***
Гул в голове не унимался ни на секунду и на следующий день. Рон сражал наповал мертвенно-бледной красой. Не столь удивительное явление для новоявленного трупа. Любой покой от вчерашней пирровой победы оказался нарушен на этот день, а надежды остаться хотя бы тем же составом рассыпались в прах. Здесь, в Мунго, ему становилось разве что хуже. Удушающий запах зелий и целебных трав сдавливал горло колючими рукавицами. Гарри смаргивал влагу снова и снова, не имея душевных сил пошевелиться. Гермиона утомленно рыдала в недвижимую грудь своего возлюбленного. Молли Уизли стояла рядом с ним блеклой тенью, прекрасно осознавая наконец, что ее муж, лежащий в соседней палате, словил точно такое же шальное проклятие, заставляющее его кожу стремительно терять жизненные краски. Исцеления нет, и все, что могли родственники и друзья — выжечь в памяти последние часы агонии. — В темноте скрываются самые страшные тайны, Гарри… и когда-нибудь придется познать их все. — Гарри уже не поворачивался на голос, зная, что никого за спиной не будет. Он съезжает с катушек окончательно и бесповоротно, но даже так надежда на то, что все это одна большая галлюцинация, дурной сон — да хоть предсмертная агония — полностью вытрезвлялись болью в груди и висках. Лицо Гарри привычно в эти дни ничего не выражало. Почему-то думалось сейчас лишь о том, как бы прекратить этот странный шум в голове и заставить себя хоть как-то утешить окружающих, но даже рука отказывалась подниматься, чтобы приобнять жавшуюся к нему Джинни, из глаз которой ручьем текли горькие слезы. Неожиданно для себя он понял, что, смотря на нее, он не чувствует совершенно ничего. Гарри осознал, что почти изучающе склонил голову набок, пока рассматривал девушку, свою девушку, которую надо хоть как-то окружить теплом, ее потускневшие от горя рыжие волосы и заплаканное лицо без привычной шальной и уверенной улыбки. Дыра в сердце расширялась, затягивая в себя боль и омертвевшие ткани, не оставляя места чему-то светлому. Еще немного, и он переквалифицируется в дементора, поскакав целовать всех в этом здании. Он с трудом взял ее за руку и Джинни дернулась, будто обжегшись. Она сделала глубокий вдох, утирая слезы, а после убедила себя посмотреть на него. Гарри знал, что она хотела показать, что будет в порядке. Что она справится с этим, пересилит, не даст им увязнуть в этом болоте, заставит себя улыбаться уже достаточно скоро, но, кажется, его совершенно пустой взгляд добил ее окончательно, раскалывая в дребезги. Девушка хотела показать, что справится, чтобы Гарри было легче. Чтобы они оба сосредоточились на Гермионе и Молли, утопающих в горе. Чтобы они справились с этим вместе. Джорджа с ними не было, он еще не знал. Не удивительно, ведь оставшийся близнец и с постели-то встать сегодня не смог. Молли что-то шептала себе под нос в полном исступлении, но Гарри ничего не слышал из-за чертового гула. Возможно, палата наполнена криками и всхлипами. Возможно, Молли со всей жаркой ненавистью матери поименно перечисляет имена убийц членов ее семьи. Возможно, тут настолько тихо, что он может слышать только свой жужжащий и медленно сгнивающий рассудок. Гарри отвел взгляд от светло-карих глаз, чувствуя себя так иррационально-неправильно, не к месту, что не мог даже понять, куда ему податься. Джинни осела на пол, когда их срочно позвали в соседнюю палату. Он все так же не мог пошевелиться, уставившись на недвижимое лицо лучшего друга, когда Молли сорвалась с места, чтобы увидеть мужа. Ему стоит остаться с Джинни. Гарри посмотрел на окно, показывающее затхлый район Лондона. Иллюзия, обманка. Ему нужно быть рядом с Гермионой. Рядом с Роном. Вместе. Он едва сделал шаг вперед и тут же аппарировал прочь.***
«С момента пропажи Мальчика-Который-Выжил прошло уже три года. Поиски официально приостановлены в связи с…» — успел уловить молодой человек с открытой страницы «Пророка», прежде чем девушка в мантии отдела магического правопорядка перегородила ему обзор, сгрузив на свой рабочий стол коробку для сбора вещей. — Гарри. — Гермиона обеспокоенно посмотрела на парня с нынче ничего не выражающим лицом, торчащего в кресле, как гвоздь посреди белоснежной стены, в излишне расслабленной позе. Ей подумалось, что стоило убрать газету со своего стола перед тем, как приглашать его. В столь позднее время в Министерстве было удивительно тихо. Прямо как в те дни сразу после войны. — Да-да? — «Мальчик-который-выжил» недоуменно поднял брови, миролюбиво смотря на собеседницу честными изумрудными глазами. Он был слишком апатичен для того, о чем пришел поговорить. Он был всегда апатичен после того дня, поправилась Гермиона. — Ты уверен? Я в любом случае могу сделать это, мне терять уже нечего. — Она пожала плечами специально слишком равнодушно, чтобы скрыть неприятную скованность. Ей не нравилось нарушать закон, как бы то ни было. Впрочем, обычно эта блюстительница дисциплины как раз и предлагала идти на всякие такие авантюры. Как ни странно. — Я покидаю Англию. И никак не смогу сделать этого тихо со своим светоносным именем. Девушка присела перед ним на корточки. Она была более-менее спокойна за Гарри, пока тот мышью отсиживался в покрывшемся снова пылью доме на Гриммо, прилежно зарывшись в опасные книги и поедая батончики «Марс», но ее стремление бросить работу в Министерстве и уехать в Болгарию оказало на него слишком… бурный эффект. Она осмотрела бледное и подозрительно улыбчивое лицо суровым взором еще раз. В этот раз его зеленая с широкой черной сеткой рубашка была поглажена, а серые джинсы оказались по размеру. Возможно, в чем-то ему стало все же лучше. Впрочем, полгода назад она думала также, пока не нанесла визит на Гриммо без предупреждения… Гермиона опустила взгляд, утыкаясь им в разные носки Гарри. Один желтый, а второй синий в полосочку. Зачем-то на Гарри был галстук, совершенно не подходящий этой рубашке лесоруба, который он, видимо, надел по какой-то привычной ошибке. Возможно, она поторопилась в своем суждении. Ее давний друг все же сдался под недоверчивым взглядом старой и самой верной подруги. Единственной, с которой он поддерживал контакт, несмотря ни на что. — Я не смогу тут оставаться, это невозможно. — Почти взмолился он, даже избегая привычного сарказма и увертливых улыбок. У него не осталось хороших друзей, с которыми он мог поговорить и не умереть от скорби, а трепаться ни о чем с Кричером и постоянно глупо переругиваться с Вальбургой Блэк в спорах старше его почившего дедушки, соблюдая семейные традиции Блэков, он не собирался с самого начала. И если Гермиона могла хотя бы делать вид, что она в порядке, то Гарри, признаваясь себе честно, не справлялся совершенно. — Ладно, я изменю имя, за которым числится твоя палочка. — С тяжким вздохом кивнула его умница, закапываясь в широченный и помятый от частого использования гроссбух. — Ты же уже снял свои деньги, да? — Ага… — Парень качнул головой так, что становилось совершенно не понятно, действительно ли он вообще услышал вопрос. Впрочем, Грейнджер это удовлетворило. — Возьму фамилию одного из твоих предков… Певерелл? Достаточно далеко. А учитывая события, связанные с этим родом, то, возможно, удастся провернуть все тихо и без проверок. — Она не сильно удивилась, натыкаясь взглядом на имя Иоланты Поттер, урождённой Певерелл. — Это долгая история. — Подтвердил Гарри, не шелохнувшись. — Я знаю. — Вздернула она нос и недоверчиво протянула. — Ты уверен, что тебе стоит менять первое имя… Гарольд? Звучало так же ужасно, как если бы он случайно наткнулся на пропотевшие носки дяди Вернона под подушкой. — …ты права. Невыносимо. — Гарри сморщил нос и без всякой жалости к памяти своего почившего отца бросил. — Поменяй второе на свой вкус. Девушка думала отчего-то слишком долго. Гарри поторопил ее. Все же, что во втором имени такого? Его не слишком часто используют в жизни. Назидающие окрики «Гарри Джеймс Поттер!» до сих пор сквозили в памяти кислым привкусом. Как бы он хотел их вернуть. В Хогвартсе все еще было очень тихо. В Норе тоже не слышно более радостного смеха. Старая подруга поспешила выполнить его просьбу, с нечитаемым взором выписывая последние три слова на бумаге. «Гарри Рональд Певерелл». На секунду ему показалось, что Гермиона на самом деле его ненавидит. Как минимум за то, что втянул Рона, ее и кучу народа в свою войну с сошедшим с нарезки трудноубиваемым колдуном. Он глянул на нее недовольно, все же принимая новое имя. Не посмел бы отказать или как-то иначе прокомментировать. Когда Гермиона подняла глаза от поверхности стола, старого друга уже и след простыл. Как будто не было вовсе — кресло не помято, дверь не скрипнула, свет не мигнул даже на секунду. Она снова в кабинете наедине с призраками своих подростковых лет на фотографиях. Отчего-то слезы, которые успешно сдерживались все это время, вновь грозились пролиться.***
Через год Гарри поступил в ученики к малоизвестном старику-артефактору в Новом Свете, прекратив шпыняться по магическим переулкам Нью-Йорка, иногда по привычке задерживаясь в тесных съемных комнатах и не покидая их долгими месяцами. Он надеялся, что на этом его жизнь изменится. Что он прекратит рвать свое сердце на куски, когда совы будут приносить ему письма от Гермионы, на которые та почти никогда не получала толкового ответа. Лишь жалкие отписки, мол, что еще не в могиле. Что Гермиона еще не последняя из их «Золотого трио». Он надеялся, будто бы с этими переменами в обстановке сумеет стать другим человеком. Но разве он мог мечтать? Каждую ночь просыпаясь в холодном поту, привычные обвинения двух сумасшедших могущественных стариков во всех смертях и безумствах четырехлетней давности срывались с его губ. Понимание Альбуса Дамблдора постепенно вытеснялось жгучей ненавистью за авторством утомленного кошмарами разума и Гарри шипел и плевался на каждую слуховую галлюцинацию, которую ему доводилось слышать у уха спросонья. — В твоих глазах таится столько тьмы, что даже демоны в ней тонут. Ненависть никогда не была решением, Гарри, это болезнь. — Вы прямо разошлись сегодня, дорогой директор. — Процедил Гарри тихо, умывая опухшее лицо. Обучение, естественно, шло коту под хвост. Что толку от его и без того невеликого таланта в артефакторике, когда голова забита ужасами войны? Старые книги и кучки пергамента, раскиданные везде и всюду. Тысячи склянок и ящичков со всевозможными порошками на бездумно прибитых полочках занимали все стены. И это тоже лишь тяжкими царапинами на душе напоминало о Хогвартсе. Гарри запирался в своей преступно просторной комнатке и ни с кем не общался, боясь привязываться к доброжелательному мастеру гильдии артефакторов. Он окончательно запутался в себе. — …и нет лучшего лекарства, чем любовь. Она способна изменить не только жизни других, но и нашу собственную. Он точно издевается над ним. Гарри скоро наложит на себя руки. Возможно, эта дрянь того и хочет. — Моя былая любовь гниет в Норе и собирает себя по частям на квиддичном поле. Предлагаете найти мне новую жертву для исцеления? Тут Дамблдор заткнулся и только Гарри облегченно выдохнул, вываливаясь из своей комнатки, чтобы пробраться к рабочему месту, как виски сдавило другим окликом. — Мистер Певерелл, как ваша годовая работа? — Спросил его учитель Розье, копошась с старинных часах тонкими костлявыми пальцами. — Вам защищать ее через неделю на сборе Мастеров. Молодой человек, к которому обращались, старательно нацепил на лицо тухлую улыбку, оставаясь спокойным. Он даже не начал разбирать ненавистный артефакт, хранящий в себе кучу воспоминаний. Старый маг, представитель одной из древнейших магических семей, покинувший Англию в надежде на спокойную жизнь вдалеке от войны еще при самом появлении Неназываемого, старательно не смотрел на шрам, дурно скрывавшийся под челкой собеседника. Он уже несколько месяцев спрашивал себя, какого черта. — Ну, я же с Маховиком времени работаю. Времени у меня предостаточно. — Привычно отмахнулся Гарри, приделывая к чайнику забавные паучьи ножки. Учитель снисходительно глянул на это безобразие. Чайник пробежался по потолку, ухнул и разлил им чаю. У мистера Розье дрогнула скверная ухмылка. Артефакты этого мальчишки были идиотскими и творили странную чушь, но, черт возьми... Он ведь даже не трогал палочку. — Рад за ваше чувство юмора. — Пожилой маг дернул кустистой бровью, когда лучик солнца отразился от брошенного парнишей осколка зеркала ему прямо в глаз. — Я все же надеюсь увидеть завтра наработки на своем столе. Желательно, вашего авторства. Помните, что талант — это не все. В противном случае мне стоит думать об вашем отстранении от обучения. Талант, конечно, подумалось Гарри. Он просто был хорош в преодолении низких стандартов. — Да, сэр. — Гарри ничего из сказанного не беспокоило. Молодой человек не так давно обнаружил себя в состоянии, когда можно полжизни провести взаперти, ничего не делая. Пожалуй, он был бы даже совсем не против вернуться в чулан и темноту. Да только, жаль, вырос из возраста, когда мог туда влезать нормально, не вдавливая себя в крохотные стенки. Молодой ветеран последней магической войны смутно и скромно надеялся, что смена страны и деятельности что-то изменят, позволят ему вздохнуть полной грудью, отпустить тяжкое прошлое и вернуться в жизнь с новыми силами. Он действительно ни разу не видел упоминания о Гарри Поттере после переезда в Соединенные Штаты — возможно, дело в том, что он прятался днем в своей комнатушке и лишь ночью покидал ее для работы. Но лучше не становилось. Он терял интерес к дальнейшему существованию, интерес к собственной скучной персоне и своему очень сомнительно вероятному безоблачному будущему. Гарри не волновало, что будет через год, два, десять. Он видел лишь трупы, вцепившиеся в его лодыжки неукротимой хваткой, и тонул в вине. Его взяли в авроры на ночные смены после сдачи мудреного экзамена по допуску к деятельности. И хоть он, гордый британец, не планировал работать на совершенно другую страну раньше, сейчас ему уже все равно. Гарри настоял на работе в поле. Желательно, чтобы потом ноги болели и весь день передергивало. Как ни странно, но после того, как угроза снова замаячила перед глазами, постоянная тревога начала медленно отпускать его горло. Учитель Розье на его похождения в потемках смотрел недовольно, но ничего не говорил, видя улучшения в состоянии подопечного: темные круги под глазами посветлели, а контрольные задания на его столе начали появляться в разумные сроки — и даже с минимальной вычиткой. Из-за иностранного происхождения ему не давали ни повышения, ни работы, хоть как-то связанной с политикой или деятельностью американского Министерства. Гарри, как цепной пес, просто носился ночами за вандалами, мародерами, обезумевшими оборотнями и пару раз даже за слабосилками вампиров и демонов. Юный и изредка подающий надежды артефактор написал несколько статей по Маховику времени, найдя множество ошибок в его работе. Покинул своего учителя, в конец отчаявшегося наставить собственного ученика на путь истинный, через три года. Да и какая разница? Гарри наконец понял, как может всё исправить. И вот, он праздновал свой двадцать пятый день рождения посреди рунных кругов, в обнимку с маховиком времени личного изготовления и в луже собственной крови. В кругу не должно быть того, чего еще нет в мире, куда он перемещается, так что… так что его палочка… Он смотрел на свою любимицу, прошедшую за ним через огонь и вьюгу, понимая, какое гнусное дело он собирается совершить. Предательство. Нужное для легенды, но все еще предательство. Но Гарри не знал, когда Олливандер ее смастерил. В тот год, куда он перемещается, его родителей даже не существовало, так что встретить свою копию он не боялся, а вот дорогая сердцу палочка из остролиста с пером Фоукса… она сломалась в его дрожащих руках слишком легко, будто понятливо. Он отложил ее поближе к мантии отца в дальний угол. Последняя капля крови ударилась о землю, и символы загорелись нестерпимым по яркости золотом. Гарри не боялся боли. По крайней мере, та была не сильнее Круциатуса. Ошалевший и шокированный, в обнимку со все тем же дымящимся маховиком времени он вывалился на опушку Запретного леса. Ему нужно было место с большим содержанием магии, а в какой-нибудь Косой Алее проводить столь странные махинации Гарри не решался. Сжав побитого вида портфель, зачарованный не хуже банковского сейфа, он уничтожил Маховик, попросту разломав хрупкий металл напополам. Вот только переместиться он должен был в другое место. Похоже, силенок все же не хватило. Гарри увидел Хогвартс. Тот возвышался вдалеке совершенно тихий и одинокий, с удивительно целыми башнями и парочкой непуганых школьных сов. Сработало. Действительно сработало. Гарри снял старые очки в роговой оправе, которые всучил ему мастер Розье, уставший наблюдать за вечным Репаро прошлых. Вокруг ни души. Похоже, ему повезло — дети разъехались по домам на, судя по всему, летние каникулы. Он хотел было аппарировать поскорее, достигнув края барьера, но тело на подобное отозвалось болью. Его слегка замутило. Потратил слишком много магии или же?.. Молодой человек поспешил скрыться в густой листве. Он не мог даже использовать на себе диагностические чары, так как палочка осталась в будущем. И вот сейчас волшебник напрягся. Почему он не может сколдовать даже простейших чар? Гарри, обхватив себя за плечи, повернул голову в сторону замка, всматриваясь в до странного целые башни, пока в голове всплывали все более подробные сцены кровавого месива, которые он так старательно прятал в глубине памяти. Дом-дом, родимый дом, в который Поттер в свое время привел врагов. Гул нарастал. — Я могу их спасти. Я знаю это. — Прошептал он себе, пытаясь временно стабилизировать хотя бы собственный рассудок, раз уж магия пока что не на его стороне. — Иногда знать, когда нужно отпустить, более смело, мой мальчик. — Голос директора отозвался в его голове набатом. Гарри шарахнулся и принялся крутить головой, попятившись к ближайшему дереву. — Это чушь. Свали, старик. — Огрызнулся он в пустоту. Похоже, Хогвартс плохо влияет на его разбитый разум. «Этот» Дамблдор не появлялся несколько последних недель и Гарри успел немного отвыкнуть от его капанья на мозги. Несет полную околесицу и исчезает. Настоящий хоть иногда полезные вещи говорил. Ненависть подобно павловской собачке дернула ухом, получив раздражающий триггер. Гарри потер шею. Денег у него нет. Он не мог взять галеоны новой чеканки, так как они недействительны, и старой, так как те бы попросту исчезли. Палочки, основного документа, тоже нет. И мантии, разумеется. Потрясающе. Полный абсурд. Разумеется, плана на такой случай у него не было. Все, что этот отчаявшийся гриффиндорец хотел — убить Тома Реддла еще ребенком и, может быть, Дамблдора, подсунув тому опасный артефакт. Какой-нибудь чайник на бритвенно-острых ножках, ага. Может быть, потому что Гарри не знал, вызвана ненависть к Дамблдору действиями директора или же тем, что это единственный способ, которым разум себя болезненно склеивал — дающие прилив жгучей ярости галлюцинации протрезвляли лучше ледяного душа в постель. Альбус не был виноват в том, что произойдет, но его бездействие и привело ко всем ужасам будущего. Иначе озлобленный артефактор сейчас думать просто не желал, хватаясь за пульсирующую голову, которую будто сдавил раскаленный обруч, медленно и неутомимо затягивающийся, чтобы схлопнуть содержимое его тыковки. Так что Гарри должен разобраться с этими двумя. А дальше… а дальше пусть этот мир крутится, как хочет. Его бы все равно выследили и загнали в Азкабан. Без разницы, что с ним будет — Гарри уже побывал на той стороне, на этом призрачном вокзале в загробный мир, и с каждым днем его будет тянуть туда все сильнее, особенно, когда он так ослаблен перемещением. В очередной раз фортуна повернулась к нему задом. Похоже, потоки магии в его теле нарушились, а бывший Поттер находится в опасном лесу без волшебной палочки и в принципе возможности колдовать. Чертыхнувшись, он аккуратно пошел вдоль опушки в сторону Хогсмида. Редко Гарри чувствовал себя столь беззащитным перед окружающим миром. Особенно, как ни странно, его напрягала мода сороковых годов в виде костюмов-троек, рубашек, жилетов и прочего. Парень думал, что в привычных джинсах и футболке, он бы преодолел эту дистанцию куда свободнее, чем в глупых брюках, светлой рубашке и жилете. Может, будь он в нормальном месте, смотрелось бы выгодно, но когда парень вывалился, весь встрепанный и взъерошенный, на дорогу рядом с деревней в подобной одежде, несколько человек, пребывающих у платформы поезда, посмотрели на него весьма обеспокоенно. Вылитый шпион Гриндевальда, в самом деле. — Мистер, вы в порядке? К нему подошел статный мужчина с красивого медного цвета, но слегка поседевшими местами волосами до плеч. Он недоуменно почесал подбородок, рассматривая с ног до головы странноватого юношу. Гарри, отвлеченно вытряхивающий зеленые листочки из густой копны волос, на целую секунду подумал, что лучше бы его в том лесу сожрали. — О, да, сэр, все чудно. — Сказал он с самым миролюбивым выражением лица. Перед ним стоял директор Дамблдор. Правда, сейчас его будущая цель убийства лишь неизвестный преподаватель трансфигурации. И надо, чтобы это было последнее, что о нем запомнили люди. — Мой артефакт засбоил. — Гарри неловко посмеялся, пока его окидывали оценивающим взглядом опытного дуэлянта. Какое роковое невезение, в самом деле. — Меня должно было отправить в Министерство. Похоже, перенесло к наибольшему скоплению волшебников. — Вот как. — Профессор доброжелательно улыбнулся, все так же ненавязчиво держа руку рядом с внутренним карманом, где хранил палочку. — Откуда же вы к нам прибыли? — О, из Нью-Йорка. — Подозрительный новый элемент улицы рассеянно улыбнулся, поправляя галстук правой рукой. — По акценту и не скажешь. — Маг перед ним нахмурился едва заметно, пока Гарри многоопытно играл в дурочку. — Мои родители были англичанами. — Профессор, не почувствовав и капли лжи, ощутимо расслабился. Гарри без особого страха смотрел ему в глаза. Он умел общаться с легилиментами. — Боюсь, молодой человек, мне придется сопроводить вас в Министерство Магии лично. — С искренним сожалением отозвался преподаватель Хогвартса, когда другие люди, немного расслабившись, начали расходиться. Наверное, ему тоже хотелось отдохнуть от утомительного учебного года дома за кружкой чая с лимонной долькой и какой-нибудь книгой. — Это было бы очень кстати. — Гарри устало потер переносицу. Пребывание в милости врага, притворяющегося другом, снова крайне утомляло. Не говоря уже обо всей его готовности к сложившейся тяжелой ситуации. — Видите ли, моя магия очень нестабильна после перемещения, я даже не могу аппарировать. К сожалению, моя палочка не так давно оказалась сломана. — Гарри начал удачно подбирать слова. Главное не лгать. Он будет говорить отдельные предложения, являющиеся правдой. Собеседник сам все додумает. Они дошли до края платформы. — Я бы с удовольствием аппарировал вас, эм-м. — О, Гарри! — Парень улыбнулся почти мечтательно. Похоже было, будто его в нынешнем положении ничего не беспокоило. Профессор на секунду задумался, всегда ли этот юноша такой или его немного контузило после перемещения? — Меня зовут Гарри. — Вы можете звать меня Альбус. Так, о чем я? Ах, да, я бы переместил нас, но боюсь за вашу сохранность, так что мы, пожалуй, воспользуемся камином. Прибыли бы вы на несколько минут ранее, посадил бы вас на ученический поезд. — Мужчина покачал головой, несмотря на очевидную ложь. Стал бы он пускать этого безумца к детям? Гарри чуть не стошнило, когда его взяли под локоть. От человека рядом, казалось, веяло могильным холодом. Гарри мог убить его сейчас — это было бы просто: необходимое уклонение и движение кисти, последующий хруст шеи уже пронеслись в его голове. Но сначала Том. Закрыв глаза, он приказал себе терпеть: и перемещение по каминной сети, которое ему никогда не удавалось нормально совершить, и пренеприятнейшую компанию прожженного лицемера всеобщего блага. Парень, оказавшись посреди толпы работников Министерства, аккуратно потер виски, под которыми снова начало нарастать гудение, а после отряхнулся от каминной сажи. Не улетел в пол он носом, лишь потому что его придержали за тот самый локоть. — Я отведу вас на регистрацию и на этом покину. — С тяжким вздохом предупредил мужчина в коричневом одеянии. — К сожалению, дела меня не ждут. — Благодарю и за эту помощь. — Мягко прикрыв веки под убивающим его рассудок шумом и количеством людей, ощущаемых чуть ли не кожей, искренне поблагодарил Поттер, пытаясь не думать, как бы он добирался до Министерства, если бы не нечаянная помощь врага. Альбус старательно улыбался, пока не сдал его на руки необходимым сотрудникам, а после ненавязчиво покинул его компанию. — Итак, положите руку на книгу. — Без каких-либо колебаний он тут же это сделал. Девушка за столом ошеломленно моргнула и продолжила немного укоряюще. — Хорошо. Если бы вы меня выслушали сначала до конца, то знали бы, что вам нужно быть аккуратнее. Если вы солжете, артефакт может и палец вам откусить. — Спасибо за предупреждение, мисс. — Гарри почти мечтательно положил глаз на свод законов, на котором покоилась его рука. Работница министерства посмотрела на него недоуменно, но вовремя собралась и, прочистив горло, начала заполнение документов. — С какой целью прибыли? — Задала она первый вопрос по списку, обмакнув видавшее жизнь перо в чернильницу. Совершить двойное убийство, чтобы спасти кучу людей от скоропостижной смерти. Но он же не может так выразиться. Придется переформулировать помягче. — Вернулся на историческую родину. Как известно, в Нью-Йорке нынче шумновато. Сейчас собираюсь найти работу. — Судя по всему, это самопишущее перо. Так много беженцев, что работнице выделили такую дорогую вещь? Или она то за собственный счет приобрела? Вероятно, тогда уж на деньги семьи. Громкие слова Гриндевальда захватили умы волшебников США, а теперь тот разглагольствовал в Париже, периодически мелькая на задворках Британии, будто боясь приближаться к ней. Учитывая, что он предсказал полыхающую сейчас Вторую Мировую и гибель многих волшебников под весь этот магловский кавардак, веры темному магу было много. Разве что чистокровные не очень радовались, что им придется сплотиться вокруг него под руки с маглокровками, а последние совершенно безрадостно устраивали сыр-бор из-за того, что их семьи тоже пойдут в расход согласно идеологии. Гарри снова прыгал в самое пекло. Сотрудница Министерства изможденно сидела на своем стуле под унылый скрип пера. Ее черты не выделялись как-либо, так что Гарри не мог слету сказать, к какой известной семье она могла бы чисто теоретически принадлежать. Светлые волосы, карие глаза, но острые скулы. — Вы когда-либо вступали в контакт с Геллертом Гриндевальдом, его группировкой или иными преступными объединениями? В видении считается? Он определенно помнит, как Воландеморт убил этого дряхлого старика. — В контакт с Геллертом Гриндевальдом не вступал и с его организацией — или что там — тоже. Идеи его не поддерживаю. — Даже не юля, честно признался Гарри. — К преступным группировкам присоединялись? — Нет. — Гарри нахмурился, думая, считается ли «Золотое трио» «группировкой» в полном значении этого слова. Ну, ответил он до того, как начал парить себе мозги и руки у него пока на месте. Он потер переносицу под очками, уже понимая, что его прошлое не так сильно заботит Министерство, как возможная опасность шпиона из Америки. — Закон нарушали? — Девушка переместила перо на другую строчку снова. — В школе подпольно Жабу травил. — Рассеянно отозвался Гарри, старательно не думая о партизанской деятельности, грабеже банка, проникновении в Министерство и маленькой тележке непростительных за его душой. Сотрудница недовольно закатила глаза. Получив ответ на первый вопрос, остальное она заполняла уже чисто протокола ради. Мало у нее, что ли, таких беженцев? Маглорожденные и полукровки бегут сюда, тащат свои семьи и бедлам в Англии растет полоумными масштабами. — Как вас зовут? — Она окунула перо в чернила еще раз. Гарри на секунду мазнул взглядом по календарю на стене, неплохой подделке, поддерживающей постоянно урезанное заклинание Темпус. «Июнь 1943». Значит, Том закончил пятый курс, уже умерла Мирртл и на очереди буквально через месяц, если не меньше, Мраксы и Реддлы. Если он поспешит и найдет Реддла, то сможет предотвратить ненужные смерти. Только как потом до Альбуса успеть добраться? Если убрать того раньше срока, то некому будет остановить Гриндевальда. Значит, надо заняться более тщательным планированием… когда отдохнет. К счастью, он захватил достаточно ликвидных в это время предметов. — Гарри Рональд Певерелл. — Ровно произнес молодой человек, не давая горечи второго имени и последнему подарку Мионы добраться до его сердца. Обычно у людей их имена не вызывали таких противоречивых эмоций, принимаясь как что-то обыденное, так что ему не стоит подавать вида, что что-то не так. Пальцы все еще были на месте, так что имя определенно принадлежало ему. Он самозванец в этом времени, но не больше. — Певерелл? — Женщина подняла брови, принявшись черкать в блокноте. — Так пишется? — Да. — Одарив мимолетным взглядом прекрасный для ее работы почерк, равнодушно согласился владелец фамилии. Возможно, она все-таки что-то мыслит в магической аристократии. — Боюсь, двадцать восемь семей попытаются настоять, чтобы поискать вас на своих гобеленах. — Она сделала пометку в деле, полностью скидывая эту обязанность на кого угодно, кроме нее, тут же отправляя куда-то клочок бумаги с совой небольшого размера. Гарри увернулся от небольшого крылышка, скучая по самолетикам. Артур был прав, так, по крайней мере, было чище. — Когда родились? — Ум-м, тридцать первого июля… Мне … Так, год был нулевой. — Певерелл продемонстрировал активную мозговую деятельность на лице, напрягаясь и хмурясь. Он усиленно изображал контузию, которая удобно снимет с него лишнюю работу по созданию личности в другом времени. А когда Гарри родился, для него действительно отчет десятилетия был нулевым. — Мне передали о вашем состоянии. Такое перемещение… — Женщина махнула рукой, совершенно не желая возиться с этим. — Полагаю, двадцатый год. — Простите, я с дороги. — Молодой мужчина очаровательно улыбнулся на то, как женщина с ехидным смешком покачала головой и сама все подсчитала. — Понимаю, сама то и дело в разъездах. — Она не глядя поймала сброшенную маленьким сычом бумажку с ответом. — Да, приходило прошение недавно от Мистера Поттера о странном происшествии, вы действительно появились недавно на семейном гобелене, в самом углу. Полагаю, вы приходитесь дальним родственником. Странно, что его артефакт не заметил вас раньше. — Наверное, расстояние сыграло с нами злую шутку. — Мягко предложил логичное объяснение артефактор. Насколько ему известно, более простые по исполнению часы Уизли тоже не всегда корректно работали с Билли и Чарли, когда те жили за границей. А уж с временным расстоянием тем более он бы не отобразился раньше, чем появился в этом отрезке. — Должно быть. — Женщина пожала плечами, совершенно не желая разгребать лишнюю работу. Он слишком дешево продал парочку запасенных зелий в Лютном, получив на руки несколько сиклей. Гарри впервые обрадовался, что был безумным фанатом и помнил «Квиддич на века» наизусть, а так же несколько подготовился, и прямо там сделал несколько ставок под раздраженными и не очень обнадеживающими взглядами подпольных букмекеров, разменял некоторую сумму на магловские деньги и талоны, которые стали даже более ходовой валютой в военное время, после чего устало хотел было покинуть это чудесное место подпольной торговли, возвращаясь в скучный серый мир обычных людей. Группка оборванцев маргинального вида зажала его в ближайшем переулке, тыкая в него палочками и требуя вывернуть карманы и отдать чемодан. Гарри не почувствовал боли, когда прописал кулаком в челюсть одному из троицы. Он пригнулся, отчего неумелое проклятье одного из идиотов поразило какого-то проходимца, вынуждая того покрыться болезненными серыми корками гниющего мяса. Крики несчастного привлекли внимание, но народ продолжал сновать мимо, игнорируя то, как Гарри выхватил чужую палочку. Костлявые руки кирпичного оттенка выскользнули из толщи старой стены, хватая каждого из оставшейся парочки за горло. Гарри даже не помнил, откуда он знал это заклинание — должно быть, из библиотеки Сириуса. Он сломал драгоценный артефакт прямо на глазах одного из колдунов, пока второй всё еще боролся с душащей его рукой. Он мог обойтись и Экспеллиармусом. Как давно он не использует обезоруживающее?.. Голова немного ослабила тиски своей боли после этой стычки, но слабость от использования магии волнами накатывала на тело. Он тут же купил себе палочку, ту самую палочку. Та, чуя недоброе, капризничала в его руке. — Прости меня, родная, но что я мог поделать? — Шикнул Гарри на нее, пряча ее в карман рабочей куртки. — Это было необходимостью, я не буду тебя обижать. Его инструмент продолжал возмущенно дергаться. Гарри радовался, что никто не прописал ему фингал под глазом, иначе найти себе жилье было бы еще сложнее. Он с некоторым трудом снял себе мансарду на месяц у принципиальной хозяйки квартирки в центре Лондона недалеко от места не столь давней бомбардировки. По крайней мере, он знал, что сюда больше шальной снаряд не прилетит. Гарри осыпали таким количеством правил и запретов, что Хогвартс в эпоху Амбридж обзавидуется, а сам гриффиндорец прекратил слушать старушку еще на середине и только с улыбкой кивал ей, надеясь на врожденное очарование и красивые глаза. Похоже, сработало, так как его оставили одного. Он упал на пыльную кровать, что протяжно скрипнула и подняла грязь в воздух. Маг не обратил на это внимания, скинув обувь и свернувшись калачиком, словно брошенная собака. — Что же… — Он прикрыл уставшие и покрасневшие после тяжелого дня глаза. — Теперь я действительно совсем один. И во что этот незадачливый авантюрист только сунулся на этот раз?