Край ночи

Вся жизнь — бесконечная череда страданий. Каждый день, каждый час, каждую секунду она чувствовала, как разрываются мышцы и трещат кости. Благородная эльфийка, которая когда-то должна была возглавить местный храм, навсегда став божественной жрицей. Все обратилось в прах. Сама разбила свои мечты, став той, кем не должна являться. Наемница, что берет только самую грязную работу.  Когда-то, когда небо ещё имело цвет чистой лазури, а трава напоминала осколки изумруда, она была совсем другой. Одним из первых, не задетых Бездной, воспоминаний был спокойный, мирный день лесов Азарии. Пышный, зелёный лес, ветвистые деревья, цветочный аромат, звенящее пение птиц и среди этих красот — словно маленькие феи, две юные, изящные, утонченные эльфийки. Светлые, блондинистые волосы рассыпаются по плечам. Как корона, на голове лежит цветочный венок. Персиково-розовая кожа прелестно сверкает на солнце. Карина открывает свои глаза, напоминающие золотое сияние, и с трепетной нежностью смотрит на маленькую сестрёнку, что растет почти точной её копией. Губы расплываются в милой улыбке, она снова прикрывает глаза от непривычно ярких лучей.  Но стоит открыть их и улыбка тут же стекает с лица вместе с горькой слезой. Перед взором вдруг предстало Теневое Болото. Так назвали его Лунные Эльфы, на деле же — это место всегда было и будет частью лесов Азарии. Гавана, богиня, которой молились они и почитали, с самой надменной жестокостью отвергла их. Бездна проникла на территорию лесов, охватила их часть, поразила живущих там эльфов, но вместо того, чтобы помочь, вчерашние братья окрестили их Темными, скрылись под Лунным щитом и разорвали любые связи. Эстес, король, которому они доверяли. Мия, жрица, за которую они готовы были отдавать жизни. Бросили на растерзание демонам, сделав вид, что являются вовсе не одной нацией. Жалкие предатели.  Выбора не было. Убийства — единственный способ выжить самому. Карина была предназначена совсем для другого, но разве будешь указывать судьбе, когда у твоего горла держат нож? Пришлось потерять все милосердие и благородство, ступив на этот путь. Жестокая, коварная, кровожадная. Она ничем не отличалась от тех, кого презирала сама. Но все же кое-что заставляло держать голову высоко и надменно взирать на соперников. Карина имела то, чего лишился каждый из них. Она была честна. Перед собой и остальными. Свое несовершенство убийца признавала гордо.  С каждой отрубленной головой в ней было все меньше жалости. Не последствия хаоса, пожирающего изнутри. Это стало частью её личности. Презираема всеми, кем только можно. Дитя тьмы, что уж говорить. В ответ она скалила клыки с такой же ненавистью. Казалось, нет ни одного живого существа в мире, кем ее ошибки могли бы быть прощены. Но в те времена, за закрытой дверью полуразрушенного домика, все ещё ждала и любила та, кто о ее ошибках не знала ничего. Как ярко мерцающая звезда на затянутом тучами небе, как едва уловимый свет маяка в туманном море, как маленькая искорка в глубокой тьме, маленькая сестренка заставляла Карину не терять надежды. Селена была единственным, что выжило и уцелело после той кровавой ночи. Весь мир был сосредоточен только в её задорных, лиловых глазах. Невероятной нежностью вдруг наполнялось сердце, когда, переступив порог дома после очередной тяжелой битвы, она слышала не осуждающий шепот тишины, а звонкий голос Селены. Островком любви и доверия стал тот маленький дом, где, как птичка в клетке, всегда ждала её сестра.  Усмехнувшись над эльфийкой, жестокие боги вырвали из сердца последние теплые чувства, что так трепетно она хранила. Став на сторону Бездны, Селена направила оружие против неё. Холодна, высокомерна, насмешлива. Перед ней стояла совсем не сестра, а незнакомая ей девушка. Карина отчаянно схватила дьяволицу за руку, посмотрела в глаза, пытаясь уловить черты прежней Селены и найти хоть частичку той любви, с которой она смотрела раньше. Та задержалась всего на секунду. После оттолкнула и сказала, что никакой сестры у неё нет, и Карину видит впервые. Теневая убийца с того момента была ещё более молчаливой. Потому что раз за разом срывала голос, крича её имя в приступах. Сдирала кожу, билась об стены в бессмысленных попытках перекрыть душевную боль физической. Облака, за которыми она наблюдала, приобретали вид её лица. Пение птиц звучало совсем как её голос. И умирающие от рук Карины демоны тоже имели её облик.  Свет сияет ярче только в темноте. Но удастся ли ей выбраться из темноты прежде, чем пропасть в бесконечности страданий, слиться с болью воедино и окончательно обратиться в монстра? Удастся ли перед смертью, хоть на секунду, увидеть прежнюю тёплую улыбку и услышать, как ласково Селена зовет её сестрой? Карина на самом деле боялась потерять себя окончательно, не достигнув главной цели. В те редкие моменты, когда остатки измученного разума собирались воедино, она ненавидела себя. При взгляде на выпотрошенное тело человека внутри все сжималось. В носу стоял запах железа. Ещё слышался охрипший голос, отчаянно молящий о пощаде. Голосовые связки перерезаны, язык вырван. В деталях помнится момент, когда его глаза стремительно начали покрываться туманом, стекленеть, а после просто закатились. Руки дрожали. Дыхание сбивалось. Из глаз без остановки текли слезы. Я не хотела. Я не делала этого. Я не монстр. В очередной раз внушала она себе, пытаясь убедить, что вкус человеческой плоти ей вовсе не нравился. А после разум вновь покидал бренное тело, наступало состояние полной апатии, что длилось порой месяцами. Постепенно, она теряла все человеческое и становилась ближе к тьме. С каждым днем отголоски собственных мыслей становились все более чужды, чувства незнакомы, и жизнь уже принадлежала ей. Вот, что значит замещение живого. От прежней Карины оставалась только оболочка.  Чем дальше заходило это безумее, тем более очаровательна она была в своей пустоте. Утонченное, прекрасное мастерство становилось искуснее. Из работы это переросло в страсть, из страсти в необходимость. Поле боя было единственным местом, где боль чувствовала не только она одна. Карина становилась все более жестокой в надежде быть услышанной. Всю ненависть к эльфам, людям, богам и всему миру она вымещала на невинных без каких-либо угрызений совести. До сих пор, вспоминая былые шедевры, она мечтательно вздыхала, а дух захватывало от восхищения.  Парень. Совсем молодой. Амбиции, мечты, великие планы на жизнь — все рухнуло в момент, когда каблуком она пробила его череп. Ночь сменяет рассвет. Кровавый, жестокий, беспощадный. Такой же, как Карина, когда та резким взмахом клинков отрубила сразу две руки заказанной жертве. Кроваво-пенный фонтан из её рта выглядел забавно. Жаль, поиграть подольше не удалось, она скончалась. Но на очереди уже была следующая жертва. Убийца откладывает оружие. Изящно перекидывает ножку через тело. Томно ухмыляется. Мурашки пробегают от лёгких прикосновений, доставляя наслаждение жертве, что быстро смешалось с наслаждением самой Карины, когда она начала ломать кости. Он оставался в сознании до девяносто третьей кости. Смерть — поистине прекрасное зрелище.  Безумный смех, вырывающийся из груди после очередного убийства. Янтарные глаза, блаженно закатывающиеся и светящиеся от сумасшествия при виде тонкой корочки крови на руках. Дикие крики, разрывающие голосовые связки. Карина превращалась в нечто, что было хуже Селены, хуже Повелителя, хуже Бездны. Тварь, что сеяла хаос повсюду, не останавливаясь ни перед чем. Медленно ускользает способность контролировать себя. Все сложнее называть это "жуткими приступами". Её истинные желания. Такие мерзкие, отвратительные и неизменные.  В ту ночь дорогу ей освещали мертвые звезды. Бледны и безжизненны, как кости. Под ногами кровавое море. В голове огромная пропасть, куда стекали все чувства. Впереди не ждет ничего, кроме смерти. Давно потеряла всякий ориентир. Надежда спасти сестру угасала. Та даже не узнавала её. Ради чего теперь жить? И было ли все это… жизнью, а не выживанием?  С рук снова капает кровь. Клинки, наделенные божественной силой, должны были вершить правосудие, а не погрязнуть в жестокости обладательницы. Карина ничего не могла поделать. Убеждала себя, что все это ради сестры. Все эти люди достойны смерти. Она не жалела ни детей, ни женщин. Самой от себя становилось мерзко до тошноты. Эльфийка снова впала бы в истерику, если бы не упадок сил и раны. На эмоции не было ни сил, ни времени. Срочно нужно уходить. Выживать дальше. Ради чего и зачем она не знала. Знала, что просто должна выжить. Увы, у судьбы были другие планы на это подобие эльфа — изломанное, изуродованное, разбитое.  Клинки лежали рядом, крепко вонзившись в землю. Они отреклись от неё, не желая больше помогать. Богиня эльфов не дала свое благословение в этот раз. Мертвые звезды погасли, подталкивая на свершение настоящего правосудия. Тогда Карина впервые поняла, что не бессмертна. Что уж там - настоящие бессмертие стало бы худшим проклятьем. Просто впервые она ощущала себя так близко к той холодной пустоте, где рано или поздно оказываются все. Но разве там не так же холодно и одиноко, как и здесь?  — О-отпусти…! Простонала она, ни на что не надеясь. Странное чувство эйфории и облегчения сдавило грудную клетку. Самой себе пыталась доказать, что сражается до последнего. На деле же Карина спокойно приняла поражение. Все, чего она ждала — смерть. Лишь она избавит от мучений. Оставалось только ждать, когда он сдавит её шею сильнее и вонзит осколок в самое сердце.  Карина смирилась со своей смертью уже давно. Продолжала подталкивать на ужасные поступки и выживать только тьма, внушенная ей. Это она так долго сопротивлялась, раз за разом выхватывала клинки и вела вперед, к ненавистной, кровавой победе. Единственная победа, которой грезила настоящая Карина теперь, — победа над монстром внутри. И единственный способ её достичь — похоронить себя заживо вместе с ним.  Как же она ошибалась. Шанс на вторую жизнь. Воля судьбы ли это или истинное благословение Гаваны? Тиски, что уже вросли в её сердце, вдруг разрушились. То, что так долго разъедало внутренности, упало вместе с девушкой на землю, когда нападавший вдруг оттолкнул её от себя. Но в отличие от физического тела, на котором кроме ран от осколков не осталось следов, эта тварь раскололась на кусочки и рассыпалась в пыль. Причиной стало забытое чувство, вновь вспыхнувшее в груди. Ей дали второй шанс. Пощадили. Проявили жалость. И она была обязана воспользоваться этим.  Выжила, ради одной единственной цели. Отомстить этому миру. За то, что они сделали с ней. За всю причиненную боль. Мстить всем без разбора, забыв о жалости. Отомстить Лорду Бездны. Отомстить Селене. Отомстить Монии. И самое главное, отомстить тому магу из Паксли, что забрал у неё возможность почувствовать долгожданное искупление, наказав себя самой ужасной смертью их возможных.  Она продолжала существовать, пока её сердце пылало жаждой мести. Но уже не той глупой и безрассудной местью, что заставляла вершить её тварь. А своей собственной, честной и справедливой. С того момента собственный мир словно перевернулся.   Она спустилась в Бездну, зная, что пути обратно нет. Всё ещё пыталась испытывать себя, не веря в то, что её чудовищные мысли и желания теперь в прошлом. Здесь она продолжила искать свою смерть, идя к неизбежному концу. Ради того, чтобы увидеть Селену в последний раз, она была готова умереть. Здесь же встретила молодого парня. Спасла его лишь волей случая. Сердце ее впервые дрогнуло, когда он так нежно обнял её и заплакал, трепетно назвав "спасительницей". Ни монстром, причиняющим другим одну боль. Ни проклятой темной эльфийкой, что достойна самой чистой ненависти. Ни грязной наемницей, что готова на любое зверство за деньги. Уготованной судьбой спасительницей. Даже вездесущая боль тогда притупилась. Карина поняла, что есть ещё в этом мире те, кто может встать на её сторону. Это… стало первой причиной жить дальше.  Селена. Так много отчаянной надежды в этом имени. Когда она услышала, как тонкий, высокий голосок вновь назвал её "сестренкой", то решила, что свихнулась окончательно. Пока Карина отдавала свою жизнь на поле боя, кто-то разыскал кровожадную демонессу и, путем изменения сознания, заставил вспомнить о своем прошлом. После кровавого сражения, что, казалось, было бесполезно, перед ней вновь предстала сестра. Она не помнила ничего о Бездне и том, что с ней происходило там, так что извиниться перед Кариной не могла, но это было и не важно. Тьма не оставила на ней шрамов. Такой счастливой, как тогда, лишившаяся чувств и рассудка убийца чувствовала себя первый раз за всю жизнь. Любовь снова наполнила её сердце. Селена. Она рядом. Улыбается все так же тепло. Обнимает в ответ, скрещивает руки за шеей, смеясь, прижимается ближе. Вторая причина перестать считать дни до естественной смерти.  Тогда эльфийка даже осмелилась появиться в Городе Просвещения. И впервые не услышала укоризненного шепота за спиной, не увидела раздраженных взглядов и не почувствовала общей атмосферы ненависти. Совсем малые дети, что раньше в страхе убегали при виде неё, теперь со всей своей детской искренностью благодарили за геройства. Аристократы перестали обращать внимание только на милое личико и признали в ней сильную, отважную воительницу. Даже сама королева хотела присвоить ей титул герцогини Джастис, раз и навсегда похоронив темное прошлое. То прошлое, что, казалось, навсегда останется клеймом. Более правдоподобно звучала бы новость о том, что скалы согласились стать мягче облаков, солнце попросило костёр чтобы согреться, а стрелы отныне летают оперением вперед. Но нет, люди и в самом деле любили её. Карину до глубины души поразило такое обращение. Теперь она благородная хранительница справедливости, а не грязная наемная крыса. Третья причина жить, а не доживать последние дни бренного существования в падшем мире.  Карина поистине сильная, волевая девушка, чей дух не сломила ни одна потеря. Она изменила не только себя, но и весь мир в целом. Совершила невозможное. Добилась власти, любви, уважения, не смотря на то, что до сих пор считала себя недостойной. Но все же, кое-что не давало покоя. Однажды… В бесконечных сумерках её войны загорелась призрачная звезда.   С тех пор и до нынешнего момента за ней следовало нечто нематериальное. Мягко заботилось о ней оно, притворно любовным взглядом каждый раз провожая из тени. Нежным ветром перебирало пряди её лазурных волос, ласковыми солнечными лучами гладило покрытое шрамами тело и прекрасными лепестками ликорисов укладывало путь в будущее, не омрачненное вечным бременем неизвестности. Окружал наивной и обманчивой любовью. Именно той, что заставляет доверчиво кивнуть и сделать шаг вперед, провожая взглядом край высокого обрыва.  Мимолетным поцелуем уносились остатки этой сладкой сказки. Разливая непролитые слезы млечной дорогой, вступала во владенья ночь, прежним одиночеством перекрывая столь иллюзорную эйфорию. И тогда, спускался с небес лунный свет. Робкие надежды, терзающие его измученную болью душу, выражал он в тихих, душевных беседах, что присущи только глубине ночной. Отстранен и бездушен, равнодушен всему миру, по ней он тосковал. Тлеющие угольки звёзд и бледное свечение луны отражались в грустном взгляде, вызванном необходимостью мириться со своей красивой, обреченной любовью. Той, что никогда не суждено стать взаимной. Но, несмотря на свою боль, он все равно спускался каждую ночь со звёздного неба, чтобы с горькой улыбкой выслушать откровения своей любви, введенной в заблуждение миражами лживого дневного света. Лишь хрупкая надежда теплится в окованном ледяными цепями сердце. На взгляд, устремленный в самое сердце мрака — нашедший там свет. На признания, смущенно сложенные из созвездий. На чувства, что позволят ему так же наивно доверять своей возлюбленной.  Ночной прохладой, сладким запахом пионов, тихим ласковым шёпотом до сих пор напоминал о себе несчастный романтик, сам себя обрекший на вечное одиночество. Не подозревал он, что неуверенность, страх и бывшие мечты, что скрывали в себе слепящие наивностью золотистые лучи, давно канули в прошлое. Сказанные в отчаянии слова любви не были ложью. Подаренный поцелуй не был утешением. Те чувства, что вдруг вспыхнули пожаром, не были такой же иллюзией, как и прежде. — Я была честна…? — тихо и нерешительно, сама себе задала вопрос Карина. Взгляд янтарных глаз медленно скользнул по комнате. Серебряная паутина, призрачно мелькающие тени, сияющие отголоски звёзд всегда были спутниками чудесной ночи, обнажающей самые чистые чувства.  Бесшумной походкой, присущей только убийцам, она переместилась к столу. Льющийся из окна бледный свет словно стирал аккуратные подписи с тысячи документов, покоящихся на столе. Сейчас это лишь видение уставшего разума, но с рассветом оно приобретет свою долю правды. Неудивительно, что с таким объемом работы и без того плененный обязанностями герцог остался совсем без сил. Засыпать на рабочем столе уже вошло в привычку. Жалость в её душе смешалась с умилением.  Невольный прилив нежности вдруг вспыхнул в груди пожаром и тут же появилась острая необходимость его излить. Смущенно покраснели кончики длинных, эльфийских ушек. Карина робко протянула руку, нежно коснулась кончиками пальцев и, затаив дыхание, ласково погладила по щеке. Неожиданно по щеке скатилась слеза, словно хрусталь засиявшая при лунном свете. Это и было тем, что она хотела доказать себе.  Сердце пропускало удары. Замирала душа на секунду. Приятное волнение разливалось по телу. Счастье, вдруг накрывшее с головой, заставляло одну за другой стекать по щекам редкие слезы. Она была честна, когда признавалась в любви. И, что самое важное, в тот момент была честна с собой. Бесконечные лабиринты сомнений отныне навсегда в прошлом, что обязательно разобьется на осколки с рассветом.  Мимолетный поцелуй, что утром покажется герцогу лишь сном, был наполнен красивой, обреченной любовью. Той, что с самого начала суждено было стать взаимной.