Кукла

      Сакура вздохнула, прикрывая глаза и обдумывая то, что лучше стоило делать с Какаши.       Важно было помнить, что он человек, который ничего не понимал в данном «увлечении», а также был довольно опытным шиноби. Некоторые действия джонин мог посчитать либо нападением, либо агрессией, либо же пыткой (если уж развернуться хорошо). Помимо этого, ему могли быть чужды такие вещи, потому сначала стоило приучить хотя бы к обычному романтическому отношению. Конечно, из-за своего возраста, активно поучаствовать во всей этой бытовухе, по мнению Сакуры, она не сможет. В любом случае, его ведь задобрить можно и другим образом, не обязательно же…       Зелёные глаза опасно сверкнули в огне мечтаний. А ведь было бы неплохо заставить его переспать с кем-то перед ней… Но до этого рановато, к сожалению. Эта мысль и осознание, вызвали у девочки тяжёлый вздох: «Чёртово тело!» — такова была единственная мысль. Именно по этой причине, Сакура начала медленно подготавливать свою собачку и вводить в дела боли понемногу…

***

      — Скажи «а-а», — сидя на стуле с глупой улыбкой, мягко произнесла Сакура, протягивая ложку ко рту мужчины, что сидел перед ней на полу.       Какаши вздохнул, считая эти действия по-детски милыми. Он не видел в ней женщину, скорее ребёнка, который пытался показаться взрослым через этот чёртов ошейник… Это наболевшая тема Хатаке, который уже почему-то не мог смириться с тем, что каждый раз, когда приходила Харуно, то ему нужно было надевать этот ошейник. Главное, зачем? Мужчина искренне не понимал его значения, но, если он этого не делал, то Сакура вновь превращалась в ледышку, причём, довольно гневную и агрессивную. Лучше уж не разжигать новую бурю, чем нести убытки вновь. Однако, джонин часто напоминал об этом пункте, который начинал уже терять смысл в его глазах.       В глазах Сакуры же, именно Какаши был неподготовленным ребёнком, которого сначала нужно задобрить, а потом проводить свои эксперименты — вдруг сбежит, не дай Ками. Она уже приучила его к новому прозвищу — «Пёсик», а также тому, что собаки должны сидеть на полу и смотреть снизу вверх на своего хозяина. Это вводилось неспешно, Харуно не хотела слишком спешить и пугать своего дорогого пса, а наоборот: съесть его всего, с наслаждением, так, чтобы именно он потом нуждался в этом. Вот так, медленно обрабатывая этот алмаз, обучая базовым вещам, Сакура также втиралась в доверие и давала время привыкнуть к себе.       Это всё было забавной игрой, которая доставляла удовольствие своей неспешностью и тем, что ожидало в будущем.       Сегодняшний день был одним из важных — заставить Какаши раздеться, хотя бы до трусов, но пора вводить в правила не только положение тела в обычные моменты, но и его внешний вид, который должен соответствовать самым лёгким правилам: просто быть голым, обязательно должен присутствовать ошейник. Конечно, это было не так легко, как могло показаться на первый взгляд.       Хатаке Какаши был мил не только своей внешностью, но и поведением. Его легко можно было смутить, вывести из спокойствия пошлой фразой (цитатой из книжки Джирайи) — это заставляло почувствовать себя доминирующей стороной в данный момент, ведь пока сложно было сказать, что именно Сакура между ними двумя была активной стороной. Харуно испытывала наслаждение доводить Какаши до возбуждения простыми цитатами, прочтёнными с выражением и чувствами. Он был очень мил. Именно из-за этого и было сложно, ведь вряд ли он сможет быстро привыкнуть и принять это, как обыденность, быстро.       — Новое правило, — Какаши уже слышал эту фразу, потому быстро сосредоточился на голосе Сакуры, — ты должен раздеться, — не уточняя деталей, давая ему возможность сделать что-то, хотя бы чуть-чуть, комфортное, в виде нижнего белья.       Временами Какаши пугали глаза ученицы — они будто бы источали яд, будто были пропитаны им полностью. Временами, Сакура напоминала отдалённо Орочимару, будучи столь же заинтересованной и безумной со стороны. Она была также помешана на своём… Это и напрягало сознание джонина, который переживал, что это «увлечение» могло привести её к неверному пути.       Мысли бегали от одной к другой, пока Хатаке не прикрыл глаза, пытаясь успокоить своё бешеное сердцебиение. Было неловко от мысли, что его застанут в таком положении, было странно от мысли, что он должен раздеться перед своей ученицей. Всё это действительно было странно. Всё это было неловко. Однако, казалось, что сознание начинало покидать его, заставляя полностью довериться Харуно.       Сколько времени уже прошло, как она находится с ним? По ощущениям, лет пять, а по факту — три месяца ежедневных встреч, ежедневных разговоров, которые сближали их и заставляли почувствовать близость. Казалось, что Сакура была старше и потому могла легко войти в круг близких людей, заставить довериться ей. Эта способность была хороша, но то, как она использовала её…       Сглотнув слюну, Какаши приоткрыл глаза, смотря в пол и решаясь поддержать прогресс в увлечении ученицы, ведь оно становилось интересным и самому Хатаке… Как бы сложно и не было это скрывать. Мужчина сначала снял с себя протектор Конохи, открывая Сакуре скрытый глаз, который был всё равно закрыт. Харуно внимательно смотрела на шрам поперёк его глаза, сдерживая желания погладить его и оставить свой след на память, вечный след. Следующим Какаши снял свою водолазку, медленно, неторопливо, заставляя Сакуру невольно даже засмотреться — он бы стал отличным танцором эротических танцев.       Харуно уже видела грудь Какаши, потому не оказалась слишком уж впечатлена, но всё же… Его тело было действительно хорошо. Спортивное телосложение, приятное глазу, заставляющее желать оставить на нём порезы и синяки… Девочка невольно отвела взгляд, судорожно выдыхая. А ведь как хотелось напасть на него, ведь Хатаке напоминал беззащитного пёсика, которого так и хотелось до смерти затискать. На теле у него также имелись шрамы, но они не так уж и отталкивали, скорее было обидно, что эти шрамы остались не от её рук — такие мысли уже напрягали и саму Харуно, ведь с момента обучения у Тоби, она действительно стала желать более жестоких вещей…       — Я могу встать? — сердце еле выдержало от этого спокойного, но в тоже время полного смущения взгляда, лёгкий румянец на щеках: он начинал привыкать — этот голос и движения, Сакура прикусила губу, чувствуя себя невероятно, какое же наслаждение видеть такое состояние у её собачки.       — Хм-м, — облизывая нижнюю губу, она усмехнулась, поднимаясь со стула и направляясь к мужчине.       Хатаке заметно напрягся, ожидая приближения ученицы. Сакура коснулась его щеки, мягко заставляя поднять голову и посмотреть ей в глаза — как же хотелось сейчас покусать этого чёртового извращенца, который уже почувствовал возбуждение. Харуно смогла узнать, что из-за проблем прошлого, он не так уж и часто пользовался услугами женщин с улиц красных фонарей, что действительно было удобно. Теперь можно даже простыми действиями вызывать яркую реакцию, конечно, осторожно, чтобы и ему процесс начал нравиться, но… Какаши уже тоже начал наслаждаться происходящим.       Харуно наклонилась к его лицу, целуя в закрытый глаз со шрамом.       — Хороший пёсик, — похвала, напоминала мёд, который будто бы начинал поглощать полностью и не давал выбраться. — Поднимись.       Из-за разницы в росте, которая никогда не решится, вероятнее всего, Сакура чувствовала некоторое неудобство, но также знала и преимущества такого положения. Харуно сделала шаг назад, давая Какаши возможность комфортно снять штаны. Её взгляд заставлял каждую частицу внутри мужчины съёжиться и напрячься только сильнее, отчего-то это было даже приятно, что смотрели только на него и смотрели именно таким взглядом… полным власти. Это вызывало противоречивые чувства, никогда бы не смог Какаши предположить, что ему понравится что-то подобное.       Его руки коснулись ремня, расстёгивая его и снимая с себя штаны, а после послушно садясь на пол, забывая о том, что должен был также дождаться разрешения Сакуры, но ей не было до этого, она старалась излишне строгой с ним не быть, ведь вполне можно было спугнуть этого милого пса. Внимательно его оглядывая, Харуно наконец начинала чувствовать что-то, более-менее напоминающее доминирование, а не детские игрушки. Когда кто-то вот так вот открыт, то возникало желание начать играть в более серьёзные игры.       — Встань на четвереньки, — её спокойный голос, наполненный чем-то большим, чем интерес, заставил Какаши сглотнуть слюну и, перебороть свои собственные мысли, которые противились этому приказу, Хатаке поставил руки перед собой и принял нужную позу, слыша смешок со стороны Сакуры и заливаясь краской.       — Я-я сделал что-то не так? — тут же спросил мужчина, пока девочка приближалась к нему, чувствуя, как она щипает его за спину, довольно болезненно, но, при правильном сравнении, это даже было пустяком.       — Собаки как говорят, малыш? — её сладкий голос, наполненный чем-то похожим на страсть, заставил прикусить язык и вспомнить, что он уже дважды нарушил это правило. — Но ты сделал всё правильно, — маленькая рука нежно погладила по тому месту, где только что щипала его.       Сакура сидела с ухмылкой на лице, чувствуя себя невероятно — наконец-то Какаши начинал по-настоящему погружаться в эту атмосферу! Видя его лицо, его реакцию, можно было смело делать вывод, что он тот ещё извращенец, которому нравились эти игры. И это было приятно осознавать. Харуно мысленно твердила о том, что осталось приручать его совсем немного… Совсем чуть-чуть.       Решая проверить дозволенное ей, Сакура сначала обошла вокруг него, а после остановилась возле него, имея чёткую цель. Девочка села на колени, а после замахнулась, ударяя по ягодицам. Какаши, конечно, не увернулся от удара, хоть и тело чуть рефлекторно не сделало это, к счастью, Хатаке смог остановиться. Он был удивлён и смущён. Это горячее ощущение, заставляло задаться вопросом: «как у девочки может быть такой хороший удар?» — ведь он отлично почувствовал его, будучи гораздо сильнее неё, и он чувствовал множество боли в жизни, но ни одна не сравнится с этой. Приятная боль, которая причиняло какое-то странное удовольствие, какие-то странные эмоции.       Какаши сильно покраснел, чувствуя возбуждения и боясь, что Сакура увидит это.       Конечно, она увидела.       Однако, пока что хотелось подразнить этого мужчину. Самое приятное — Какаши не оттолкнул её, не увернулся, не испугался, ему всё понравилось, он был тем, кому такое доставляло удовольствие. Это вызывало внутри тепло и радость, потому девочка мягко погладила его по бёдрам, не касаясь ягодиц — рука скользила по бедру, вынуждая Хатаке смутиться ещё сильнее и быстро думать о том, как избежать неловкой ситуации.       — Хороший пёс, — мягкий голос туманил разум, заставлял вновь и вновь убеждаться, что это безумие.       А ведь его сны не врали… Какаши слабо усмехнулся, понимая, что это было то, что он сейчас хотел. Ему хотелось больше, но признаться было страшно, было страшно признавать свою испорченность. Книги — это книги, жизнь — это совсем другое, совсем иначе… Какаши прикрыл глаза, чувствуя стыд и возбуждение, некоторую вину и разочарование от того, что Сакура не продолжала, да и руку убрала, явно прожигая его внимательным взглядом своих ядовитых глаз.       Это было воистину невероятно безумно.