Романов азбуку пропил

— Одиннадцатый класс, ёптыть, — пыхтит Лёня, доставая метлу из школьного чулана. Вова кутается в куртку, прячет руки в карманы и вздыхает. Одна мысль о весеннем ветре вводит его в перманентную дрожь. — Почему субботник не в субботу? — спрашивает Вера, печально натягивая синие рабочие перчатки. — Потому что в субботу не учимся, а значит нет бесплатной рабочей силы, — отвечает Амурский, кидая девушке чёрные мешки для мусора. — В них можно спрятать труп? — вяло спрашивает Вова, пихая под руку грабли. — Нужно, — отвечает Лёня, мрачно смотря на Романова, которого к ним приставили, как учителя-наблюдателя. Не похоже, чтобы сам Саша был в восторге от происходящего. — Александр Петрович, отпустите нас, а? — Вера просит и наигранно вздыхает, словно их отправляют пахать на колхоз. — Верочка, не могу я отпустить вас троих и оставить работать остальной класс, — Романов кутает руки в перчатки и приподнимает ворот пальто, зябко вздрагивая. Нет, никакой дух коллективизма не преследует выросшего чуть ли не как правая рука императора простого петербуржца, этот набор слов был самой быстрой отговоркой, которая только пришла на ум Александру Петровичу, — положа руку на сердце, честно, я бы тоже хотел этого мероприятия избежать, но есть вещи, в которых не властны мы или наши средства, это только судьба, которую приходится в дозированном темпе потреблять вместе с удовольствием от жизни. Так устроен мир, с которым я спорить не в состоянии. Леонид, будьте добры, дайте, пожалуйста, метлу. Сквозь скрип, боль, слёзы и душевный вой, Лёня собирает весь свой дух в одного себя и выдыхает обратно, кидая через Володю и Веру длинную пластиковую метлу в самого учителя, что даже внимания не обратил на эту выходку. Метла громко упала на грязный асфальт и расплескала лужу рукояткой, а как упала, так тут же развалилась на две части — явно была неисправна заранее. — Лёнь! — возмущается Володя, тут же мотая другу головой. Тот лишь глаза закатывает и тут же уходит, беря Веру под ручку. Та вслед лишь пожимает плечами, одними губами прося прощения. Саша и Володя остаются стоять на месте. Недолгое уединение все еще было неловким, хотя явно менее травматичным. Совсем недавно, казалось, был Новый Год, а сейчас Саша старательно пытался вернуть в их отношения побольше романтики. Чаще всего у него это получалось… — Выбрали они время для субботника… одни лужи на дворе, — вздыхает тихо Вова, сжимая грабли под рукой в попытке согреться. Саша подозрительно молчалив, даже не стал ругать Амурского за явно неуважительное отношение. Неужели хочет отыграться? Или что еще задумал? Или они, наконец, отстанут друг от друга? На самом деле, скрывать свою агрессию перед Амурским стоит хотя бы потому, что он все еще может изъявить желание рассказать драгоценную информацию любому постороннему человеку, который в состоянии вызвать полицию в кабинет русского и литературы. Романов озирается по сторонам. Да, они точно одни, они последние забирают инвентарь из уличной кладовой и последние собираются выходить на построение субботника. Вова замерзает, как всегда забыл подаренные ещё осенью перчатки… Может, стоит купить ему новые? Или… может рискнуть? — Они не виноваты, педсовет планировал субботник ещё с начала февраля, — Саша обнимает две ладошки одной рукой и прислоняет к собственным губам. Происходит поцелуй и тёплый воздух, от которого тут же холод отходит куда подальше. Саша бережно согревает ладони своего мальчишки своим дыханием и совсем аккуратно касается кожи губами. — Ну ничего, — Володя смущённо улыбается, касаясь сгибом фаланги пальца щеки Саши, — зато с классом поугараем. Ни один субботник здесь ещё не прошёл нормально. Приходится забрать свои руки от Романова, чтобы нормально взять грабли. Вряд ли они помогут: всю листву растаскало по углам ещё осенним ветром. На улице весенняя морось. Все недовольно ёжатся и вяло подметают асфальт. Володя устало тянется к Вере и Лёне, чем быстрее они очистят свой участок, тем быстрее пойдут домой. Вова оглядывается на Сашу, встречается с ним взглядом, теплой карамелью улыбается и прячет губы за шарфом. У них сегодня не было планов, Володя должен был пойти домой после школы, но в душе он надеялся, что получится оккупировать диван в Романовской квартире для просмотра какого-нибудь кино. Грабли с резким звуком падают на асфальт, Вова юрко отбегает от Лёни, пытающегося надеть на голову друга ещё чистый мусорный мешок. Звонкий хохот резко контрастирует со всеобщей унылой атмосферой, разбавляет темную воду бухты бликами фонарей. Весь класс тягуче-лениво выполняет поручение по соблюдению чистоты. Почти никто не отлынивает, даже курящие паровозами ребята, которым, к слову, стукнуло заветных восемнадцать, с какой-то усиленной злобой собирали листву и пачки чипсов на дороге. Ах, да… — Стоит ли мне провести с вами лекцию по поводу пагубного влияния никотина и примесей в заводских сигаретах? Или же сразу заставить писать сочинение на тему: «Вкусовые ощущения от бумаги и табака. Том первый»? Собираем грабли в руки и работаем, молодые люди, — ответственный за участок вместо того, чтобы помогать коллективу, то и дело что подстёгивает молодёжь, заставляя их работать заместо него, — Татьяна Максимовна, будьте так любезны выпустить телефон из рук и приступить к работе, ваши тексты вы, почему-то, отказались показать лично, посему, прошу вас продолжить скрести этот угол от травы. Владимир Николаевич… Учитель от бригады к бригаде подходит и что-то высказывает в не самой доброй форме, но стоит подойти к Лёне, Вере и Вове, как тут же тушуется и кивает одобрительно. — Продолжайте работать, — Романов посматривает мельком на хмурого Леонида с чем-то подозрительным коричневого цвета в перчатке. Саша от злобно настроенного Лёньки тут же пулей отлетает к другой бригаде и делает новые замечания. — Вова, давай ему говно за шиворот кинем? — Лёня показывает грязь Вове. — Лёня! — Вова мотает головой и пихает друга в бок, — ну тебя, дурак. Приморский тащит грабли к другому участку, который ну срочно надо было очистить. Амурский закатывает глаза и идет дальше заниматься своим тоже невероятно важным делом (собирать листья в пакет). — Русичка с каждой секундой злее и злее, — шепнула Вера, зачем-то пиная пень ногой. Вова смотрит на Сашу. И правда, ему же на деле явно плевать, как уберутся его одиннадцатиклассники. Зачем тогда доставать? Романов, конечно, душный, но не настолько, чтобы докапываться до таких вещей. Володя хмыкает и незаметно ретируется к учителю, вставая вместе с ним посреди дороги, в районе, где не было ни одного ученика. — Александр Петрович, а что за настроение? — спрашивает Приморский, оперевшись о грабли ладошками. — Может, у меня не самые лучшие лидерские качества, но есть авторитет, и пока его слушают, я готов злоупотребить им в угоду ускорению процесса, — Романов вздыхает и прячет руки в кожаные перчатки, — чем быстрее мы закончим с субботником, тем… Учитель оглядывается по сторонам и нервно наблюдает за посторонними в их конфиденциальном диалоге с глазу на глаз. — В последнее время на индивидуальных занятиях тебе не хватает усидчивости, и я подумал, что нам… Стоит посидеть вместе, просто… Пообщаться, понимаешь. Я не настаиваю ни в коем случае, но это будет правда куда интереснее, чем заметать с одноклассниками гнилую листву, — Романов почти шепчет, когда наклоняется к Володе. Что это такое? Неужели это правда? У Александра Петровича несдержанный румянец проявляется на щеках, хоть на улице совсем не зима. — Саша, — Володя сдерживается, чтобы не улыбнуться и не мотнуть головой в умилении, — будет немного странно, если я уйду сейчас вместе с тобой. Вова говорит очень тихо, совсем шепчет, лишь бы никто не расслышал фамильярного обращения к учителю. Мальчик смущенно опускает глазки в пол, представляя, как бы они сидели с Романовым в его кабинете и с кайфом пили бы чай с конфетками. А потом в класс бы ворвались разъяренные одиннадцатиклассники, которых заставили драить всю территорию школы. — Я пойду пока, — Вова решил не выбирать сторону, по крайней мере мысленно для себя. Он предан их классу, да и у Лёни бы знатно пригорело, увидь он, что лучший друг уходит куда-то с Александром Петровичем. — И че вы там говорили? — спрашивает резко Амурский под возмущенный взгляд Вовы. — Про допы, — отрезал Приморский, «хватая» граблями уже пустующий участок без листвы. Пара хлопков в ладоши. — Господа и дамы, попрошу внимания, — Романов тянет концы перчаток на себя и щёлкает искусственной кожей о собственную, — нам нужно поскорее закончить работу на этом субботнике, поэтому я возьму над всеми вами шефство. Я буду вашим руководителем, под моим чутким наблюдением каждый из вас сможет работать тщательнее, таким образом мы выполним план уборки и пойдём домой раньше. Надеюсь, что все меня услышали. Под недовольные стоны Романов начинает дирижировать. Принимается за отряды с листьями и с мотивационным посылом отчитывает их за каждый пропущенный лист. Остальные отряды лишь в недовольстве хмурятся и назло работают в три раза медленнее — Бля-я, — Лёня закатывает глаза и утыкается лбом в забор. Он вытаскивает руку через прутья, — сколько можно сидеть в этом тюрьме ёбаном, а? — Лёнь, ну давай резко доделаем и уйдем? — Вера кладет ладошку на плечо Амурского, пока тот лениво воет. Параллельно одноклассники пытаются всё успеть, пока Саша профессионально душнит. Вова понимает, что хочет сделать Романов, но не может здесь ему помочь. Не должны ведь все страдать из-за их хотелок? Девочки тащат мешок с листьями, одна из них пытается одновременно взять с собой грабли. Не получается: грабли падают на пол пути, ребята решают подобрать их потом. Группа подметал вазюкает грязную воду из лужи по асфальту, пыль стояла та ещё. Вова думает о том, чтобы спрятаться до конца урока где-то за углом школы. — Ай! — Лёня шипит, смотря на занозу в области ладони. Получил, пока перехватывал лопату рукой. — Иди в медпункт, хоть откосишь, — предлагает Вера, дунув на чужую руку. — Го со мной, типа ты меня провожаешь. — Из-за занозы? — Не ссы, он не сможет ничего сказать, — Лёня хитро лыбится. Вера ему почему-то верит, но Вова знает, что Александр Петрович просто боится не уступить Амурскому. — Мы пошли, — Лёня хлопнул замерзшего Вову по плечу, а Зеева захватила с собой пакет с листьями. Приморский осуждающе мотает головой, глядя, как те смело идут сообщать Романову о травме. — Я могу помочь вам вытащить её, — остатками гордости Романов катит грудь колесом, но всё же нервно зажёвывает губу, — тут дел на пару минут, только подцепить щипцами или… Дамы, подскажите, у кого-нибудь есть пинцет? — Нет, Александр Петрович, вы не совсем поняли, — если бы Амурский не посмотрел на Володьку через плечо учителя, то он не стал бы подбирать слова и высказал бы то, что думает об этом субботнике в нецензурной брани, приплетая жаргонизмы и иностранный сленг, — мы уходим. Эта заноза — последняя капля в большую лужу этого субботника. Подросток расправляет плечи и начинает наступать вперёд на напуганного чем-то неизвестным (для Веры и остальных одноклассников) учителя, отправляя того пятиться назад, дабы сохранить хоть десять сантиметров личного пространства. Саша идёт назад и совсем не видит затылком под ногами грабли. — Народ! Сколько ещё это вы будете терпеть? Пока вы работаете, гнёте спины над этими увесистыми мешками с листьями, поднимаете грязь с земли, этот прохлаждается, да ещё и указывает вам как правильнее работать! Долой несправедливость! Пока Саша продолжает пятиться, а Лёня на него идёт вперёд, Володя за этим наблюдает через приоткрытые пальцы фейспалма. Какой позор. И это его лучший друг и молодой человек. Неожиданно для всех Романов наступает на палку граблей каблуком лакированых туфель и начинает размахивать руками. Равновесие потеряно, Саша перевешивает спиной назад и падает мягким местом в самую крупную и грязную лужу. — Быдло получило по заслугам, — хихикнул позади одноклассник, пока Вова в полнейшем шоке прикрывал ладонью рот. — Бля… — шепчет Приморский, смотря на совершенно печального и забитого Романова, ещё и в луже. Тем не менее, он элегантно (насколько это возможно в данной ситуации) встаёт и отряхивает пальто. Володя зло смотрит на Лёню, Лёня выглядит охуевше, но, похоже, довольно. Верочка крутится и вымаливает у Александра Петровича прощения, кто-то в классе пытается по-быстрому сбежать, пока на них не обрушится кара Романовская. — Да, мне было страшно, — Уже в школе, забирая сменку и рюкзак, говорит Амурский, — но я это сделал. — Это было не просто смело, — кивает ему Зеева, — это было пиздец как смело. Вова осуждающе мотает головой, печально смотря на Лёню. Приморскому же разгребать последствия. — Все вы виноваты в этом пиздеце. Вся Россия, — кидает Володя, удаляясь в сторону кабинета Саши. Романов был такой грязный и такой несчастный. Стоит посреди класса в прострации до тех пор, пока не заходит любимый ученик. — Прости, я понимаю, что ты хотел сделать, но принимать чью-то сторону не решился, — Вова бережно и нежно обнимает эту грязную свинью, показывая, что всё ещё безгранично любит. — Это… было грубо, — задето сказал Саша, чуть ли не шмыгая носом от отчаяния. Определённо, было обидно за своё пальто и вообще за задетую честь, но это совсем не повод злиться только на Вову. Есть конкретный виновный, из-за которого всему классу придется писать массивное сочинение по всей «Анне Карениной». Мужчина тихо выдыхает и приобнимает ученика в ответ, похлопывая того по спине. — Ну, не расстраивайся, — Вова мягко улыбается и жмётся ближе, — я знаю, ты старался для меня. Спасибо. Володя чмокает Сашу в щеку и берет за руку, с большим жаром смотря в глаза. — Пошли домой, попробуем вывести пятно с пальто вместе? Оно мне нравится, я помню, как ты его носил прошлой весной… Саша кивает.