Романов азбуку пропил

Ветер дует сквозь улицы и дома, завывая зверем. Несмотря на это, в городе царила жизнь: вечер субботы приглашает жителей в кафе и рестораны, а подростки довольствуются торговыми центрами и фудкортами. Коля, Володя и Лёня были из последних, только вот Амурский слегка опаздывает. — Только ему ничего не говори, — неровно ёжится Володя, оглядываясь из стороны в сторону, — Лёня хороший, но иногда довольно... Прямолинейный. — Всё в порядке. Характер человека формируется ещё в раннем детстве, я уверен, Леонид делает всё возможное, чтобы приспособиться к среде... Володя машет рукой и Коля замолкает, видя на горизонте одноклассника своего друга. Катастрофы быть не должно. По крайней мере, Сибиряков такой исход событий не предусматривает: всё самое шокирующее за сегодня уже случилось. — Здарова, — как-то безэмоционально произносит Лёня, недоверчиво осматривая новое лицо. — Привет! — Вова улыбается очень тепло и волнительно, — Это Коля, мой друг, я тебе рассказывал. Лёня только кивнул, вяло пожимая руку Сибирякову. Володя кусает губу, уже представляя, как ему придётся всю эту атмосферу разбавлять. Неловкость молчания заметна с самого начала, но терять надежду сейчас не стоит, хоть Приморский уже и представлял, как будет пытаться связать несвязуемое. Они двинулись к торговому центру, и Володя совершил первую ошибку: оставил Колю и Лёню наедине, пока ушёл за молочным коктейлем. Вернувшись, в голове был только вопрос: «каким образом?» — Ты просто системе потакаешь! Твоя золотая медалька из школы и красный диплом не дадут ничего, образование уже и так на днище, если ты не заметил. Не понимаю, нахер тебе ещё и степуху отваливают? Потом будет создаваться ощущение, что ты что-то государству должен, — Лёня прыскает, скрещивая руки на груди. Коля, что сидел напротив, смотрел на собеседника крайне шокированным, насколько это возможно в его случае, взглядом. Володя тяжело вздыхает. — Лёня, — начал Приморский, присаживаясь напротив них двоих, — Давай не будем ссориться? Коля очень умный, он молодец, что поступил в таком возрасте в ВУЗ. Думаю, было бы правильно за него порадоваться. Ошибка вторая. Леонид широко раскрыл глаза и посмотрел на Володю так, словно он сказал самую неполиткорректную шутку на заседании ООН. Несмотря на это, Приморский от своих слов не отказался и просто ждал, когда его одноклассник успокоится. — Порадоваться? Схуяли? — это начало конца. Володя вздыхает и пытается одним взглядом попросить Лёню не портить вечер, — И не смотри на меня так! Изнутри систему не исправить, так почему я должен радоваться очередному будущему коррупционеру? У нас и так тут положение дел не сказочное, сам знаешь, как и какими средствами строился университет, да и весь остров. Я не буду радоваться ни одному студенту в этой шараге! — Леонид, давайте не будем перекладывать ответственность государства на студентов... — пытается хоть как-то встрять Коля, но это была третья ошибка. — А ты вообще ебало завали! Каждый, кто негласно поддерживает, автоматом несёт на себе вину! — Лёня резко поднимается, явно намереваясь уходить. — Лёнь, у тебя что-то случилось? — тихо спрашивает Володя, всё ещё не теряя надежды на нормальный диалог. Перед Колей было ужасно стыдно. Недолгая тишина повисла над столиком, взгляд зелёных глаз искрил, подыскивая правильный ответ на вопрос. — Может и случилось, но тебе-то зачем знать? Ты мне нихуя не рассказываешь, значит и я тебе не буду, — кидает Амурский, разворачивается и моментально уходит. Володя устало падает лицом в ладони и вздыхает, а Коля лишь тянется за своим напитком, словно ничего не случилось. — Прости, — тихо произносит Володя, как будто это он только что обматерил Колю. — Всё в порядке, — Сибиряков был холоден и спокоен, как и обычно, — Интересная точка зрения, но я не силён в обществознании и социальных науках настолько, чтобы полноправно вступать в дискуссию такого рода. Может, мне стоит больше узнать о ситуации... И подождать, когда твой друг будет более спокоен. Я уверен, с ним можно наладить контакт, просто сейчас не время. Не расстраивайся, Володя. Выпей коктейль, сахар повысит тебе настроение. Володя кивает, и остаток вечера проходит в сухой, но тихой атмосфере. Вова даже довёл Колю до автобусной остановки, где тот минут десять распинался про тихоходок, пока не подогнал шаттл. Попрощавшись, Вова удаляется в сторону дома, попутно набирая Саше сообщение. От на скорую руку соображённых выводов, у Саши волосы вставали дыбом. Прошла всего пара секунд, как он получил от Володи: «Коля знает». Абсолютно все мысли исчезли. Тело застыло, не дыша и не моргая, а единственный источник звука, — сердце, — кто-то грубо вырвал из рёбер, уронив на пол ненужной игрушкой, словно трёхлетний ребёнок канарейку из клетки. Саша, только что державший ушко сервизной чашки, каждый раз дружелюбно подающей позолоченную ручку между обедом и ужином, заметил, что сейчас в его пальцах нет и намёка на что-то постороннее. Зато в блюдце все признаки пролитого напитка. Спонтанные новости от Приморского пугают до пульсирующей боли в висках. Пугает ещё то, что Вове нельзя знать про эти переживания. Саша старше, он должен быть мудрее, обязан вести себя исключительно рационально и не поддаваться панике. Лучший способ предотвратить постоянную тревожность — занять тело и голову какой-то энергозатратной деятельностью, начиная хотя бы с уборки. Саша теряет этот подход сразу же, стоит только поднять со стола телефон. На глаза тут же попадается: «Коля знает». Большой плюс доверия — понятно хотя бы то, от кого именно можно будет ожидать наряд правоохранительных на пороге дома. Было бы гораздо хуже, не рассказывай Вова ему такую информацию. Уборка продолжается, под раздачу попадает яркий пипидастр, совсем не убирающий пыль, а лишь разгоняющий её с предметов, и швабра с отжимающим лишнюю воду ведром. Руки уже заняты, а голова не на месте, всё ещё думает над происходящим сейчас в компьютерном клубе. Если они пошли туда, а не прямиком в участок. Романов вскидывает плечами, делает резкий вдох, расправляя напряжённые струны нервов одним махом. Что бы за идея не овладела Колей сейчас, Вова всё уладит. Однако, о спокойствии и речи идти не может, стоит Амурскому обыденно выкинуть своё недовольство в грубой форме. Ещё в пятницу Романов бы пропустил это мимо ушей, подошёл бы к его парте и поставил бы кулачок на ученический стол, продолжая свой монолог для остального класса. Это действительно помогало приструнить Леонида на некоторое время. Но сейчас такими высказываниями, как «не имеете права» или «и что вы сделаете?», Сашу легко сбить с ног. Он выскакивает из внутреннего спокойствия так же легко, как спица из дешёвого зонтика с Апраксина двора. Володя не слепой. Как бы Саша ни пытался скрыть свою тревожность, это заметно в деталях. Александр Петрович, как минимум, попросту боится лишится работы. Скандалов подобного рода в школе не было, но Приморский представляет, как директор, сидящий в кресле, говорит учителю русского о том, что надо подписать увольнение по собственному. Вова искусал все губы, смотря на Амурского, который, кажется, ещё ничего не подозревает, но может быть крайне близок к догадкам. — Я не понимаю, как ты ходишь к нему на допы, — возмущённо цедит сквозь зубы Лёня, накручивая на кончик пальца пружинку от какой-то ручки, — Он вообще умеет быть адекватным? Зачем выёбываться каждый раз? — Лёнь, что происходит? — тихо спрашивает Вова, пытаясь не спалиться во время урока за разговорами. — Ничего, меня всё задолбало. — Тогда давай обсуждать такие вещи вне занятий, хорошо? Ты же знаешь, мои родители... — Да всё, понял я, — отмахнулся Лёня, царапая испорченной ручкой тетрадный лист. Володя вздыхает, рассматривая белые клеточки. Что-то плохое происходит, и Лёня опять не хочет говорить, а что самое худшее — не хочет слушать. Всё будет в порядке примерно через пару недель, просто у Амурского настроение скачет, словно машинка на кочках, он не виноват... — Леонид в последнее время со всеми старается испортить отношения, невоспитанностью весь сочится, — высокомерно закинув одну ногу на другую, начинает разговор за той же чашкой чая Александр, подталкивая к Вове подаренную на день учителя коробку конфет. «Со всеми» — довольно громкое высказывание, которого Саша не стесняется произнести, ведь ему так легче надавить на своего персонального ученика. — Лёня просто очень эмоциональный. Он хороший, но иногда… Перегибает палку, — Володя печально опускает взгляд и вздыхает, покручивая в руках цветастую фольгу, — Понимаете, он очень обижается, что я ему ничего не рассказываю. Я и не собираюсь, он не будет реагировать так же спокойно, как Коля, но я вижу, его очень расстраивает, что мы отдалились. Володя думал иногда, что Александр Петрович прав. Понимающие друзья, они же как Коля, верно? По крайней мере, Сибиряков никогда не проявлял в сторону друга пассивную или прямую агрессию, внимательно выслушивал, ни разу Вову не заткнул. Лёня же этим занимался довольно часто, хоть Володя и привык. Конечно, это не отменяло всех плюсов их дружбы. Ценил Вова их общение невероятно сильно, но сейчас как будто сдал позиции. Слова Александра Петровича крутятся в голове очень долго, а зёрна мыслей подпитываются наблюдениями. Вова недоверчиво косится на Лёню в школе, предпочитая не рассказывать ему даже о том, какое ретро-аниме недавно посмотрел. Ему самому такие изменения не нравятся. Сказать есть что, и желания крупица есть, но слова почему-то совсем не хотят говориться. — Володя, — шепчет Амурский, слегка пихая стул друга ногой с задней парты для привлечения внимания, — Что у тебя в шестом задании? Вова, опустив голову, решал уже десятое. Контрольная по алгебре проходила спокойно, только шуршания листков нарушали тишину. Благо, они сидели в выгодной позиции, где почти ничего не слышно. Кабинет уставлен мебелью так, что эха не было. Вова слегка обернулся на Лёню, который ждал подсказки. Думает не особо долго и вместо ответа просто пожимает плечами. Ему просто не хотелось помогать? Или это что-то, вроде мести? Проверка? Вова сам не особо понял, но сзади слышится раздражённое и обречённое шипение друга: — Вова, я знаю, что ты решил, — продолжает тот уже сквозь зубы, — Что за дела? — Кто шумит? — учительница встала из-за своего стола, оглядывая парты, — Если всё сделали, то можете сдать работы, а не перешёптываться. После этого Лёня замолк, а Вова, вместе с кошками, решившими покромсать сердце в мелкую крошку, ставит точку в последнем упражнении и идёт сдавать свой вариант. На обратном пути, конечно, натыкается на обиженный взгляд Амурского. Его как будто предали — настолько печально тот выглядел. Вова думает, что ему надо будет извиниться. Он не хотел действовать с горяча, сам не понял, почему вдруг так поступил... — Если ничего мне не рассказываешь, то и не общайся со мной вообще, — впервые голос Лёни звучал настолько искренне задето. У Вовы всё из рук валится моментально. Это не простая обида на пару дней, слышно по интонации. Это куда серьёзнее. Голова кружится от осознания, что Лёня говорит это не из-за какой-то контрольной, а из-за всего происходящего в целом. Володя предпочитал Колю Лёне, Володя после уроков больше не шёл к Амурскому обедать, даже не пытался написать первый в выходные. Кто теперь плохой друг? Разве нужны сейчас обделённому Лёне объяснения или оправдания? — Простите, — Вова вяло поднял руку, привлекая внимание учительницы, — Я закончил, я могу уйти пораньше? — Это у вас последний урок? — спрашивает она, перелистывая журнал. Весь класс устало угукает, покашиваясь на Вову. Тоже хотят слинять скорее. — Тогда иди, но тихо, — позволяет она, поднимая глаза на ученика. Володя берет рюкзак и быстро удаляется. В школьном коридоре пусто, безлюдно. На улице серо, как будто под настроение. Вова всхлипывает, уходя куда-то на лестницу. Только там слёзы начинают лить бесконечной рекой, а Володенька опирается спиной о стену, размазывая солёные разводы по красным щекам. Терять такого друга, как Лёня, было хуже всего на свете. Вова уверен, что Амурский не станет с ним говорить, пока всё не вскроется — а этого допустить нельзя. Разрыв между любимым человеком и лучшим другом огромный, глубокий. У Володи словно сердце трескается, настолько душевно, перенести невозможно. Он медленно плетётся к Саше. Вова знал, что у того сейчас окно, а потом дополнительные занятия по французскому со старшими классами, но всё равно стучит в пустой кабинет, истерично всхлипывая. — Войдите, — более вероятно, что Саша ожидал какого-то учителя с просьбой о корректировке расписания, а не зарёванного ученика, которого довёл даже не сам Романов. Укутанный в тёплый свитер, мужчина отставил чашку с горьким чаем в угол стола и обратил заинтересованный, но спокойный взгляд на Володю, — Владимир, что с вами произошло? Пожалуйста, присаживайтесь, расскажите о своих переживаниях, я постараюсь помочь. Шифроваться приходится постоянно. В телефоне каждого — два чата, один из которых содержит в себе слащавые любовные смайлики и является скрытым от любопытных глаз. За пределами квартиры на Шевченко, Вова из «дорогого» и «любимого» превращался в пестрящего напыщенной серьёзностью Владимира Николаевича, которого можно держать за руку очень непродолжительное время. Шифровка такая же временная необходимость, как простейший горохострел перед первой волной зомби: без него никуда, но стоит пройти немного времени, как он окажется совсем ненужным. Саша в кресле поворачивается к Приморскому и похлопывает по своим коленям, желая, чтобы парень закрыл кабинет на ключ и упал в сидячие объятия своего учителя. При необходимости, Романов даже готов предоставить своё плечо в качестве носового платка, в который так необходимо пролить жгучие слёзки. Володя так и поступает: закрывает дверь на замок, скидывает с себя мешающий рюкзак, пытаясь утереть влагу с лица, и идет прямиком к Саше, горько шмыгая носом. Он садится к Романову на колени, тут же обнимая того за шею, и зарывается в мягкий свитер, дрожа в плечах от стресса и слёз. — Я сам в-виноват, — Вова звучит глухо за тканью одежды, а голос его чуть охрип, — Я ничего н-не рассказывал Лёне и… И он… Он больше не хочет со мной общаться. Он мне самый близкий друг… От самого факта, произнесённого вслух, Приморский только сильнее начинает реветь, чуть ли не скатывая своё состояние в некотролируемую истерику. Ему действительно жаль, что он так поступил с близким человеком. Это некрасиво, несправедливо. — Мне кажется, о-он, — Вова прервался на то, чтобы глотнуть воздуха, — Расстроен, и… И он почувствовал себя брошенным. Из-за меня… — Малыши, вы слишком остро реагируете, — голос похож на кошачий хвост, он подходит ближе, окутывает и греет, при этом открывая для Саши лестницу, по которой тот поднимается выше и смотрит на ситуацию с высокой ступеньки, — Эмоциональные, действующие младше своего возраста, дети. Но, ты куда старше Леонида, по крайней мере эмоционально. Ваши разногласия только потому, что ты более зрелый разумом. По содрогающейся, скрюченной спине, утюгом проезжает ладонь, слегка прихлопывая. Саша внутри ликует. Да, с одной стороны, Володя так печален из-за потери друга, — что удручало, — но печаль тут же меркнет перед спокойным и громким голосом в голове: «Эта заноза больше не вертится перед Вовой». — Он не стоит твоих переживаний. Его поведение оставляло желать лучшего, ваше расставание было лишь вопросом времени, — кошкин хвост массово линяет и обрастает густой чешуёй, крепче сжимая свои оковы вокруг тела мальчика, — Я говорю это лишь потому, что я тебя люблю. Никто тебе не скажет такой правды, только я. Если бы ты продолжил с ним общаться, он бы задавил тебя своим мнением, оставив без слова. И без того негромкий голос вдруг зашипел, стал шепчущим прямо в ухо смертельным ядом; удав, жаждущий добычи без посторонних глаз, не оставляющий от жертвы и капли. А Вова, как самая преданная добыча, сильнее жмётся к Саше, кивает дëргано и пытается дышать более спокойно. Наверное, Романов прав? Саша видит ситуацию со стороны, в отличие от Вовы, который ещё ничего не понял, но обязательно всё поймёт, когда придёт время. Вова пытается вспомнить и прикидывает, сколько раз Лёня слушал его мнение… Да ни разу, наверное, за исключением каких-то мелочей. В будущем молчание может плохо сказаться на Приморском, он это понял, когда впервые почувствовал свободу и начал высказывать своё мнение наедине с Александром Петровичем. — Я не хочу ему ничего плохого, — всё равно шепчет Вова, хоть и согласился со словами Саши. Александр не стал бы врать, он вообще никогда не врал. Володя уверен: у них открытый диалог, без манипуляций и всяких ужасов. Александр Петрович ведь не самолично заставил Леонида перестать дружить с Вовой? Нет. Сейчас Романов только и делает, что пытается поддержать, показать свою озабоченность и любовь. Вова думает, что без Саши он бы давно пропал в своей жизни. Ему повезло, что судьба их свела. Ученик обнимает Романова мягче и спокойнее, успокаивая свои слёзы. По крайней мере, у него есть Коля. Коля очень хороший, добрый, чуткий друг. Вообще-то, у Саши тоже есть один друг, и сейчас он прилетает в местный аэропорт, чтобы наконец-то провести время с Романовым.