикрывать его, как затем он гладит головку, позволяя влаге скапливаться и превращаться в небольшое мокрое пятнышко на трусах. Он словно чётко видел, как Чанбин прикусывает нижнюю губу, сдерживая стоны, зная что сейчас под ним спят двое мемберов. Представлял, как он хищно ухмыляется, услышав участившееся дыхание Феликса снизу, и словно специально изредка позволял себе быть чуть громче. Воображал, как Чанбин снимает мешающиеся трусы, высвобождая истекающий смазкой член из плена, в тот самый момент, когда поскрипывает кровать. Затем он скорее всего обхватывает его рукой, беззастенчиво двигает ею, слухом фиксируя малейшие шуршания на нижней кровати.
Феликс сходил с ума. Буквально. Его тело реагировало слишком бурно — дыхание сбивалось всё сильнее, хотелось стонать от невозможности сделать что-нибудь или хотя бы увидеть происходящее наверху, а где-то внизу член подрагивал под слоем ткани от каждого звукового триггера, привлекая к себе внимание, требуя чтобы к нему прикоснулись. Феликс держался, он не мог позволить себе дрочить в объятиях друга либо же уйти из комнаты, хоть второе сейчас было бы чертовски идеальным вариантом, если бы не одно но... или несколько. Встань он с кровати, скорее всего испугает Чанбина и тот затаится, а следовательно пропадут такие желанные для ушей Феликса звуки, и стопроцентно поймёт, что его застукали.
Чем дольше он слушал стоны сверху, тем сильнее его звериному внутреннему Я, хотелось отбросить все обстоятельства и просто сделать что-нибудь, не взирая ни на чужую руку на его животе, ни на то что её хозяин мог проснуться в самый неподходящий момент. Следующий стон Чанбина, необычно протяжный и явно приглушённый ладонью, стал чем-то похожим на спусковой крючок. Феликс потянулся к подрагивающему члену и сжал его крепкой хваткой правой руки, всё ещё сжимая в зубах фаланги левой. Глаза непроизвольно закатились от накатившего облегчения. Он чувствовал себя как подросток в пубертатном возрасте.
Грудь тяжело вздымалась. Ему было мало, хотелось ещё, хотелось разрядки, хотелось сделать все эти грязные вещи вместе с Чанбином, и сопротивляться сил больше не было. Феликс аккуратно приподнял голову с подушки, оглядываясь. Джисон спал, что капец как радовало. Опустив подбородок к груди, Феликс оценивал масштаб проблемы. Рука Джисона была в сантиметрах четырёх-пяти от кромки шорт, что было опасно, но не являлось непреодолимым препятствием, чтобы пробраться к члену напрямую. Помолившись всем возможным богам, о том чтобы друг не проснулся, Феликс задержал дыхание и, освободив побаливающие от укуса пальцы изо рта, потянул шорты вниз, старательно избегая задеть чужую руку. Когда ткань с огромным трудом, но всё же сползла на достаточное количество сантиметров, Феликс хирургически точными и бесшумными движениями освободил член из под двойного слоя ткани и обвил его рукой, удовлетворённо укладываясь на подушку.
Сверху всё также разносились стоны Чанбина. Теперь они казались совершенно беспорядочными и слегка охрипшими из-за частого дыхания. Движения рукой вторили им, совершенно позабыв о спокойном ритме. Не теряя времени Феликс на слух подстраивался под темп старшего, член в руках пульсировал, готовый в скором времени разрядиться, что с одной стороны радовало, а с другой стороны пугало. Всё внимание Феликса было сосредоточено на происходящем на верхнем ярусе, однако он не забывал иногда поглядывать на спящего позади него Джисона, молясь, чтобы тот не проснулся. Крепкий сон друга был благословением, но чем ближе Феликс был к разрядке тем больше он нервничал и тем дальше он уходил от неё. Казалось игра в догонялки не закончиться никогда.
— Чёрт! — еле слышным шёпотом выругался Феликс, понимая что с каждой секундой вероятность, что он разбудит Джисона возрастала в геометрической прогрессии.
— Феликс, — позади послышался хриплый сонный голос и Феликс замер, готовый умереть на месте от рук разозлённого друга. На верхнем ярусе всё стихло, что значит Чанбин услышал Джисона.
— Д-да? — он сипло ответил, тут же сглатывая, чтобы смочить пересохшее горло. Еле шевеля пальцами, он пытался как можно незаметнее и бесшумнее натянуть шорты вместе с трусами обратно.
Секунды до ответа Джисона текли словно часы. Сердце Феликса гулкой дробью отбивало в его ушах, пока подрагивающие пальцы старательно проделывали хирургически точные движения.
— Я думаю, — томный голос Джисона был одним из тех, которые Феликс втайне любил впитывать каждой своей частичкой, и то что он сейчас звучал позади него в такой ситуации было крайне будоражаще, — тебе уже пора в свою комнату.
Тёплое дыхание окатило шею Феликса и кожа тут же покрылась мурашками. Рука Джисона, сделав соблазнительный вираж по подрагивающему прессу, поднялась до талии, и на мгновение слегка сжала её, заставив Феликса в новом приступе возбуждения напряжённо сжать пальцы, освободившиеся от вроде как удачного укрывательства своего преступления.
— Х-хорошо, я пойду, — Феликс стал неловко усаживаться на кровати, боясь взглянуть в глаза другу, — спокойной ночи.
— Сладких снов, Ликс, — в голосе Джисона чётко звучала довольная ухмылка.
Поставив ноги на пол, Феликс резко поднялся на ноги, совсем позабыв о не особо удобной высоте второго яруса кровати.
— Fuck! — зашипел он, резко сгибаясь пополам, отчего в спине отдалось болью. Хватаясь за ушибленную макушку одной рукой и за поясницу другой, Феликс быстро направился к выходу из комнаты. Он мог поклясться, что отчётливо слышал позади два разных тембра заливающихся приглушённым смехом. Вот это ночка.
***
Утро оказалось неловким, как минимум для одного конкретного загнавшегося мембера. После того как Феликс с горем пополам, но всё же, привел себя вчера в порядок, он всё думал, когда именно проснулся Джисон и видел ли он что-то не то. Феликс склонялся к утвердительному ответу, потому что в ином случае зачем бы его тогда понадобилось отправлять в свою комнату.
Встретившись с Джисоном около ванной, он постеснялся подойти и повиснуть на нём, как делал это обычно. Коленки дёрнулись в инстинктивном желании сбежать, но были с усилием воли тут же остановлены. Кроме самих двух парней, здесь был также Чан, который непременно бы заметил в спешке исчезнувшего с радаров младшего и заподозрил неладное. Разбираться потом ещё и с объяснениями для Чана он не особо мечтал, поэтому упрямо держал непринуждённый вид, пока не выяснил сколько ждать своей очереди и старательно медленно не исчез за дверью их с Сынмином комнаты. Сердце нервно колотилось, лицо горело от воспоминаний о весёлом взгляде Джисона, кинутым на него перед тем как тот смылся.
Сынмин заметивший что что-то не так лишь вопросительно поднял бровь, оторвавшись от экрана телефона. Феликс помотал головой будто говоря "ничего такого, всё ок", и приступил к сборам. День предстоял трудный, учитывая то, что он считал просто необходимым избегать Джисона и Чанбина, но при этом желал выяснить видел ли Джисон чем он занимался в его кровати и, что более смущающе, в его объятиях.
— Стыд какой, — пробубнил под нос Феликс, запрокидывая голову назад.
Сынмин кинул убийственный взгляд и заметил:
— Если ты не хочешь, чтобы тебя о чем-то спрашивали, не делай так.
— Извини, просто.., — договорить он не смог, это было выше его сил, да и рассказывать всю эту странную и слишком уж постыдную историю явно не было лучшей идеей.
— Мда, — Сынмин поднялся с кровати, подошёл к Феликсу и похлопал его по плечу, лицом выражая крайнее сочувствие, — ты безнадёжен. В прочем чему я удивляюсь?
Он успел со смехом ретироваться из комнаты до того, как у Феликса включился режим убийцы. Тому осталось лишь уткнуться хмурым взглядом в закрытую дверь.
Мысли вновь вернулись к его проблеме. Вопрос: Как избегать Джисона и Чанбина, когда у них сегодня съёмка для MBC Music Core, а следовательно и съёмка закадров? Ответ на этот вопрос не шёл в голову, проще говоря, это был не выход. Приняв решение, что постарается вести себя как ни в чём не бывало, Феликс тяжело вздохнул и продолжил собираться, подготавливая себя к сложному дню.
***
Съёмки и перерывы между ними проходили на радость Феликса в относительном спокойствии. Джисон не проявлял никаких подозрительных действий. Подколы? Только такие, которые совершенно не относились ко вчерашнему. Взгляды? Ничего такого, от чего Феликс мог бы напрячься. Обнимашки? Как всегда.
Что же насчёт Чанбина? Вот тут было что-то не ладное. Сексуальное изводилово заметно поутихло. Да и внимания тот оказывал кому угодно, только не ему. Оставалось лишь то, что Чанбин делал вопреки чему-либо — существовал. Ох, да, Феликс словил себя на мысли, что теперь, возможно, будь тот хоть в самых потрёпанных и измазанных в грязи штанах, его взгляд всё равно был бы сосредоточен на нём. Как минимум, потому что вспоминая тихие стоны старшего хотелось засунуть руки в карманы штанов и натянуть ткань, чтобы никто не заметил его состояния.
Однако, в дополнение к воспоминаниям Феликса добивали сегодняшние тёмные образы подобранные для группы: чёрные рубашки, кожаные штаны, массивные ботинки - что может быть сексуальнее? Особенно когда в это одет один конкретный человек. Если быть точным, то он не сводил глаз с Чанбина. Бомбически сексуальный, во всём чёрном, да ему бесспорно идёт. Для индивидуальности образа, его рубашка была дополнена ремешком на бицепсе, которая не давала забыть о массивных сильных руках под плотной тканью. Спасибо стилистам. Образ Чанбина не выходил из головы Феликса почти каждую минуту его свободного от съёмок времени. Слава всем богам, перерывы были не особо продолжительными. Да, это выматывало, но времени на то, чтобы вбивать в себя новые гвозди, было меньше.
Однако и во время работы были пробоины крупных масштабов. Рычащий реп Чанбина, кто бы мог подумать, тоже дёргал накалённые нервы Феликса. Он, конечно, не сравним с ночной симфонией, но неплохо так доставлял удовольствие и подкармливал его буйное воображение. Губы резко пересыхали и необходимость облизать их заставляло язык действовать на автомате. Кроме того состояние его спины не позволяло в полной мере отдаваться танцу и большинство съёмок он был за кадром, наблюдая за парнями. Конечно, взгляд неумолимо цеплялся за Чанбина. Феликс старался на него не смотреть, но что сделать, если это отвлекало его от ощущения, которое скопилось в нём из-за состояния здоровья. Не смотря на то, что все говорили ему "всё в порядке", "просто поправляйся скорее" и другие слова поддержки, в голову Феликса всё равно закладывались мысли о его бесполезности. Он отгонял их как мог, и именно поэтому ему нужно было что-то, на что он мог тратить своё внимание. Чанбин был идеальной целью, хоть и ненамеренной.
При съёмке закадров Феликс пытался держаться как обычно, но поведение Чанбина его всё больше напрягало. Нет, с одной стороны он был рад, что на него не обращают внимания, так как было неловко и самому за ночные проделки, но с другой стороны, отстранённый взгляд Чанбина уткнувшийся в телефон, был не самым приятным. В какой-то момент, когда стафф передал Феликсу микрофоны, он подошёл к Хенджину, что сидел рядом с Чанбином на диване, начиная весело переговариваться с ним, поставив по ноге с каждой стороны от его. Это позволяло изредка поглядывать на неподвижную статую с телефоном в руках совсем рядом, пытаясь понять что-нибудь из его поведения. От нервов руки начали кулаками массировать ноги Хёнджина, тот судя по всему был не против, никак не отреагировав. В какой-то момент Феликс повернулся, чтобы взглянуть на Чанбина, но уловив убегающий от него взгляд, тут же вернулся к рассматриванию кожаных штанов Хёнджина. Показалось ли ему, что он увидел в чужих глазах ревность? Феликс считал, что он просто надумывает, но тогда почему голова Чанбина была повёрнута к нему сразу после того, как он сам отвернулся? Широкая улыбка расплылась по лицу, ведь внутри зажглась странная удовлетворённость. Возможно, всё было надумано, но зачем Феликсу обламывать себя сейчас? Хотелось надеяться.
Феликс всё ещё не знал, что означало отстранённое поведение Чанбина. Ему было неловко? Да, наверное, ведь кому было бы всё равно на то, что тебя застали ночью за мастурбацией? Ему — очень. Феликс уговаривал себя, что именно в этом всё дело. Теперь нужно было придумать как вновь привлечь внимание хёна.
