Леди Ночь

      Ночь — удивительное явление. Розовое закатное небо постепенно окутывает мраком, словно какой-то тайной, готовой вот-вот вылезти наружу и раскрыться…       И пусть кто-то задыхается каждую чёртову ночь от неразделенной любви или не может спать, страдая от бессонницы, это не отменяет того, что это поистине волшебное время: именно ночью легче всего разговаривать по душам, стоя, опершись о перила балкона, или застыв с кружкой чая на кухне с приглушённым светом…       Кто-то ждёт каждую ночь, чтобы вновь окунуться в удивительный мир сновидений, забыв на какие-то несчастные 8 часов о реальности, да что там восемь, а то иногда и меньше… Ведь именно во сне они могут пообщаться с теми, кого уже нет, а это очень дорогого стоит. А кто-то с ужасом ждёт наступления ночи, боясь проснуться в холодном поту от кошмаров.       Люди разные. Но Айбике и Берк относятся к числу тех, кто не привык тратить это время для сновидений: ночь для них — практически единственная возможность остаться наедине друг с другом и, к тому же, быть самими собой.       Берко каждый день с нетерпением ждёт того мгновения, когда свет в комнате его любимой матери погасает. Путь к другой, не менее его любимой, становится свободным.       Он едет не спеша, каждый раз по пути успевая наслаждаться ночными пейзажами. Ведь наверняка в доме его Айбике ещё горит свет, в окнах мелькают силуэты, а если прислушаться, то слышно, как на Огулджана ругается госпожа Шенгюль. Но даже здесь рано или поздно всё оказывается в сладком плену сна. Ему противится только его любимая девушка, которая наверняка уже высматривает знакомую рыжую макушку в окне.       Конечно, она его дожидается. Берк протягивает руки и помогает Айбике выбраться из окошка её комнаты. Сажает её в машину и увозит туда, откуда начинается новый день, новые сутки — в глубокую беспроглядную ночь…

***

      Совсем иначе дела с ночью обстоят у другой половины семьи Эрен. Омер застыл в полусидящем положении, расположившись на кровати с книгой на животе: он снова что-то читал до поздней ночи и уснул.       В соседней комнате уже десятый сон видят Асие и Эмель. Хоть у старшей из сестёр теперь есть своя личная комната, она предпочитает ночевать на диване в комнате младшей: девушка всё ещё не может привыкнуть к роскошной жизни, до сих пор стесняясь что-то лишний раз попросить у прислуги.       Самой последней ложится спать бабушка Севги. Вот она заходит в комнату Эмель и видит, что Асие снова предпочла неудобный диван мягкой кровати: женщина поправляет ей спадающее на пол одеяло, целует ее в макушку и уходит в соседнюю комнату…       Тётя Севги качает головой, вновь застав внука с книгой. Заботливо убирает ее на тумбочку, стараясь не потревожить чуткий сон ее читателя. Она знает, что Омер вздрагивает от каждого ночного шороха (странно, что он не слышит храпа Огулджана), по привычке осматривая пространство вокруг себя — всё ли в порядке с его сёстрами? Вспоминая, где они сейчас находятся, он, облегченно выдыхая, опускает голову на подушку и продолжает спать.       Женщина, ставшая этим детям и матерью, и бабушкой, в последний раз оглядев комнаты ребят и убедившись, что всё в порядке, со спокойной душой уходит в свою спальню, где в скором времени тоже гаснет свет и весь дом погружается во тьму.       Омер не знает, что он родной внук госпожи Севги. Зато об этом прекрасно осведомлена Асие: она давно это заподозрила, услышав однажды, что сына их благодетельницы зовут Ахмет. И госпожа Сюзан называла такое же имя…       Конечно, на свете много разных Ахметов, но девушка уже давно поняла, что для её семьи никогда ничего не бывает просто так.       Ее догадки подтвердились, когда она случайно услышала разговор тёти Севги и Исмаила. И тогда всё встало на свои места…       Но ее брат не узнает о своём происхождении, по крайней мере, пока. Он был, есть и будет Омером Эреном, сыном покойных Вели и Хатидже. Да и, судя по всему, все люди, которые знают эту тайну, не очень хотят, чтобы она раскрылась.       Прекрасный сон Асие, который был похож на кино, с Доруком Атакюлем в главной роли, нарушил стук в окно. Но ведь… комната Эмель находится на втором этаже. И кому понадобилась посреди ночи эта маленькая госпожа? Странно…       Асие тут же вскочила, прислушиваясь. Она поняла, что неизвестный не стучит, а бросает в стекло мелкие камешки.       Но кто же этот ночной гость? Девушка осторожно подошла к окну и, не отодвигая занавеску, посмотрела в окно сквозь ткань тюля. Во дворе ее дома стоял герой из ее сна… Но что он здесь делает? С ним явно что-то случилось… Опять поссорился с родителями? Что-то натворил?       С этими вопросами в голове Асие тут же выбежала на улицу, накинув на себя куртку Омера и тут же позабыв об усталости и желании спать.       — Дорук, к добру ли? — она тут же подбежала к нему, на всякий случай осматривая его на предмет целостности: вдруг подрался с кем… — Ночь на дворе, что-то случилось?       — Случилось, Асие… — в ее же манере ответил парень. Но он понял свою ошибку: девушка вытаращила глаза, видимо, прокручивая в голове самые страшные варианты того, что могло случиться, — Да не волнуйся ты так… — старался он ее успокоить. Дорук попытался расцепить ее пальцы, которыми она нервно перебирала, и взять за руки. С трудом, но, кажется, получилось.       — Я постараюсь помочь, чем смогу, — заверила его Асие, даже не зная, что же все-таки произошло, — Друзья ведь друг друга в беде не бросают…       Ах да, «друзья»… Это слово ему уже порядком надоело. Но ведь именно это и привело Дорука сюда: он не спал всю ночь, прокручивая в голове все их моменты, которые они проводили вместе. Парень долго думал и решил, что пора заканчивать эту «дружбу», не без помощи Берка, естественно…       — Вот как раз об этом я и хотел поговорить… — начал Атакюль, но понял по виду девушки, что приезжать ночью было плохой затеей: она на ходу зевала, но явно старалась изображать бодрый вид. Получалось, откровенно говоря, плохо, если учесть, что она то и дело терла глаза… — Зря я тебя разбудил…       — Как ты узнал, что я ночую в комнате Эмель? — неожиданно спросила его возлюбленная.       — Сначала я кинул несколько камешков в окно твоей комнаты, но, не дождавшись ответа, понял, что ты, как и всегда, у сестры… — объяснил парень, — Там ты уже через минуты две выглянула… Так вот, я хотел кое-что сказать тебе, Асие. Несколько дней думал, но не решался… А сегодня я не спал всю ночь… Наша дружба — это, конечно, хорошо, но… Я больше не хочу быть твоим другом, Асие, — Дорук увидел, что девушка уже хочет возмущенно ему возразить, — Подожди, не перебивай, пожалуйста. Я устал смотреть на губы, которые не могу поцеловать, на кудри, которые не могу больше наматывать на свои пальцы, на руки, за которые могу теперь держаться лишь изредка… Я люблю тебя и хочу быть с тобой, Асие Эрен, но я пойму, если ты мне сейчас откажешь. Я уйду и больше не побеспокою тебя, и…       Но договорить Атакюлю не дали: та, которой он сейчас изливал душу, сама подошла к нему вплотную и легонько коснулась его губ своими. От неожиданности он даже отшатнулся, но быстро взял инициативу в свои руки.       — Я тоже больше не хочу быть твоим другом, Дорук… — тихо сказала девушка, когда поцелуй закончился.       — Ну наконец-то! — раздался из кустов восторженный шепот, после чего послышался звук шлепка от подзатыльника, — Ауч!       — Да тише ты, — шептал другой голос, женский, — Услышат ведь…       — Моя дорогая Айбике… они настолько увлечены друг другом, что не услышат сейчас даже пушечный выстрел, — заверил свою девушку Берк.       — Ну-ну… — с сомнением протянула она.       — Можно подумать, это я заметил машину Дорука и предложил пойти посмотреть, зачем же он сюда пришел… — ворчал Озкайя, — Явно не к Омеру уроки делать… — хмыкнул парень, — Вот увидишь, скоро нас с тобой еще на свадьбу позовут, — он снова хмыкнул и снова получил подзатыльник, — Эй, а сейчас-то за что?       — Да просто так, для профилактики… — Айбике не знала, что ей сказать. Почему-то стало как-то грустно: госпожа Шенгюль давно чествовала Дорука как будущего мужа Асие, накрывала на стол, когда он приходил, в то время как Берка до сих пор не пускает даже на порог. Свою племянницу она с удовольствием выдаст замуж, но почему не хочет, чтоб ее дочь была счастлива тоже?       Почему Айбике вынуждена дожидаться темноты и бежать как вор, через окно, из собственного дома, чтобы хоть пару часов провести вместе с любимым? Она, наверное, никогда не поймет свою мать…       Может, именно поэтому девушку сейчас тянет на необдуманные поступки и приключения? Как, например, сегодня: ребята катались на машине по ночному городу и, проезжая по улице, где жила госпожа Севги, заметили автомобиль Дорука. Сама Айбике изъявила желание тайком пробраться на территорию двора и посмотреть, что же там происходит. Конечно, Атакюль рисковый парень, но вряд ли бы он осмелился зайти в дом или, что еще более нереально, в комнату Асие. Поэтому дальше двора он бы не ушел, что явно упрощало задачу. Девушка не ошиблась, и они вместе с Берком с замиранием сердца наблюдали трогательную картину воссоединения. Они оба делали вид, что им чужды все эти романтические штучки, но каждый из них в душе знал, что это не так…       — Моя госпожа о чем-то задумалась… — заметил Озкайя. А ведь правда, все мысли, когда это так не нужно, сейчас слились в одну и мешали сосредоточиться.       — Надо уходить, — достаточно сухо сказала Айбике. Она ощутила острое желание остаться наедине с собой и своими мыслями.       Берк решил не доставать ее своими вопросами и молча помог ей перелезть через забор. Посадив ее в машину, он увидел, что его возлюбленная стала еще более мрачной.       — Я тебя чем-то расстроил, сладкая? — всё же поинтересовался парень, но получил в ответ лишь отрицательный кивок.       — Отвези меня домой, пожалуйста… — лишь тихо попросила она.       Всю дорогу ехали молча. Берк то и дело поглядывал на Айбике, но она всё время неотрывно глядела в окно. Что-то ему подсказывало, что что-то все-таки произошло сегодня вечером, но его возлюбленная, конечно же, ничего ему не расскажет.       Они, как обычно, оставили машину на соседней улице, а потом Озкайя пошел провожать свою девушку до дома, а точнее, до ее окна.       Наскоро поцеловавшись и обнявшись с Берком на прощание, Айбике быстро закрыла окно и занавесила штору. Близился рассвет, но это ее не волновало. Сейчас она даже не смотрела на удаляющуюся фигуру парня. Она просто стояла и глядела куда-то сквозь ткань занавески…       Почему-то захотелось плакать… Никто ее не понимает. И почему кому-то можно любить открыто, а ей нельзя? Почему она должна скрываться ото всех?       Вздохнув, Айбике отвернулась от окна в сторону комнаты и обомлела: на ее кровати молча сидела госпожа Шенгюль и прожигала ее уничтожающим взглядом. Что же сейчас будет…       — Мама… — только и смогла произнести девушка и подняла на нее влажные от слез глаза. Похоже, это конец…