***
Утро началось для Гарри с мелодичного звона колокольчика. Прежде, чем открыть глаза, он привычно зашарил по тумбочке в поисках очков, но вдруг с радостью вспомнил, что больше в них не нуждается. Он снова поразился тому, что мог видеть все в мельчайших деталях: пылинки, кружащиеся в причудливом танце в снопах солнечного света, стежки золотого шитья на темно-синем балдахине и даже надпись «Линки» маленькими буковками по подолу наволочки домовика. Сам камердинер стоял рядом с кроватью и с важным видом держал в руке серебряный колокольчик. — Молодой господин изволить проснуться, — довольно констатировал домовик, заметив, что Гарри открыл глаза. — Изволить пройти в умывальную комнату. Линки позаботиться об одежде молодого господина. — С ней все в порядке, Линки, — сказал Гарри, садясь, но тот упрямо покачал головой. — Молодой господин изволить пройти в умывальную комнату и разрешить Линки позаботиться о его внешность. Линки знать, как надо. — Хорошо, — уступил Гарри и зашарил было ногами по полу в поисках тапочек, но они тут же возникли прямо перед ним. — Спасибо. Плетясь в туалет, он думал о том, что, наверное, никогда к этому не привыкнет — Линки был готов предупредить каждое его желание и очень обижался, если Гарри пытался сделать все сам. Накануне камердинер даже помог Гарри переодеться в пижаму и, как он подозревал, стоял под дверью на страже всю ночь напролет на случай, если дорогому гостю дома что-нибудь понадобится. Гарри понимал, что Линки — магическое существо, а также что для него эта миссия является особо почетной и наверняка поднимет его рейтинг в глазах остальных домовиков, но сочувствие и привычка полагаться только на себя никак не желали уступать свои позиции. Когда он появился в столовой в сопровождении своего ушастого пажа, Поликсена и мистер Паркинсон уже сидели на своих местах. Поликсена мелкими глоточками пила кофе и отрешенно глядела в окно, где на ветвях деревьев набухали первые почки и срывалась в полет капель, а Патрокл с интересом изучал газету. — Доброе утро, — поздоровался Гарри и занял свое вчерашнее место. — Как спалось, герой? — добродушно спросила Поликсена, переводя на него взгляд. — И как тебе новое зрение? Все в порядке? — Я даже передать не могу, как это круто — все видеть, — честно признался Гарри. — Я очень, очень вам благодарен. Она улыбнулась и кивнула. — Итак, что хочешь этим утром? Может, блинчики? Внезапно рядом с мистером Паркинсоном возник еще один домовик постарше, одетый во что-то вроде ливреи до морщинистых колен, и, поклонившись присутствующим, зашептал хозяину что-то на ухо. Отец Панси нахмурился, затем резким жестом убрал с колен салфетку и встал. — Прошу прощения, Гарри, сестра. Возникло непредвиденное обстоятельство, и мне придется ненадолго отлучиться, — отрывисто сказал он. — Поликсена, если я не вернусь до конца завтрака, проводи нашего гостя в Хогвартс, я жду тебя завтра утром, как обычно. Гарри, мне было очень приятно познакомиться, надеюсь летом увидеть тебя снова. Они пожали руки, а Поликсена кивнула, внимательно глядя на брата, и проследила за ним взглядом до двери. — Итак, блинчики? — спросила она чуть погодя. — С твоим любимым клубничным джемом? Гарри последовал ее рекомендации и, когда завтрак был подан, порадовался своему решению — блинчики были волшебные, он никогда таких и не пробовал: тонкие и нежные, с кружевными краями, просто тающие во рту. Он так увлекся ими, что внезапное появление в столовой нового действующего лица застало его врасплох. — Очень интересно, не похоже на Персефону, — протянул женский голос от двери, и повернувшись, Гарри увидел даму в закрытом темно-фиолетовом платье в пол и жемчугах. Она была очень красивой, с короной черных кос, прямой спиной и горделивой посадкой головы, но от всей ее фигуры веяло холодом. — Поликсена, не представишь меня нашему гостю? Гарри перевел взгляд на тетю Панси и настороженно замер — та выглядела раздосадованной и вся подобралась, будто рысь перед прыжком. — Maman, — процедила Поликсена, кривясь, будто только что съела целый лимон. — Что вы здесь делаете? — Решила заглянуть на утренний кофе, — любезно отозвалась женщина — бабушка Панси? — но ее морозные серые глаза неотрывно следили за Гарри. — Надеюсь, в собственном доме я еще могу рассчитывать на чашечку? Она повелительно щелкнула пальцами, и рядом возник старый согбенный эльф, которого Гарри прежде не видел. Эльф весь трясся, будто от ужаса, и безжалостно выкручивал себе уши, покрытые редкими седыми волосками. — Хозяйка, — прошептал он, низко склоняя голову. — Чем еще Дерри мочь услужить? — Мне кофе, как обычно, — сказала женщина, не глядя на него. — И ступай прочь, в ближайшее время мои дети не будут тебе рады. Эльф исчез с еле слышным всхлипом, и Гарри осознал, что незаметно для себя крепко сжал в руке столовый нож. Было в этой даме что-то опасное. Дверь распахнулась сама по себе с громким стуком, и в столовую широким решительным шагом ворвался Патрокл. — Это переходит всякие границы, maman! — прорычал он, останавливаясь перед ней и глядя ей прямо в глаза. — Я же запретил вам здесь появляться! Извольте покинуть столовую. — Тебе придется применить силу, чтобы выгнать меня, — в тон ему сказала дама, задирая голову и отважно глядя на сына снизу вверх. Гарри невольно восхитился ее выдержкой — по отцу Панси было видно, что он вне себя от ярости. — Домовики мэнора не посмеют притронуться ко мне, хоть и не станут исполнять мои приказы — кроме верного Дерри, разумеется. Атакуешь собственную мать? — Я могу сделать это за него, — подала голос Поликсена со своего места. Гарри заметил, что она вернула себе самообладание и теперь выглядит не менее хладнокровной, чем дама в жемчугах. — Патрокл? — Нет, — отрезал мистер Паркинсон, не сводя испепеляющего взгляда с матери. — Не хватало еще боя в собственной столовой, тем более при гостях. А этому негодному эльфу я вручу одежду сразу после завтрака. Напасть на главу рода в его собственном доме, да еще и нарушить прямой приказ! Я ведь велел ему сопроводить вас прочь из мэнора, а он посмел меня обездвижить! — Он слушал свою хозяйку, — равнодушно пожала плечами бабушка Панси. — Домовики моего рода никогда не забывают, кому принадлежат на самом деле, в чьем бы доме они ни жили. Дерри все-таки часть моего приданого. — И вы только что обрекли его на позор и скитания, — процедил Патрокл. — Ни один род не примет домовика Блэков — потому что это все равно, что пригреть змею у себя на груди, пустить в город лазутчика. Один я мягкосердечный, пожалел старика, оставил его в мэноре — и вот какова благодарность. Он помолчал, а затем устало махнул рукой. — Я зря взываю к вашей совести, это бесполезное занятие. Садитесь за стол, maman, но знайте: это последний раз, когда вы видите мэнор изнутри, — я сегодня же изменю защитные чары, а Дерри получит одежду. — Тогда мне стоит хорошенько все рассмотреть, пока я еще могу, — усмехнулась та и села напротив и наискосок от Гарри, через стул от Поликсены. Патрокл проследил за матерью взглядом и прошел к главе стола. — Итак, вы, стало быть, мистер Поттер? Ваш шрам сложно не заметить. Гарри вспомнил совет Сметвика маскировать шрам тональным кремом и пообещал себе начать завтра же. По словам Панси, некоторые девчонки красились каждое утро, скрывая загадочные «несовершенства», — так почему бы и ему не прятать этот уродливый зигзаг, который выдает его личность любому встречному? — Очень приятно, мадам, — сказал он, пытаясь держать спину как можно ровнее. Поликсена напротив едва заметно кивнула, одобряя его поведение, и Гарри почувствовал прилив уверенности. — Вы — мама мистера и мисс Паркинсон? — О да, — усмехнулась та, но ее глаза оставались холодными, как озерный лед. — Кассиопея Паркинсон к вашим услугам. Можете называть меня леди Кассиопея. — Вы — бабушка Панси? Женщина склонила голову к правому плечу и стала удивительно похожей на свою дочь, хотя прежде Гарри не сказал бы, что между ними было хоть какое-то сходство. — Вы дружны с моей внучкой, мистер Поттер? — вкрадчиво сказала она и перевела взгляд на сына. — Как трогательно. Стало быть, делаешь ставку на нежную детскую дружбу, да, mon fils? — Обойдемся без намеков, maman, — кисло сказал мистер Паркинсон. — Гарри все известно. Они с Персефоной дружат просто так, хотя изначально у меня действительно был определенный план. Леди Кассиопея недоверчиво подняла красиво очерченные черные брови и снова взглянула на Гарри. Она выглядела совсем нестарой, и тяжело было поверить в то, что у нее двое взрослых детей. Впрочем, — здраво подумал он, — волшебницы наверняка первым делом придумали массу средств, способных остановить старение. Насколько он понимал противоположный пол, многим женщинам очень важно было как можно дольше оставаться молодыми и красивыми. Причем от мира это не зависело — на туалетном столике тети Петунии тоже всегда стояла целая батарея баночек и скляночек с загадочными надписями. — Расскажите мне о моей малышке, мистер Поттер, — мягко сказала леди Кассиопея, но это была обманчивая мягкость. Перед ней возникла чашка, и она пригубила кофе. — Хорошо ли Персефона успевает на уроках? — Панси отлично учится, — с гордостью за подругу подтвердил Гарри. — Прекрасно, — улыбнулась дама одними губами. — А вы? — Ну, нормально, — немного стушевался Гарри и кинул быстрый взгляд на Поликсену. Та сидела со скрещенными руками и внимательно прислушивалась к разговору. Поймав его взгляд, она еле заметно качнула головой, и Гарри понял намек: с бабушкой Панси не стоило откровенничать. — Вы, наверное, могучий маг, раз сумели одолеть самого Темного Лорда, — продолжила леди Паркинсон великосветским тоном, будто они были на званом ужине. — У вас были частые выбросы? — Выбросы? — Детская магия, — пояснила Поликсена ровным голосом. — Не понимаю, зачем вам эта информация, maman. Собираетесь написать биографию героя? Вы опоздали — она давно издана, можете ознакомиться в любом книжном магазине. Напряжение стало совсем ощутимым, воздух между двумя женщинами будто наэлектризовался, и Гарри решил в своей обычной героической манере перевести огонь на себя: — Однажды я перекрасил волосы учительнице, — быстро сказал он. — И каким-то образом оказался на крыше школы — маггловской, это было еще до Хогвартса. Вроде бы все. Он предусмотрительно не стал упоминать разговор со змеей в зоопарке — теперь Гарри понимал, что о некоторых навыках не стоит распространяться при малознакомых людях. — И все? — немного разочарованно спросила леди Кассиопея. — Мне казалось, вы должны были демонстрировать куда больший талант. Просто удивительно, как это Том умудрился об вас убиться… — Довольно! — рявкнул мистер Паркинсон и встал из-за стола, опираясь на кулаки. Выглядел он внушительно. — Maman, ваш утренний визит подошел к концу. Поликсена, проводи матушку к выходу. Мисс Паркинсон одним текучим движением оказалась рядом с леди Кассиопеей — Гарри даже не понял, как у нее получилось сделать это так быстро. В руке Поликсены уже была зажата палочка, и ее кончик смотрел прямо в лоб матери. — Maman? — сказала она, и это не был вопрос. — Запомните, мистер Поттер, — с улыбкой сказала леди Кассиопея, продолжая смотреть только на Гарри, и он опять против воли восхитился ее самообладанием. — Счастье отцовства и материнства — лживый миф, ловушка для дураков. Вы лезете из кожи вон, чтобы обеспечить своим детям достойное будущее, они вырастают — а затем наставляют на родителей оружие. Поликсена коротко и резко взмахнула палочкой, и леди Паркинсон замолчала. Она укоризненно взглянула на дочь и, с улыбкой разведя руками, встала со стула и направилась к выходу, а Поликсена бесшумно двинулась следом. — Прошу простить нас за эту безобразную сцену, Гарри, — напряженным голосом сказал Патрокл, не отрывая взгляда от двери. — Мы давно не поддерживаем связь с матерью, она — сложный человек. Надеюсь, ты не испугался. — Да нет, — немного удивился Гарри. Весь этот странный разговор действительно не напугал его, а, скорее, заинтриговал. — Мне показалось, ей очень интересно, как дела у нас с Панси. — О да, — кивнул мистер Паркинсон, с усилием переводя на него взгляд, будто дверь продолжала притягивать его внимание. — Моей матери отчего-то ужасно любопытно познакомиться с внучкой. Теперь я начинаю думать, что и с тобой тоже, и все становится еще запутаннее. — Леди Кассиопея никогда не видела Панси? — поразился Гарри. — Увы, — кивнул Патрокл и побарабанил пальцами по столешнице. — Моя мать все эти годы жила во Франции, и до недавнего времени дела рода ее мало интересовали. Гарри… ты ведь знаешь, что мы — дальние родственники? Гарри почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он безмолвно помотал головой. — Моя мать и твоя бабушка Дорея были родными сестрами. Вы с Панси — троюродные брат и сестра, шестая степень родства. Для волшебников это пресловутая седьмая вода на киселе, все чистокровные семьи имеют общих предков. Даже на вашем потоке в Хогвартсе у тебя есть другая дальняя родня: тот же Драко Малфой, наследник Лонгботтом… и вся семья Уизли, хотя как раз это не повод для гордости. Все вы связаны через Блэков — эта семья была довольно многочисленной. Сейчас от нее почти ничего не осталось, последний мужчина рода сидит в Азкабане. — Сириус Блэк, — вдруг понял Гарри, и у него во рту пересохло. — Он — не только мой крестный, но и родственник? — Да, — сказал Патрокл удивленно. — Откуда ты знаешь о том, что он твой крестный? — Драко рассказал, — ответил Гарри на автомате, но у него в голове кружился целый вихрь разных отрывочных мыслей: они с Панси и Драко родственники? А Поликсена — неужели она его тетя, пускай и не родная? Что если он сможет все-таки поселиться у кого-то из них? И почему тогда они его не забрали у Дурслей? Гарри прекрасно помнил свой собственный, причем весьма логичный ответ на этот вопрос, который он дал Панси еще в поезде: никто не отдал бы его на воспитание Пожирателям Смерти, — но иррациональным образом ему все равно стало обидно. — Я начинаю думать, что maman решила попробовать возродить свой род, — сказал тем временем Патрокл. — Она — урожденная Блэк, у них остались только старики, и ее поведение наводит меня на мысль, что она пытается найти нового молодого наследника. Беда в том, что все вы, кроме Уизли, последние в своем роду, но мать никогда не остановит свой выбор на Предателях крови. — Разве я или Панси можем наследовать за Блэками? — удивился Гарри. — А Мордред его знает, — неожиданно тяжело вздохнул мистер Паркинсон и откинулся на спинку стула. — Такой ситуации, как с Блэками, не бывало очень давно, налицо юридический казус. Законный наследник пропал без вести еще с десяток лет назад, его отстраненный от наследования старший брат жив, но в тюрьме, а женщины давно вышли замуж и ушли в другие рода. Идеального, интуитивно понятного претендента нет, так что на наследство теоретически может заявить права любой, в ком течет хоть капля крови Блэков. Я так думаю, ваши позиции примерно одинаковы, а значит, maman может подобрать наследника себе по вкусу. Судя по ее вопросам, ей хочется выбрать сильного мага — вероятно, это желание исходит из знаменитой блэковской гордыни. — Вы их не любите, — проницательно заметил Гарри, и Патрокл поморщился. — Я их терпеть не могу, — сказал он, доверительно понизив голос, и Гарри оценил его откровенность. — Но с Блэками всегда приходилось считаться, и, как видишь, даже сейчас остатки этого гадючьего рода продолжают мутить воду. Они помолчали, думая каждый о своем. — Я полагал, Панси станет леди Паркинсон после вас, — наконец сказал Гарри, вспоминая объяснения Драко. — Разве она может стать и леди Блэк тоже? Объединить два рода? — В том-то и дело, что нет, — покачал головой Патрокл, снова задумчиво барабаня пальцами по столу. — Она должна будет выбрать. Я так думаю, maman хочет встретиться с Персефоной, чтобы склонить ее на свою сторону и убедить вступить в права наследования именно рода Блэк. Что при этом станет с родом Паркинсон, семьей ее мужа и сына, — ей, как настоящей Блэк, наплевать. Ты тоже, если решишь заявить свою кандидатуру, потеряешь право на фамилию Поттер. Род Поттер исчезнет, растворится в небытии. Многие-многие поколения твоих предков будут выброшены на свалку истории, будто их и вовсе не было… — Он помолчал и продолжил, его голос чуть дрогнул. — Я бы так не смог.***
В Хогвартс возвращались в странном настроении: Гарри был весь погружен в свои мысли, да и Поликсене не особо хотелось разговаривать — встреча лицом к лицу с матушкой предсказуемо выбила ее из колеи. Она с нетерпением отсчитывала минуты до того момента, когда можно будет наконец перейти на маггловскую сторону, ослабить строгий ошейник на собственной шее и забыть о долге, обязанностях и всевозможных загадках до самого утра понедельника. — Держись, герой, — на прощание сказала Поликсена, когда сняла с них с Панси трансфигурацию и крепко обняла неожиданно прильнувшую к боку племянницу — обычно та не искала ласки. — Если что, у вас всех есть сквозные зеркала — сразу связывайтесь со мной, но знайте: я рассчитываю на спокойное окончание семестра. Сосредоточьтесь на экзаменах, научитесь играть в плюй-камни, устраивайте пикники у озера… Просто будьте детьми, эта чудесная пора долго не продлится. Драко важно кивнул, и Поликсена улыбнулась ему — хороший мальчишка получился у Малфоев. Она вспомнила, как скрывала их с Нарциссой в мэноре после ареста Люция, и как они с Панси играли вместе. Он уже тогда был прекрасным принцем в миниатюре, да и вырастет наверняка писаным красавцем — с такими-то родителями. Повезет все-таки будущей супруге… Дети направились в башню, а она, проследив за ними взглядом, решила навестить Севера — надо же отчитаться о проделанной работе, в конце концов, план был его авторства.***
Северус молча наблюдал за тем, как непривычно нервная Поликсена ворошит непроверенные домашние работы третьего курса у него на столе. Поттер вернулся в Хогвартс, идея сработала на отлично — так откуда же эти рваные жесты, этот бегающий взгляд? — Ты всегда так выглядишь, одержав сокрушительную победу? — скептически спросил Северус, когда Поликсена чуть не столкнула чернильницу очередным неловким движением. — Только когда эту победу омрачает что-то еще, — фыркнула Паркинсон, признавая свое странное поведение. — Слушай, Север… Тебе не надоело сидеть в Хоге целыми днями? Ты вообще хоть куда-то выходишь? — Выхожу, — он скрестил руки на груди в неосознанной попытке защититься от неприятной правды. Заметил — и сам на себя разозлился. — В Косой, например. Или порчу романтические уикенды Люциусу с Нарциссой. Ну и еще кое-куда, но об этом Паркинсон знать совсем необязательно. — Люблю пугать малфоевских павлинов, — внезапно призналась Поликсена, вскидывая на него глаза. Она казалась странно уязвимой в этот момент — такой Северус ее еще не видел. — С детства. Как вижу эти их длинные, волочащиеся по земле хвосты — так сразу и включается охотничий инстинкт. Он немного подумал, пытаясь сопоставить факты. — Точно, Патрокл наверняка часто бывал у друга и брал тебя с собой, — наконец медленно сказал Северус, и Поликсена кивнула. — Почему они поссорились? Люций не любит об этом говорить, я знаю только, что он жутко обижен. — Как поссорились, так и помирились, — деланно безразлично пожала плечами Поликсена, и Северус ощутил вспышку раздражения на ее уклончивость, но тут же подавил эмоции — не сейчас, нельзя опять спугнуть ее. Она тут же добавила извиняющимся тоном: — Это дела рода, Север, даже двух, и я не вправе обсуждать их с тобой. Могу только сказать, что Люций простил Патрокла, так что на то, чтобы испортить Малфоям выходные, теперь образовалась очередь. Северус задумался. Он был рад за друга, но что-то все равно больно кольнуло его изнутри. — Так что у меня к тебе неприличное предложение, — медленно, будто колеблясь, сказала Поликсена. — Махнули в Лютный, а, Север? Накупим запрещенных ингредиентов и темномагических фолиантов, съедим дрянной стейк подальше от любопытных глаз… А потом приглашаю в ненавистный тебе маггловский мир, отметим удачно проведенную операцию. — И что мы там будем делать? — против воли Северус почувствовал заинтересованность. — Применять на магглах знания из купленных темномагических фолиантов? — А ты знаешь толк в чистокровных развлечениях, — ее глаза смеялись. — Нет, всего лишь завалимся в один бар в центре, я там часто бываю. Он не стал расспрашивать дальше, потому что и так было очевидно — Поликсене одиноко и тошно, что-то (или кто-то?) накануне разбередил ей душу, и теперь она пытается хоть как-то прийти в равновесие. Северус быстро взвесил все «за» и «против»: вошедший в раж Люций перетаскал ему половину библиотеки, но нужная книга пока так и не нашлась, а Каролину он уже ни о чем не спросит… Он начинал терять терпение. Северус сделает еще одну, последнюю попытку разговорить эту упрямицу, убедить ее поделиться воспоминаниями. Ну а если Поликсена откажется, придется переходить к плану Б. Он давно подготовился, однако все тянул, ждал удачный момент, надеясь решить дело миром… но время идет и надо ковать железо, пока горячо. — Ну давай, — решил наконец Северус, в глубине души презирая себя. — Только мне нужно кое-что взять с собой, подожди меня снаружи. — Звучит интригующе, — ухмыльнулась Поликсена. — Ладно, Север, только долго не копайся. Приключения не ждут.***
В ее избранном маггловском баре было, как всегда, людно, но она привычно проскользила сквозь толпу, ведя за собой Северуса, и вошла в свою любимую отдельную комнату. Поликсена давным-давно вырезала на двери ножом рунную цепочку и теперь наслаждалась заслуженным покоем — для магглов этого столика с уютными диванчиками вокруг не существовало. Амулет с заглушкой дарил отдых от громкой ритмичной музыки, а если ей хотелось выпить или с кем-то познакомиться, Поликсена просто выходила наружу и шла к барной стойке или прямиком на танцпол. Вся эта штука здорово нарушала Статут о секретности, но если честно, ей было давно плевать на условности. — Сиди здесь, — скомандовала Поликсена, усаживая Севера на диван. — Я быстро. Что будешь? — Выбери на свой вкус, — махнул рукой он и осторожно отклонился назад, будто деревянный. Она только головой покачала: как не умел отдыхать, так, видно, и не научится никогда. Когда они выпили по рюмке принесенной ею текилы, Поликсена блаженно прикрыла глаза, но тут же напряглась от ощущения прямого чужого взгляда, прожигающего даже сквозь веки. — Север, если ты надеешься меня споить и разговорить, у тебя ничего не выйдет, я крепкая, — честно предупредила его она, открывая глаза и наливая себе еще. — Я не теряю надежды, — хмыкнул Северус, но потом посерьезнел и заговорил медленно и веско, тяжело роняя слова. — Поликсена, мы с тобой взрослые люди. Я хочу знать, каким было мое прошлое. Я все равно узнаю, так или иначе, но ты можешь значительно облегчить нам обоим жизнь, если перестанешь принимать за меня решения. Что бы там ни случилось, я имею право знать. — Ты не знаешь, о чем просишь. Многие знания — многие печали, Северус, очень умная пословица. Я бы целовала руки тому, кто стер бы память мне, — проворчала Поликсена. — Мерлин, Север, ну чем так плоха твоя нынешняя жизнь? Ты декан целого дома, мастер зельеварения. Спорим, ты пожалеешь, если начнешь копаться в том, что забыл? — Спорим, — ядовито усмехнулся он. — Не пожалею. Так что? Мне надоели эти игры. Я в последний раз прошу по-хорошему. — Ого, какой ты грозный! — восхитилась Поликсена. — Север, ты меня не прочитаешь — у меня отличный амулет, и его еще ни один легиллимент не пробил, даже Лорд. Все, вернемся к этому разговору позже, сейчас я настроена кутить… Дракклы, а лимона-то нам маловато дали, пойду еще принесу. Вернувшись, Поликсена с удовольствием отметила, что Северус слегка расслабился и даже воротник расстегнул. Ну вот, так-то лучше, а то выглядел, как чопорный англиканский пастор в пучине разврата. — Поехали! Они почти синхронно опрокинули в себя содержимое рюмок, и Поликсена почувствовала, как по жилам растекается приятное тепло. Она жива, — пришло привычное осознание откуда-то изнутри, то самое, за которым она раз за разом возвращалась в эти маггловские забегаловки. Уцелела тогда, в войне, — в отличие от Регулуса, от Эвана, от Сандро Эйвери и многих прочих, — и жива до сих пор. Красива и молода, в ее венах струится горячая кровь, руки и ноги на месте, а не как у мордредова Грюма, и она не в Азкабане, где нет ни света, ни тепла, ни даже хороших снов, в которые можно убежать от страха и холода… Настоящая счастливица. Она горько усмехнулась и укусила лимон — скулы свело. — Так что там с Поттером? — Будет жить, — отмахнулась Поликсена. Она пока не настолько ему доверяла, чтобы делиться своими догадками. — Одержимости нет, зрение Гиппократ ему поправил, так что летом мальчишку ждет дуэльный зал и я в наставниках, он же ни драккла не знает… — Север, куда же ты смотрел? — помолчав, добавила она то, что давно уже крутилось на языке. — Сын твоей любимой женщины — и вдруг в приживалках у магглов. — Можно подумать, мне дали бы его забрать, — проворчал Снейп. — Так Дамблдор и отдал героя на воспитание бывшему Пожирателю Смерти. Она пожала плечами. — Ну, целый факультет он тебе как-то доверил… Впрочем, я никогда толком не понимала его. Цели Лорда были хотя бы понятны, а вот чего пытался добиться Дамблдор — это недоступно для моего скромного ума. — Для моего тоже, — хмыкнул Северус, и это было так до боли знакомо, что ей вдруг живо вспомнились школьные годы, и то, как они сидели вместе за одной партой, делали уроки в библиотеке и ходили в Хогсмид втроем. Ее охватила волна нежности и теплоты по отношению к этому человеку. — Как в старые добрые времена, а? — доброжелательно улыбнулась Поликсена и налила себе еще. — Правда, тогда мы пили сливочное пиво, а не текилу. Впрочем, ближе к выпуску я попыталась стащить у отца фляжку с огневиски, но меня поймал матушкин эльф и строго отчитал. Дерри… Патрокл был настроен очень решительно насчет него, и она понимала брата, но старого домовика все равно было жаль. — Мы часто проводили время вместе, да? — спросил Север, хищно подаваясь вперед. — Расскажи мне что-нибудь. — Помню, как мы ходили на берег Черного озера, к тому старому дубу, о котором говорили, что он помнит Основателей, — с ностальгией произнесла Поликсена, обхватывая себя руками. — У Каро был такой зачарованный термос и еще плед, и мы там сидели допоздна под согревающими чарами — учились, смеялись, и я заплетала Каролине волосы… А тебе однажды ранним летом сплела венок из одуванчиков, и мы говорили, что это корона Принцев, но потом он куда-то делся — наверно, выбросили, а я хотела сохранить его на память… Она поразилась тому, как легко эти полузабытые картины вставали перед глазами и какими яркими были — будто и не было этих долгих лет разлуки. — Мы с Каро так ревновали тебя к Эванс, — усмехнулась Поликсена. — По-дружески, конечно. На тебя периодически находило, и ты просто глаз от нее оторвать не мог — все таскался за ней хвостом, за своей богиней. Мы тебе пытались втолковать, что с девушками надо совсем по-другому, но ты и слушать не желал. А она смеялась за твоей спиной, Север, и нам было так обидно за тебя… Ты правильно сделал, что после пятого курса перестал выставлять себя на посмешище. Поликсена замолчала — проклятый пятый курс, проклятое лето, изменившее абсолютно все… Она не любила о нем вспоминать, но Северус был такой понимающий и внимательный, такой свой, что слова будто сами просились наружу. — Помню, как ты высмеивал Эйвери за то, что он все таскал мне букеты красных роз, — фыркнула Поликсена. — Какой же ты был злой на язык, Мерлин всеблагой! Видно, мстил мне за нелюбовь к твоей рыжей королеве. Я смотреть на него потом не могла без смеха. Жаль Александра — неплохой был парень, хоть и тот еще ловелас… — Расскажи мне о Каролине. — Каро была лучшей из нас троих, — незамедлительно ответила Поликсена, щурясь: в полумраке комнаты выражение лица Северуса было сложно рассмотреть. Было неожиданно легко и просто говорить с ним вот так, почти напрямую. — Она была как… как солнечный свет, Север, как очаг зимой. Подобрала нас с тобой на третьем курсе, неприкаянных, словно бездомных котят, обогрела своим теплом, научила дружить как следует — так, как дружат нормальные люди, а не такие, как мы. Каро вроде бы и молчала всегда, была такая тихая, но умела говорить одними глазами. Не знаю, как какой-то паршивый Обливиейт сумел стереть ее глаза из твоей памяти. Поликсена хмыкнула, откидываясь на спинку дивана и машинально крутя в пальцах соломинку. — Они были такие синие-синие, как озера. Панси похожа на нее — не внешностью, а… целостностью, что ли? Видит Мерлин, я не заслуживаю ее растить. — Как она умерла? Слагхорн говорил, фамильное проклятие. Это правда? — наклонился вперед Северус, весь напряженный, словно гончий пес, напавший на след. Поликсена дружелюбно улыбнулась ему и отсалютовала пустой рюмкой: странно, и почему она так старательно пыталась скрыть от него все это? Боялась за него, жалела, хотела уберечь от этого невыносимого груза вины — но ведь очевидно же, что Север свой в доску, точь-в-точь как раньше, и что с ним наконец-то можно снова быть откровенной! — Слагхорн ничего толком не знает. Мы убили ее, — доверительно сказала она, наклонившись к нему через стол, и Северус отшатнулся. — Что? — Мы с тобой убили нашу лучшую подругу, — почти по слогам повторила Поликсена и неожиданно для себя рассмеялась: Мордред, ну почему это так забавно звучит? — Мы не хотели, конечно, это был несчастный случай, — торопливо пояснила она, — но с того проклятого дня я каждое утро просыпаюсь и как дура надеюсь, что все это — просто страшный сон. Мы осиротили Панси еще до ее рождения — это Каролина должна была воспитывать дочку, я так себе замена. Патрокл так и не простил меня до конца, а тебя он просто ненавидит… а Панси не говори, она ничего не знает. Я все хочу рассказать ей, а потом думаю — что если она отдалится от меня? Я трусиха, Север. На глаза навернулись слезы, и Поликсена быстро и решительно вытерла их тыльной стороной руки. — Забористая сегодня текила, — задумчиво сказала она, беря в руки бутылку и пристально рассматривая содержимое на свет. — Ты себя как, нормально чувствуешь? — Голова немного кружится, — с готовностью подтвердил Северус. — И в глазах двоится. — Странно. Значит, сегодня больше не пьем. Стареем, друг мой, — вздохнула Поликсена с ностальгией. Глаза почему-то слипались, будто в них налили клея, и она поморгала и начала неудержимо зевать. — Если мы не виделись одиннадцать лет, а Каролина умерла пять лет назад… что-то тут не сходится, Поликсена, — вкрадчиво проговорил он этим своим проклятым бархатным тоном и подсел ближе, поймал ее взгляд. — Ну же, расскажи мне подробнее — ты ведь знаешь, что можешь мне полностью доверять. — Была дуэль, — пробормотала она, откидываясь головой на спинку дивана, и мимолетом удивилась тому, как сильно ее развезло. Тем страннее было то, что язык не путался — напротив, повиновался с удивительной готовностью. — И мы расколотили защитные амулеты на одной дурной силе. Барьер не выдержал, и заклинание срикошетило… Редкий случай, в Мунго только головой покачали. Каро выжила, но что-то внутри сломалось… колдомедики давали всего несколько лет. Я до сих пор не знаю, чье именно заклинание это было — мы ведь сражались насмерть, Север. Точнее, ты сражался насмерть, а я все жалела тебя, дурака… Поликсена хмыкнула и постаралась сесть ровнее. — Мордред, да что со мной такое? — Как так вышло, что я сражался с тобой? — тут же спросил Северус, будто куда-то спешил. — Из-за чего была дуэль? Ну же, Поликсена, я твой друг, ты можешь мне все рассказать. Почему мы с тобой сражались? — Не могу, — с сожалением развела руками Поликсена. Ей почему-то было обидно до слез, что она не может этим поделиться. — Это не мой секрет, Север, не мучай меня. Дела рода, я же тебе говорила. — Мне кажется, тебе мешает амулет от легиллименции. Давай-ка помогу его снять, — Северус неожиданно оказался еще ближе, совсем близко, и она почувствовала, как чужие холодные пальцы накрыли ее собственные и в таком захвате осторожно потянули шнурок вверх. Она инстинктивно схватилась за висящую на шнурке витую ракушку, и мирно спящая интуиция вдруг завопила дурным голосом. Поликсена вскочила с места, резко разрывая дистанцию, и оттолкнула Северуса. — Ты меня опоил! — обвиняюще воскликнула она, наставляя на него палочку. В глазах двоилось, а ноги едва держали. — Что это было? Мой проявитель ядов молчит — что за дрянь ты мне подлил?! — Ничего удивительного, что молчит: это не яд, — проворчал Север, медленно поднимая руки вверх. Виноватым он не выглядел — все как всегда. — Зелье доверия, оно же Вкрадчивый елей Григория. Оно даже не запрещено. — Мне плохо, — процедила Поликсена. — Его наверняка нельзя мешать с алкоголем. Ты же дракклов зельевар, ты что, не знаешь собственный предмет?! — Да можно его со всем мешать, — фыркнул Северус, но она заметила, что он встревожился и подобрался. — Видно, у тебя индивидуальная непереносимость. Садись, сейчас я дам антидот. — Я больше ничего у тебя из рук не возьму, отравитель, — отрезала Поликсена и, пошатываясь и не сводя с него палочки, попятилась к выходу. Каким-то неясным образом Северус внезапно оказался рядом, и она все же позволила усадить себя на диван. Знакомые руки запрокинули ей голову назад и опустошили в рот флакончик с мерзко пахнущей жижей. — Дыши, — строго сказал Северус где-то за пределами ее зрения. — Раз-два, вдох-выдох. — Надеюсь, ты доволен, — пробормотала она, закрывая глаза, — ее невыносимо клонило в сон. — Я не хотела, чтобы ты вспоминал, думала уберечь от этой боли. Теперь ты знаешь, поздравляю. Не смей уходить в запой, как тогда, слышишь?.. Он что-то тихо ответил, но Поликсена уже не слушала, потому что ее сознание капля по капле утекало прочь — в страну снов, где ярко и ласково светило солнце, теплый ветерок вызывал рябь на воде, и Каролина улыбалась им одними глазами, синими, как озера в летний день, а потом плела счастливой Панси венок из одуванчиков.***
Очнулась Поликсена в незнакомом месте: широкая кровать под темно-зеленым бархатным балдахином с серебряным шитьем, стены, украшенные панелями из темного дерева, тут и там эмблемы коронованных змей, но в остальном обстановка почти спартанская. Больше в комнате никого не было, а ее палочка была намертво зажата в кулаке — рефлексы никуда не денешь. Деканские покои, спальня, — подумав и хорошенько оглядевшись, констатировала Поликсена. Интересно, как он ее сюда притащил — камином? И как спрятал от посторонних глаз — левитация вместе с дезиллюминационным? Или разжился где-то мантией-невидимкой? Внезапно ей стало смешно от нелепости всей этой ситуации. Знали бы ученики, какова тайная жизнь нелюдимого декана Слизерина: под покровом ночи он таскает в свое гнусное логово невинных барышень… Она поколебалась, но все-таки заглянула под одеяло — чего и стоило ожидать, одета, слава Мерлину. Не то чтобы Поликсена на самом деле в чем-то подозревала Северуса — она еще в школе поняла, что тот однолюб и будет страдать по своей зазнобе до гроба, — но все же не хотелось, чтобы бывший друг видел ее без одежды даже в медицинских целях. Помедлив, Поликсена села на кровати и, откинув одеяло, поставила ноги на пол. В голове закружилось, и на пороге, как по команде, появился Север. — А трепался, что моей чести ничего не угрожает, — не преминула поддеть она, и друг — все-таки бывший? или уже нынешний? — закатил глаза и своим коронным жестом скрестил руки на груди. — Так и знала, что воспользуешься моей слабостью и затащишь меня в постель. Учти: теперь тебе, как честному человеку, придется на мне жениться. Она всегда поддевала его на эту тему — знала, что Север без ума от другой, да и ее личные обстоятельства не изменились. Так уж устроен мир: солнце встает на востоке, за зимой приходит весна, а Северус Снейп страдает по девице, которая плевать на него хотела, — и шуточки на грани фола не могли посоперничать с этими фактами жизни, зато поднимали Поликсене настроение и помогали сместить фокус в сторону. Вот и сейчас — будто вернулись в славную пору отрочества. Хорошее было время, простое и понятное… не чета последующим годам. — У тебя много шрамов, — заметил он, пропуская ее подколки мимо ушей, и прислонился правым плечом к дверному косяку. — Откуда? — Все-таки не утерпел и заглянул мне в декольте, а, Север? — через силу усмехнулась Поликсена, хотя по позвоночнику прошла дрожь — она стыдилась этих шрамов, мрачных напоминаний о тех случаях, когда даже ее скорости не хватило, чтобы уцелеть. Часть из них так и не удалось свести — как, например, оставленные самим же Снейпом отметины от Сектумсемпры на левом боку, память о той роковой дуэли. — Я любопытный, а твои шрамы начинаются уже на предплечьях, — усмехнулся Северус и подошел ближе, на ходу доставая из кармана мантии флакон с зельем. — Подозреваю, что это как-то связано с тем, что мы сражались на дуэли, — как это вышло? Я вообще был в курсе твоих бойцовских навыков? Не хочешь отвечать — не надо, но я все равно рано или поздно узнаю. А сейчас пей, это укрепляющее. На него у тебя, надеюсь, аллергии нет? Поликсена покачала головой и, взяв флакончик, отвинтила тугую крышку и с подозрением принюхалась к содержимому. Вроде похоже. — Мерлин, Север, — пробормотала она, выпив зелье и вернув ему пустую емкость. — Неужели нельзя было договориться по-человечески? Вообще-то я должна на тебя злиться, коварный обманщик, но как ни странно, я даже рада, что теперь ты знаешь. Она помолчала, прислушиваясь к себе. Было такое чувство, будто все эти годы ей не хватало разговора по душам именно с Севером и именно на эту тему — внутри будто лопнул перезревший нарыв, причинявший столько страданий, столько боли, и появилась робкая надежда на исцеление. — Ладно, дракклы с тобой, будь по-твоему. Я солью часть своих воспоминаний, в которых ты присутствуешь, но исключительно под Обет. Я так понимаю, ты желаешь взглянуть на дуэль тоже? Я бы не советовала — мне она потом снилась в кошмарах, хотя бой был знатный, не отнять. Он задумался. — Если посмотрю все сразу — могу сойти с ума, слишком большие различия между двумя версиями реальности. Нужно вводить понемногу, так что начни с первого курса. — Мы почти не общались до третьего, — заметила Поликсена, прислоняясь боком к подушкам, — все тело ломило. — Вряд ли тебе что-то даст лицезрение собственного гордого профиля на уроках. — Давай тогда с третьего, я не в том положении, чтобы привередничать, — покладисто пожал плечами Северус. — И куда ты собралась? Оставайся здесь, сейчас пол-четвертого ночи, а твоему организму нужен отдых. — Как можно?! — нарочито ужаснулась Поликсена. — Испортить нам обоим репутацию? Я вообще-то девушка незамужняя и не могу находиться в мужском обществе без моей верной дуэньи! — Соппоро. Поликсена дернулась было в сторону, но вымотанное тело не успело отреагировать, как надо, и она провалилась в обволакивающую бархатную черноту вне времени и пространства, мягкую, как мех норки. В этот раз ей не снилось ничего — и слава Мерлину.