***
Она называет его по имени. Она повторяет это чёртово имя, когда никто не слышит; когда никто не может услышать – Мерлин, как глупо!.. Ей тридцать лет. Если точнее, ей тридцать два; ей холодно. Ей холодно-холодно; она хотя бы не в Азкабане, хотя бы не в темнице, она хотя бы жива – не вздёрнута, как вешали магглы тех, кто был неугоден им, и не убита Авадой, как убивают авроры скрывшихся Пожирателей. Авроры. Вздорное слово. Какое вздорное слово, думает Ханна, закрыв глаза. Думает Ханна-всё-ещё-Эббот, закрыв глаза. Ханной Лонгботтом она никогда – никогда – не будет.***
Ей снится смерть. Нет, это даже не смерть Воландеморта; просто погибшие Пожиратели в лесу, неубранные тела, к которым принюхиваются волки. Тела ещё свежие – это начало мая. Ханна открывает глаза, садится, смотрит на стену; стена серая, в трещинках. Ханна садится, Ханна раскачивается-раскачивается, закрыв глаза – закрыв глаза и запустив руки в волосы. От этих снов нет спасения ‐- она знает. Бутылка с кларетом полетела в огонь – в камин. Почти что сразу после покупки. Ханна не выпила – не выпила – ни глотка. Целителю нужна ясная голова. Вдове Волдеморта нужна ясная голова. Человеку-который-чёрт-побери-может-помочь-тем-кто-ещё-жив нужна ясная голова. Ханна осознаёт: приди к ней сейчас хоть Беллатриса – будь та жива — она бы и её защитила. Защитила. Хотя она... ненавидит Беллатрису. Ну... должна ненавидеть.***
В далёкой пражской – маггловской – темнице плачет – то есть плакала – женщина. Плакала много лет назад. Когда был жив Том. Не Волдеморт, а Том Реддл. Том Марволо Реддл. Но стены запомнили её слёзы. Стены сочатся холодом, как слезами. Или темница уже давно снесена?.. Ханна не знает. Не знает.***
Женщина плачет. Она красивая-красивая, несмотря на серое – тюремное — платье. У неё кудри тёмные — тоже красивые, хотя и острижены; восточные ведьмины глаза. Такой – красивой и мудрой, но чужой, с неуловимо чужим прекрасным лицом — могла бы быть Кандида Когтевран, не будь она англичанкой (*).***
Женщина плачет. В прошлом. А в настоящем Ханна – во сне – из раза в раз встаёт под Аваду. Спасает – не Поттера. Волдеморта.***
Женщина плачет. ...Женщина плачет, тоже кого-то не защитив – не добежав, не доехав, не дойдя. Плачет, уткнувшись измученным лицом в красивые лёгкие ладони. Но Ханна – какое великое, какое страшное-горе-что-всё-таки-не-Реддл – её не знает. Не знает.