Запрещенная любовь

Иккингу больно сжимали плечи две сильных руки, но он этого почти не чувствовал. Гораздо сильнее сейчас была боль, которая ледяным копьем пронзила его несчастное, изболевшееся сердце. Сколько он уже пережил, сколько горестей встретил, но произошедшее полчаса назад напрочь разбило его и без того разбитую душу. Он понимал, что рано или поздно, но это должно было случиться, но при этом юный викинг упорно не хотел признавать, что это произойдет - это было смешанное чувство, в котором он сам не мог разобраться. С одной стороны он понимал, а с другой не знал, что это будет - по-другому это никак не объяснить… он просто был не готов к этому! Всё произошло так внезапно и быстро, что он и сейчас не до конца осознавал всё случившееся. Голова просто горела, руки дрожали, и Иккинг не мог даже разобрать дорогу, взгляд просто безразлично блуждал по окружающему группу лесу. Хотя разглядеть что-то, даже если бы он и захотел, все равно не получилось бы, ведь тьма так и стояла непроглядная, даже луна, с её ослепительным сиянием не могла восполнить это. В это время к Стоику подошел Плевака и начал было о чем-то его расспрашивать, но настроение у вождя было ни к черту, поэтому он лишь отмахнулся от кузнеца и продолжил идти, сильно сгорбившись при этом и тяжело втягивая воздух. Проходили минуты, викинги ни на секунду не разжимали свои крепкие пальцы. Вдалеке показались неяркие огни лагеря и легкий дымок над ним, который растворялся, не успевая и подняться в воздух. Всё это было смутным, нельзя было разглядеть ни детали, ни очертания, ни палатки, расплывающиеся в глазах Иккинга. С каждым шагом они становились всё ярче и отчетливей. Прошло около трех минут, и небольшая группа викингов прибыла, наконец, на место. Стоик грозно шел мимо удивленных жителей, которые тут и там то и дело выглядывали из жилищ, внимательно и сонно рассматривая эту странную картину. Вождь не говорил ни слова, вплоть до того момента, когда все они зашли в главную палатку. - Оставьте нас! – скомандовал вождь, оперевшись на стол с до сих пор не убранными картами, - Но не уходите далеко! Воины тотчас повиновались. Иккинг остался наедине со своим отцом. Тишина затягивалась, с каждой секундой становясь всё более звенящей и пугающей. Ожидание чего-то страшного, неизвестность и совесть не позволяли Иккингу заговорить первому, он с огромной радостью убежал бы сейчас как можно дальше от отца, чтобы только не смотреть в его проницательные, голубые глаза. Стыд – вот, что он сейчас чувствовал. Ведь он был единственной надеждой отца, он – единственный наследник вождя. Он один, кто мог бы потом занять место предводителя, а теперь всё рухнуло. Провалилось в бездонную пропасть, откуда этого больше никогда и никому не достать, провалились все надежды и мечты Стоика о сыне-герое, о великом Иккинге Третьем, известным всем, как Кровожадный Убийца Драконов. Вот какие могущественные прозвища давал вождь своему сыну, когда тот только появился на свет, а теперь всё сломалось и ничего нельзя было бы изменить, ведь прошлого не дано вернуть никому из смертных. - Как ты мог? – тщательно подбирая слова, прошептал Стоик, но эти тихие звуки прозвучали для Иккинга громче любого взрыва и оглушили юношу, как рев самого Громобоя. Они рассекли тишину, как смертоносный кинжал, что уже занесли над безоружной жертвой; они звучали яростнее, чем любое, даже самое свирепое рычание Костолома. - Так вот, значит, как ты тренируешься? - в ярости закричал Стоик, моментально повернувшись к сыну, - Водишь дружбу с драконами и шотландскими принцессами!? Этими поступками ты предал не только меня, ты предал всех своих предков! - Отец… - Иккинг внезапно понял, что должен, наконец, рассказать правду, иначе он окончательно загубит уже паршивые отношения с отцом, - Прошу, только дай мне высказаться… - Нет! – взревел в ответ вождь, прервав сына, - Я не желаю слушать твои фальшивые речи, единожды солгав, ты уже никогда не будешь больше мне говорить правду! Стоик яростно ударил кулаком по столу. - Как ты мог связать свою судьбу с ними?! Как я мог быть таким слепым?! Каким образом ты связался с такими, как она?! О чем ты думал в те моменты?! На войнах шотландцы и драконы забивают нас сотнями, а ты решил не думать об этом?! Когда наша деревня на грани уничтожения, а жители на волоске от голодной смерти?! Зачем мы приехали сюда?! Для того, чтобы ты нашел себе принцессу из враждебного королевства?! – Стоик говорил все эти слова, не прерываясь ни на секунду, не давая Иккингу даже шанса оправдать свои поступки. - Ты не понимаешь, она не такая, как другие… - быстро сказал юный викинг, выбрав момент. - Не такая? – бешено сверкая глазами, тихо переспросил вождь, - Не такая?! – уже громче сказал он, - Все они одни и те же, из них нет «не таких»! - Мерида никогда никому не причиняла вреда, а Беззубик не тронет никого, если я ему прикажу это, пойми же! – проговорил Иккинг, но тут же пожалел о сказанном. Только услышав эти самые слова, у вождя скривилось лицо, будто от тупой боли. Он весь задрожал от гнева и ярости, переполняющих всё его существо, налитых в каждую клеточку его тела. - Ты еще смеешь защищать их?! Говорить, что они никому не причинят вреда?! Ты находишь им оправдание, тогда как надо находить вину! Она – дочь короля, а значит враг по крови! А дракон – враг по природе! Как ты можешь не понимать этого?! Внезапно какой-то прилив невероятной силы нахлынул на сына вождя, он почувствовал себя сильным и могущественным человеком, его словно закрыли в темной комнате, а он разнес стену и вышел на желанную свободу. Слова сами вырвались из его уст. - Нет! – воскликнул Иккинг, - Я определенно этого не понимаю и не хочу понимать! Всю свою жизнь мы враждовали с ними, постоянно боролись, и за все это время никому в голову не пришла мысль о том, чтобы сгладить все острые углы в отношениях, если бы ты позволил мне, то я бы постарался исправить ситуацию с помощью Мериды и Беззубика! Вместе мы смогли бы сделать это, но мне нужна твоя помощь! Прошу, пойми меня, одумайся, отец! Мы ничего не знаем ни о драконах ни о шотландцах, мы думаем о них так, как думали наши предки, а они думали не верно! Нет на земле никого, кто был бы физически сильнее викингов, но если мы поступим так, как прошу я, то покажем нашу наисильнейшую сторону – стремление к миру! Все эти слова вождь слушал с широко открытыми глазами. Он не мог поверить, что это говорил его собственный сын, его наследник, тот, в чьих жилах текла его кровь. Ярость, наконец, овладела им, словно игрушкой, и теперь его тело и душа были полностью под её властью. - Нет! – бешено взревел Стоик, что заставило Иккинга отшатнуться, - Поступив так, мы проявим слабость и трусость! Викинги – самый храбрый и стойкий перед опасностями народ! Никогда мы еще не отступали! А теперь, по воле скудоумного мальчишки, мы должны сложить оружие и с позором склониться к ногам противников?! С какой стати мы будем так поступать?! Никогда, слышишь, никогда! Война будет и все решено! И, клянусь Тором, в живых не останется ни одного члена шотландской, королевской семьи! После этого Стоик повернулся к Иккингу спиной и направился к выходу. Эти слова сильнее любого удара потрясли юного викинга. Он несколько секунд простоял, тупо смотря на пол. Отчаяние, безысходность и боль навалились с тройной силой, сдавили легкие и в глазах потемнело. - Нет… - прошептал Иккинг, а потом повысил голос, - Нет! Стой, отец, прошу тебя, не трогай Беззубика и Мериду! Сын вождя схватил отца за руку, пытаясь остановить, но тот с силой оттолкнул от себя Иккинга, при этом ударив его в живот, и юноша свалился на землю. - Ты плюнул в лицо не только мне, когда произнес это, но и всем, кто жил до нас! – грозно процедил Стоик, - Ты связал себя с врагом, а такого я никогда тебе не прощу! Предал всех, ради какой-то забавы! Ты не викинг и никогда им не станешь! Отныне ты мне не сын! Сказав это, Стоик вышел из палатки, громко шагая по земле от злости и ужасных событий. У входа стояли воины, они с нетерпением ждали приказа от вождя. Тот, взглянув на них, проговорил: - Не выпускать его, пока все воины не покинут лагерь! Стражники послушно кивнули. Тогда Стоик, пошатнувшись, отправился дальше - разносить по деревне скверную для многих новость. В ушах Иккинга все продолжали звенеть последние слова отца. Все закружилось, померкло и потухло в глазах. Словно что-то сломалось в его душе, разбилось и умерло. Это была надежда. Как известно, она всегда умирает последней, но только не в этом случае. Сейчас она умерла именно первой, не оставив в сердце юноши и частички себя. В его душе теперь оставалась лишь малая часть безумия, которое он приобрел, когда украл принцессу Шотландии со свадьбы. Иккинг продолжал сидеть на холодной земле, она хоть и была покрыта тканью, однако не могла согреть почву. Но сейчас викинг ничего не чувствовал, ничего не слышал, даже громкие возгласы отца, который будил деревню и объявлял о начале войны, он слышал лишь свое сердце, эхом раздающее удары по всему телу. Бум–бум! Смерть идет! Бум-бум! Её найдет! Бум-бум! Гремит гроза! Бум-бум! Готова коса! Бум-бум! Последний крик! Бум-бум! Затих мир вмиг… Жизнь – это боль, так смирись с судьбой… * * * Гнедой конь спокойно шагал по лесу следом за остальными. На нем сидела Мерида и горько всматривалась в смутные очертания деревьев. По обе стороны от девушки ехали воины, не спуская глаз с рыжеволосой беглянки. Высоко в небе светила луна, покрывая серебром листья растений. Так недавно она олицетворяла гармонию и счастье в жизни принцессы, а теперь превратилась в злого духа, желающего отнять у неё всех и всё. Сейчас ей были ненавистны это чистое, лунное сияние, эти умиротворяющие звуки ночного леса, эти гиганты-деревья. Сердце сжималось каждый раз, когда в её воображении всплывала фигура юного викинга, а это происходило каждую секунду, отчего сердце болело больше и больше, невыносимо терзалось и вырывалось из груди. Принцессе хотелось кричать, рвать на голове волосы, выть от отчаяния, но всё это разворачивалось лишь в её душе. Нечто странное не позволяло выйти чувствам, которые раздирали душу, наружу. А вот и замок. При виде величественных башен и развивающихся флагов, принцессе стало еще хуже. За один день, проведенный в лесу, Мерида заново полюбила природу и вновь соединилась с ней, но снова её оторвали от того, чем она дорожит, что любит и уважает. Никто не спросил её, хочет ли этого сама Мерида, не поинтересовался, нужны ли ей все эти замки, ворота, стены и башни. Никто не узнал этого. Самой принцессе сейчас нужно было лишь одно, а точнее один... один человек. Воины въехали в городские ворота и остановились у конюшен. Принцесса продолжала сидеть в седле, не желая смотреть ни на кого, гордо приподняв подбородок, однако скрыть слезы на глазах не удавалось, но это долго не продолжалось. Отец схватил её за руку и буквально сорвал с лошади, потащив в замок. Девушка еле поспевала за ним. Они зашли через черный ход, прошли по коридору, поднялись по лестнице и оказались у таких ненавистных дверей. Когда они, наконец, достигли комнаты принцессы, король ввел дочь в помещение и захлопнул дверь прямо перед ней. За всё это время он не сказал ни слова, будто дочери и вовсе не было рядом. Послышался скрип, а потом тишину разрезали звонкие повороты ключа в замке. Девушка осталась в запертой комнате одна. Тогда она уже не скрывала эмоции и могла дать им волю. Слезы полились рекой, девушка схватила меч, как всегда стоящий у стенки, и принялась крушить и ломать всё вокруг. Через минуту перерубленными оказались все шторы и гобелены в комнате Мериды, сломанные полки из шкафов валялись на полу, подсвечники и книги, чашки и тарелки вместе с яблоками – всё это оказалось сваленным на пол в порывах безумной ярости. Вскоре энергия и неимоверная злость покинули Мериду, и она, бросив меч, повалилась на кровать, глухо рыдая. Проходили часы, принцесса мало-помалу успокаивалась и приходила в себя. Она села у окна и принялась судорожно рассуждать. Так прошла вся ночь. Рассвет приходил мучительно долго и неприятно. Серые и грустные лучи потихоньку рассекали туман, проходили сквозь листву и наделяли её этой бесцветной красотой. Мрачное, застеленное дымкой утро прекрасно подходило к отвратительному настроению Мериды. Лучи ударили принцессе в глаза, раздражая её еще больше. Серая пелена на небе расстилалась везде, закрывая голубые небеса, слово не пуская их насладиться видом на землю точно так же, как и король закрыл принцессу в комнате, лишив всякой возможности убежать. Окна были ужасно малы для девушки, а иначе она не сидела бы возле них всю ночь и не бездействовала. Под утро Мерида начала засыпать, но теперь ей не дал это сделать тот самый звук – поворот ключа в замке. Девушка вскочила с мягких кресел и выжидающе уставилась на дверь. Через секунду в комнату залетела королева, а следом за ней и король. Элинор с секунду смотрела на свою дочь, будто сомневаясь в том, что перед ней именно принцесса Мерида. Девушка стояла в грубой меховой одежде викингов, с растрепанными волосами и красными от слез глазами. Королева ахнула и пошатнулась. Служанки, терпеливо стоящие за дверьми всё это время, подскочили и подхватили королеву, а потом усадили в кресла, велев другим подать воды. - Что ты себе позволяешь?! – впервые за всю жизнь отец заговорил с дочерью строго и даже яростно, - Как ты могла так поступить с нами?! - Я прошу вас только об одном, - вскричала Мерида, - Делайте со мной что хотите, но, пожалуйста, не идите на это! Не затевайте войну! - Эту войну затеяла именно ты, не кто-нибудь другой – ты! – проговорил Фергус, вытащив из-за спины связку стрел, - Кто тебе дал их, а?! Тот викинг?! Мерида резко вздохнула, когда увидела подарок Иккинга в руках отца. Не стоило оставлять его на полке, о чем она думала в тот момент? Но девушка ничего не ответила, лишь попыталась сделать вид, что не понимает то, о чем говорит отец. Но её глаза не могли врать. Фергус легко прочитал в них страх и удивление. Тогда поднялась Элинор. - Ты не понимаешь, что ты наделала! – закричала королева, что очень напугало принцессу, ведь её мать никогда еще не кричала на неё, - Своими глупыми поступками ты поставила под угрозу нападения целое королевство! Теперь будет война, ты понимаешь?! Ты ослушалась меня, посмела пойти вопреки моей воли! Ты ни в какую цену не ставишь мои слова, тебе наплевать на всех! Этого принцесса уже вытерпеть не могла. - Это вам наплевать на всех! Вы хотели выдать меня замуж, хотели обречь меня на вечные муки, даже не спросили у меня, хочу ли я того! Не послушали меня даже тогда, когда я буквально выла от отчаяния, а Иккинг – первый, кто понял всю мою душу, он спас меня от того, что я назвала бы хуже смерти! - Ты ведешь себя хуже ребенка! Это не какой-то мальчишка из переулочка – это викинг, он мог бы в любую секунду убить тебя и глазом бы не моргнул… - Но не убил ведь! – перебила её принцесса, - А это значит, что он любит меня! А я люблю его! Королева отшатнулась, схватившись за сердце, а Фергус тотчас покраснел от злости. - Что?! – воскликнула Элинор, - Что ты сказала?! - Люблю, понимаете, люблю, если для вас это хоть что-то значит и вы понимаете смысл этого слова! – закричала принцесса. - Какая может быть любовь?! – прорычал король, - Они – враги для нас! - Да я лучше выбрала бы его себе в мужья, а не кого-то из ваших кланов! – в отчаянии проговорила принцесса. - Не смей так говорить! – вскричала Элинор, - Твой муж – Малькольм Дингваль! И свадьба состоится после войны! Этого не избежать, а ты совершила то, что может убить всех нас! Теперь ты не выйдешь отсюда до самой свадьбы, поняла?! Не выйдешь! Фергус сжал в руках связку стрел и в следующую секунду треск слился с испуганным вскриком принцессы. Король бросил сломанные стрелы на пол. К ним тут же подлетела Мерида. Обливаясь слезами, она схватила дорогой подарок и прижала к сердцу. В следующую секунду она подняла глаза на мать – та хладнокровно наблюдала за этим, тогда Мерида перевела взгляд на отца – ни капли сочувствия или сострадания в его глазах она тоже не увидела. - Я клянусь, что истреблю всех и каждого, кто хоть каким-то боком причастен к этому викингу! – напоследок процедил король. И через минуту они с королевой скрылись за дверью. Мерида в панике прокручивала слова отца. И тут принцесса услышала вновь знакомый звук. Она вскочила и бросилась на дверь, будто пытаясь выломать её. - Нет, прошу вас! Не трогайте его! Умоляю вас, остановитесь! - закричала она. Мерида просунула лицо в маленькое окошечко, но в коридоре уже никого не было. Паника, отчаяние и безысходность положения охватили принцессу, сдавили её в своих обьятиях. Она схватилась за волосы. Ничего не приходило на ум, абсолютно ничего, тогда она бросила попытки что-то придумать и, подбежав к стойке с принадлежностями для камина, схватила кочергу и принялась бить ею дверь. Дерево даже не трещало под легкими для него ударами. Вскоре принцесса поняла, что это бесполезно. Тогда она бросила ненужную железку и схватила весьма тяжелую табуретку. Бросив её в дверь и не получив результата, Мерида вновь схватилась за кочергу. Она пыталась бить, ковырять петли, выламывать, но дверь и не думала поддаваться. Вскоре все попытки иссякли, силы покинули принцессу, и она осела на пол, не в силах больше стоять на ногах. Они просто не держали её. Лучи восходящего солнца проникли в комнату и озарили её золотым сиянием. Лишь рыжеволосая принцесса, сидящая посреди комнаты и закрывшая лицо ладонями, излучала горесть и печаль, отчего в комнате становилось чуть темнее, чем должно быть.