Шип или что-то большее?

      Не смотря на то, что настроение у Хан Джисона с утра было хорошее, день не стал от этого менее сложным. По планам сегодня была съёмка в шоу, фотосессия для какого-то дико популярного журнала, после чего тренировки, тренировки и тренировки. Как ни посмотри, да, всё это очень круто, но выматывает похлеще марафона.       С самого утра Джисон ловил на себе осторожные взгляды мемберов, но Феликс заверил всех, что тот в полном порядке и вчерашнее поведение было обусловлено усталостью. Бан Чан решил переговорить с Ханом о случившемся, и Джисон понимающе кивал, слушая наставления лидера. Заверив, что в следующий раз он обязательно скажет о своём состоянии и не будет отталкивать всех и каждого без, хотя бы краткого, введения в курс дела, он стал ощущать лёгкую вину ко всем остальным мемберам. Те лишь понимающе улыбались ему, заверяя что не обижаются, но потребовали жестокую расплату — заказ и оплату еды на всех при первой же возможности. Криво улыбнувшись, Хан вынужденно согласился, и они ударили кулаками, пообнимались, в общем настроились на нужный лад для дальнейшей плодотворной работы.       — Джисон, — подошедший к нему Чанбин, приобнял его одной рукой за шею, заставляя слегка согнуться, и увёл его в сторону. — Слушай, пока ты вчера был в ауте, у меня появилась одна идейка для новой песни. Сейчас многого не расскажу, но сегодня после тренировок идём с Чаном в студию, лады? — как всегда милая заискивающая улыбка Бина, заставила улыбнуться в ответ и согласиться, хотя день и так предстоял мега выматывающим.       Феликс стоящий неподалёку лишь заинтересованно наблюдал за сощурившимся взглядом, неотрывно направленным на эту парочку с другого конца общей комнаты. Он всё чаще стал замечать в больших кошачьих глазах странный отблеск, на который раньше совершенно не обращал внимания. Решив понаблюдать за Минхо ещё немного, Феликс пока не лез на рожон, не будучи уверенным в том, что видит. Хан же словно специально не замечал этих взглядов, игнорируя, либо не воспринимая их так, как Феликс. Забавным фактом было то, что, кроме Феликса, за ситуацией между этой парочкой также зорко наблюдал Чанбин, и его реакция была более увлекательной, чем что-либо. В какой-то момент Феликс начал замечать, что он всё чаще смотрит именно на него, а не на происходящее между Джисоном и Минхо. Когда до него это дошло, то его закоротило. Теперь он старался как можно меньше обращать внимание на хёна, но почему-то это оказалось сложным делом — взгляд как будто сам искал Чанбина, а Феликс вновь и вновь одёргивал себя. Желание узнать о взглядах Хёнджина и Бан Чана, бросаемых на него, как-то само исчезло из головы, вытесняясь новыми приоритетами.       Дни летели, и Феликс, в перерывах между поглядыванием на Чанбина, собирал всё больше и больше доказательств чувств Минхо к Хану (естественно они были только в его голове). Почему-то раньше особое отношение между этими двумя не казалось таким очевидным, теперь же Феликс видел подвох в каждом их взаимодействии, была ли это просто сила самовнушения? Узнать ответ на этот вопрос можно было лишь напрямую спросив у Минхо о его возможных чувствах к Хану, однако Феликсу не хотелось ставить на кон свою спокойную жизнь, чтобы попытаться это выяснить.       Когда ему в конце концов надоело своё залипание на Чанбина, он решил, что лучшим решением станет отвлечься на своих друзей по полной и приступил к своему собственному плану, по донесению информации до Джисона. Конечно, разговаривать с Минхо Феликс не стал и содрогался лишь при одной мысли об этом.       Первым же его шагом стало — поговорить с глазу на глаз с отрицающим всё другом. Однако хоть Джисон в этот день был в одном из своих наиболее хороших настроений, слова сказанные ему Феликсом были вновь восприняты не так как ожидалось. Джисон лишь весело хмыкнул, отшутившись:       — Конечно, я ведь такой красавчик, как в меня не влюбиться? — попутно мило строя глазки и шевеля кончиками пальцев у лица.       Когда же Феликс решил настоять на своих словах, Хан лишь нахмурился, а потом холодно и почти раздражённо осадил.       — Феликс, прекрати.       — Но я же...       — Феликс!       — Почему ты не веришь мне? — пробасил он, совершенно не понимая, почему друг так агрессивно реагирует, и его это раздражало.       — Потому что Минхо не влюбился в меня и не влюбится. Это невозможно. А что насчёт его поведения, так он такой со всеми. Я не единственный с кем он флиртует из нашей группы. Это обычный фансервис, как у остальных. Таков уж Минхо. Прекрати, — Джисон остановил вновь открывшего рот Феликса. — У тебя есть доказательства? Очень сомневаюсь в этом. На этом закроем тему, — он не дал ответить на свой вопрос.       Феликс, после такого неприятного фиаско, решил оставить всё как есть. Во всяком случае, это не его дело. Если Джисон не хотел его слушать, то говорить что-то ещё было бесполезно. Хоть он и продолжал наблюдать, но давить на Хана он пока не рисковал. Он подумывал о том, чтобы как бы случайно подбивать обоих мемберов к большему взаимодействию и, по возможности, к каким-нибудь пикантным ситуациям, чтобы доказать себе и Хану, что он ничего не напридумывал, однако они справлялись сами и Феликс просто забил.       А вот Чанбин, как и всегда продолжал наслаждаться зрелищем называемым "минсоны". Его всегда забавляла та атмосфера, что витала между этими двумя, подстёгивая к стёбу Минхо, который реагировал так, как нравилось Чанбину. Он напрягался и огрызался, ощетиниваясь словно кот, которому наступили на хвост, что вызывало у Чанбина ехидную ухмылку — ему слишком нравилось.       В какой-то момент, казалось, бесплатный цирк закончился — это случилось тогда, когда Джисон стал больше внимания уделять Феликсу, а тот ему. Минхо же настроил свой флирт на максимум терроризируя всю группу, включая самого Чанбина. Конечно, в какой-то мере повышенное внимание хёна льстило, но причина такого поведения стала ясна почти с самого начала, и Чанбин преспокойно позволял Минхо творить то, что по его мнению стало отвлечением от Джисона. Во всяком случае это было забавно.       Бесконечное лапанье чужих задниц на фанмитах и флирт во время выступлений, всяческих шоу, даже тренировок, где не было камер, только добавляли нотку напряжения в атмосферу минсонов. Чанбин с каким-то садистским наслаждением наблюдал за убийственными взглядами Джисона, тайно обращёнными на Минхо и на всех тех, к кому тот подходил пофансервисить. Даже если этим человеком иногда был и сам Чанбин это ни сколько не портило картину, ему нравилось добавлять топлива в огонь. Всё это было лучшим развлечением для человека, чья личная жизнь была построена на самоудовлетворении в краткие перерывы от работы — за неимением лучших вариантов Чанбин радовался тому, что у него есть.       Так было всегда, из года в год вся эта история как ни странно продолжала радовать, хоть и хотелось какого никакого развития. Однако в один момент это перестало его так занимать. Что послужило этому? Возможно, всё перевернулось с ног на голову именно тогда, когда Чанбин заметил внимательно изучающий взгляд Феликса на своём удовлетворённом лице, при новой выходке минсонов. Тогда он лишь вопросительно поднял брови, а Феликс сосредоточенно перевёл взгляд на минсонов, делая вид что его не поймали. И если бы Чанбин не замечал такие же взгляды в последствии раз за разом, он бы, наверное, отпустил эту ситуацию. Однако внимательные тёмные глаза продолжали прожигать его, вызывая неудержимое желание переговорить с Феликсом о его внезапном проявлении интереса к собственной персоне.       Однако, времени и возможности остаться наедине особо не выпадало, поэтому Чанбин пока просто позволял разглядывать себя, иногда как бы случайно ловя заинтересованный взгляд, вызывая у Феликса слегка неоднозначную реакцию. С каждым новым таким случаем, тот становился всё более нервным, лицо окрашивалось в лёгкие розовые оттенки, а глаза безумно бегали по остальным мемберам, избегая Чанбина как огня. В какой-то момент всё внимание с минсонов переключилось на Феликса, и удовольствие стало окутывать Чанбина в полной мере лишь тогда, когда он чувствовал на себе чужой взгляд. Что сказать, ему нравились "тайные" взгляды Феликса в свою сторону — было в них что-то, что заставляло Чанбина удовлетворённо скалиться. Складывалось ощущение некой игры, что будоражило что-то хищное внутри него.       Душа требовала новых зрелищ, и когда на коже вновь появилось уже привычное ощущение чужого взгляда на одном из бесчисленных лайков для фанатов, Чанбин не удержался от того, чтобы немного подразнить Феликса (если он, конечно, верно понимал интерес в чужих глазах). Хотя он и не был уверен, что это сработает, но он стал периодически разминать шею и плечи, потирая их ладонями, выполняя каждое действие как можно медленнее и сексуальнее. Затем наступала очередь задействовать лицо. Повернув голову так, чтобы можно было получше разглядеть его, Чанбин делал что-либо сексуальное, покрайней мере надеялся что это выглядит таковым. Облизывание губ, лёгкий укус нижней губы, кривая ухмылка, томный взгляд из-под слегка приопущенных век, выгибание бровей, в общем всё что приходило в голову. Боковым зрением он пытался увидеть, есть ли у Феликса какой-то отклик или нет, и то ли это работа силы внушения, то ли это было и правда так, но, кажется, он жадно впитывал каждое движение Чанбина. Ещё немного поигравшись со своим эго, Чанбин как бы невзначай перевёл взгляд на Феликса и был настолько доволен тем, что увидел, что не смог удержать торжествующей ухмылки. Загипнотизированный цыплёнок завороженно смотрел на каждое движение крупного хищника, испытывающего свою жертву.       Заметив, что его спалили, Феликс тут же отвернулся, как обычно заливаясь лёгким налётом краски на лице и делая вид, что ничего из ряда вон не произошло. Однако обмануть Чанбина он уже не мог, не после того необычного блеска в глазах. С этого дня Чанбин отмёл желание поговорить с младшим, ему больше нравилась затея всячески воздействовать на него взглядами, касаниями, фразами, движениями тела, хищными улыбками. Пока его устраивали эти странные гляделки, в которые Феликс играл, наблюдая за Чанбином, поглощая светящимся странным огнём взглядом.       Феликс же старательно держал себя в руках, его реакция на старшего пугала и заставляла нервничать. С каждым днём он замечал, что абсолютно всё в Чанбине привлекает его, со временем заставляя сходить с ума от желания. Неужели те его слова об идеальном для него человеке обернулись против него. Да, тогда он сказал, что Чанбин это прекрасный пример, однако всё это было продиктовано одним четким словом — фансервис. В самом начале их карьеры они с Чанбином, да и не только они и не только друг с другом, часто вели себя неоднозначно, чтобы повышать интерес фанатов к их шоу. В голову тут же пришёл тот самый первый поцелуй Чанбина в щёку Феликса. Как он орал тогда, пытаясь выкричать весь нервяк, что всколыхнулся в нём в тот момент. Было крайне неловко, хоть и забавно, но что важно — это понравилось фанам, раз они зажглись их шиперством. Феликс никогда не был против подобного, это даже помогало поднимать его настроение в дни, когда накатывала усталость и совершенно ничего не хотелось. Однако, несмотря на весь фансервис между участниками, Феликс как-то не планировал заводить отношения ни с кем из них, поэтому и не рассматривал в этом плане никого из мемберов. Сейчас же, Феликса переклинило, и причиной этого стал Чанбин. Ни Хенджин и ни Чан, у которых казалось в глазах читалось что-то помимо дружбы, а именно Чанбин, который просто был забавным хёном, иногда больше походящим на ребенка, на кого можно было положиться в вопросах работы, на кого он никогда особо не думал как о возможном партнёре. Мысли Феликса слишком резко изменились, и приняли довольно неожиданный оборот. Ему с каждым днём всё больше хотелось коснуться к накаченному телу, даже если это удавалось, хотелось большего, возможно оказаться зажатым им где-нибудь в узком проходе, в котором они будут совершенно одни и так близко, что Феликс почувствует какого это быть с Чанбином. Его мысли становились всё более и более сумасшедшими. До этого Феликс не замечал за собой любви к подчинению, но в фантазиях, где фигурировал Чанбин, зачастую происходило именно это — он был прижат, придушен, грубо зацелован, иногда даже изнасилован. Феликс сходил с ума, и ничего не мог с этим поделать. Пора ли было назвать себя извращенцем?

***

      — Мне нужно с тобой поговорить, — Феликс ворвался в комнату Хана, пока Чанбин где-то отсутствовал.       — И тебе привет, — хмурый Джисон лениво перевернулся на другой бок, обращая взгляд на вошедшего друга, подпирая голову рукой, пока другая отключила экран телефона. — Что случилось? — не выражая особого желания, спросил он, его внешний вид подсказывал Феликсу, что друг уже понемногу засыпал.       — Привет. Чанбин случился, — Феликс рухнул пластом рядом с другом, вперив взгляд в кровать на втором ярусе.       — Ого, и как давно? — в голосе Джисона сквозило поддельное удивление.       — Прекрати, — Феликс болезненно нахмурился. — Он опять — опять делает это со мной. Я не могу нормально думать. Не могу работать. Не могу спать. Он везде, — по-детски захныкал Феликс и повернулся к Хану, желая получить поддержку от друга. — Обними, а?       — Ты же в курсе, что это и его комната? Он вернётся с минуту на минуту, — Джисон хмыкнул, но позволил другу придвинуться и обнять себя, уткнувшись носом в грудь.       — Какая разница, я же говорю, он везде, — обречённо выдохнул Феликс, закрывая глаза, но тут же распахнул их и развернулся, услышав позади открывшуюся дверь.       — Феликс? Ты решил у нас перекантоваться? Наш щеночек уже надоел?       — Нет. Просто пришёл к Джи. А что, я тебе мешаю? — Феликс вопросительно поднял бровь, одной рукой всё ещё приобнимая талию Джисона.       — Ничуть, — ухмыльнулся Чанбин, после чего направился к комоду. Скинув спортивную сумку рядом, он стянул с себя потную майку, открывая вид на накаченную спину. Закинув мокрую вещь на плечо, Чанбин стал рыться в своём ящике, заставляя Феликса истекать слюной на мелькающее действо перед ним. Наконец, нарыв всё необходимое, он развернулся лицом к парням. — Я в душ. Скоро вернусь. Не шалите тут, — подмигнул и скрылся из виду.       — Oh my God! Fuck! — протянул Феликс, как только Чанбин скрылся за дверью. — Он сведёт меня с ума, — веснушчатое лицо было вновь спрятано на груди Джисона.       — Да уж, чувак, держись, — хохотнул Хан, похлопывая друга по сгорбившейся спине, и тут же почувствовал лёгкие тычки в живот. — Сча скину с кровати, — ничтожные попытки друга отомстить ему, заставляли лишь громче ржать.       — Попробуй, — обиженно буркнув, Феликс выпрямился и закинул ноги на друга, цепляясь за него. — Я сегодня не уйду.       — Ого, решил возлечь под своим любимым? Нравится быть снизу? — теперь Хан ржал во всю мощь.       — Придурок, ты ведь понимаешь, что ты тоже тут лежишь, да? — Феликс лишь закатил глаза, совершенно не планируя отпускать друга в ближайшие пару минут.       — Ах ты, — Джисон стал брыкаться, в шутку пытаясь скинуть лишнюю тушку в своей кровати на пол, но спустя секунд десять обречённо выдохнул, заставляя Феликса расплыться в удовлетворённой улыбке.       — Джисон, а как у тебя дела? Ну... с Минхо? — спустя пару минут спрашивает Феликс.       — А что у меня с ним? Всё как всегда.       Насколько бы ни было смешно, но за несколько лет совершенно ничего не поменялось. По крайней мере Джисон не замечал никаких подвижек, поведение Минхо было таким же как обычно. Они всё также дурачились вместе, флиртовали на камеру, стали чуть ближе как друзья, его тяга к старшему стала ещё больше. Не считая этого и их возраста, буквально ничего не изменилось. Чувства Джисона не прошли, как бы тот не пытался уговорить себя, что это всё херня, отчего внутри него скапливалось горькое ощущение безнадёжности его ситуации. Времени, как и прежде, не было, можно сказать его стало ещё меньше. Если бы Хан заимел себе девчонку — это было бы ничем иным как чудом и скорее всего его спасением от флюидов Минхо, но Хану оставалось лишь предполагать. Этот парень, что уже давно стал семьёй, был его личным проклятьем. Однако сколько бы он не пытался, чувства к Минхо были заложены у него на подкорке, отчего иногда хотелось хорошенько себе врезать. Хан старался по максимуму отстранятся от него в моменты, когда в близком контакте не было необходимости или это было уже слишком. И делал он это мастерски, с улыбкой, при необходимости продолжая флиртовать, но уже на безопасном расстоянии. Зачастую такие моменты происходили на концертах, где эндорфин в крови зашкаливал, и требовал не сдерживать себя, особенно по отношению к Минхо.       Как и всегда, на камеру он был таким же игривым флиртуном, который всегда мог успокоить своего старшего, в отличие от других мемберов. И да, это не было фейком, он действительно именно тот единственный человек из скизов, который почти в любой ситуации мог достучаться до Минхо, и убедить его быть спокойнее, не кричать и не беситься в моменты гиперактивности, а в моменты грусти или безэмоциональности подбодрить его, будучи рядом. Так было ещё с самого начала, и сколько бы лет не прошло, ситуация не менялась. Однако, когда камер не было рядом, Джисон всё же старался больше зависать с Феликсом, Чанбином, Чаном и так далее по списку. С Минхо он тоже общался, просто не позволял себе лишнего, чтобы не раззадоривать внутреннего шаловливого беса, который только и рад, что побыть с Минхо и пофлиртовать с ним.       Правда иногда у Джисона всё же выходили "плохие" дни, когда вышеупомянутый бес выходил погулять и его уже почти ничего не могло сдержать. Что поделать, Джисон молодой парень, и его потребности в получении удовольствия были крайне высоки и, конечно, они неотвратимо были направлены на человека, который вызывает больше всего чувств. Даже если удовольствие заключалось в чём-то еле ощутимом — в заигрывании бровями, в воздушных поцелуйчиках, в объятиях со спины, в подыгрывании с взаимным пошлёпыванием задниц — это было той эмоционально яркой подпиткой, которая была ему необходима в такие дни. Если в это время в графике выпадали концертные туры, фанаты сходили с ума, потому что Джисон выбивал из них дух своими танцевальными движениями, своим голосом, выражением лица, хотелось выпустить всю сексуальную энергию томящуюся в нём хотя бы таким образом.       Однако, Джисон всё же сдерживался, ещё как сдерживался. В голове зачастую крутились мысли о том, что же будет, если его бес окончательно выйдет из-под контроля. Было страшно представить. В своих фантазиях Джисон любил выходить за рамки дозволенного самим собой. Там флирт, что обычно заканчивался едва начавшись, заходил дальше, и Джисон часто представлял, как Минхо поддаётся ему. Он представлял как хён растекается под ним словно мороженое в руках при тридцатиградусной жаре — быстро и неотвратимо.       Такие фантазии всегда заканчивались жёстким стояком, от которого Джисона по началу жутко штормило из-за неправильности и отвращения к себе, теперь же спустя пару лет он просто принимал это и быстро избавлялся от возникающей проблемы. Благо он позволял себе такие фантазии лишь тогда, когда справиться с этим было не так сложно. В остальное время, он старался держать свои фантазии в узде, заталкивая их поглубже, что, конечно, не всегда удавалось. Из-за поглощающего внутреннего контроля, его улыбка на камеру в присутствии Минхо не всегда выходила такой уж искренней. Наблюдая такие моменты в Tik-Tok Джисон лишь разочарованно стонал — его улыбки всё чаще выходили больше вымученными, чем флиртующе-счастливыми, но лучше так, чем всё провалится в тартарары. Потерять что-либо важное из-за своей несдержанности совершенно не было желания.