Гиппеаструм

Вадим Я ненавижу этот университет. Ненавижу свою новую работу. И этих. Долбанных. Студентов! Ну почему меня не могут оставить в покое?! Что я сделал такого за свои двадцать пять лет, что жизнь меня так наказывает?! Почему именно тогда, когда в моей жизни и так всё идёт по пизде, на меня сваливается ещё и этот рыжий индивид, за которого я, к тому же, теперь переживаю! Сашка, сукин сын! Если бы не он, не пошёл бы я на этот детский утренник и, как следствие, не стал бы свидетелем всего того дерьма, что мне пришлось наблюдать. Да, я согласен, что груб временами. Нелюдим и не люблю пустую болтовню. Ну вот такой вот я человек! Люблю одиночество, тишину и музыку из своего плейлиста. Мне для счастья ничего больше не надо, только бы побыть с самим собой наедине. Может, покурить, на гитаре сыграть песни металлики или нирваны. В зал сходить, натренироваться до потери сознания. Выпить, в конце концов, и уснуть! Но нет. Я терпел всю неделю этого ненормального, назойливого, яркого… Чёрт возьми! Не могу я быть вежливым с человеком, который выводит меня из себя! Так почему же теперь, когда говно уже сделано, я так ужасно себя чувствую?! И ладно, если бы я просто нагрубил ему. Я мог после всё исправить: попросил бы заново прощения и твёрдо сказал, что мы люди разные и общаться нам не стоит. Но нет! Вместо этого я стоял как истукан и смотрел на разворачивающуюся передо мной драму в несколько актов! Сначала я охуел от того, как прямо перед моим носом какой-то быдловатый пацан свистнул кусок пирога и беззастенчиво засунул его себе в рот. Потом же я с полным недоумением пронаблюдал за тем, как от сия действия переменилось само недоразумение. Лучик, совершенно для меня неожиданно, перестал им быть. За всё время нашего с ним так называемого знакомства я ещё ни разу не видел в его источающих счастье глазах такой концентрированной боли и обиды, что сам для себя неосознанно разозлился. Я! Разозлился! На какого-то незнакомого парня, что видел впервые! Да на кой чёрт я вообще на нём внимание своё зациклил?! Но как тут не зациклиться, если вечно пищащий рыжий недомерок потух, словно задутая свеча! Стоял весь зажатый в своих рвоту вызывающих штанах и безразмерной кофте, боялся на меня даже глаза поднять. Мне аж не по себе стало. И тогда я подумал, что, ладно, окей, попробую этот его пирог. Что только ни сделаешь, чтобы дитя не плакало! А он и рад, весь снова светится, мозг мне перегружает своим бесконечным потоком слов. Я же жую и… Блин, а ведь реально вкусно! Как бы ни бесил меня этот парень, но врать о том, что его еда мне не понравилась, я бы не стал. И вкус действительно насыщенный у пирога, яблоки очень нежные и в меру сладкие, не слишком кислые. Я бы, может, даже похвалил его, если бы не то, что случилось потом. Не знаю, что поразило меня больше: то, что он без спроса полез меня трогать, или то… Блядь. Ладно. Я не любитель розовых очков и поэтому всегда воспринимал реальность такой, какая она есть. Больно ли, обидно ли, мне неважно. Я согласен на любую правду и готов её принимать в любом виде. Но в этот раз я никак не мог смириться с тем, что неожиданно для себя, так сказать, открыл. В мыслях даже озвучить это не мог, не то что вслух. Пиздец… Ладно. Я испугался. Испугался того, что меня поразила нежность его рук. Я, конечно, много в своей жизни рук повидал и трогал. Много чужих рук трогали и меня. Но пальцы этого пацана… Он смахнул со щеки какие-то дурацкие крошки, а у меня ощущение, что меня этими руками изнасиловали! И дело не в том, что он перешёл границы или трогал как-то пошло. Как раз нет! Касание показалось мне слишком интимным. ДА БЛЯДЬ. ОН ЖЕ ПАРЕНЬ! КАКОГО ЧЁРТА У НЕГО ТАКИЕ ПРИЯТНЫЕ РУКИ?! И ГЛАВНОЕ! ПОЧЕМУ Я ПОСТОЯННО ОБ ЭТОМ ДУМАЮ?! ПОЧЕМУ ВСПОМИНАЮ ЭТОТ МОМЕНТ ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ ВЫКИНУТЬ ЕГО ИЗ ГОЛОВЫ?! Ну и, как следствие, я на него наехал. Испугался и тут же нагрубил, лишь бы он скорее перестал делать то, что он делал. А тот, как будто обжёгся, руку одёрнул и улыбаться перестал. Я был готов к тому, что он сейчас заплачет. Видел, как потемнели его голубые глаза. Видел, как он вновь потух и зажался, словно я сейчас замахнусь и влеплю ему пощёчину. Я моментально пожалел, что так отреагировал. Догадывался, в чём крылась причина его такого поведения и ещё сильнее себя от этого корил. Не совсем же я дурак. Видимо, лупили его нещадно раньше и обижали за обилие прилипчивости и болтливости. И скорее всего, он даже сдачи давать не пытался, раз так зажимается. От этого внутри ещё поганее становилось. Но хуже было уже после, когда пришла эта ебанутая на голову блондинка. Херню начала нести про виагру, над рыжим смеяться и трогать. И если бы не вся та ситуация с его руками, я бы, может, за него заступился. Но нет! Я же, блядь, недотрога! Язык в жопу засунул и рта открыть не смог, чтобы хотя бы её послать куда подальше. В конце концов, мог бы ей пригрозить своим братом… А рыжий, ожидаемо, заплакал. Сбежал под чужой отвратительный смех. Ну почему я его тогда не догнал?! Ему же только и нужно было, чтобы кто-нибудь капельку участия проявил. Может, пожалел, успокоил… Но и на это у меня есть ответ: не тот я человек. Не умею я так. Ни участие проявлять, ни ласковым быть. Меня даже бывшая «Лешим» называла, говоря, что я нерасторопный и с людьми общаться не умею. Якобы невозможно меня понять, так как вместо лица всегда кирпич и эмоций я, оказывается, никаких не выражаю. Ой, да чёрт с ней. С бывшей этой. В итоге все выходные я проторчал в спортзале. Доводил себя до того, что еле-еле домой возвращался, чуть ли не на полу засыпая. И всё почему? Потому что не мог выкинуть рыжего из головы! Совесть мучала постоянно. Так ещё и этот момент с его руками… Блядь. И в понедельник сам себя поймал на мысли, что жду, когда он снова объявится. Что придёт со своей неизменной глупой улыбкой, которая слепит на одном уровне с его волосами. Готовился слушать очередные оправдания его слезам. Даже думал, как буду просить у него прощения за грубость! В голове только и делал, что прокручивал свои слова с извинениями и предложением прекратить общение. Ну не хватает мне нервов на него! А сил тем более. Не могу я с такими, как он, общаться. Да и не хочу! Не хочу переживать, что он снова меня потрогать захочет. Не хочу потом думать об этом постоянно. Вообще ненормально, что я о каком-то мелком пацане так думаю! Это неправильно! А тот, несмотря на мои ожидания, взял и не пришёл. И во вторник тоже. И в среду. И все эти три дня я не мог найти себе места! Вместо того чтобы радоваться, что этот прилипала наконец-то оставил меня в покое, я переживал за него и гадал, всё ли с ним в порядке. Полный пиздец. Приплыли. Сначала я только и думал о том, как бы от него отвязаться и как сильно он меня раздражает. Теперь же психую, что он больше не приходит! Ну какого чёрта, Одуванчик?! Ты же каждый день ко мне бегал, даже в коридорах ловил, лишь бы сообщить о том, как проходят твои дни. Будто мало тебе было твоего друга-бандита, ты и меня возвёл в ранг жертвы для вливания в уши своей бессмыслицы! Теперь же что?! Мне самому тебя что ли искать, чтобы извиниться?! Я, честное слово, думал, что взорвусь. А потом, как последний идиот, стал ходить на работу и обратно специально тем путём, на котором находится тот цветочный магазин. Пытался разглядеть сквозь витрину знакомые рыжие волосы. Но, как назло, ни черта не видел! И букетов ещё полно, за ними хрен что разглядишь! Господи, какой же я болван… В конце концов, не придумав ничего лучше, я решил попытаться выловить рыжего возле его работы в надежде, что, увидев меня, он сам захочет подойти. Однако, выждав сначала один день, а следом и второй, я окончательно впал в состояние какого-то нервного безумия, так как причину моей поехавшей крыши я так и не обнаружил. С недоумением пронаблюдав, как тот самый мужик, что трепал лучика по волосам в тот злополучный день, в темноте вечера неизменно закрывает магазин, я решился на совсем уже крайний шаг. На следующий день, скрипя зубами, я сам зашёл в магазин под предлогом, что мне якобы нужен букет. И что в итоге? А ничего! Рыжего там и нет! Только уже хорошо мне знакомый внешне, а теперь и по имени, благодаря бейджику, Алексей, который и сообщил, что «Слава взял отгул». Ну и какой, к чёрту, отгул посреди рабочей недели?! Работать надо! Работать! В таком совершенно безумном для меня темпе наступила пятница. Последний день недели. А потом выходные, означающие, что я снова буду убиваться с самим собой наедине… Ну уж нет! Я не выдержу ещё два дня самобичевания и боли в мышцах от изнурительных тренировок! Напиваться тоже не хочу! Особенно из-за такого недоразумения, как этот прилипала. Мало мне было стресса из-за того, что он приставал ко мне, а потом ещё и в личное пространство влез! Теперь мучаюсь от того, что впервые о ком-то так много думаю! Чувствую себя последним дебилом, идя по этажу флористов и ловя на себе удивлённые взгляды студенток. Воочию вижу доказательство того, что на данном факультете действительно нет парней как таковых. Но рыжий-то тут должен быть! Где ты прячешься, мать твою за ногу?! — Ты что тут делаешь? Знакомый голос. Но, самое главное, мужской! Я даже опешил, когда обернулся и увидел бандюгу с уже почти сошедшим фингалом. Смотрит на меня с какой-то иронией, будто понимает причину моего нахождения здесь и поэтому забавляется. Меня же это лишний раз злит. — Ничего, — по-идиотски буркнул я. Ну не могу же я ему признаться, что рыжего ищу! А парень и не говорит больше со мной, вопросов не задаёт, просто плечами пожимает и с самодовольным видом собирается уйти. Или могу?.. И тут я окончательно чувствую, как начинает пахнуть жареным. Осознание того, что я вместо того, чтобы самому искать рыжего, могу узнать о его местонахождении от его друга-бандита, бьёт одним хлёстким ударом по голове. Поэтому, не давая себе лишнего времени на раздумья, чтобы элементарно не засомневаться в принятом решении, я ловко перехватываю уже развернувшегося в другое от меня направление парня и останавливаю. — Ты не знаешь… Ну… — ещё и мнусь, как девка, охуеть можно, — где этот… — Слава? — спрашивает брюнет, ухмыляясь, а я, всё ещё не понимая причины его радости, сдержанно киваю. — Так он дома, на больничном. Он парень слабенький, от любого нервяка сразу температурить начинает. И стоит тому закончить говорить, как во взгляде мелькает осуждение. Значит, знает-таки, что случилось. Рыжий ему в первую очередь, наверное, плакаться побежал. И почему, только, мне стыдно?! Я же не виноват в случившемся! Блядь, на больничном… Ну и когда он в себя придёт? Сколько мне ещё мучиться и ждать?! — Что такое? — внезапно щурясь, спрашивает парень, а я замечаю, что продолжаю крепко держать того за руку. Отпускаю и хмурюсь, пытаясь придумать хоть что-нибудь. Может, попросить его передать мои извинения? Но это же тупость какая-то! Номер лучика попросить?.. — Слушай, если он тебе так нужен, может, отнесёшь ему его домашку? А то у меня дел полно, ещё доклад готовить по зарубежному праву… — и протягивает мне какие-то дебильные тетрадки с лягушками и цветами. — Я тебе и адрес его дам, идёт? Я так и застыл, с тупым выражением лица и со стойким ощущением, что что-то не так. Сначала он улыбался, как маньяк, потом смотрел так, будто я гнида какая, а теперь, и вовсе, прямым текстом меня к рыжему спроваживает. И это после того, как я его друга не один раз пытался восвояси отправить? А потом ещё и не помог, когда над ним откровенно издевались? Меня явно пытаются на что-то развести… Смотрю в тёмные глаза напротив и прям вижу лукавство. Хотя, с другой стороны, не всё ли равно? Если так подумать, то я смог бы сразу двух зайцев убить. И извиниться, и поговорить нормально, дабы расставить все точки над «i». Вздыхаю и, окончательно свыкаясь с мыслью, что сам до такого скверного положения себя довёл, с горем пополам… соглашаюсь: — Давай адрес.

***

Слава Говорил же, что плакса. Так вот, доказываю правоту своих слов. Ною всю неделю, иногда устраивая себе передышки. Глаза уже болят от того, сколько я выплакал, лицо опухло, будто я алкаш какой… А я вообще не пью! И алкоголь не люблю, сигареты тоже. Я люблю любить! Вот в этом я мастер! Только, почему-то, всем до моей любви, как до фени. Хоть с душой нараспашку, хоть с улыбкой, хоть с лаской — никому это не нравится, никому это не нужно. И думаю об этом каждый день! Постоянно вспоминаю случившееся на чаепитии и вновь в слёзы… Вот что я ей сделал? Ленке-то… Зачем она такие гнусности про меня говорила? Хотя понятно, что она так взъелась. Небось мстила за парня своего, которого Броня отлупил. Но ведь он и сам пострадал! Максим, правда, сильнее… Говорил же всегда, что кулаками и физической силой ничего не решить! Только хуже делаешь себе, да окружающим! Ещё и Саня. Его выкинуть из головы тоже не могу. У нас же тогда, весной, только-только конфетно-букетный период начался. Он мне и цветы дарил, и сладости… Вот говорят, что парни с улиц, которые других почём зря лупят да грабят, обязательно злые и грубые. А вот и неправда! Сашка, конечно, стеснялся наших отношений, просил делать вид, что мы не знакомы… Но дома-то у меня он так себя не вёл! Хорошим он был… Чего вот только всё испортил? Сам не понимаю… А теперь сижу и думаю, дать что ли ему шанс? Но ведь это глупо. Снова расцелует, залюбует, а потом по новой заявит, что натурал! Мне это надо? Нет, конечно! На Вадиме же я вообще крест поставил. После такого-то позора, я не то, что с ним разговаривать, а даже элементарно ему в глаза посмотреть не смогу. От этого плачу ещё больше! Я же так хотел с ним сблизиться, чем больше о нём думал, тем сильнее понимал, что втюрился на всю голову! Теперь же, что… Ничего! С глаз долой, из сердца вон! Уж лучше так, чем бередить своё и без того ранимое сердце. И так плохо от мысли, что я ему теперь, скорее всего, противен. Особенно после слов Ленки да некрасивого поведения Сани. Ваденька же не такой! Он молчалив, конечно, и грубоват… Но совершенно не злой! По нему же видно, что он просто не привык к такому нежному к себе обращению. Не привык, когда внимание ему оказывают да ухаживают. Я бы его так любовью одаривал да лаской! Я ведь могу и умею! Но теперь уже всё… Только плакать и остаётся у разбитого корыта. Никакой тебе ни бабки, никакой золотой рыбки. Сплошные горести и разочарования. Даже любимые мои цветы поливаю с трудом… А их у меня дома полно! Целый личный гербарий. Даже с помощью любимых сериалов по нашим самым главным телеканалам не могу отвлечься. Показывают почему-то сплошную депрессию. Мучаю кнопку на пульте от телевизора, переключая и переключая, а везде, как назло, одно и то же! Почему я должен смотреть на любовные страдания подростков, когда у самого проблемы в личной жизни?! Или наблюдать за разборками ментов, которые в романтике ничего не понимают?! Дайте мне какую-нибудь комедию! Или детектив! Да я даже согласен на ужастик, хоть и боюсь их до дрожи… Только не эти ваши любовные треугольники, перестрелки да чужие слёзы! Но всё равно, как дурак, смотрю и плачу. Заедаю горе ведром любимого клубничного мороженого, параллельно поедая и шоколадное из ведёрка поменьше. У меня стресс, мне можно! А потом слышу звонок. Наверное, Броня принёс мои домашние задания, которые я благополучно прошляпил из-за болезни. Хотя это даже болезнью не назовёшь… Болит, да вот только не горло и не голова. А сердце! Выключаю телевизор, откладываю мороженое в сторону и иду к двери. Даже не парюсь по поводу внешнего вида, так как знаю, что Броня не осудит. Он меня и не таким видел. Не смотрю в глазок, сразу же открываю и… Резко закрываю дверь обратно. Мне же показалось? Это же Броня? Или у меня уже начались галлюцинации, и мне мерещится Вадим?! Не веря своим глазам, с громко стучащим сердцем снова медленно приоткрываю дверь, выглядываю… И правда… — Ваденька? — очень тихо, будто он сейчас испарится. Стоит в тёмной спортивной куртке, неизменных чёрных джинсах и с моими, выделяющимися на фоне его тёмных одеяний, разноцветными тетрадями. А смотрит-то как пугающе, то ли не узнаёт, то ли прибить хочет. Зачем он вообще пришёл? Подождите-ка… А почему это мои домашки у него, а не у Брони?! Что этот дурак снова учудил?! — Ой, что это я… — я хоть и неловко себя чувствую, но, как гостеприимным быть, не забыл! — Проходи, я тебе сейчас чаю налью. Уже жду, что он скажет своё любимое «нет». А он слушается и молча заходит! Я даже оторопел от неожиданности. Улыбнулся, как дурачок, так как правда не верил, что он зайдёт, и думал, что мне придётся его либо уговаривать, либо снова слёзы лить над своим корытом. Вадим же смотрит по сторонам, на меня больше взгляд не поднимает. — Не стесняйся! — с улыбкой. — Я, конечно, не ожидал, что у меня будут гости… Поэтому не злись, если наткнёшься на беспорядок. Я не так давно убирался! Просто в последние дни что-то ничего делать не хочется. Вот так вот… Да. Но я обязательно приберусь в ближайшее время! Ты какой чай будешь? — забегаю на кухню, а он следом идёт. — У меня есть обычный чёрный, есть зелёный, с мелиссой, с бергамотом, чабрецом, а есть обычный ягодный… — Любой. Оборачиваюсь и аж весь смущаюсь от такого пристального взгляда. Чего он так смотрит-то? Снова ругаться начнёт, наверное… — У тебя… — и показывает на свой нос, а я не понимаю, что он имеет в виду, — вот тут… Вздрагиваю, щупаю своё лицо и понимаю, что измазался в мороженом! Господи, стыд-то какой!

***

Вадим И зачем я только согласился… Знал же, что ничем хорошим это не кончится, что буду только глупо себя чувствовать. И вроде бы чего пришёл? Поговорить же! Но вместо этого сижу на его кухне и молчу. А рыжий действительно чудо-юдо. В растянутой, явно от старости, голубой футболке с кармашком и выглядывающим оттуда маленьким динозавром и в коротких серых шортах, на которых нарисованы очередные цветочки. Ещё когда в дверях стоял, увидев его, в ступор впал от того, какой он… домашний. Всё лицо в мороженом, волосы торчком стоят, а глаза кристально чистые, яркие, под ними синяки, а веки опухшие. Сразу понял, что он недавно плакал. Только поэтому согласился зайти, а не настоял на разговоре прямо в коридоре. Даже на чай согласился, лишь бы он не ревел по новой из-за меня. Я, конечно, грубиян. Но не бесчувственный. По мне, может, и не скажешь, так как я в таких вопросах, как участие и сострадание, деревянный. Но чувствовать всё же умею. В груди, благо, не камень. Хоть Лера и утверждала обратное… Тьфу! Опять эту дуру вспоминаю. Парнишка вернулся. Видно, что умылся. Раскраснелся весь, волосы снова мокрые и липнут к щекам. Он их то и дело поправляет, а я, как идиот, на руки его смотрю. Да что же со мной такое… Я уже даже не знаю, злиться мне на себя или плакать, с этим вот за компанию. Только если он из-за того, что случилось в прошлую пятницу, а я из-за своей поехавшей кукухи. Откуда такой интерес-то к его пальцам?! Пиздец! — Я поговорить хотел, — выпалил я, почувствовав раздражение из-за своих глупых мыслей. А этот внезапно приблизился, от чего я судорожно втянул воздух. Вадим, успокойся! Он просто чай рядом с тобой поставил! Не кинется же он на тебя, в конце-то концов?! — Извини, что убежал тогда, — уткнувшись подбородком себе в грудь, внезапно начало бубнить недоразумение. — Я же сам тебя звал, уговаривал прийти. В итоге убежал, как трус и слабак. — О нет, он же не собирается плакать?! — А там этот идиот припёрся, всё настроение мне испортил. — Стоит, футболку свою мнёт руками, а у меня чувство, что я сейчас кони двину. — Потом Лена пришла и стала гадости говорить… А я ведь не такой, как она меня описала! — Я слышал всхлип, я точно его слышал! — Сл… — В смысле, да, я гей и не чураюсь своей ориентации, — о господи, только не эта тема, — но я бы никогда не стал никого травить! — Сла… — И не стал бы никогда добавлять виагру! — внезапно воскликнул он, подняв на меня глаза, давая отличный обзор на крупные, скопившиеся там слёзы. — Я же не извращенец какой! Я просто угостить хотел, думал, что тебе приятно будет! Ты же хмурый всегда, грустный, — Меня правда сейчас кондратий хватит! Что он несёт?! — Я подумал, что от сладкого ты станешь хотя бы чуточку счастливее! Что же плохого в том, что… — Слава! Я не привык к таким истерикам! Да и к слезам тоже! Я паникую, когда вижу, как кто-то плачет. Не понимаю и половины того, что этот чудной говорит! Только бы не плакал, а дальше и решить можно все разногласия! Но этот, наоборот, ещё громче заревел! Да что же я снова такого сказал, что он воет не своим голосом?! Как его успокоить-то теперь?! Чёрт возьми, он же маленький, хрупкий, чуть тронь — сломается. А я его боюсь, как огня! Не знаю ни как себя с ним вести, ни как разговаривать. Подходить и тем более прикасаться вообще не хочу! Да и не могу! Мне и без того чепуха разная в голову лезет после того случая на дурацком чаепитии! Я ещё толком пожить не успел, двадцать пять лет недавно исполнилось, а ощущение такое, что этот рыжий у меня уже десяток… нет, все двадцать лет отнял! Я себя постаревшим чувствую! Не удивлюсь, если гляну в зеркало и седину у себя на башке увижу! — Ну чего ты ревёшь?! — не удержался я, на эмоциях подскакивая со своего места. А рыжий воет, глаза трёт, аж захлёбывается в слезах. — П-потому ч-что… Ты думаешь, что я-я… Извращене-е-е-ц! Ну что ты будешь делать?! Я сейчас сам заплачу! — Да не думаю я так! — Думаешь! — очередные надрывные вопли. — И яблоки мои т-тебе не п-понравились! Может, его водой облить, чтобы он успокоился?! Да сколько можно истерить, Господи, Боже мой! — Понравились мне твои яблоки, чёрт возьми! И пирог понравился! Вкусно ты готовишь, только не реви! Сам не понял, как из меня весь этот поток слов вырвался. Аж пульс участился, да дыхание. По ощущениям как стометровку пробежал! Но зато подействовало. Рыжий аж выть перестал, глаза открыл и смотрит не веря. — П-правда? — Правда. — Правда-правда?! Терпение, Вадим! С таким, как он, главное терпение! — Правда-правда. — А можешь повторить? — на его губах возникла улыбка, а у меня наконец на душе отлегло. Он больше не ревёт. У меня даже ощущение возникло, будто я Афганскую войну прошёл… — Что именно? — я уже на всё готов, лишь бы он не выл, как серена. — Про яблоки и пирог? — Нет-нет! Моё имя. Нихуя не понял, зачем ему это надо, но ладно. — Слава? — немного тупо и неуверенно. И лучик снова засиял. В глазах столько счастья, что меня им ещё чуть-чуть и с ног снесёт. Остатки слёз капают с подбородка, футболка вся мокрая и мятая, несчастный динозавр заляпан мороженым, что я заметил только сейчас. И зачем так пристально его разглядываю, сам понять не могу! Боюсь, наверное, упустить момент начала новой истерики… А рыжий вдруг подрывается с места и… обнимает меня. Я только руки вверх поднять успел, как этот меня схватил и щекой своей прижался. Дышать даже перестал, настолько сильно он застал меня врасплох. Пиздец. Я в ловушке! Что теперь делать?! Он мне в футболку сопит, я даже влажность от его щеки чувствую! Мне неприятно и сыро! Ну за что мне эти страдания, Господи… Кому я так в прошлой жизни насолил?! Не могу ни пошевелиться, ни вдохнуть из-за обуревающего шока, отчего очень быстро начинаю терять не только терпение, но и остатки кислорода. Потому не удержался и, в конце концов, сделал медленный вдох. Твою ж мать… А от этого пахнет ещё так вкусно. Не приторно сладко, как от типичных женских духов, а ненавязчиво, какими-то цветами и выпечкой. Глаза мне в довесок слепит своими космами, что лезут прямо в лицо. Морщусь, носом вожу, чтобы не щекотали, а следом, не замечая этого, неосознанно руку поднимаю, чтобы… Чтобы что? Пожалеть? И откуда только во мне, в человеке, который терпеть не может сюсюкаться с другими, сейчас такое стойкое желание сделать обратное?! Точно ведь пожалею, зуб даю. Руку на отсечение! Недавно же только думал, что должен держаться от него подальше… Но всё равно не могу удержаться. Кладу руку ему на макушку и… поглаживаю. Прям как кота или собаку. Так ведь надо? Это его успокоит? Я даже не удивлюсь, если он замурлычет. От него чего угодно ждать можно! А волосы то какие мягкие… Прям, как у ребёнка. Не путаются, через пальцы, как шёлк, просачиваются. Я ни у одной девчонки, с которыми имел контакт, таких не видел и не чувствовал. Эти блестят, как солнечные лучи, и на ощупь приятные: не жёсткие и не колются. Так. Нет. С этим надо заканчивать. Я уже корю себя за то, что позволил себе эту мимолётную вольность! — Всё, благотворительная акция окончена. И тот послушно отодвигается. Всё ещё красный как помидор, но смотрит без страха и с улыбкой. Неужели это правда закончилось… Стоп. Подождите… Я, вообще, зачем пришёл?! Я же хотел поговорить с ним о том, чтобы прекратить наше общение! — Спасибо, — отозвалось недоразумение, — за акцию, — и улыбается ещё шире. Я в полной жо…

***

Слава Счастья полные штаны! Вот как можно описать меня прямо в эту самую минуту! Смотрю на Вадима, на его потеплевший взгляд и сам таю, как мороженое, которое оставил в комнате. Какой же он на самом деле ласковый! А притворялся-то сколько злыдней… Сам меня по голове даже погладил! Сам! Я даже не просил! Не давил! Не умолял! От него ещё и пахнет так… мужественно что ли? Одеколоном или гелем для душа. Я в восторге! И никакой Саня мне больше не нужен! Алексей и Мишка тем более забыты! Вадим их всех затмил… И слёзы мои какой раз уже терпит, бедолага! Кстати, об этом… — Я снова разревелся, прости, пожалуйста, — расстроенно произнёс я, а Вадим аж весь напрягся. Забавный! — Нет-нет, не волнуйся, я плакать больше не буду. По крайней мере, сейчас не буду. Только если от счастья! Но не буду… Давай лучше я в благодарность за терпение тебя пирогом угощу! Точно! У меня же теперь весь холодильник в выпечке, девать некуда! — У меня всегда так… Когда много из-за чего-то переживаю, то либо реву, как ненормальный, либо пеку без остановки. А переживаний у меня, ты и сам понял, было навалом. Но давай больше не будем о грустном! — достав из холодильника несколько тарелок с пирогами и шарлоткой, я поставил всё это добро на стол. — А ты садись! Чай небось уже остыл… Сейчас новый сделаю! Бегаю по кухне, как пчела, а из головы не могу выкинуть его ласковое «Слава»… Впервые ведь сам и по имени ко мне обратился! Ещё и так много раз его повторил! Неужели мы теперь правда сможем дружить?! А вдруг… — Ты же это… — неуверенно пробубнил я, поставив перед ним новый чай, — не из жалости остался на чай? Да и вообще… Истерики мои терпишь. А ещё, я не понял… Почему ты принёс мои тетради? Их же Броня должен был принести… Вадим же почему-то в глаза мне не смотрит, только на стол и в кружку с чаем. У меня аж холодок внутри… — Я хотел извиниться, что снова нагрубил, — как-то подавленно произнёс он, поднимая взгляд и разглядывая уставленный пирогами стол. — Ой, да что ты! — и потянулся к руке, желая успокаивающе погладить, но вовремя себя одёрнул, вспомнив, чем закончилось подобное в прошлый раз. Спасибо, что хоть не оттолкнул, когда я с обнимашками полез! Большего мне и не надо… — Я же на тебя даже не злился. Сам ведь виноват… Я всё говорю и говорю, а Вадим всё больше хмурится, разглядывая что-то на столе. Не понимая, что не так, я проследил за его взглядом и увидел, что так сильно привлекло его внимание. Один из пирогов я украсил цветами из глазури, пытаясь сделать… — Это астры! — Вадим аж подпрыгнул от неожиданности. — Не похоже совсем… да? Я сам вижу, что не похоже. Но зато я старался! Честное слово! А чего ты сидишь, ни чай не пьёшь, ни ешь? Кушай! Как раз попробуешь эту пародию на благородный цветок! Схватив нож, я стал отрезать кусок от пирога с тем самым произведением пекарного искусства. Пододвинув поближе к Вадиму, я проследил за тем, как он, сначала напряжённо посмотрел на меня, а после на предложенный кусок и… действительно попробовал! — Вкусно? Черныш прикрыл глаза, а после шумно выдохнул и как-то обречённо кивнул. И если ромашки мой самый несчастливый цветок, то астры, однозначно, счастливый!