***
Отправляясь к праотцам, я почувствовал, как сильные руки моего бро обхватывают моё бренное тело и вытаскивают из-под комода. - Ир, он добрался до гомеопатии. Вызывай такси, - и, обращаясь ко мне, вытирая пену с моей морды, еврей пригрозил, - не вздумай сдохнуть. Этого мне только сейчас не хватало. «Будь что будет, лишь бы ты, бро, меня спас. Миленький! Я никогда больше не буду жрать что попало. Я всегда буду слушать и защищать тебя. Я сделаю всё, чтобы мать любила только тебя. Только не бросай! Я понял, что я безмозглый кошак, который из-за своей прихоти чуть ли не отправился на тот свет, но ты же у меня умный, заботливый. Если ты с матерью справился, то и меня вытащишь. Правда, бро? Прости, что в меру своего кошачьего эгоизма думал только о себе и совсем забыл, что тебе и без того несладко приходится. Тебе матери за глаза со всеми её капризами и тут я такой распрекрасный с отдающей Богу душу». Оказавшись у него на руках, я расслабился и полностью обмяк. Я чувствовал, что погружаюсь в какой-то странный сон, но рядом был мой бро и мать. Меня рвало на его белоснежную рубашку и новенькие брюки. Я плохо понимал, что происходит. Но он, завернув меня в покрывало, запрыгнув в подъехавшее такси, помчался в ветлечебницу, ни на минуту не выпуская меня из своих рук. Мне было ужасно плохо, даже слов не могу подобрать, чтобы описать своё состояние. Я реально думал, что это мои последние минуты на этой грешной земле. Но еврей не переставал со мной говорить, тормошить, при этом ни разу не сказав, какое я дерьмо. Лишь: - Я если ты умрешь, ты меня здорово подставишь. Понимаешь? Ты должен жить! Хотя бы ради своей хозяйки. Она же выкарабкалась, и ты сможешь! Приехав в клинику, бро поставил всех на уши. Вокруг меня бегали все сотрудники, которые были в наличии. Меня забрали у бро, и он остался за закрытыми дверями палаты интенсивной терапии. Это было жестко. Трубки торчали из всех моих отверстий, плюс к этому мне даже поставили подключок, и я лежал под кислородом. Моё пузо выбрили и водили по нему какой-то мокрой, до жути неприятной щеткой, не переставая таращиться в телевизор, при этом молодая дева качала головой и бесконечно говорила, чтобы я потерпел. Да, я готов был терпеть всё что угодно. Всё ради того, чтобы вернуться к своей сладкой парочке. Как я без них? А как они без меня? Я даже боялся думать в этом направлении. Не знаю сколько прошло времени, но постепенно в моих мозгах началось просветление. Я был ещё ужасно слаб, но мне очень хотелось увидеть Гендоса. Мать я, конечно, тоже хотел видеть. Но, понимая, что она теперь у нас прикована к дивану, я слишком её не ждал. А еврея ждал, очень ждал. Я был готов терпеть бесконечные уколы, какие-то процедуры, анализы. Да всё, что угодно, лишь бы вновь увидеть его. В тот момент я очень жалел, что не могу говорить. Мне столько нужно было сказать своему бро! Но я очень надеялся, что он поймёт. Главное сейчас, чтобы он пришел. И, конечно, он пришёл. «Братец! Как я тебя люблю! Если бы я мог плакать, я бы разрыдался. Честное кошачье слово!». Он подсел ко мне. Видок у него был тот ещё. Кажется, он за меня переживал даже больше, чем за свою Егорову. Гладя мою шерстяную голову и почесывая меня за ушами, он бормотал: - Что же за семейка мне досталась? Почему вы не хотите жить спокойно? Вечно вас на какие-то приключения тащит, которые я потом разгребаю. Знаю, знаю, таково моё еврейское счастье. Но ты будешь жить! Я сказал! Мало того, что ты мне свадьбу испортил, еще хочешь, чтобы в этот день я тебя каждый год поминал? Не выйдет! Понял? И тут я заметил на его безымянном пальце обручалочку. «Ничего себе! Вот это да! Да вы поженились! Вот я дурень! Прости, прости, бро! Я испортил тебе такой день. Но я же не знал! Если бы вы хотя бы намекнули мне, что у вас всё по-взрослому, что вы там что-то запланировали. Я бы никогда такое не выкинул». Мне так хотелось поздравить его со свадьбой, прижаться к нему и лизнуть его нос. Но всё, что я смог, примостить свою голову у него на коленях и жалобно мяукнуть. - Дурень ты, дурень. Мы же любим тебя, - дрогнувшим голосом произнёс еврей и склонившись над моим ухом, добавил, - Ира очень за тебя переживает. Но тебе придётся еще здесь побыть, ничего не поделаешь. Завтра постараемся вместе прийти. Держись! Мне пора, выздоравливай. Он сдержал слово, на следующий день они прикатили вместе. На безымянном пальчике матери я сразу заприметил колечко. Красивое, с камушками. Да что колечко, когда они у меня и сами глаз не оторвать! "Мои хозяева самые лучшие! Они просто идеальная парочка. Интересно, они сами понимают это? Понимают, что созданы друг для друга и, конечно, для меня. Сидят около меня, улыбаются. Мать даже слезу пустила, а еврей ей её вытирает и просит, чтобы она не разводила сырость. Бро, да я сейчас сам от умиления разрыдаюсь! Ладно, всё это лирика. Ты бы лучше сообщил, когда я домой отправлюсь, когда ты меня заберешь из этих белокаменных палат. Здесь, конечно, хорошо, за мной полный контроль и уход, но мне так уже хочется твоей жареной рыбки. Эх… Ты же знаешь, лучше тебя её никто не жарит. Может, она уже нажарена и меня дома ждёт, а я тут валяюсь на казенной подстилке". Но в этот день меня не забрали. За мной приехали только через три дня. И бро, и мать, и даже Матрёшка! Вот этого я вообще не ожидал! Она так плакала, что мне даже ее жалко стало. «Бро да она у тебя сентиментальная! Вот не знал! Я думал, что она только мать может строить. И у неё это так здорово получалось. А оказывается, у неё доброе сердце. И вообще, она мне нравится, несмотря на косые взгляды твоей жены. Ну всё, домой! А ты что, бро, не с нами? Понятно, опять на работу… жаль. Я надеялся, что проведу вечер вместе с вами. Может, выходной возьмёшь? Сколько можно горбатиться? Побудь хоть немного котом. Поваляйся на диване, поешь всяких вкусняшек, займись любовью со своей Еговорой. Вон как она на тебя смотрит. Проглотить от любви и обожания готова. Не видишь, что ли? Ой, на прощание поцеловались… так мило. Еврей сказал, чтобы за мной следили. Приятно! Но не переживай, бро, я теперь умный чувак. Куда попало морду совать не буду. Хватит приключений на мою голову. Хочу жить спокойно. И вот, в принципе, чего мне не хватало? Меня же любили, кормили, за ушком чесали. Нет, дернул же чёрт залезть туда, куда не просили. Конечно, сам виноват. Как хорошо, что всё закончилось. Возвращайся быстрее, братец, я буду очень скучать и мать тоже. Я это уже чувствую».***
Прошла еще неделя. Я оклемался практически полностью. Усиленная кормежка, курс еще каких-то пилюль и даже прогулки с матерью. Даже во сне не представлял, что она начнёт брать меня с собой на улицу. Вот это я их напугал. Меня практически не оставляют одного. Полный контроль! Но мне нравится, хотя иногда начинает бесить. Что вы носитесь со мной! Вам что, заняться нечем? Займитесь друг другом, больше пользы будет. И мне приятно за вами наблюдать. В один из вечеров мы всем семейством сидели на диване. Они смотрели какую-то бестолковую комедию на зомбоящику, как называет еврей телевизор, а я расположился между ними, принимая свою порцию поглаживаний и почесываний от них. Особо они, конечно, ничего не смотрели, бесконечно что-то мурлыкали друг другу и мучили меня своей нежнятиной. Но мне было очень приятно. Я просто млел от их прикосновений и думал, что я самый счастливый кот в мире. Вдруг раздался звонок, и еврей, подскочив с дивана, отправился открывать дверь. Я тоже навострил уши, не понимая, кого могло притащить на ночь глядя. Мать воскликнула: - Артема! Агнешка, внученька! И я увидел входящих в комнату молодого мужчину и какую-то мелкую особь, которая тут же подбежала к хозяйке и бросилась ей на шею: - Баба! Мать тут же бросилась ее целовать и обнимать, напрочь забыв обо мне. «Ничего себе поворотец! Хороши дела! Это еще кто? Бро, объясни мне, кто эти люди. Почему вы выглядите такими радостными?». Бро, видя, что малая уже нацелилась на знакомство со мной, подхватил меня на руки и шепнул мне на ухо: - Ну всё, Кот. Твоя спокойная жизнь закончена. Тебя ждёт школа выживания. Держись. Я постараюсь не дать тебя в обиду, но ты же понимаешь, я не могу взять тебя на работу. Я посмотрел на него жалобным взглядом, на какой только был способен, чтобы растопить его сердце, и грустно мяукнул. Из его слов я понял, что вкусные шарики еврея были лишь цветочками. Внученька Агнешка будет для меня той ещё ягодкой!