Дама треф

Белые стены давят. Сидя на кушетке, рассматривая рентгеновский снимок, висевший напротив, Кевин думает о том, насколько белые стены ослепляющие. Они должны успокаивать, но от них лишь зарождается волнение где-то внутри. Уверенная рука травматолога размашисто пишет диагноз, пока хозяин величественно стоит посреди кабинета, непроницаемо смотря на снимок. Его черная фигура абсолютно не вписывается в идеально белый кабинет. Словно бельмо, он не может влиться в тихую и расслабленную атмосферу. Весь кабинет погружен в мертвую тишину, нарушаемую редким шуршанием бумаги и тихими вздохами врача. Кевин отстраненно скользит взглядом по комнате, не задерживаясь на чем-то определённом. Уставший доктор, вынужденный работать в ночную смену, стопка медицинских карт, неаккуратно лежащая на столе, шкаф, заполненный непонятными банками и бутылками, тренер, ни разу не посмотревший на него, черный снимок с уродством всей его жизни, вешалка с висевшими белыми халатами. Кевин смотрит перед собой и не чувствует ничего, словно его здесь и нет вообще. Рука обколотая обезболивающим лежит на коленях, Дэй ее почти не ощущает, будто она не его. За все время нахождения в клинике спортсмен так и не посмотрел на нее. Слишком большое разочарование его ждало. А сейчас на душе номера два было лишь опустошение. Травма, которая вряд ли останется без последствий. Рико, осознанно списавший Дэя на скамейку запасных. Тренер, не проявивший и доли сочувствия. В сердце ни разочарования, ни боли, ни сожаления. Лишь пустота. Спустя, казалось, вечность врач отрывается от бумаг и сильно трет переносицу, поправляя очки. – Перелом Галеации, – сразу начинает травматолог, – перелом лучевой кости и вывих локтевой. Тишину никто не прерывает, поэтому выждав некоторое время, мужчина продолжает. – Травма достаточно серьезная, но вам повезло, и можно обойтись без операции, – врач косится на Тетсуи, – сейчас наложим гипс и будем следить за ситуацией. О спорте минимум на год придется забыть. Если кости срастутся нормально, то можно будет начинать постепенно возобновлять нагрузку, но не стоит ждать прежних результатов от травмированной руки, – приговор вынесен. Пока доктор говорил, Кевин уставился на снимок невидящим взглядом, но так ничего и не сказал. – Спасибо, – холодно отвечает тренер, – через полгода он выйдет на поле. – Исключено, – возражает мужчина, удивленно уставившись на темный силуэт, – перелом – это вам не шутка, нужно время для восстановления. – Вас услышали, доктор, – коротко отвечает Морияма, разворачиваясь на пятках, чтобы покинуть кабинет. Время замирает, и Кевину кажется, что каждая секунда теряет свое начало и конец. – Я ухожу, – отрывисто произносит Кевин, смотря в спину тренера. – Да, – недовольно цедит мужчина, – мы оба уходим. – Из воронов, – добавляет Дэй. – Что ты сказал? – Тетсуи через плечо смотрит на игрока. – Разорвите контракт, – лишенным эмоций голосом говорит Кевин, бесстрастно смотря в глаза напротив. – Я не лишусь лучшего игрока, – чеканит тренер, отвернувшись и направившись к выходу. – Вы уже его лишились, – звучит вслед удаляющейся спине. Когда фигура тренера исчезает из поля зрения, доктор отводит игрока в другой кабинет, где ему накладывают гипс. Ночью Кевин больше не возвращается в гнездо. Врач разрешает остаться в отдельной палате, пока все не разрешится. Дэй благодарно кивает. Оставшись наедине с белыми стенами, Кевин чувствует себя не на своем месте. Слишком светло, слишком легко, пусто. Нет ощущения, будто тебя полностью окутывает чернота, поглощая, нет никого рядом. Это странно, непривычно, не вписывается в обыденность. Полжизни провести в черных стенах, когда рядом всегда кто-то есть, и сейчас сидеть в одиночестве в комнате, в которой все цвета разом слились. Он сидит словно черная клякса на идеально белом листе. Ошибка, случайность, которой не место здесь. Сбой, которым может все закончиться, либо с которого может все начаться. Спустя вечность Дэй опускает взгляд на белый гипс, скрывающий повреждение. Неестественно белые бинты так не сочетаются с черной формой. Кевин проходится кончиками пальцев по границе повязки, и шершавая поверхность ощущается как наждачка, вышкурившая все до основания. Что теперь? Бросить спорт из-за травмы – звучит все равно что смерть, уйти из лучшей команды по собственному желанию – самоубийство. Но остаться под крылом хозяина – подписать смертный приговор. Всему есть предел и, видимо, нахождению в Эверморе тоже. Вся сознательная жизнь, проведенная в бескрайних подвалах и черном стадионе, скандирующем его имя, походила на жизнь дикого зверя в просторном вольере. Пока ты делаешь все, что скажут и не пытаешься показывать характер, ты даже не задумываешь, что происходит. Тебя любят фанаты, ты получаешь наслаждение от игры, ты лучший игрок команды, у тебя все условия для идеальной, в твоем понимании, жизни. Но стоит кнуту не рассчитать силу, и все становится на свои места. Ты игрушка, которая приносит не мало денег, ты зверь, на которого приходят посмотреть тысячи людей, ты номер два, которому никогда не позволят стать королем. Только вот осознание этого стоит слишком дорого. Экси – жизнь. И лишь, играя, Кевин может дышать полной грудью. Тяжесть экипировки, вес клюшки в руке, адреналин, заставляющий сердце биться чаще – то, без чего Дэй не сможет. И лишать свою жизнь этого он не станет. Пусть на какое-то время придется отложить клюшку подальше, а мечту о сборной поглубже, он продержится. Нужно всего лишь восстановиться и переждать где-то время. Звучит не так сложно, если исключить тех, из-за кого все и произошло. Вороны просто так никого не отпустят, но сейчас это волновало в последнюю очередь. Нужно было понять, куда можно пойти. Команд много и такого игрока, как Дэй, только дурак откажется принимать. Только вот кому нужен калека? Бывший нападающий воронов со сломанной рукой и ворохом фанатов, которых ждет разочарование от ухода любимого игрока из команды, – такого только дурак и возьмет. Кевин все так же сидит на кушетке, погруженный в свои мысли. Он даже не замечает, как за окном начинает светать. Желто-оранжевые лучи утреннего солнца пробираются сквозь незакрытые жалюзи, оставляя темные тени на стенах. Переведя взгляд на играющие блики Дэй невольно думает, когда в последний раз он встречал рассвет. В Эверморе такой возможности не было банально из-за отсутствия окон, а другого шанса то и быть не могло. Свет восходящего солнца окрашивает комнату в теплый кремовый цвет, прогоняя темноту и привлекая к себе все внимание. Если бы Кевин не находился сейчас в больнице, то, наверное, можно было бы сказать, что стало уютнее. Наблюдая за постепенным преобразованием помещения, Дэй вспоминает про команду с таким же рыжим символом. Лисы. Команда отбросов общества, как называют ее все, и команда с игроками, которым дали второй шанс, как называет ее тренер. Команда сомнительного успеха. Долгое время находившаяся в конце списка среди национальных, однако начавшая набирать обороты после присоединения нескольких новых игроков. Команда, состоящая из игроков со сложными судьбами, под руководством Дэвида Ваймака, убежденного, что у любого есть возможность писать свою судьбу самостоятельно. Дэвид Ваймак. Кевин часто с ним пересекался на банкетах, когда собирались все команды. Он был полной противоположностью Морияма. Ваймак стоял горой за свою команду и выступал в защиту до последнего. Экси для этого человека значило много, но он понимал, что у всех свои судьбы, и игра не должна становиться единственным смыслом. Дэвид был хорошим тренером, знающим свое дело. С ним было приятно поговорить, когда это удавалось. Когда-то именно мать Кевина научила его играть в экси, что в прочем осталось делом его жизни. Кевин определённо уважал Ваймака и как тренера, и как человека, и, возможно, стоило обратиться именно к нему за помощью. Даже если он и откажет, то может хотя бы посоветует, что делать. К его словам можно прислушаться. Наконец, отвлекшись от раздумий, Кевин смотрит на время. 5:34. За эту ночь Дэй так и не уснул. Да и желания не было. Желание было одно-единственное – разорвать контракт и уехать отсюда куда подальше. Этим Кевин и занялся. Заглянув напоследок в кабинет врача, он коротко прощается, еще раз поблагодарив за помощь, и уходит. До Эвермора от больницы было недалеко, пешком можно дойти минут за пятнадцать. Однако стоит выйти за ворота, Дэй обнаруживает служебную машину, присланную по всей видимости Тетсуи. Вдохнув прохладный воздух, Дэй открывает дверь автомобиля и садится, водитель в свою очередь, не произнеся и слова, заводит мотор и давит на газ. Кевин смотрит в окно и хмурится. Двадцать минут назад солнце старалось согреть каждый уголок больничной палаты своими мягкими лучами, а сейчас сквозь тонированные окна оно словно отрешилось от всего. Ему не дотянуться до тех, кто скрыт черной пеленой, тех, кто по собственной воле спрятался от него. По ощущениям прошла минута, и вот Кевин на месте. Стоять у ворот Эвермора странно. Столько лет проведено здесь, а сейчас туда ничего не тянет. Ни одна частичка души не рвется попасть внутрь. Отторжение и желание больше никогда сюда не возвращаться – вот, что твердит сердце. Ввести код и войти внутрь, идти по коридорам, пронизывающим землю, – отпечатанное на подкорке сознания действие. Ничего нового. Ничего не изменилось, все было как прежде. Но никогда до этого Кевин не ощущал, насколько подавляет чернота стен и нехватка естественного освещения. Вниз по лестнице, прямо по коридору, налево и снова прямо. Вокруг пусто, ни души, отсутствие цвета и неподвижность звука. Кевин останавливается напротив двери и несколько секунд изучает металлическую поверхность. Медленный вдох, ещё более медленный выдох и рука поднимается. Дэй стучит два раза, звуку, кажется, требуется немало усилий, чтобы распространяться. Кевин кладёт руку на холодную ручку и считает в голове. Семь секунд. Правило семи секунд – досчитал и входи. Небольшое усилие и дверь поддается. Значит, его ждут. Кевин стоит на пороге, все ещё придерживая дверь рукой. Не проходит и минуты, как Тетсуи поднимает тяжёлый взгляд на игрока. Он смотрит прямо, и от такого внимания хочется спрятаться, залезть под одеяло с головой и больше никогда не пересекаться. Но Кевин здесь не чтобы прятаться. Он напоминает себе об этом и уверенно смотрит в ответ. – Думаю мы оба знаем, зачем я пришёл, – произносит Кевин первый. Тетсуи по всей видимости собирается прожечь в Дэе дырку своими черными как смоль глазами. – Ты действительно настолько глуп? – выпрямляясь в кресле, спрашивает тренер. – Я не настолько глуп, чтобы оставаться, – Кевин переводит взгляд на кубки и медали, заполняющие стеллажи, – воронам не нужны калеки. – А может это тебе не нужны вороны? – Морияма приподнимает бровь и скалится,– мальчик наигрался? – Я этого не говорил, хозяин. Тренер скептически осматривает Дэя и достаёт из верхнего ящика бумажку. Он машет ей перед собой. – Даже не пытайся сбежать от себя. Ты как был вороном, так им и останешься, – Морияма кладет лист на стол, – нести смерть своим противникам и навеивать мрак одним присутствием – вот что значит быть вороном. И от этого ты никуда не денешься. – Знаю, – просто соглашается Кевин. Вряд ли с вороном внутри себя удастся когда-нибудь расправиться. Тетсуи снова возвращает лицу нечитаемую маску и берет ручку. Одно движение руки и чернила на листе. Как просто. – Приползешь ведь обратно, – бумага лежит на краю. – Спасибо, – три шага и бумажка в руках. Один короткий вздох и перед глазами доказательство свободы. Пять ударов сердца и Кевин разворачивается к двери, – прощайте. – До скорого, номер два, – раздаётся напоследок низкий бас. Дэй игнорирует его, закрывая за собой дверь. Раздаётся щелчок замка и Кевин снова изучает металлическую поверхность. Это все? Конец? Контракт расторгнут. Скажи неделю назад Кевину об этом и он бы не поверил. А сейчас он стоит с бумажкой, разделившей его жизнь на до и после. Странно. На душе нет ожидаемого облегчения, чувства свободы. Лишь легкая нервозность и что-то непонятное. Предвкушение? Но оставив все чувства на потом, Дэй направляется к себе в комнату. Коридоры все так же безлюдны, а сердце бьется чуть быстрее. Несколько поворотов и Кевин встречается с неизменной дверью. Толчок и она как всегда открыта. Шаг внутрь и облегчение. К счастью, комната пуста. Рико не было видно, и игрок спокойно входит внутрь. Он обводит помещение взглядом и не за что не цепляется. Идеальный вольер, давший трещину. Кровать, шкаф с книгами, фотографии и полки – все родное и такое далекое. Ни к чему не тянет, ничего не хочется забрать. Документы, деньги, рентген и расторгнутый контракт. Это все что Кевин берет с собой. Последний раз брюнет обводит помещение взглядом и понимает, что больше от этого места ему ничего не нужно. Пусть все остается здесь. Звук захлопнувшейся двери и Дэй направляется к выходу. Коридоры, в которых, он надеется, больше не окажется. Минута, две и Кевин оказывается на улице. Светло. Холодный ветер бьет по щекам, но ласковые лучи тут же согревают, смягчая удар. Пара минут и за ним приезжает машина цвета чистого листа. Кевин садится и поворачивается к окну, стекла без тонировки. Красиво. Дэй последний раз смотрит на Эвермор и водитель увозит его в аэропорт.