Шантаж

      Прошло несколько дней, с тех пор как к Махидевран пришел образ рыжевласой красавицы во снах. За все это время Хюррем будто намеренно избегала черкесску, пресекая все возможные шансы начать разговор, который мог бы завязаться между ними. Поняв это, «Весенняя роза» мысленно вошла в ступор, задаваясь вопросами о том, почему вдруг славянка резко приняла такое решение. Она была полностью шокирована и к своему сожалению даже раздосадована сложившимися обстоятельствами. Внутри бушевали различные вопросы, на которые Султанша не могла найти ответов. С одной стороны дева просто мечтала чтобы это все закончилось. Чтобы не только ее любимый и единственный сын был в безопасности, но и она сама. Чтобы изящные руки той женщины больше не посмели коснуться ее нежной кожи. Чтобы наглая рабыня не смела никогда разговаривать с ней в грубом тоне и призывать к повиновению. Все это ушло, также быстро и резко как и появилось. Теперь можно было радоваться, но вот только почему Гюльбахар нынче не могла наконец-то это сделать? Наверное все дело в стрессе. Да, она просто боится что то самое вновь повторится. Что Хюррем снова придет и будет над ней потешаться. Или может русская струсила? Побоялась повелителя и решила сдать назад, сделать вид что ничего в прошлом у нее с женщиной не было… Это уже больше похоже на правду… Раз так, то Махидевран напомнит ей об этом. Аккуратно и осторожно. Только ради того, чтобы посмеяться над слабостью наложницы перед могущественным правителем, который сам того не зная, смог защитить свою единственную жену от страстного нрава чужеземки.       Подойдя к дорогому зеркалу в пол, мать наследника с улыбкой осмотрела стройную фигуру, покрытую драгоценными шелками двух цветов — коричневый и красный. Первый несёт ощущение теплоты и уюта, которых так не хватает в жизни черкески, а если быть точнее, то именно в последние дни. Со вторым все просто — цвет силы, в котором по сути также нуждалась первая жена султана, дабы отразить атаки славянки, а не поддаваться правилам ее игры. Можно сказать, что сегодняшнее облачение Гюльбахар — это символ ее победы над рыжевласой девицей. Наконец-то все встанет на свои места, как должно быть. Госпожа улыбнулась прекрасному отражению в зеркале и с чувством собственной возвышенности в груди, не спеша направилась по коридору к нужному месту.

***

      Хюррем в это время расчесывала ярко-огненные локоны, параллельно с этим кружа из стороны в сторону по своим маленьким покоям. Но это пока что они малы. Недавно она побывала у повелителя. Снова. И на сей раз, как ей казалось, наконец-то произошло то, чего фаворитка так сильно ждала — беременность, благодаря которой она благополучно заменит свое звание «грязной рабыни» на более лучший вариант — титул Султанши. Но так будет только если славянке посчастливиться родить для султана наследника. Бывшей Александре остается только надеяться на благосклонность Аллаха к ней, и только на это. Но если вдруг судьба решит не радовать ее таким подарком, то она сама проявит настырность и будет пытаться столько раз, сколько того потребуется для рождения нового Шехзаде. Чужеземке не впервой самостоятельно управлять своей жизнью, ведь она абсолютно уверена что все в ее руках и она знает как и чего добиться. Когда голубоглазая достигнет вершины, пусть хоть кто-то попробует ткнуть ее лицом в грязь и сразу же получит расплату. Тогда то она больше не будем проглатывать все колкие замечания от так называемой «династии» в свою сторону.       Наложница государя вздрогнула, услышав за спиной глухой хлопок, который издали закрывающиеся массивные двери и поспешила обернуться, чтобы узнать кто решил нанести визит в ее скромную обитель в такое раннее время. Увидев на пороге Махидевран Султан, уголки губ славянки сразу же непроизвольно поползли вверх, вызывая на румяном лице хитрую лисью полуулыбку, после которой моментально последовал легкий поклон, причем глубокий светлый взгляд уставился на хрупкую женскую фигуру в проходе, плюя на приличия смотреть в пол. — Все же пришли, госпожа… — ласково протянула русская, даже без малейшего удивления, будто ни на секунду не сомневалась о визите жены Сулеймана. Фаворитка прекрасно знала что это случится, нужно лишь подождать. Самой таскаться в покои матери наследника не так радостно, как если бы «Весенняя роза» своевольно искала встречи с Хюррем, как сейчас. Для начала черкесска решила осмотреться в поисках служанок, но никого не заметив, с вызовом взглянула в небесные глаза своей шантажистки и только тогда произнесла: — Пришла. И лишь для того чтобы взглянуть на твое поражение, Александра. — в ее звучном голосе, как и прежде, хорошо слышались нотки высокомерия, особенно на последнем сказанным ею слове, на котором она решила акцентировать внимание, выделив его особой интонацией. Славянка прекрасно поняла что этим поведением женщина повелителя хочет не только показать свое превосходство над ней, но и упомянуть её низменное происхождение. « — Хотя сама такая же…» — пронеслась колкость в огненно-рыжей макушке, но девушка решила лишь наградить собеседницу ухмылкой и вопросительно вскинуть брови вверх. — Поражение? Что вы имеете ввиду, госпожа? — невинно проговорила русская, показным жестом уложив свою ладонь на плоский живот и тут же столкнулась с шокированным взглядом синих глаз, в которых постепенно начала зарождаться крупица понимания и негативных эмоций. Любимица государя поспешила продолжить свой монолог с полным спокойствием на лице: — Я беременна, уверенна в этом. Сегодня лекарь должен осмотреть меня и только подтвердить то, в чем я и так убеждена.       Не выдержав, Махидевран резко сократила расстояние между врагом и не контролируя себя, со злостью дала ненавистной звонкую пощечину. Госпожа загорелась словно спичка, ее тело наполнилось жгучей ревностью, которая порождала за собой ненависть. Звук хлопка распространился по всем покоям. Рабыня медленно приложила руку к горящему алому следу на нежной коже и опасно сверкнула ледяным взглядом прямо в глаза цвета морских глубин. Да так, что у самой виновницы этого действия сердце на секунду упало в пятки. Хюррем повернула голову чуть влево, оценив побои в отражении. Только недавно ее лицо вновь стало красивым, когда ужасающие раны оставленные Султаншей наконец-то сумели зажить, и вот снова эта особа поднимает на нее руку, второй раз желая лишить очаровательной внешности. Так дело не пойдет, теперь все по-другому. Она не станет больше терпеть таких выходок. — Хюррем, не нужно! — теперь по малого размера покоям раздался испуганный крик «Весенней розы», смелость которой мигом улетучилась, стоило рыжей бестии прижать хрупкую фигуру спиной к стене. Она поспешила упереться растопыренными от страха пальцами в тело шантажистки, а если быть точнее, то в её грудь. Мягкую и такую… Щеки матери наследника вдруг незамедлительно залились густым румянцем, стоило ей понять чего она касается и вспомнить свой недавний непрошенный сон. Она отвела взгляд в сторону, стараясь как можно быстрее взять себя в руки, чтобы наложница не заметила такой перемены в ее лице. Но к несчастью бедняжки, славянка все поняла и на короткое время удивилась, а после сильнее вжалась в женские ладони, дабы проверить выстроенную в голове теорию. Темноволосая едва заметно вздрогнула и поспешила нацепить на себя маску ненависти, решив сделать вид, будто ее щеки приобрели красноватый оттенок от злости, которую она испытывала к девушке напротив. Только тогда она наконец вновь смогла посмотреть в лицо, которому недавно нанесла удар. — Даже если ты родишь Сулейману мальчика, мой сын по прежнему будет оставаться для своего отца на первом месте. — ненавистно произнесла женщина, давно позабывшая что такое любовь. — Зачем ты пришла, Махидевран? — не обращая внимания на сказанные раннее слова, поинтересовалась чужеземка, толкнувшись коленом вперед, между ног своей «жертвы». Коротко раздался тихий, удивленный стон и Гюльбахар рефлексно сжалась, стыдливо прикрыв глаза и ловя себя на мысли, что ей это нравится. — Да вы вся разгорячились, госпожа… — резко переключившись на игривую манеру прошептала любимица султана, не дождавшись ответа и абсолютно не скрывая собственной радости от сложившейся ситуации. Чувствуя как плотно сжались бедра Султанши вокруг колена девицы, бывшая Александра не смогла сдержать победной улыбки. Ее план сработал просто отлично. Так, как нужно. Другого ожидать и не стоило, ведь она всегда получает то, что хочет. — Хюррем… Я тебя ненавижу… — честно и тихо прошипела синеглазая, взглянув на шантажистку из-под пушистых ресниц. Ее влажные от нервов ладони, непроизвольно схватившись за приятную хлопковую ткань, покрывающую упругую грудь славянки. — Не думаю что ненависть проявляется именно так… — русская посмотрела на руки возлюбленной и желая сломить ее все еще упирающийся ласкам разум, впилась в длинную шею страстными поцелуями, напористо исследуя горячими губами уже знакомое тело. Покои наполнились тихими жалобными стонами, которые будто умоляли дарительницу наслаждений о продолжении. — Грязная ведьма… — вырвалось из пересохших от дыхания губ оскорбление, которое в данной ситуации звучало скорее как совсем противоположное. Махидевран по прежнему все еще пыталась угомонить свое распаленное плотское желание, которое казалось вот-вот и наконец возьмет верх над здравым разумом. Она отвернула голову вбок от лица девушки, прикрыв глаза и вслепую, руками пытаясь оттолкнуть от себя настойчивую деву, под собственное негодующее мычание. Все тело покрылось мурашками и это было не самое худшее, что с ней сейчас происходило. Ей категорически не нравилось, что контролировать себя с каждым касанием заклятого врага, становилось все сложнее. В конце концов рыжая бестия дала слабину и Гюльбахар, сумевшая вырваться из страстных женских объятий, кинулась в противоположную от шантажистки сторону. Остановившись неподалеку, возле другой стены, она приложила руку к гладкой каменистой поверхности, уперевшись в неё ладонями и пытаясь отдышаться после произошедшего. — Хюррем… Погоди… — напряженно проговорила темно-русая, опустив взгляд морских глаз в пол и прикрыла глаза, тяжело дыша. Позади послышались неспешные шаги, а после зазвучала и сама речь их обладательницы: — Удивлена что вы первым делом не кинулись к выходу… — названной раннее не удалось скрыть небольшое недоумение в голосе. Голубоглазая чуть прищурилась, с подозрением разглядывая хрупкий силуэт со спины. Осторожно подходя ближе, словно лисица, увиливающая за зайцем, она мягко уложила руки на стройную талию и с неожиданной для «несчастной» осторожностью, провела ладонями чуть вниз, останавливаясь на женских бедрах. Тело черкески от данного действа отозвалось еще большим плотским желанием, а в голове уже бурно крутились выстраиваемые самой «страдающей» вариации продолжения. Она чуть вздрогнула, почувствовав что-то теплое, бежавшее тонкой струйкой по своему подбородку и только сейчас осознала как сильно прикусила нижнюю губу от мощного напряжения, что та окрасилась в еще более яркий цвет, и теперь не в насыщенно розовый — от возбуждения, а уже в глубокий алый. Махидевран поднесла руку к своему лицу и поспешила вытереть кровавый след тыльной стороной ладони, переменив внимание с рыжей бестии, пристроившейся сзади, на другую проблему — более мелкую, в попытке вразумить собственное тело и отрезвить голову. За спиной послышалось мелкое замешательство, продлившееся всего пару секунд и вдруг ладони резко освободили женское тело, поспешив тут же развернуть султаншу лицом к лицу голубоглазой. Серьезный взгляд зацепился за кровь, исходящую из некрупной ранки. — Если вы решили делать больно себе, то я вам запрещаю… — серьезно и даже угрожающе произнесла славянка, вытирая большим пальцем текущую по подбородку собеседницы каплю. «Весенняя роза» тяжело вздохнула и мягко уложила ладонь на руку Хюррем, отстраняя ее от своей нежной кожи. Ее тело вдруг наполнилось решимостью вновь противостоять своему врагу. — чего ты добиваешься? Хочешь и дальше позорить меня? Я люблю султана. Он мой муж и отец моего ребенка. Мое отношение к нему никогда не изменится. — твердо и с некоторым сожалением вырвалось из губ синеглазой. — зачем же ты тогда пришла ко мне? Собственные ноги принесли тело, не отдавая отчет разуму? Я могу отстать от тебя, Махидевран. Но если это случится, то ты точно больше никому не будешь нужна как возлюбленная. — серьезно сказала наложница повелителя и сделала небольшой шаг назад, прожигающе смотря на свою «жертву», но движениями показывая что не держит Гюльбахар и ее путь свободен. Непонимание резко отразилось на лице черкесски, которая старалась переварить в голове сказанные рыжевласой слова. — возлюбленной?.. Хюррем, мы женщины. Какая любовь может быть между нами? — слегка усмехнувшись над глупостью и наивностью шантажистки поспешила отметить Махидевран и немного расслабившись в теле, из-за того что собеседница дала ей немного свободного пространства, уложила согнутую в локте руку на бок. — ты хотела лишь унизить меня своими… Этими действиями. — вдруг почувствовав уверенность и смелость, продолжила та, собираясь наконец-то высказать все ненавистной девице. На данный выступ, русская позволила себе вновь приблизиться к матери Шехзаде ближе и поддавшись чуть вперед к щеке «Весенней розы», прошептала бархатистым голосом над ее ухом: — Разве от унижения получают такое удовольствие?.. Я… Все поняла, увидела и почувствовала. Признайся же наконец хотя бы самой себе… Иначе… Когда власть будет у меня в руках, я уже не буду так добросердечна к тебе… От этих слов синеглазая ощутила бурю эмоций: гнев, страх, печаль… Но несмотря на этот негативный спектр, внизу живота тугим узлом зарылось желание после которого начали появляться последующие чувства — адреналин, игривость, любопытство и в конечном итоге — азарт. Гордо приподняв подбородок чуть верх, обладательница высокого статуса с вызовом взглянула в глаза, которые можно было сравнить с нежными небесами и в то же время с холодными льдинами, отчего создавался большой контраст. — Давай же Хюррем… Покажи мне на что ты способна когда злишься… Злишься потому что не получаешь того что хочешь… — и вот резко бразды правления захватила жертва шантажа, сама манипулируя хитрой лицицей. Удивление резко отразилось на прекрасном личике славянки, щека которой еще даже не до конца погасла красным пламенем. Александра ждала чего угодно, но точно не этого. Она не ожидала увидеть Махидевран…такой. Кто бы мог подумать что Султаншу могут так взбудоражить решительные угрозы? Причем в прошлом рабыня лишь блефовала, а сейчас серьезно рассуждала, намереваясь и вправду так поступить в будущем. Видимо жена Сулеймана почувствовала что-то новое, поистине угрожающее? Если ранее у нее крылась надежда что у наложницы просто рука не повернется оставить сына без матери, то в этот раз она полностью поверила недавно сказанным словам. Огненно-рыжая была уверена что все дело в ее нежных касаниях, которыми она так мастерски заводит названную своим врагом, но то было лишь половиной того, от чего черкесска начинала постепенно сходить с ума.       Уже не желая ждать пока Хюррем отойдет от приступа шока, «Весенняя роза» первая проявила инициативу, взявшись за изящные запястья русской и укладывая женские ладони на свою небольшую грудь, после чуть вжимаясь в них всем телом. Это значительно помогло фаворитке выйти из оцепенения. На губах расплылась хищная ухмылка, а цепляющий взгляд вновь превратился в лисий…