Статистика

      — А ты сильно скучал?       — Нет.       — Ну не вредничай, скучал хоть чуть-чуть?       — Вообще ни разу.       — Вцепился в меня, как будто скучал!       — Вцепился чтоб придушить тебя за два лишних года.       — Злишься, что я так сильно задержался, значит скучал!       — «Задержался» это на десять минут, а ты проебался, Напат! На два грёбаных года!       — Просто признай, что соскучился, и я отстану! А может и не отстану, — хитро тянет Пат.       Это продолжается уже третью перемену. Прана отпускает первый шок и радость от возвращения этого оболтуса, и он начинает злиться.       Причём он сам понимает, что злиться на Пата глупо и бесполезно. Он ведь не виноват.       Но Пран уже начинает тихо кипеть и ничего не может с этим сделать.       Они сидят на улице, недалеко от учебного корпуса. Пат ёрзает на скамейке и не умолкает ни на минуту. Вот ведь заноза.       Пран не в силах терпеть его ещё хоть сколько-нибудь времени, поэтому просит сбегать за соком. Ну, как, просит. Просто бросает в никуда фразу, что если сейчас же не получит что-то попить, то точно придушит надоедливого прилипалу. Пата сдувает со скамейки в то же мгновение, он на бегу орёт что-то про сок и чтобы Пран никуда не уходил.       Пран дожидается пока тот скроется из виду и переводит дух. Снова слишком.       Слишком много шумного, бесячего, совершенно непредсказуемого и до смерти красивого Пата.       У Прана есть несколько минут, чтобы привести дыхание и сердце в относительную норму, и он достаёт тетрадь с текстами.       То, что он всё ещё пишет, вполне ожидаемо. Учитывая все обстоятельства, стихи стали его отдушиной. Чаще всего это куски песен, какие-то идеи и мысли, несколько рифмованных строк, которые он всегда записывает, чтобы не забыть.       Готовая песня всего одна, она притаилась тут же, в недрах этой тетради, которая хранит в себе жизнь и переживания отчаянно влюблённого подростка.       Кто-то посторонний ни за что не сможет точно сказать, что эта песня написана о конкретном человеке.       Да и сам виновник родившихся строк вряд ли поймёт, что это обращение к нему.       Пран знает, как сильно кое-кто любит шариться в его записях, с тех пор, как ему это было официально позволено, поэтому старается обезличить буквально каждую написанную фразу. Пат ни за что не догадается. Не должен. Он не глупый, как выяснилось, просто не видит дальше собственного носа.       Пран надеется, что сможет скрывать это. Должен скрывать, чтоб не потерять друга. Но чувства требуют хоть какой-то реализации, поэтому стихи кажутся самым верным выбором.       Пат возвращается с двумя стаканами холодного чая и пачкой снеков.       — Держи своё «попить» и заодно «поесть», чтоб меня не сожрал ненароком, — хохотнув, Пат открывает чипсы и двигает поближе к Прану.       — Даже не думай, что откупишься чиспами, — бурчит Пран шурша упаковкой.       Какое-то время проходит в спокойном молчании. У них всегда так было, однажды они обнаружили, что совершенно комфортно могут находиться в обществе друг друга молча, лишь обмениваясь редкими взглядами.       — Я столько раз думал, что вы не вернётесь… — внезапно тихо говорит Пран, заставляя Пата замереть. — Каждый раз после твоих звонков я часами сидел в своей комнате и прокручивал в голове всё, что ты мне рассказывал. Твою новую жизнь, новый дом, новую школу, новых друзей. Перебирал каждое слово, раскладывал по полочкам. Вот тут твоя игра на барабанах. А здесь футбольная команда. Ещё две полки заняты твоими успехами в учёбе, и я очень рад, что их так много. Полочка для какого-то Корна. Полочка для семьи. А себя я на этом стеллаже не видел. Но всё равно что-то заставляло меня думать, что однажды на какой-нибудь полке найдётся немного места. Поэтому каждый раз, когда я почти отчаивался, откуда-то появлялись силы подождать ещё чуть-чуть…       Пат слушает не перебивая, позволяя выговориться. Да и что он скажет? Что это было не его решением, и он всего лишь ребёнок? Пран не дурак, он это знает. Знает что его, Пата, вины тут нет. Они оба знают, что Пран дуется только для виду. Он немного ошарашен внезапным возвращением, он скучал, он слишком, чтоб его, скучал по этому парню. Но Пату он об этом скажет только под пытками. И то не факт.       В тишине проходит ещё несколько минут. Прану дышать как будто легче. Он украдкой бросает на притихшего Пата короткие взгляды и едва слышно вздыхает.       Пат внезапно поворачивается к нему и выдаёт то, от чего Прану хочется умереть на месте.       — Я бы всё равно вернулся. Если не сейчас, то через год или ещё через пять, я бы вернулся. Не сюда, не в этот город. Я бы вернулся к тебе.       Сказал как отрезал. И тут же, смутившись, отводит взгляд в сторону.       Пран абсолютно безнадёжен, что находит это очаровательным. И у него совершенно нет сомнений в сказанных Патом словах.       По его личной статистике Напат Джиндапат всегда выполняет свои обещания.