Обречённые любить

-Теперь мы одни и вы, наконец, можете объяснить мне, что произошло в Гензы? Почему на теле моей жены следы от курбаша? Неужели это… — Сулейман прошел вместе с сестрами в свои покои. -Повелитель, это Я во всём виновата. То время… после смерти Ибрагима я очень изменилась… В моем сердце было столько боли, а в душе поселилась черная злоба, зависть и ненависть… Я ненавидела вас за ваше решение, винила во всем Хюррем и решила отомстить… Отомстить вам и ей повелитель… Я решила, что, е ли вы разлучили меня с любимым, то и я сделаю тоже самое… -Хатитдже, что ты такое говоришь? — Каждое слово, сказанное сестрой било в самое сердце. -Повелитель, умоляю, позвольте мне все вам рассказать! Выслушайте меня и не перебивайте, — взмолилась женщина и продолжила, дождавшись утвердительного кивка. — Я наняла разбойников, которые должны были напасть на госпожу. Я слышала, как она приказала Эсме подготовить самые необходимые вещи. Подслушала ее разговор с верным Сюмбюлем, которому сказала, если вы объявите о никяхе с Фирузе, то она уедет к Селиму. Разбойники должны были напасть на пути в Конье. -Хатитдже, твой поступок не окажется безнаказанным. Слава Аллаху, что Хюррем в последний момент передумала и поехала в Гензы. -Я с честью приму любое наказание, повелитель, — ответила женщина. — Поверьте не было и дня, чтобы я не проклинала себя за эту глупость. Дело в том, что Хюррем на самом деле поехала в Конье. Перед отъездом она написала вам письмо, я перехватила письмо и, прочитав сожгла. Прочитанное отрезвило меня и вернуло к действительности. -Что там было, Хатитдже? — Хюррем Султан была беременна, повелитель. ---Аллах, Хатитдже, что ты наделала? — В последний момент мне удалось остановить разбойников, они не тронули ее. Потом пришло известие о том, что Хюррем пропала… О том, что Хюррем поедет в Конье вместе со мной знала Фирузе, раньше, чем узнали все остальные. Я посвятила ее в свой план… Девушка оказалась умнее и не такая сентиментальная как я. Она предполагала, что я не смогу решиться в последний момент и наняла своих людей. Беременность Хюррем представляла ей серьезную угрозу и она это понимала. Если бы Хюррем продолжила борьбу, то сделала бы все возможное, чтобы отменить никях и ей бы это удалось. А Фирузе хотела устранить соперницу и сделала это. Хюррем похитили люди шейха Тахмаспа… Хюррем находилась у него в плену больше пяти месяцев. -Почему ты сразу не сказала мне, как узнала, что Фирузе причастна к похищению? Почему ты покрывала ее? — голос повелителя гремел в полнейшей тишине, точно перед грозой. -Она бы рассказала о моей причастности к этому. Я осознала, что натворила и боялась вашего гнева, повелитель, — прошептала сестра. — Мы не знали жива ли Хюррем. Я знала, что вы не пощадите никого, если с ней что- то случится. -А сейчас ты значит моего гнева не боишься или думаешь, что я спущу тебе это с рук? — Сулейман был зол. Зол на сестру за то, что она сожгла письмо. Если бы он знал, то ничего бы не произошло. Он никуда бы не отпустил беременную жену, сразу же бы вернул во дворец. -Нет, повелитель, я так не думаю и не молю о снисхождении, — покачала головой Хатитдже. — Что произошло дальше? Как моя жена оказалась в Гензы? Что-то я сомневаюсь, что Шах Тахмасп добровольно ее привез во дворец Шах султан, — усмехнулся он. — Я желаю знать все, что происходило с ней, — заявил Падишах. — Мы мало что знаем о ее жизни в плену. Хюррем не говорит на эту тему, — подала голос молчавшая до сих пор, Шах султан. — Ее нашел Мерджан ага недалеко от дворца возле реки. Она пыталась утопиться. Мерджан успел в последний момент. Хюррем была очень истощена и больше морально, чем физически. Они вместе с девушкой Селин прятались в пещере недалеко от реки несколько дней, пока Мерджан не спас Хюррем и не привез во дворец. Хюррем попросила оставить Селин и сказала, что она будет ее служанкой. Она была признательна девушке и говорила, что она спасла ее. Хюррем очень замкнулась в себе и практически не говорила. Все, что нам известно это то, что на седьмом месяце беременности у Хюррем начались роды, Шехзаде прожил два дня… Из плена шейха Хюррем султан вернулась со шрамами, которые вы видели и шрамом в душе… -Достаточно, Шах Султан, — остановил ее Сулейман. Слишком много информации за один раз. Слишком много боли. — Хатитдже, езжай к себе во дворец. Сейчас ты здесь ничем не поможешь. Относительно тебя я приму решение позже, — вздохнул мужчина. — Только скажи, почему ты изменила свое отношение к Хюррем? Ты расхотела нам мстить или пожалела ее? -У меня было время подумать, повелитель. Желание мстить и ненависть ушли. На самом деле я просто завидовала Хюррем. Завидовала вашей с ней любви. Я думала, что у нас с Ибрагимом такая же любовь и винила вас в том, что вы разрушили ее, но все оказалось не так. А когда я увидела ее в Гензы, у нас с Хюррем состоялся откровенный разговор. И я поняла, что мы с ним оба придумали сказку, сказку нашей любви, которой никогда и не было, была одна иллюзия. Мы никогда по настоящему не любили друг друга. Это была влюбленность, мы оба, как мотыльки летели на огонь желая опалить крылья. Нас притягивало то, что наши отношения изначально были запрещены, нас манила эта запретность, недоступность, а когда невозможное стало возможным, то ушла притягательность и карточный домик рухнул, — Хатитдже ответила искренне то, что было у нее на сердце. — Пришло понимание этого, тогда боль и злоба ушли. --Я рад видеть тебя такой, Хатитдже. Доброй и понимающей, какой ты была всегда. Но мне надо многое обдумать и принять решение. Ступайте, дайте мне побыть одному, — Сулейман взял свиток со стола, который передал ему Малкочоглу. Хюррем действительно не была виновата в смерти Фирузе. Селин хатун признавалась в письме в убийстве и в том, что это была месть Фирузе. «Хюррем султан, прости я не сдержала своего обещания и отомстила Хюмейре или как вы здесь ее называли Фирузе. Я не смогла сдержаться, увидев ее счастливую и беременную, когда моего мужа по ее вине казнили, а сына забрали. Ты милосерднее меня, раз смогла простить ее, я не так великодушна. Прости меня, я не хотела подставлять тебя. " Сулейман свернул письмо и положил обратно. Он стоял на балконе, встречая рассвет, а по щекам текли слезы. -Повелитель, — в покои нерешительно вошёл Сюмбюль ага. — Хюррем султан пришла в себя, жар отступает, — радостно проговорил он. -Спасибо, Сюмбюль, можешь идти, — не поворачиваясь к евнуху ответил Падишах. Больше всего на свете ему сейчас рядом с ней, но он не мог смотреть сейчас своей Хасеки в глаза. Снова не поверил ей, так ещё и изгнал. Наказать хотел. Наказал так, что чуть в гроб не вогнал. Мужчина сам презирал сейчас себя. Нет, у него не хватит смелости сейчас посмотреть ей в глаза, быть рядом с ней, зная, что из-за него она заболела и могла умереть.