Clueless

Эйден рассеянно разглядывает усеянный огоньками город, постукивая пальцами по биомаркеру. На земле между ног небольшая армада ингаляторов для усиления иммунитета — почти все пустые, а на биомаркере меньше трети зеленых палочек. В голове невеселые мысли — при нынешнем уровне иммунитета он едва по городу ночью перемещается. Двадцать минут очень и очень мало. У Хакона иммунитета хватает на три часа в спокойном состоянии и на час сорок в стрессовом. И этого тоже маловато для дальних переходов по лесам, где нет УФ-ламп с генераторами. Эйден ломает голову которую неделю. И не только из-за этого. Потребность снять последний камень с души нарастает — с каждой ухмылкой Хакона, с каждым многозначительным взглядом, с каждым трогательно-ласковым «малыш» этим его голосом Эйден нуждается в том, чтобы наконец открыть Бегуну душу. Биомаркер тревожно пиликает, напоминая, что время на исходе. Юноша не успевает глянуть на браслет — рядом на землю приземляется Хакон. — Эйден! С огнем играешь, mon dieu!!! Вот, — и сует новый ингалятор в лицо. Не остается ничего другого, кроме как открыть рот. Деления на биомаркере тут же заполняются на сто процентов, настолько концентрированный ингалятор Хакон так щедро расходует на пилигрима. — Не надо было, у меня все под контролем. — Обращение у тебя под контролем, ага, — сварливо ворчит Хакон усаживаясь рядом. — Оно того не стоит, поверь. Такое красивое место скорее подходит для свидания. Ночь, луна, огни города. — Хакон эмоционально размахивает левой рукой, вынимая из желтой сумочки фляжку с самогоном. Эйден первым делает глоток, скромная надежда, что он наконец признается Хакону, расправляет крылья. — То есть у нас тут свидание? — уточняет юноша, возвращая фляжку. — Практически да! Не хватает только… — мужчина щедро отхлебывает самогон и салютует фляжкой в воздух. — Лоан и той милой брюнетки, которой ты таскаешь книги в библиотеку. Вышло бы как раз идеальное двойное свидание. Я и Лоан, и ты с брюнеточкой. Пилигрим не мигая смотрит перед собой, с лязгом стиснув зубы. — Будь я помоложе, сам бы за ней приударил, но ты уже закинул сети и весьма удачно, раз бегаешь к ней с книжками. — Ты думаешь, я за ней ухаживаю? — выдавливает из себя Эйден, забирая фляжку. Чтобы пережить этот разговор, ему нужно обезболивающее. И много. — И когда только успеваешь! Рыцарь на параглайдере. Ночью в патрулях со мной, днем припасы собираешь, вечером тщетно пытаешься меня перепить. В следующий раз отнеси пино нуар и булки не мне, а библиотекарше. Учись ухаживать, я тебе плохого не посоветую! Эйден судорожно дохлебывает самогон из фляжки. Внутри все горит то ли от алкоголя, то ли от услышанных от Хакона слов. — Ты не оставил мне ни глотка, оболтус! — возмущается бегун, пряча тару. — Душевные раны прижигаю, — отвечает Эйден. — Оказывается, мои ухаживания пошли по жопе. Принял, понял. Юноша встает на ноги и салютует Хакону. — Передавай привет Лоан, герой-любовник, — уже у самого края крыши Эйден берется за рукояти параглайдера, чтобы спуститься к Рыбьему глазу. Хакон все еще сидит на месте. Перед прыжком до Эйдена доходят звуки робкого осознания: — Оу. Оу…