Малиновые закаты

— Погоди, Арс! — крикнул парень из-за полуприкрытой двери в ванную. В ответ он услышал смех. Наспех просушив волосы и бросив полотенце где-то по пути на балкон, Антон моментально оказался рядом с Арсением. И хотя он чуть не снёс с подоконника цветы с вазой, когда отдёргивал штору, его это абсолютно не заботило. Больше всего ему хотелось посмотреть на то, о чём так восторженно говорил уже взрослый человек, пока стоял у намыливающего голову юноши. В изумлении открыв рот, а через секунду широко улыбаясь, Антон смотрел на розово-пурпурный закат. С балкона открывался вид на картину, достойную кисти хорошего художника. Изумительного оттенка розовые линии облаков, плавно перетекающие в пурпурный, и кораллового цвета горизонт на фоне, где сияло светло-жёлтое солнце. Постепенно переливающиеся цвета соткали прекрасное полотно июньского заката, когда ярко сияющее солнце уходило за горизонт, оставляя за собой след из фиолетовых облаков. А пока в небе преобладал малиновый оттенок, на самых краешках облаков теснились белые полосы, отчего казалось, будто по небу плывут самые пушистые в истории облака. В лицо юноши подул ветер, иссушая потёкшую по его лбу каплю воды. Из-за мокрой головы этот порыв заставил Антона поёжиться и ощутить мурашки на руках. — Опасно, конечно, с мокрой головой вот так стоять у открытого окна, — заметил Арсений. — Но этим закатом ты должен был насладиться сполна. С этими словами он снял с плеча собственное полотенце и закинул его на голову Шастуна, который тотчас обернулся к нему. — Спасибо, что захватил его, — всё также улыбаясь, сказал Антон. Его руки лежали на карнизе балкона, поэтому придерживать полотенце на голове приходилось собеседнику. — А разве я мог позволить тебе забить на своё здоровье? Арсений сосредоточено пытался закрепить ткань на кудрявой голове юноши, разными способами заворачивая её то в одну сторону, то в другую. А юноша любовался голубыми глазами, под сведёнными к переносице бровями, немного поджатыми губами, которые он так любил целовать. Какое странное совпадение: перед ним предстали два шедевра его мира — малиновый закат и Арсений Попов. Его улыбка сохраняла восторженность, однако теперь в уголках его глаз теплилась нежность. Когда Попов наконец завязал полотенце у Антона на голове, он опустил взгляд на зелёные глаза, прикованные к его лицу. Такие глубокие, что в них можно утонуть, если тебе позволят заглянуть чуть дальше. И они позволяли. Арсений видел открытый взгляд молодого мужчины, который доверил ему свой мир. А взамен Арсений хотел подарить обладателю этих глаз свой. Ради этого он так отчаянно звал юношу на балкон. Ради этих блестящих глаз он всё делал в этой жизни. По крайней мере он так думал. Легко улыбнувшись, Арсений приобнял Антона: — Будешь так залипать, пропустишь всё самое интересное. — Вряд ли я пропускаю самое интересное, — отвернулся парень, чувствуя жар на кончиках ушей. И снова в ответ он услышал бархатистый смех. Солнце успело на треть скрыться за полосой горизонта, а облака потемнеть. Вдалеке стоящие дома замигали включающимися люстрами в квартирах. Бетонные здания с редкими квадратиками света напоминали Антону сумерки, когда на небе только начинают появляться звёзды. Через полтора часа уже можно будет за ними понаблюдать, а также посмотреть на жёлтую Луну. Но сейчас темнеющее небо закрывают пурпурные облака, которые снизу подкрашены розовым. Да, время меняет всё так стремительно, что не успеваешь уследить за этими изменениями. Антон обернулся к Арсению. — Арс, — тихо позвал он. — М? Парень обернулся и наткнулся на блестящий взгляд юноши. Шастун внимательно рассматривал знакомое ему лицо, сбоку освещённое закатным солнцем. Тёмно-золотистые линии на волосах, вопросительное, но такое спокойное выражение голубых глаз, длинные ресницы… Антон наклонился, невесомо прикасаясь к губам парня с закрытыми глазами. Ненамного отстраняясь, он снова захотел взглянуть в лицо Арсения, который не позволил ему этого сделать, положив свободную руку на щеку юноши и притягивая его для поцелуя. Забирая инициативу в свои руки, он углубил поцелуй. Тонко балансируя между страстью и чувственностью, он затягивал юношу всё дальше в эйфорию. Наслаждаясь моментом, они начинали чувствовать духоту, и вот тогда-то Арсений отстранился, придерживая Антона за подбородок. — Я люблю проводить с тобой закаты, — прошептал он ему в губы, сразу изогнувшиеся в счастливой улыбке. — Тогда мы должны проводить их чаще, — тем же шёпотом ответил Антон.

* * *

«5 пропущенных от Иры. 10 от Димы. 7 от Серёжи. 24 от мамы.» И ни одного от Арсения. Холодный экран айфона осветил бледное лицо Антона и убил последнюю надежду. Больше нет того безбашенного Шаста, которого все знали. Осталась только безвольная оболочка и растерзанное на клочки сердце, нескладно озвучивающее жизнь парня и безмолвные крики его души. Несколько часов незаметно пролетели в неуправляемых рыданиях и вопросах о жестокости мира и любви. Но вот дорожки на щеках высохли, а мысли приобрели хоть какой-то строй. Шастун поднял голову, даже не пытаясь поправить сбившуюся прядь чёлки, которая нагло лезла в глаза. Айфон в его руках дрожал вместе с ними. А на противоположной стене дрожал свет заходящего солнца. Антон пьяно бросил телефон на диван, встал и как можно медленнее подошёл к окну. Малиновый закат. С десятого этажа всегда хорошо был виден горизонт, из-за которого солнце сейчас разливало свою малиново-пурпурную краску. Арсений любил вот так стоять у окна и наблюдать рассветы и закаты. Особенно он любил малиновые, говорил о них: «Будто небо напоминает о том, что мы должны наслаждаться каждым мгновением нашей жизни. Но только с любимыми это становится не просто воспоминаниями, а настоящей жизнью». Антон всё понимал. Он видел ответы на все свои вопросы в его умных голубых глазах, взгляд которых он никогда не забывал. Только с ним Антон чувствовал себя по-особенному живым, только с ним Антон был готов делить эти закаты. Но не сегодня… Шастун яростно задёрнул штору, когда его горло вновь сжали слёзы. Таким образом он задел небольшую вазочку, стоящую на подоконнике, она упала и мгновенно раскололась на разные по величине и форме кусочки. Парень застыл, устремив отчаянный взгляд на эти осколки… и стремительно осел на пол. Эта вещица — общее достояние двух парней: когда-то они вместе выиграли её в историческом конкурсе и пообещали памятно хранить. Антон дрожащими пальцами поднял сначала один черепок, потом другой и бессмысленно попытался соединить их. Не получилось. И он бессильно опустил руки, черепок выскочил из одной из них. Всхлип… ещё один… и квартира вновь наполнилась слезами. Знакомая тёмная дверь перед ним. Нелепый костюм на нём. Растрёпанные волосы, съехавшие на нос очки, сбитое дыхание. Арсений впервые не знал, что скажет и сделает. Единственное, в чём он точно был уверен, — это в том, что он совершил ужаснейшую ошибку и её надо было срочно исправить. Если ещё не поздно. Арсений не знал, как будет глядеть в те добрые глаза, которые каждую минуту их совместной жизни кричали о счастье. Он не знал, что сейчас творилось в квартире, но ясно ощущал тревогу, разрывающую его грудь. Первым делом он услышал скрип открывающейся двери, который эхом отозвался в гробовой тишине тёмной квартиры. Слабый ветерок прошёл по ногам и захлопнул входную дверь, ручку которой в нерешительности отпустил Попов. Он ожидал увидеть всё что угодно, но только не этот ужасающий порядок. Ожидал уловить запах сигарет, от которых он так старательно пытался его отучить. Но только не свежий запах сумерек. Он ожидал услышать гневный или отчаянный окрик Шастуна, но только не эту давящую тишину. Арсений быстро прошёл мимо зеркала, отразившего его свадебный костюм и потерянное выражение лица. Он даже не обратил на это внимания. Его дрожащие ноги несли его в гостиную, сердце бешено стучалось о грудную клетку. Задёрнутые шторы. Разбитая керамическая вазочка. Открытая дверь балкона. Попов стремительно преодолел последние метры до балкона, по пути анализируя увиденное. Отдёрнул штору и застыл на месте. Шастун всегда точно угадывал в каком настроении приходит домой Арсений. Сегодня он не старался верить своему чутью, потому что знал, что таблетки, которые он принял, имеют галлюциногенное действие. Парень сидел на самом краю балконного окна лицом к темнеющему горизонту, держась одной рукой за раму. — Антон… — голос Арсения дрогнул. Антон не отреагировал, продолжая пустыми глазами смотреть вдаль. — Я люблю… проводить эти закаты с тобой, ты же знаешь… — Арсений снял очки, его начали душить слёзы, медленно подступающие к горлу. Он боялся подходить ближе. Антон вдруг понял, что это реальность. Он вздрогнул всем телом и обернулся на Попова. — Жених сбежал со свадьбы… глупо, — хриплый, безэмоциональный, сухой и шершавый как осенние листья голос. Совсем не тот, кокой любит Арсений. — Если решил покинуть меня, зачем тогда пришёл? — Антош, я вернулся… я больше не уйду… — Ты уже ушёл, — Антон переместил руку вниз на колени. — Того, кого я люблю больше нет. «Подвинуться и прыгнуть. Подвинуться и прыгнуть. Подвинуться и прыгнуть. Подвинуться и прыгнуть.» — Нет… — Арсений дёрнулся вперёд, по его щеке потекла горячая слеза. — Я есть, я тут, с тобой… навсегда… пожалуйста… Парень затараторил, пытаясь подвинуться ближе. Ноги его не слушались. «Прыгнуть. Прыгнуть. Прыгнуть. Прыгнуть. Прыгнуть. Прыгнуть.» — Я в глазах твоих видел снег в океане… Этим снегом с тобой никогда мы не станем… — Антон срывающимся голосом запел… наклонился вперёд, вытянул руки перед собой, обхватывая в последний раз солнце, небо, жизнь, песни… ветер потерялся в его волосах. — Нет… — только и смог прошептать Попов.