Дилемма

Номер Хенджина недоступен последние полутора суток. Вместо гудков затяжных, монотонных диктор голосом до раздражения поставленным, противным из раза в раз повторяет: "Аппарат абонента находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, наберите номер позже или оставьте сообщение после звукового сигнала", - и писк протяжный, что душу вытрясает. -Да чтоб меня!.. - шипит ругательства себе под нос Крис после очередной провальной попытки дозвониться до Хенджина. Вот до чего доводит глупость, неуверенность в своих решениях. Ныне он сидит у разбитого корыта. На самом деле - за обеденным столом в кафетерии, поглощая обед автоматически, не чувствуя вкуса, но до того пусто на душе, что впору валяться дома и смотреть, как огни красочные с уличных гирлянд по потолку бегают, веселясь. Видимо, так он и проведёт этот Новый Год: в звонком одиночестве и меланхоличных мыслях. -А все из-за чего? Правильно, Кристофер, потому что ты трус, - сам с собой разговаривает. Встретить Джина на лекциях и вообще в здании университета оказалось невозможным из-за количества студентов и отсутствия свободного времени. Однако Чан урвал пару минут, чтобы перехватить одногруппников Хвана, но те сказали, что он не приходил на лекции вовсе. У Кристофера тогда камень на душе образовался. Вдруг что-то плохое случилось? А он даже адреса его нового не знает. На следующий день Хенджин появился, Чан никогда не видел его таким. Большие мешки под глазами, волосы взъерошены слегка, темная одежда вместо привычной яркости, в глазах пустота. Рюкзак со значками сползает с плеча вечно, учебники сыпятся из рук. А Крис до трясучки боится подойти, завести разговор, извиниться, ответить "да". Он случайно в коридоре на Джина натыкается. Тот лишь глаза опускает и обходит, Чан путь свой в противоположную сторону продолжает, муками совести заваленный. Казалось бы только недавно они шли вместе, а сейчас - в полярных направлениях. Больно от этого, и дыра в душе чёрная расползается, заполняя темнотой все. -Гляди-ка, наши голубки поссорились, - брякает знакомый голос. -Чш! Он у себя на уме, в этот раз до смерти отметелит, не отделаешься парой синяков, как… - Чан не слушает, даже выражение лица его не менятестся, просто торопится на работу, стараясь выбросить все мысли из головы. Тридцать первое декабря, двадцать три пятьдесят девять. Кухню освещает лишь экран телевизора, на столе только кожура мандарина недочищенного, дольки ярко-оранжевые, рюмка, заляпанная, полупустая, да початая бутылка соджу темно-болотного цвета, в воздухе запах цитруса и алкоголя едкого витает. Чан смотрит в никуда, думая о том, что Хенджин пахнет имбирно-прянично и дынно. У него всегда мурашки от этого безумного сочетания. Для него Джин лёгким в общении, был человеком, что приносит эфирность, что радоваться помогает и жизнь превращает в жизнь, а не существование. Так почему он промолчал красноречиво? Почему не открылся ему, если знал, что Хван примет, что сам такой? -Тщ, идиот, - фыркает на себя Кристофер и глотает алкоголь. Если бы можно было все исправить, если бы время было подвластно… Однако зачем сожалеть о прошлом, ежели можно попытаться исправить будущее? Оно ведь зависит только от Чана. Подогретый этой мыслью и парой рюмок соджу, он натягивает свитер, тёплую куртку, захватывает перчатки для Джина и спешит, спешит, потому что боится не успеть, потому что боится передумать или не застать Хенджина на месте. Прошлый Новый Год они гуляли по бульвару, лепили снеговика, пытаясь не утонуть в сугробах. Возможно, Джин там. И если эта случайность случится, Чан будет благодарен всевышним.

❄️❄️❄️

На аллее пустынно: только фонари освещает одинокие снежинки, ветви деревьев да лавочки. Согревая руки горячим дыханьем, хрустя ботинками по снегу, Чан направляется к скамеечке, что подарила ему много счастливых воспоминаний и, он всей душой надеется, подарит ещё не одно. Лишь бы Хенджину пришла в голову та же идея. Кристофер останавливается совсем неподалеку от неё, сглатывая комок нервов. По волосам нервно проводит, дыхание выровнять пытается. Облокотившись локтями о колени, на лавочке Джин сидит. Чан подходить медленно-медленно начинает, словно спугнуть Хвана боится. А тот под нос себе бормочет гневно: -А чего ты ждал? Что он объятья тебе свои раскроет, когда ты расскажешь? Айщ! Да он мог бы хотя бы нормально сказать нет что, совсем думать перестал, когда услышал… -Да, я безмозглый козёл, потому что не ответил тебе взаимностью сразу, прости, - перебивая Хенджина, говорит Чан и рядом садится. -Ч-что? - округляя заплаканные глаза, удивляется тот. -Ты мне тоже нравишься. Извини, что тогда так себя повёл, - Джин молчит и, кажется, даже не моргает. -О, эм, я, наверное, должен задать вопрос, да? Хенни, ты будешь моим парнем? - внутренне сгорая от волнения, но внешне стараясь держать эмоции под контролем, спросил Чан. -Погоди, ты… Айщ, Чани, ты такой дурак. Зачем ты заставил меня так нервничать? - привычно игриво избивая плечо Бана, заворчал Хенджин. -Эй-эй, не один я дров наломал, ты тоже хорош. Почему телефон отключил? Я тебе между прочим все дни звонил, - защищаясь от физических и словесных ударов, попытался оправдаться Чан. Хенджин прекратил атаку. -Я подумал, что после этого не смогу с тобой общаться, как раньше, - недолго помолчав, добавил, - Извини, - Кристофер кивнул. -Мир? - протянул мизинец Джину, тот радостно сцепил пальцы, - И я не услышал ответ. -Какой такой ответ? Был вопрос? - наигранно нахмурился младший. -Ты просто хочешь ещё раз услышать, что я тебя люблю? -Может быть, - уклончиво произнёс Хван. -Хенни, я тебя люблю. Готов провести со мной всю жизнь? -Прям всю? Не, у меня столько нервов нет, - по-доброму рассмеялся Хенджин, счастливо улыбаясь Чану. -Хенни, не придирайся к словам. Так согласен? -Да, - дуя на розовые руки, кивнул Джин. -Как думаешь, я заслужил поцелуя в щёчку? - протягивая перчатки младшему, сощурился Бан. -Ну, если только один маленький, - и чмокнул, отчего бабочки в животе запорхали. -Ты мне, кстати, ещё должен ужин и прогулку. -Это ты меня так на свидание зовешь? Не отвечай, я в любом случае согласен, - ослепительно улыбается Джин. -С Новым Годом, Хенни, - смотря в глаза, самые привлекательные в мире, произнёс Чан. -И тебя, Чани.