Важное

Пепел, так хорошо до этого падавший на мокрое дно кружки, вдруг решил его предать и упасть мимо – прям на чистый ковролин. Сколько сука времени Джейсон его до этого вымывал. Пытался очистить от грязи бывших жильцов. Несколько раз плевал на это дело, бросал тряпку, потом, побродив по квартире, пытаясь сдерживать кулаки при себе, собирался и снова принимался за работу. Казалось, что это продлится вечность. Но вот он уже сидит на диване, пробует это дурную но, как оказалось, весьма полезную для него привычку Никки, и снова проебывается. Снова. Окурок прожег в заебавшем его ковролине значительную такую дыру. А парень даже не старается минимизировать последствия. Посмотрел на то, как остаток догорит и, взяв его голыми пальцами, выкинул обратно в кружку. Похуй. Снова. За пару дней пребывания в Ричмонде, Джейсон тщетно пытался почувствовать что-то еще. После той одиночной пьянки в баре ничего не изменилось - чувство пустоты лишь усилилось внутри. Особенно это хорошо чувствовалось в маленькой и одинокой квартире. Которая, даже со своими двадцатью метрами, казалась Колчаку невъебенно огромной. Где же то чувство полученной долгожданной свободой? О котором рассказывают парни, дорвавшиеся до гражданки? Возможно она проявляется в первой ночи с девушкой, которую либо ты подцепляешь там же, в баре, либо которая, как это сейчас редко бывает, все же дожидается тебя. Возможно она проявляется в валянии в постели, полностью игнорируя будильник и все те дела, что надо бы переделать, но ведь они не по приказу же... А возможно долгожданная свобода проявляется в таких вот мелочах, как безмятежное сидение на диване, когда думаешь ни о чем и обо всей хуйне сразу. Ни то, ни другое, ни третье не давало Джейсону Колчеку то прекрасное чувство свободы. Точнее как, свобода то была... делай что хочешь, вставай когда хочешь. Пропускай ежедневную пробежку, которой обещал придерживаться себе на гражданке, но ведь никто теперь не видит. Всем теперь похуй. Возможно им было похуй и до этого. Над этой мыслью мужчина старался долго не задерживаться. Слишком часто это ебучее слово всплывало в его голове в последнее время. Свобода то была... только не долгожданная. Не та, которую он себе представлял. И можно ли было назвать свободой то, что каждую ночь ты оказываешься в плену своих кошмаров, а утром, кое-как встав с кровати, рискуешь снова задеть пустые бутылки из под пива вокруг. Жутко хотелось уснуть. Особенно к этому подталкивал ливень, с каждой минутой усиливающийся за окном. И вредная привычка, за которую он часто подкатывал Никки, но которая, сука, оказалась такой для него полезной. Хотелось не выспаться, нет - это желание стало давно несбыточным. Просто уснуть. Уткнуться лицом в подушку, чтобы перестало хватать воздуха. Разлечься на холодной и слишком большой кровати, для него одного, в форме звездочки. И не вставать. Хочется заснуть и не проснуться. А еще снова увидеть те карие глаза. И лучше не в кошмаре. Но если выбора нет, то хотя бы в кошмаре. Просто бы увидеть. Почувствовать на себе их взгляд. И утонуть в них. Пепел снова посыпался на пол. Снова блять мимо кружки. Это уже система. Джейсон посмотрел на свои руки. Они дрожали. То ли от того, что он за все утро так ничего и не съел, то ли от того, что к его и так большому списку нервяков добавился теперь и тремор. Охуенно. Командир как-то говорил, что видел похожее у вояк, вернувшихся с Афганистана. И это было еще не самое тяжелое последствие травмы. Как ее там, ПТСР? Забавно, что у вечно здорового физически Колчака так быстро сдали нервы. Всего то лишь требовалось спуститься в ебучие катакомбы и встретиться с единственным важным, в его жизни, человеком, который успел таким встать всего-то за несколько часов. Так разве бывает? Походу да. Телефон, висевший рядом с холодильником, зазвенел. Джейсон аж подпрыгнул с дивана, расплескав содержимое кружки по безнадежному ковролину. И на кой хер он так долго с ним ебался? К трубке не хотелось подходить. Ведь звонили тем, кто из квартиры совсем недавно съехал. Не мог же кто-то звонить Колчеку. Да и откуда им было знать номер? Он его не распространял. Но звонок не умолкал. Наоборот, когда мужчина подошел к раковине и домыл уже кружку, звонок начал раздаваться по комнате еще резче, еще звонче прежнего. Настолько, что у Джейсона зазвенело и в ушах. И ему пришлось снять трубку. — Алло! Джейсон? — раздался знакомый голос на том проводе. Джейсон ответил. — Ох, слава богу, это ты! Я уж думала администрация снова напутала. Представляешь, сначала дали мне левый номер! Но потом, когда я настояла, напомнив, что им звонит сама Рейчел Кей, они зашевелились. И тут же нашли в журнале верный номер. Боже, они все такие же болваны! Рейчел стала жутко болтливой после замужества. Джейсон это отметил еще когда Ник только-только сделал ей предложение. Как будто вся та сдержанность, держащая девушку в ежовых рукавицах, отпустила ее, когда та наконец вышла замуж. Колчек не знал были с ней подобные метаморфозы после женитьбы с Эриком. Но Ник на нее явно лучшее влиял. Хотя пока в ее новой черте конца края было не видно. Они разговаривали долго. Джейсон даже в какой-то момент присел на пол, благо провод телефона позволял. Запрокинул голову назад и оперся ею об холодильник, закрыв при этом глаза. Их диалог быстро перерос в монолог. И Джейсон начал молиться богу о том, что Рейчел если не даст вставить ему слово, то хотя сама устанет и повесит трубку. — А, кстати, меня о тебе спрашивали. Не знала, стоит ли давать номер. Решила у тебя сначала спросить. Этот резкий перескок с темы будничных дней с Ником, который теперь работал в пожарной части Флориды, на таинственного незнакомца, интересовавшегося Джейсоном, заставил того открыть глаза, и даже привстать с пола. — Кто спрашивал? — Анна Гомес. Мать Хосе Гомеса. Джоуи. И снова ожидание услышать на той стороне совсем другое имя ударилось об острые скалы разочарования. Снова. — Чего ей надо? — бесцеремонно спросил ее Джейсон, наматывая на палец провод. — Хотела с тобой повидаться, у нее есть вопросы. Сам знаешь, Джоуи почти ни с кем, кроме тебя, в Пэррис-Айленде, не общался. Ему трудно было заводить друзей, даже в Ираке. Повезло, что ты тогда был рядом. В голове тут же пронеслись воспоминания трехлетней давности. Как еще совсем зеленый и вечно блюющий от нагрузок Колчек совсем не рад не менее зеленому и напоминающему школьника напарника. Их ставили в наряд чаще, чем тому хотелось бы. И один раз поставили на ринг. Колчеку без труда удалось повалить Гомеса на первой минуте. И тот, став еще больше зашуганным, старался не пересекаться с будущим лейтенантом. Даже взглядом. Время шло, а жизнь рекрутов все больше и больше превращалась в ад. Для их неподготовленных тел так точно. И Джейсон, снова блюющий после отбоя, как-то принял помощь Джоуи, который бережно, прям как девочку, держал его за отросшие волосы над унитазом. А потом, не менее заботливо, подавал полотенце. И воду. Бестолковое сидение у унитаза быстро переросло в задушевный разговор, который они потом ни раз вспоминали, уже с большей охотой вставая в наряд вместе. — Джейсон? Ты слушаешь? Рейчел снова отвлекла. Теперь от тех дней, когда он был поистине счастливый, хоть и не осознавал этого. Больше такого периода в жизни у него не было. И вряд-ли будет. Сейчас он бы все отдал за то, чтобы снова оказаться там, сидя рядом с унитазом. — Да, я тут. Дай ей мой номер