* * *
— Итак... ты уверен, что этого будет достаточно, чтобы его успокоить? — Да, Диппер, я абсолютно уверен. В отличие от седативных препаратов, действующих на центральную нервную систему, это вещество реагирует на любое межпространственное смещение в молекулах существа и немедленно его останавливает. Форд поднялся с колен и отступил от клетки Лерона, чтобы получше его рассмотреть. — Здесь действует тот же принцип, с помощью которого я сдерживал межпространственную трещину. Я даже использовал подобную смесь на себе после каждого взаимодействия с особенно нестабильной средой... конкретно с Царством Кошмаров. Телесные сущности очень плохо переносят такое влияние, чему мы смогли убедиться в мотеле. — Ох, да, — пробормотал Диппер и слегка поёжился от воспоминаний. — Знаешь, может, на всякий случай нам стоит попросить Венди переехать к нам. Хотя она, наверное, потребует себе баснословную зарплату за то, что ей придётся нянчиться с супераномалией. — Она и правда блестяще одолела Лерона, этого не отнять, — засмеялся Форд, затем кратко взглянул на своего племянника. — Диппер... Неужели ты не веришь, что моих мер будет достаточно, чтобы его сдержать? Уверяю тебя, это вещество надёжно. Мой собственный позвоночник, за все эти годы сохранивший свою форму, должен быть достаточным доказательством. — Нет, я доверяю смеси, — быстро сказал Диппер. — И это, судя по всему, лучшее, что у нас сейчас есть. — Ты доверяешь смеси, — повторил за ним Форд. — Так что... как я могу понять, ты не доверяешь мне. Он почувствовал, как кольнуло в груди: как от самого признания, так и от того, насколько обвиняюще прозвучали его слова. Однако выражение лица Диппера доказывало, что его предположение не было совершенно ошибочным. — Я... я доверяю тебе, дядя Форд, — проговорил подросток, избегая его взгляда. — Правда, но... Ты говорил, что Билл будет под твоим полным контролем, и... всё равно было много, м-м, неожиданных событий и... ну... Сердце Форда куда-то провалилось; он быстро отвёл глаза. Он не рассказывал ему об этом, он никак не мог узнать... Диппер даже не подозревает о его трудностях с материализацией Кровных Цепей, ведь так?.. — Я ошибался, — выпалил он так резко, что смог увидеть, как Диппер вздрогнул. — Ты прав, Диппер. Я ошибался. Я никогда не мог полностью контролировать Билла и никогда не смогу. Заявлять об этом было самонадеянно с моей стороны. И дело не только в Билле. Объявив, что он лишь моя проблема, я принял на себя контроль над жизнями всей моей семьи. Как будто бы я просто могу остановить вас всех от реакции на его присутствие. Я не верил в то, что вы сможете справиться с ним без того, чтобы я выступал фильтром между ним и миром. Я был очень... очень не прав. Он говорил не задумываясь, будто эти слова уже давно сидели в нём и просто ждали своего часа. — Всё в порядке, дядя Форд. Форд поднял взгляд. Всё в порядке. Не «ты не был не прав» и не «у тебя ещё есть шанс всё исправить». Это не было актом прощения, потому что прощать было нечего. Не было нужным оправдывать себя в глазах своего племянника. Был ли Диппер настолько непохож на Стэнли? Или изменились лишь только обстоятельства? Доказал ли он уже свою значимость перед ним... или дело было в чём-то другом? — Я имею в виду... Даже если всё пошло не совсем так, как планировалось, сейчас с Биллом всё не так уж плохо, верно? — продолжил Диппер; молчание Форда придало его голосу ещё немного уверенности. — На самом деле, я думаю, что он в какой-то мере начинает адаптироваться... Словно в доказательство его неправоты прямо в этот самый момент сверху донёсся пронзительный крик. — А-А-А-А-А! МНЕ УЖЕ НАДОЕЛО ЖДАТЬ ЗДЕСЬ! ШЕСТОПАЛ! ЕСЛИ ТЫ НЕ ВЫПОЛЗЕШЬ ИЗ СВОЕЙ БОТАНСКОЙ ПЕЩЕРЫ И ПРЯМО СЕЙЧАС, ИМЕННО В ЭТОТ МОМЕНТ НЕ ЗАКОНЧИШЬ ТО, ЧТО НАЧАЛ, Я ОДАРЮ МИЛОЧКУ ПОДРОБНЫМ ПОВЕСТВОВАНИЕМ О ТОМ, ЧТО СЛУЧИТСЯ С ЕЁ ВЫРОДКОМ, ЕСЛИ ОНА ВЫТАЩИТ ЕГО ИЗ СЕБЯ В ИЗМЕРЕНИИ QT-π! Диппер закрыл рот и пожал плечами. — Ну, э-э... потихоньку? — затем смиренно сказал он. — И, говоря о плохих каламбурах, неужели он только что... — Нет, это официальное название. Это измерение ещё называют измерением грудничков, — объяснил Форд; выражение его лица стало довольно опасливым. — Пожалуйста, не спрашивай меня почему. Может, звучит мило, но поверь, всё совсем не так. — Я... — Просто поверь мне на слово, — твёрдо повторил исследователь. — Три с половиной минуты, которые я провёл там, были единственными за всю мою жизнь, когда я искренне жалел, что у меня нет под рукой одного из стирателей памяти Фиддлфорда. Члены семьи Пайнсов нечасто упоминали изобретение Фиддлфорда даже в шутку, и это сработало. В любом случае всё это не имело значения: когда они поднялись из подземной лаборатории и вошли в кухню, любопытство Диппера удовлетворилось даже без дополнительных вопросов. — ...так же, как из овощей получают масло. Раз-два и готово, если ты понимаешь, о чём я! — Билл! Билл на удивление невозмутимо повернулся к громовому голосу. — Что? — довольно спросил он. — Она сама попросила. — Да, — призналась Мелоди. Её глаза были прикованы к бутылке растительного масла, которую Билл любезно поставил на стол, чтобы продемонстрировать предмет своего объяснения. — В один прекрасный день моё чувство юмора меня прикончит. Моего ребёнка, наверное, тоже. Диппер сумел уловить основную идею из того немногого, что успел услышать, и внезапно поймал себя на том, что понимает желание своего двоюродного дедушки стереть себе память. Мелоди рассеянно похлопала по своему животу. — Эх. Всё равно смешно.* * *
Запись №10. У неудачных событий, последовавших за нашим успехом в захвате супераномалии, есть один относительно благоприятный исход: после отказа от сотрудничества в сдерживании разъярённого существа, Билл — Ну? попал в зону поражения его разрушительного клюва и, вследствие этого, был ранен. Рана не особенно глубокая, но позволяет увидеть то, что было скрыто под его золотой поверхностью. — НУ? Пользуясь случаем, я изучу строение его физической формы и подробно запишу полученные сведения для дальнейшего исследования — НУ? Форд раздосадованно фыркнул и оторвался от дневниковой записи, чтобы посмотреть на Билла, кружащего вокруг его головы с чудовищной скоростью. — Что? — рявкнул он. — Что. Тебя. Так. Долго. Занимает? Форд нахмурился, глядя на демона, который вертелся над ним, как ребёнок, готовящийся закатить истерику. Почему он снова так взбудоражен? — Я пишу введение к записи, в которой я опишу всё новое, что узнаю, изучив твою физическую форму, — объяснил он, возможно, чересчур терпеливо, зная, что Билл явно видит, чем он занят. — Я уверен, ты понимаешь, что тщательная подготовка — главный принцип успешного исследования. — Пф-ф, как будто меня это волнует! Я исследованиями не занимаюсь! Все существующие знания окажутся в моих руках сразу, как я вырвусь из этой... этой твоей грязной игры! — Билл, ты ведёшь себя просто смешно, — сказал Форд, должно быть, уже в двадцатый раз за это лето. — Мне нужно понять твоё строение, чтобы предотвратить повторение инцидентов, вроде того, что произошёл в мотеле. Такие исследования обязательны, и твоë вневременное знание здесь ничем не поможет. Ты же не хочешь, чтобы я оставил тебя в таком состоянии? Оно тебе, судя по всему, не нравится. — Ты хочешь знать, чего я хочу? — прорычал Билл; его стиснутые кулаки затряслись. — Я хочу, чтобы ты перестал тянуть время, черкаясь в своём дурацком дневничке, и просто. Покончил. С этим! Форд вздохнул. — Ладно. Он был уверен, что анестезия всё ещё действовала, и неистовство Билла было, скорее всего, вызвано тем, что он был в положении без возможностей для сделок или шантажа, и был вынужден просто ждать. «А я-то думал, что время — иллюзия», — тихо подумал Форд, позволив себе криво улыбнуться, не торопясь дописывая введение. В любом случае, нахождение во власти времени послужит хорошим уроком для демона с концентрацией внимания младенца. — Хорошо, давай начнём, — он сдвинул дневник немного влево, освободив место перед собой. — Ложись на стол, пожалуйста. — Чего? — ощетинился Билл. — В твоих мечтах, приятель! Если ты думаешь, что я буду валяться без дела и терпеть тычки, словно я одна из этих чёртовых морских свинок, то... — Это осмотр, — прервал его Форд, — а не эксперимент. Мне не хочется тебя принуждать, но если понадобится, я буду удерживать тебя цепями. Я не смогу вылечить тебя без общего понимания твоего внутреннего строения, — это было не совсем правдой: регенеративные способности Билла, судя по всему, работали независимо от его воли, но ему нужно было хоть какое-то оправдание. — Никому из нас это не нравится, но осмотр абсолютно необходим. Давай просто закроем этот вопрос, ладно? Каждая физическая черта Билла, способная выражать эмоции, была искажена недовольством, когда он медленно опускался на стол. — Ты же знаешь, что я заставлю первичные энергии Мультивселенной терзать тебя всеми мыслимыми способами, как только освобожусь? — прошипел он. Форд прижал его к столу указательным пальцем. Этот жест напомнил ему об одной из их предыдущих стычек в той же комнате. — Да, — сказал он. — Я знаю. Он взял ручку и потянулся к открытому слева от него дневнику. Поверхность. Внешний вид верно остаётся имитацией его астральной формы. Состоит из твёрдых, похожих на кирпич компонентов, разделённых узкими промежутками, глубину которых невозможно определить (возможные сверхпространственные свойства?). Температура поверхности немного выше, чем температура человеческого тела; она колеблется и реагирует на его окружение. Скорее всего, эктотерм. Материал не установлен: напоминает золото, но явно легче любого благородного металла, известного человечеству. Гладкость кажется безупречной невооружённым глазом; возможно, — Эй! Что ты там, ещё раз, говорил об осмотре, а? Руки прочь, ботаник! — Я никогда не говорил, что это будет чисто визуальный осмотр. Не дёргайся. — Ур-р-гх-х! материал связан с двумерной плоскостью. Для подтверждения мне следовало попросить у Фиддлфорда собрать для меня гироскопическое устройство. Требуется дальнейшее изучение. Глаз. Строение роговой оболочки — Если ты поднесёшь свои уродливые пальцы хоть на дюйм ближе к моему глазу, клянусь пятью адами, я... — Тихо. Я не буду тыкать тебе в глаз, не волнуйся. Не то чтобы он этого не заслуживал. выглядит очень похожим на строение органического человеческого глаза, но общие функции её намного проще. У зрачка нет видимой радужки, отсутствует зрачковый рефлекс, — ХВАТИТ УЖЕ С МЕНЯ ЭТОГО ФОНАРИКА, Я НЕ ТВОЙ ЧЁРТОВ КОТ! — Тихо. а в склере нет каких-либо видимых кровеносных сосудов сетчатки. Если брать это во внимание, то можно сказать, что глаз лишь имитирует строение органического и действует по совершенно иному набору функциональных правил, которые, судя по всему, вообще не следуют никакой причинно-следственной связи. Например, ни один научный метод не сможет объяснить случайный переход от глаза ко рту. Смена происходит во время моргания, и процесс полностью скрыт под веками (которые каким-то образом в итоге становятся губами), поэтому нет никакого способа зафиксировать эту трансформацию. Рот. — Открой рот, пожалуйста. — Нет. — Билл... — Даже не думай, Шестопал, — Билл впился в него взглядом, явно не имея ни малейшего желания закрыть глаз. — Мой рот никак не связан с заживлением раны. И, кстати, мне кажется, что ты уже довольно хорошо с ним ознакомился, не так ли? Почему бы тебе не поработать с тем, что у тебя есть, урод. — ...Отлично. Изо всех сил стараясь не обращать внимания на жар, расползающийся по его щекам, Форд снова сосредоточился на дневнике. Рот — наиболее очевидный показатель того, что его тело обладает сверхпространственными свойствами. По-видимому, он ...он сглотнул... значительно глубже, чем позволяет диаметральная ширина тела, однако у него всё же есть физические границы. Я не могу подтвердить существование горла — и я сомневаюсь в его наличии, так как у него нет пищеварительной системы, куда оно может вести — но, судя по звуку, который можно услышать, когда он пьёт, он способен глотать. Мне было бы действительно интересно узнать, куда, в конце концов, девается весь этот чай. Несмотря на то, что он почти не ест и в общем не нуждается в пище,* * *
Он уже был в постели, хоть ещё и не спал, когда услышал негромкий скрип двери, которую оставил открытой. Краем глаза он увидел, как Билл пролетел через всю комнату и сел на подоконник. Он был спокоен и не высказывал намерений нарушить его покой, из чего Форд заключил, что он, по крайней мере, уже не так взволнован, как раньше. Он уже почти заснул, когда заметил, каким необычайно тяжёлым (и, если уж на то пошло, отчётливо слышимым) стало дыхание Билла, но был слишком уставшим, чтобы придать этому какое-то значение. Когда несколько часов спустя он проснулся в темноте от этого звука, висящего уже прямо над ним, игнорировать его стало немного сложнее. — Теперь ты действительно сделал это... Шестопал... Если Форд и ожидал, что проснётся, то точно не от едва слышного шëпота. И точно не от кончиков маленьких пальцев, пробегающих по его нижней губе. — Билл? — пробормотал он и прищурился от яркого света золотой поверхности, обрушившегося на его сетчатку сразу, как только он открыл глаза. — Что ты делаешь? Дыхание демона тяжело падало на его лицо. Он был нахмурен так глубоко, что зрачок едва виднелся из-под века; взгляд его был болезненным. — Ответь мне, — повторил Форд, поднявшись и схватив руку на своих губах, чтобы оттолкнуть. Сейчас было довольно неподходящее время для чего-то подобного; к тому же, что-то медленно тлело в молчании Билла, что погрузило комнату в почти угрожающую атмосферу. — Что ты делаешь? И что... что вообще сегодня случилось? — Господи, гений, я, блять, и сам не знаю, — тихо выдохнул Билл. Тон его голоса едва намекал на раздражение. — Видимо, в этот раз ты переиграл даже вневременное знание, потому что я, блять, и сам не знаю, что эта мясная клетка и ты — особенно ты — со мной делаете. Можешь взять медаль за это, умник. Можешь взять торт и съесть его тоже. Мразь. — Чего ты хочешь, Сайфер? — спросил Форд, уже начиная злиться. — Мне нужно отдохнуть. И тебе тоже. — Отдохнуть? Прямо в точку, — издевался Билл. — Ты говоришь, что мне нужно отдохнуть — мне, существу чистой энергии, что само по себе нелепо, и главная шутка здесь в том, что ты... сам... просто... не даёшь мне... отдохнуть. Ты, ты... это всегда ты. — Иди спать, Билл, — резко бросил Форд. — С меня хватит твоих бесконечных обвинений. Он уже собирался повернуться на бок и укрыться обратно одеялом, но железная хватка восьми пальцев на запястье на полпути остановила его руку. — Знаешь, чего я хочу, Шестопал? Знаешь, что мне нужно? — говорил Билл; его голос был таким напряжённым, что звучал на пару нот выше, чем обычно. — Мне нужно, чтобы ты прекратил нести херню, прекратил быть героическим и благородным, каким хочешь казаться и всегда притворяешься, и хоть один раз... закончил... — Форд вздрогнул: гладкая, невероятно горячая поверхность прижалась к его ладони, — то, что ты... начал... — Что... я... я не понимаю, о чём ты говоришь, — тихо пробормотал Форд. Он чувствовал, как учащается его пульс и переходит в стук в ушах. Он не понимал — он правда не понимал — но лихорадочное выражение Билла, его блуждающий по всему и ни по чему одновременно взгляд, жгучая боль от маленьких ногтей, царапающих тыльную сторону ладони, когда горячий край основания Билла вдавливался глубже... — Замолчи. Его рука дёрнулась от боли, и тело Билла двинулось вверх, чуть ли не яростно врезаясь в ладонь. Она должна была раниться об острый край... но не ранилась. Форд, конечно, не понимал, что происходит, но когда в слишком тихой комнате раздался слабый стон, от которого каждый сантиметр его кожи покрылся мурашками, он почувствовал, что начинает понимать, зачем. — Н-Нет... Билл, — его свободная рука вцепилась в простыни, и Билл снова двинулся против. И снова. Это было... Это не имело никакого... — Т-Ты должен остановиться. — Заткнись, — задыхался Билл; прерывистые вздохи превращали его слова в неопределённые ругательства каждый раз, когда его тело расслаблялось на полсекунды, прежде чем снова напрячься, — з-затк... заткнись... — Билл, прекра... Форд чувствовал себя слабым; из ног будто выкачали всю кровь, голова кружилась, дыхание поверхностное. Руки Билла цеплялись за его кисть, направляли, тянули её на себя, пытаясь получить нужное количество трения для... чего? Его основание стало мягче, будто его острый край расплавился, и... оно определённо стало мягче... и... влажным? Как?.. Почему... — Я ненавижу это, — тихо скулил Билл. — Я... ха... ненавижу это... Но его движения становились быстрыми, порывистыми, всё более отчаянными, и Форд ничего не мог делать, кроме как смотреть. — Шестопал... И каждый раз, когда Билл выдыхал его имя, ещё один узел скручивал его внутренности. — Билл, не делай этого, — снова попытался он. Его голос был таким слабым, что он с трудом узнал в нём себя. А Билл словно и не слышал его. Или у него просто не хватало кислорода, чтобы ответить. И затем... всё кончилось. Когда дрожащее тело Билла в последний раз толкнулось против его ладони, неожиданный звук вырвался из его собственного горла почти одновременно со сдавленным стоном демона. Билл, наконец, отпустил его руку и неуклюже от неё отполз, прежде чем упасть на спину, тяжело дыша, со всё ещё дрожащими, трущимися о простыни ногами. Ночная тишина смешивалась со звуками их неровного дыхания, и Форд поймал себя на том, что молится, чтобы все остальные в доме крепко спали. Его рука была странно влажной и горела от царапин, оставленных Биллом на его коже. О боже... — Знаешь, Форди, — немного хрипло пробормотал Билл спустя десять минут или полчаса, — есть вещи, которые просто никогда не меняются. Ты всё говоришь о сотрудничестве, слаженности и всём таком, но когда доходит до дела... Он нетвёрдо встал и поднялся в воздух, направляясь к двери, даже не взглянув на человека. — ...всегда мне приходится делать всю работу.* * *
Сердце Форда всë не успокаивалось. В ушах стучало так громко, что казалось, будто темнота комнаты пульсирует вместе с ним. Время от времени почти грубая дрожь пробегала по его телу; фантомное ощущение необычайной гладкости поверхности Билла, скользящей по его руке взад-вперёд, казалось слишком вещественным, реальным, чтобы игнорировать. Его тело было не в состоянии. Ощущать всё это было слишком странно, незнакомо; он не понимал этих чувств, он не знал, что с ними делать, он был напуган. Напуган... и зол. Всё это неправильно. Внезапно, будто ударенный молнией, он выпрямился в своей постели. Это... не имело смысла. Это был Билл. Билл Сайфер. Всезнающий властитель хаоса и кошмаров, монстр, угрожающий существованию самого существования. Его бывшая муза. Его проводник на пути познания. Его друг и злейший враг. Между ними было, было влечение... этого он отрицать не мог. Оно было вполне естественным, учитывая их долгую историю противостояния друг другу. Оно было просто эскалацией их многолетней связи, их вражды и товарищества — чем-то вроде выхода для каждой частички обиды и ненависти, что пылали между ними сквозь года. Рано или поздно всё это напряжение неизбежно должно было зажечь искру чего-то совершенно другого. Но не этого. Во внезапном приступе возбуждения он вскочил на ноги и начал расхаживать по комнате, лихорадочно проводя руками по волосам. Этому нет никакого объяснения. Билл был бестелесным существом. Его физическая форма — лишь средство сдерживания, она не должна... Для этого не было ни цели, ни причин, ни оправдания. Билл, испытывающий боль и изнеможение — это было понятно, но... с... сексуальное желание? ...Невозможно. Это не имеет смысла. Это не имеет смысла. Зачем заклинанию... зачем его навязанной телесности... зачем Биллу... Он подошёл к своему рабочему столу и уставился на последнюю запись в дневнике. «...твёрдых, похожих на кирпич компонентов»... Нет, нет, нет. Это было не так. Кирпичи были... не всегда твёрдыми, он сам это увидел... он сам это почувствовал. Он схватил ручку и зачеркнул эту строчку с таким нажимом, что чуть не порвал бумагу... Затем следующую... затем следующую. Всё это было неверно. Все его наблюдения недействительны. Его методы изучения, его исследования — всё было неправильно. Неправильно. Неправильно. Неправильно!* * *
— Дядя Форд! Дядя Форд, нам уже пора идти! — Дядя Форд, ты здесь? Не-а, видимо, нет. Давай поищем в бункере! Форд неподвижно лежал до тех пор, пока торопливые шаги близнецов эхом не стихли на лестнице. Он тяжело вздохнул и натянул одеяло на голову. Он сумел заснуть всего, казалось, несколько мгновений назад, и ему нужно было вырвать ещё немного сна, чтобы встретить новый день. Но теперь, когда он проснулся, образы прошлой ночи снова заполнили его разум, и у него не оказалось иного выбора, кроме как встать. Форд выглянул из своей комнаты. В коридоре — да и во всём доме, если уж на то пошло — было необычайно тихо, но он всё равно обернул свою правую руку куском ткани. Ему было стыдно даже смотреть на пылающие красные линии, оцарапанные на всей его кисти, и объяснять их своей семье было последним, что бы он хотел делать. Наверное, лучше будет притвориться, что это несчастный случай, и держать руку в бинтах, пока следы не исчезнут. Когда Форд осторожно спустился вниз, тишина, а также отсутствие в воздухе запаха свежего кофе убедили его, что дом и правда пуст. Зайдя на кухню... — Здорóво, ботаник? Он был ошарашен звуком знакомого голоса, прежде чем успел встретиться с неожиданным гостем взглядом. — Рик? — он уставился на неряшливого учёного, одетого в старый домашний халат Стэна и бездельничающего за кухонным столом. — Что ты... Как давно ты здесь? — Как давно я... примерно д-два дня, гений. Приехал проведать твою родню, но ты увёз своих сорванцов на покатушки, так что я просто мотался рядом. Кстати, тоже рад тебя видеть. — Что? Два... Два дня? — Хочешь сказать, что вообще меня не видел? Господи. Последний раз, когда я тут был, глаза не хватало у трёхстороннего ублюдка, а не у тебя. — Где Билл? — тут же спросил Форд. — Его ни в коем случае нельзя оставлять без присмотра. Рик указал куда-то в сторону окна. — Ага, твой братец сказал мне за ним смотреть, пока его нет, так что я просто примотал этого мудака скотчем к дереву. Как насчёт дартса, Шестопал? Шестопал. По шее Форда пробежала дрожь. — А... я, пожалуй, откажусь. — Тц, обломщик, — Рик с ухмылкой откинулся на спинку стула. — Так как т-там у вас двоих дела? Эти парные браслетики довольно милые, — усмехнулся он, кивнув на отслеживающее устройство на запястье Форда. — Хотя и немного обманчивые. Стэн рассказал мне, как пару недель назад ты обошёлся с этими хрупкими ручками. Он так бесился из-за того, что ты напугал детей... но я не могу сказать, что не поступил бы так же... И вообще, что у тебя с рукой? — Несчастный случай, — быстро сказал Форд, сражаясь с желанием спрятать руку за спину. Это было бы слишком подозрительно. — Недавно мы поймали птичий гибрид, и у него с тех пор проявились серьёзные супераномальные признаки. Может, хочешь взглянуть? Он в клетке и надёжно заперт. — Эх, как угодно, — пожал плечами Рик. — Я бы не хотел влезать в эту херню, но раз уж у тебя на это дело такой стояк, то можешь похвастаться новым уродом в твоей коллекции... — Рик, пожалуйста.* * *
Внизу, в подвале, Рик потерял интерес к аномалии в пользу бутылки виски ещё до того, как Форд смог даже начать объяснять тонкости межпространственного заражения и то странное поведение, которое оно вызвало. Он вздохнул и присоединился на стаканчик к своему коллеге-ученому. Не видел причин отказаться. — Рик, мне нужно задать тебе вопрос о Кровных Цепях, — сказал он через некоторое время, уставившись на свой пустой стакан. — Валяй. — Есть ли, ну... какие-нибудь исключения в их оперативной механике, о которых я мог не знать? Или... были ли когда-нибудь зафиксированы случаи неисправной работы? Это не значит, что у меня есть основания так считать, конечно... Рик бросил на него острый взгляд, несмотря на лёгкое помутнение в глазах. Он уже опережал Форда на четыре стакана. — Не ходи вокруг да около, доктор. Если ц-цепи не работают и нам всем пизда, просто скажи это. — Нет, нет, — быстро сказал Форд, — цепи работают просто отлично, не волнуйся. Была, э-э, парочка случаев, когда они не полностью следовали принципам, которым должны, вот и всё. Мне просто интересно, не мог бы ты пролить свет на эти довольно запутанные обстоятельства. Рик протяжно выдохнул через нос. — Случай, расклад такой, Шестопал, — Форд действительно не хотел, чтобы Рик называл его так. Не сегодня. — Заклинание было придумано в измерении 6¤4r кучкой мерзких уёбков, которые были одержимы тем, чтобы держать своих детей на привязи и защищать родословную, чистоту крови и прочую хуйню. Знаешь, одна из этих пуританских евгенических культур. Загвоздка в том, что они были кровными родственниками. Цепи не были подготовлены для межродового использования, тем более для межвидового, тем более для межизмеренческого. — Ты... никогда мне об этом не говорил. — Ну и что, что не говорил? — огрызнулся Рик. — Тебе всё равно было бы насрать, упрямый ты идиот. И это было правдой. Кровные Цепи были их последней надеждой, а времени уже не хватало; кроме того, он отлично осознавал все риски с самого начала. — Итак, я пытаюсь донести, — продолжал Рик после очередного глотка виски, — что то, что ты поймал Сайфера в ловушку физического мира, добавило ещё один слой к вашей... связи или что-то в этом роде. Что на самом деле не так уж и плохо, потому что гарантирует, что этот ублюдок не сможет убить тебя во сне. Цепи связаны прямиком с твоей нервной системой, поэтому они выполняют свою работу, даже когда ты им не приказываешь. — Да, всё это я понял сам. Однако... — Форд неловко двинулся на стуле. — Чисто гипотетически, конечно, что если... цепи не появятся, даже если я хочу, чтобы они появились? — Какая-то бредовая у тебя гипотеза, приятель. Это... не имело смысла. — Ну, слушай, — усмехнулся Рик, — я уже достаточно налакался, так что лучше бы тебе поискать компанию получше. Идея такая: почему бы тебе не придумать, как присоединиться к остальным твоим родным в больнице? — В больнице? — Форд вскочил так быстро, что его стул упал. — В какой больнице? Рик, где моя семья? — Что, ты не знал? У тебя там кое-кто рожает. Т-Ты будешь тётей! А теперь отъебись, дядюшке Рику нужно поспать, — невнятно пробормотал он в спину Форда, уже взлетающему по лестнице. — Бывай, сучëныш.