Под покровом тумана

       Очнулся Даст внутри темноватого маленького помещения, все стены которого были полностью белыми. Сначала скелет в бреду решил, что он попал после смерти в психушку из-за всех своих надежд и прочего, но со временем, когда взгляд и ощущения прояснились, он понял, что пол не мягкий, а стены обклеены громадными пластами бумаги. В потолке на проводе висела одинокая лампочка, и её жёлтый свет выделял в углу, куда смотрел Даст, груду сваленных ящиков, откуда вываливались упаковки от еды и пластиковые бутылки.        Постепенно мозги начали возвращаться к своему владельцу, так что скелет решил, что каким-то образом оказался внутри убежища какого-то выжившего, но как он сюда попал? Вроде как его вырубило от усталости и голода, он бы сам сюда точно не попал… И вот тут ему в голову дошла идея осмотреть себя.        Слегка подвинув к лицу руку, Даст с лёгким удивлением заметил, что он не в своей старой истрёпанной одежде, а в свежих брюках и свитере, его раны замотаны и обработаны, ступни так вообще забинтованы полностью — видимо, не зря его ноги болели, он просто стёр несколько костных слоёв во время долгой ходьбы. С трудом приподнявшись, при этом схватившись за голову, — едва он пришёл в себя, как на него снова сразу накатила усталость, притупленная боль и громадное чувство голода — Даст огляделся, щуря глазницы, пытаясь понять, кто спас его. И тут этот кто-то наконец-то показался в круге света.        — Ох, ты очнулся. — Сначала скелет тупо застыл, глядя на своего спасителя, осматривая его. Высокий, в перчатках и резиновой накидке поверх меховых шмоток и грубых ботинок, и тоже скелет, как и Даст. Однако у этого в голове была дыра с четверть черепа, а под ней в единственной глазнице горел красный огромный глаз. От такого вида Даст аж струхнул, решив, что его похитил маньяк, но быстро дал себе мысленно пощёчину — маньяк бы его не стал лечить и отдавать одежду. Теперь, кстати, стало ясно, почему джинсы и свитер кажутся скелету такими широкими.        Его спаситель же присел перед ним на одно колено, внимательно осматривая. Видимо, беглая пробежка глазом по чужому внешнему виду многое ему рассказала, поэтому он встал и отошёл к той самой груде сваленных ящиков, открывая один из них и доставая оттуда бутыль воды и небольшую упаковку консервов. Потом он вернулся к Дасту и сел рядом с ним, открывая бутылку и протягивая ему.        — Выпей немного. — Он явно был немногословен, но скелет чхать на это хотел, желая постоянно слышать этот глухой баритон и видеть его обладателя, знать, что он не один, что он выжил и ему не кажется. Даст даже не удержался и, когда брал бутылку, вцепился в чужую руку, словно желая ощутить её реальность и плотность. Обладатель этой конечности хмыкнул, но не стал сопротивляться. — Ты долго был одинок? — Лишь спросил он, на что Даст усиленно закивал, ощупывая чужую кисть. На его лице постепенно расцвела улыбка, а по скулам снова потекли слёзы, но уже не от горя.        — Ты… живой… настоящий живой… — На большее скелета не хватало, но он не мог как-то иначе выразить своё огромное счастье, продолжая улыбаться и плакать, иногда качая головой, будто он всё ещё не верил в это. Но этот монстр был здесь, продолжал понимающе и легко улыбаться краями рта и в ответ сжимал руку Даста. И, кажется, никогда в своей чёртовой жизни тот не был счастливее, чем сейчас. — Я… так счастлив… — И от переизбытка эмоций Даст свалился в обморок.        На этот раз очнулся он намного раньше, чем в прошлый, чувствуя себя ещё более уставшим и голодным, но тем не менее счастливым, ведь больше он не был один. Его спаситель — забавно, Даст даже не знает его имени, а уже готов благословлять этого монстра — тотчас, увидев признаки шевеления с его стороны, сел рядом, приподнимая монстра за плечи и всматриваясь в чужое лицо. Наш страдатель лишь улыбнулся тому ещё раз, чувствуя эти крепкие руки и в очередной раз убеждаясь в том, как ему повезло. И тут в его закрытые челюсти ткнулось горлышко бутылки с водой.        — Выпей немного. — Попросил его спаситель. Разумеется, его просьбам монстр не стал и секунды сопротивляться, сразу же беря в кисти бутыль. И сразу чуть не разливая её на пол, ибо дрожащие руки отказывались держать даже обычную литровую бутылочку, настолько его тело было ослабевшим. Но его спаситель вовремя подхватил предмет и, помогая Дасту, смог напоить его. Скелету же показалось, что слаще воды он не пил никогда. Но другой монстр не позволил Дасту выпить всю воду сразу, предупредив, что от этого будет лишь хуже, но вместо неё протянул открытую банку консервированной говядины и пластиковую вилку с нанизанным на неё кусочком, взглядом предлагая покормить Даста. Тот не стал сопротивляться, послушно проглотив столько, сколько ему разрешили, после этого опустившись на пол. Может, трапеза и не была особо пышной, но она по крайней мере была, а это самое главное.        Какое-то время Даст с прикрытыми глазницами лежал в тишине, наслаждаясь тем, что переживает сейчас, ибо он тем не менее выжил. Его спаситель, обняв свои колени и уложив на них череп, наблюдал за ним своим глазом, дабы вовремя среагировать, если тому станет плохо, хотя он вроде соблюдал все нормы того, как нужно кормить долго голодающих. А почему этот монстр долго голодал и мучился давал понять уже его внешний вид и душа, которая еле держалась в этом мире, когда его притаскивали в это убежище и лечили.        И тут Даст вспомнил кое-что, что никак не мог спросить.        — Как тебя зовут? — Всё же, он желал знать хотя бы имя того, что спас его. Монстр на какие-то пару секунд скосил зрачок в сторону, но затем снова уставился на Даста и опустил руки на пол, выпрямляя спину.        — Меня зовут Хоррор. — Надбровные дуги у не говорившего на короткое время уползли вверх, ибо что уж тут говорить, это имя невольно напрашивалось само собой, глядя на эту дыру и красный глаз. — А ты? — Сначала суть вопроса из-за своей простоты до Даста не дошла, но потом он, фыркнув из-за своей тормознутости, ответил:        — Даст. — «Брови» Хоррора коротко взлетели вверх, как бы говоря этим «понятно, будем знакомы». И в принципе этих двое могли бы дальше продолжать сидеть в тишине, по крайней мере, пока не придёт второй приём пищи для Даста. Однако сам скелет, отчаянно нуждающийся в разговоре хотя бы с кем-то, кроме своей собственной шизы, приподнялся на локтях и стал расспрашивать своего спасителя. — Слушай, а где мы? Это место твоё? Ну, то есть, его ты создал или твои близкие? Или это бункер где-то за городом? — Хоррор слегка поразился такому количеству вопросов, хотя вот слова про близких невольно заставили его душу вздрогнуть, но тем не менее алоглазый понимал — тот, кого он спас, отчаянно нуждается в собеседниках, так что отказывать ему, едва он начал хоть немного чувствовать себя лучше — очень плохая идея. И пусть Хоррор не очень любил долгие разговоры, в такой ситуации они были необходимы.        — Это убежище моей семьи. — Сказал алоглазый, обнимая руками коленки и устремляя глаз к потолку. Даст же, с интересом начиная слушать, сел, опираясь руками об пол. — Его построил мой отец, думающий о том, что когда-нибудь начнётся радиационный апокалипсис. — Хоррор снова посмотрел в сторону — стоит ли ему называть второго скелета пыльным из-за его старой одежды? — Даста, замечая у того в зрачках очевидный вопрос о том, а где же сам отец алоглазого, на что тот помрачнел и произнёс. — Не стоит. — Пыльному не пришлось повторять дважды, он и сам пережил такую трагедию и знал, какого это, так что не стал давить на больное. Возможно, если им повезёт подружиться, со временем Хоррор сможет поделиться своей болью с ним, и наоборот, но сейчас для этого не лучшее время.        Прошло несколько минут молчания. Даст, которому надоело сидеть, медленно поднялся на ноги, — правда, почти сразу же свалился на коленки, отчего к нему тотчас подскочил Хоррор, прося не рисковать — указав на стены, обклеенные бумагой.        — Для чего это? — Стоит пояснить: да, пыльный являлся сыном одного из работников АЭС и, вроде как, должен был знать про средства защиты от радиоактивного излучения, но на самом деле Гастер обучал его скорее свойствам радио-веществ и средствам защиты себя самого, а не помещений, так что знал Даст не все нюансы. Благо, алоглазый правильно понял вопрос.        — Бумага защищает от альфа-излучения. — Коротко объяснил он.        — Но ведь в радиации есть не только альфа-излучение… — Невольно начал показывать всё, чему его как раз учил отец, пыльный, но Хоррор перебил его.        — Над нами несколько слоёв стекла и тонкий слой алюминия для защиты от бета-волн, над ними смесь из всех тяжёлых металлов вроде свинца и стали с большими атомными номерами для защиты от гамма-излучения, а ещё выше слой бетона от нейтронов. — Открытый рот Даста заткнулся сам собой, а скелет уважительно закивал, теперь уже другими глазами смотря вокруг и над собой в невидимый чёрный потолок.        — Я так понимаю, когда ты говорил, что твой отец лишь фанат, ты хотел сказать, что он на самом деле был помешанным, который каким-то образом увидел будущее? — Хоррор невольно, если так можно сказать, поперхнулся смешком, глядя на пыльного, а в его красном глазу мелькнула смешинка, отчего сам взгляд мог показаться красивее и добрее.        — Не знаю, но вдруг и такое бывает. — Через какой-то промежуток времени он добавил. — Однако мой отец был великим умельцем.        — Не поспоришь. — Кивнул на это Даст, слегка поднимая руку к несуществующему животу. Алоглазый сразу же встал и отошёл в сторону, возвращаясь с начатой бутылкой воды — пока прошло слишком мало времени после консервов, простой воды будет достаточно. На этот раз, правда, пыльный уже сам смог взять пластиковую тару в руку и выпить немного, хотя кости всё ещё потряхивало — никто не сказал, что процесс восстановления будет быстрым. Но, по крайней мере, рядом будет тот, кто может помочь ему с этим.        С этого момента в убежище, которое построил отец Хоррора, двое скелетов стали жить вместе. Алоглазый, словно нянька, выхаживал пострадавшего пыльного, делясь с ним своими запасами и следя за чужим состоянием, не отходя от него далеко. Собственно, он и отойти не мог, ибо подвал был не такой большой, из одного угла в противоположный максимум шагов десять. Однако тут было безопасно, и наконец-то Даст ненадолго позволил себе расслабиться, не беспокоясь о том, чтобы прикрывать кости и душу от радиоактивного излучения. К тому же, перед глазницами перестал маячить этот туман, а это было ещё лучше.        Около недели — в убежище был календарь, где Хоррор каждое утро, по крайней мере, сказать, что идёт утро можно было лишь по ощущениям, часы в подвале остановились, отмечал прошедший день — пыльный толком не вставал из спального мешка, который ему выделил алоглазый, просто принимая в нужные промежутки времени пищу. Постепенно порции становились больше, а сам Даст стал чувствовать себя лучше. И не только в физическом плане.        Просто само существование Хоррора наполняло пыльного уверенностью в следующем дне. Честно, Даст был без понятия, как быстро выжившие в тяжёлых последствиях вырабатывают симпатию к своим спасителям, но точно мог бы сказать, что уже за такое короткое время перестал представлять, что же с ним было без алоглазого. Вдобавок, чувствовалось, что и сам Хоррор очень рад тому, что смог повстречать выжившего, ибо, пусть он всё ещё не поделился тем, как долго сам был в одиночестве, ощущалась и его собственная потребность в общении. Он просто не сильно был разговорчив, но это и так ясно.        Постепенно к Дасту начало возвращаться нормальное физическое состояние. Для него стало возможным покидать спальный мешок и ходить по убежищу, осматривая его или делая оценку их совместных запасов. И, к сожалению, в последнее время оценки становились не радужными. Из всех запасов еды оставался лишь один невскрытый контейнер, большая часть же пустовала, а какие-то медленно поглощались двумя скелетами. Из-за этого каждый раз пыльный невольно возвращался к довольно неприятным мыслям о том, что однажды придётся покинуть это безопасное место и снова вернуться к походу куда-то в неизведанную даль неизвестно для чего.        Эти мысли ужасали, иногда оставляя без сна. Так не хотелось уходить из ставшего таким привычным места, где есть еда, тепло и свет, ради того, чтобы опять спать в грязных холодных подвалах, страдать от голода и радиоактивного тумана. Но с другой стороны… Даст не собирался умирать с той же голодовки буквально запертый в четырёх стенах. Может, здесь и безопасно, но снаружи есть хотя бы мизерный шанс прожить ещё дольше, а может, таки встретить большую группу выживших или ещё кого-то — на примере с Хоррором пыльный поверил в то, что ещё кто-то может быть жив. Единственная сложность в том, чтобы выбраться наружу сразу же — собственные страх, нежелание, а также сам алоглазый, который толком не был на поверхности (как-то раз он говорил Дасту, что выходил наружу от силы раза два, и во второй как раз столкнулся с самим пыльным). Что с ним будет там и сможет ли он пережить то же, что терпел Даст? Скелету хотелось дать положительную характеристику, но пока он не был уверен даже в себе, что уж говорить о ком-то.        И всё же, ситуация в реальности продолжала становиться мрачнее. Постепенно запасы еды стали заканчиваться, и уже даже на почти всегда спокойном лице Хоррора начало мелькать беспокойство, стоило ему подсчитать количество оставшихся упаковок тушёнки или бутылок воды. Постепенно тот самый вопрос, который должен был задать алоглазому пыльный, уже словно начинал звучать в воздухе, будто сами мысли Даста просачивались в реальность. Ну или же из-за его переживаний снова стала медленно возвращаться шизофрения. В любом случае, когда прошло чуть более двух недель с полного восстановления пыльного, он решился заговорить с Хоррором и попросить его пойти с ним. Ну или по крайней мере попрощаться.        — Слушай, я давно хотел спросить. — Алоглазый с вопросом посмотрел на Даста. Она оба сидели в спальных мешках, а между ними на полу стояли пустые банки из-под консервов и почти законченная бутыль воды. — А каким образом здесь внутри может быть тепло, если судить о том, что мы под землёй где-то на метров десять, а то и больше? И откуда тут электричество, если АЭС снаружи их, скорее всего, больше не вырабатывают? — Скажем так, пыльный специально не задавал эти вопросы ранее, он откладывал их до этого момента, дабы было с чего начать решающий диалог. Выслушав Даста, Хоррор ненадолго задумался, а затем, что-то про себя решив, встал и подошёл к противоположной стене, где лежало нечто, накрытое большим покрывалом. Пыльный не трогал это, считая это неуважительным жестом по отношению к его спасителю, ведь намного лучше было просто попросить алоглазого самому показать всё внутри убежища, что тот, собственно, сейчас и делал, поднимая покрывало.        А под ним оказались… влитые в бетон и покрытые бумагой пылесосы. Даст зависнул, поняв это, а затем с ещё большим вопросом уставился на Хоррора, будто спрашивая, серьёзно ли тот сейчас. В ответ алоглазый присел на корточки и включил самый большой из трёх пылесборников, тот с глухим жужжанием начал работать. И действительно, по убежищу невольно прошлась тёплая волна, после которой прибор выключили.        — При уборке пылесосы выделяют горячий воздух через фильтры, таким образом мой отец выяснил, что так можно обогревать помещение без специализированных нагревателей. Я грел так помещение, пока ты спал. Правда, пылесосы выжигают кислород, отчего могут сильно высушить глаза, однако… у нас нет глаз. — До Даста быстро дошла шутка, с которой он искренне посмеялся, обрадовав Хоррора — в конце концов, это был первый раз, как алоглазый пошутил за эти недели. Отсмеявшись, пыльный сказал:        — Снова убеждаюсь в том, что твой отец был явно не от мира сего. А что насчёт электричества? — На этот раз Хоррор, закрыв пылесосы, подошёл к другой стене и, встав возле контейнеров с едой, постучал по стене фалангой пальца.        — Тут мой отец вделал какое-то количество генераторов ради обеспечения убежища теплом и светом, если вдруг основной и запасной домашние сломаются или прекратят получать энергию. — Невольно узнавая все эти факты Даст не мог не признать, что он очень хотел бы встретиться с отцом алоглазого, дабы как следует познакомиться с этим, скорее всего, монстром и узнать всё о процессе создания укреплённого подвала. Но увы, это теперь было невозможно, да и к тому же… кажется, теперь, когда говорить больше было не о чем, пыльный решился сказать это вслух:        — Мне кажется, Хоррор, что нам пора… покинуть это убежище.