Огонь небесный.

Луна довлеет. На чернильно - синем ночном небе, до невозможности пустом и ясном, без единой слабой звезды или облачка, сателит, приблизившись, до пугающего близко к неспокойной водной глади, заполняет собою почти все пространство и светит ярко во всей своей округлой “сырной” полноте. Из желто рыхлая, словно цельный сырный кус, издырявленный и бугристый, по ошибке подкинутый каким-то шутником высоко вверх. Да так на небосводе и оставшийся. Сами же волны багровы по цвету, от пораженных скверною водорослей, до странности пенисты, вопреки обыкновению не широки, но узки и ребристы, вздымаются высоко вверх, почти касаясь нижнего лунного края, да без конца гоняя из стороны в сторону утлое рыбацкое судно с, обломанной у самого основания, мачтой. Старые, ладно стесанные листвиничные доски надсадно и глухо стонут от морских ударов “внахлест”, корабельный нос неистово пляшет, часто ухая вниз, поднимая столпы дурно пахнущих брызг, и норовя черпнуть воды, поначалу осадив лодченку, а после и вовсе утянув в пучину случайного капитана, ушедшего в море тогда, когда как другие рыбаки предсказуемо отказались. Капитанские стопы путаются в парусине, подошва сапог постоянно подскальзывается на неровном и скользком полу. Сохранять равновесие на палубе, готовой опрокинуться, требовало некоторого упорства, и составляло некоторое затруднение человеку, не слишком хорошо знакомому с морским делом, разве что по самому краткому инструктажу. Элой держалась из последних сил, полагаясь лишь на природное упрямство и толику удачи. - Здесь, здесь по словам владельца упала капсула - мысль, высказанная в слух, между отфыркиванием от попадавших с рот пересоленных волос, и попыток разлепить глаза со слипшимися от пропитавшей их соли, ресницами. “Небесный огонь”. Зенитская спасательная капсула, отделившаяся от шаттла, стремительной кометой рухнула с небес, огненным хвостом перечеркнув луну в ее полновестной фазе. Вряд ли кто-то выжил. Но кредо спасительницы и собственное неравнодушие не позволили молодой девушке отступить. В одной руке поблескивает вороненым металлом, усовершенствованная рыбацкая сеть, невод, закидываемый максимально далеко, как хватало размаха охотничьей и тренированой руки. Боком же, девушка приваливается к левой руке, удерживающей кормовой “пень” в одном устойчивом положении, недававшему судну уйти с положенного курса и “отлепляясь” только затем, чтобы вычерпнуть за борт воды, когда та в большем количестве попадала на дно. Первые обломки, притянутые механической сетью, подогнали сердце к самому горлу, в носу защипало, но не от тошнотворного морского запаха. Утроив свои усилия, далее Спасительница действовала по наитию, по образу и подобию тех мореплавателей, что тысячелетия назад ходили на китовий промысел...На очередном морском окате, в конец, вымокшая с ног до головы, Элой пришвартовалась к импровизированному киту с одного из металлических боков, что еще не дали топливной течи, и зафиксировав веревками “китовье” железное тело, попыталась взломать подручными средствами заклинившую дверь. Когда же петли и замок, подались, предоставив возможность заглянуть самое нутро, Элой опешила, но тотчас же подобралась. Залезть и аккуратно вытащить до боли знакомую фигуру, цепляя за остатки пропитавшихся кровью одежды, и крепления космического костюма, крайне медленно перетянув на палубу уже своего корабля. - Все хорошо - от перенапряжения и навалившейся усталости пальцы, обрабатывающие и перетягивающие развороченный, по подобию акульих зубов, бок, и ее собственная перебивчивая речь в попытках устроить раненную в безопасном и устойчивом положении... - все будет хорошо. Рубя крепления и вервия, удерживающие капсулу подле лодки, Элой спешно отплывает прочь и от ширящегося топливного пятна и от набирающего силу шторма. Состояние небесной гостьи вызывало опасения, слишком глубоки полосы от осколков на коже, и слишком много крови было потеряно. Едва прощупываемый пульс Ван дер Меер, был слишком слаб, чтобы внушать надежду на то, что пострадавшая сумеет дотянуть до берега....