⪩ –┄– ⪩ ☆ ⪨ –┄– ⪨
Солнце заливало Трост своими лучами, превращая булыжные мостовые в зеркальные ленты. Город, казалось, купался в золоте и лазури. Дома из светлого камня, с высокими, словно устремлёнными в небо, крышами, отбрасывали на узкие улочки прохладные тени. Над городом возвышались стены — вечные стражи и напоминание о грозящей извне опасности. Но сегодня, под ласковыми лучами солнца, о ней не хотелось думать, но не получалось. Никки, волнуясь до глубины души, шла по вымощенной булыжником дороге. Её платье легко колыхалось под лёгким дневным ветерком. Нервное теребление подола стало своеобразным отражением её внутреннеё тревоги. Вопросы терзали душу, а сердце билось в такт её беспокойству. «Живы ли они?», — шептало сердце Никки, сжимаясь от боли. — «Хватило ли им провизии? Не ранили ли их титаны?». В это время Леви и его товарищи несли на своих плечах бремя ответственности за экспедицию. Наверняка, они стойко переносили испытания, несмотря на лишения и опасности, которые подстерегали их на каждом шагу. Подойдя к сиротскому приюту, расположенному неподалеку от лавки с красками, Никки увидела галдящую детвору. Малыши, словно воробышки, резвились на улице, наполняя воздух звонким смехом. Сердце Никки сжалось от нежности. Она скучала по своим маленьким подопечным, за которыми она присматривала в её родном городе. — Привет, малыши! — Никки присела на корточки перед детьми и с улыбкой протянула им мешочек с конфетами. — Это вам! — Ура! Никки! Конфеты! — раздались радостные возгласы, и дети, забыв о своих играх, окружили девушку. — А ты теперь вместо тёти Эльзы будешь с нами играть? — спросила черноглазая девочка, с важностью разглядывая полученную сладость. — К сожалению, нет, малышка, — с грустью улыбнулась Никки. — У меня очень много дел. — А капитан Леви тоже придёт? — неожиданно спросил рыжий мальчуган, стоявший чуть поодаль. — Капитан Леви? — Никки не скрыла своего удивления. — А вы что, знакомы с капитаном? — А ты с ним дружишь? У вас любовь? — не унимался мальчуган, и на его лице появилось хитрое выражение. — С чего ты взял? — ещё больше удивилась Никки. — Я видел, как вы с ним на лошади скакали! — гордо заявил мальчуган, и дети вокруг закивали, подтверждая его слова. Сироты гуляли по всему городу, поэтому не удивительно, что они могли видеть их вместе. Но заявлять о «любви» было уж слишком. — Наверное, вы знаете капитана Леви потому что он Разведчик? — спросила Никки. Разведчики были популярны в Тросте, многие их любили и уважали. Про то, что Леви сильнейший воин человечества, знали уже в каждом доме. Дети переглянулись. — Нет, — отозвался один из мальчиков. — Старшая воспитательница говорит, что капитан Леви делает пожертвования нашему приюту. А ещё он иногда приходит и рассказывает нам о том, что есть за стенами. Говорит, что там бескрайние просторы земли! — А ещё он рассказывает о том, какие титаны опасные и что мы всегда должны быть начеку! — другой мальчик изобразил, как бьёт воображаемыми клинками по затылку гиганта. Никки стояла как громом поражённая. Неужели Леви способен на такую доброту? Тепло в её груди, теплившееся после того поцелуя, разлилось с новой силой. «Когда же он вернётся?..» — пронеслось в её голове.⪩ –┄– ⪩ ☆ ⪨ –┄– ⪨
Солнце садилось за крыши домов, окрашивая мостовые в багрянец, когда Никки вышла из лавки, сжимая в руках бумажный пакет с красками. Мысли её витали далеко — там, где был сейчас Леви. Размышление о том, что за суровой маской Леви скрывается душа, способная на такую заботу и щедрость по отношению к детям, согревала Никки теплом, разливающимся по венам приятной истомой. Губы тронула улыбка. «Он делает пожертвования в сиротский приют…» Кончики пальцев, словно по наитию, коснулись губ, хранящих призрачное ощущение поцелуя. Фантазия услужливо рисовала картины: вот Леви, смущённо хмуря брови, окружён детворой, и его баритон, обычно резкий и отрывистый, смягчаясь, рассказывает о жизни за стенами, о битвах с титанами, о подвигах павших товарищей… Удивительно. Как этот человек, вечно закованный в броню строгости и неприступности, мог найти ключ к детским сердцам? Впрочем, разве это не говорит о том, что под слоем льда всегда скрывается горячее сердце, способное дарить тепло тем, кто ему дорог? Это укрепляло веру в то, что Никки не зря осмелилась и поцеловала его. Шумная толпа на главной площади казалась Никки размытым пятном, пока внезапно её не пронзила молния. Из людского потока, точно видение, возникла фигура в глубоком капюшоне. Лицо было скрыто тенью, но на подбородке, словно крохотный маяк во тьме, выделялась ямочка — такая знакомая, такая пугающая. Сердце Никки ухнуло куда-то вниз, а ноги тут же стали ватными. «Сын трактирщика из Каранеса! Что он здесь делает? Неужели следит за мной?» Мысль, как ядовитая змея, обвила её сознание. «Нельзя идти домой! Нельзя показывать ему дорогу!» Решение пришло мгновенно. Резко свернув в ближайший переулок, Никки бросилась прочь от этой улицы, петляя по извилистым улочкам, словно затравленный зверь. Каждый шорох, каждый случайный прохожий заставлял её вздрагивать. Страх, липкий и холодный, сковывал её. «А может, показалось?» Никки пыталась успокоить себя, но образ мерзкой ямочки на подбородке стоял перед глазами. «Да и видел ли он меня? Капюшон был так низко натянут…» Пальцы судорожно сжимали брошь на груди — единственный талисман, защищающий от невзгод. Сквозь панику проступали обрывки воспоминаний о Каранесе, городе, который никогда не был для неё домом, а лишь ареной отчаянной борьбы за выживание. Запах прокисшего эля и пота, вечно пьяная ярость в глазах хозяина трактира, куда Никки отправили работать. Его жадные руки, считающие выручку и отбрасывающие жалкие монеты в её сторону. Каждый день в Каранесе был битвой. Но самой страшной тенью на улицах этого города оказался сын трактирщика — Скотт. Человек, от которого Никки бежала, ища спасения за высокими стенами Троста. Её преследовала не физическая боль, а мерзкая липкая аура похоти и собственничества в его взгляде, обещающая неминуемую расплату. И сейчас, сжимая брошь, словно пытаясь удержать на плаву хрупкую надежду, Никки молила трёх Богинь лишь об одном — чтобы стены Троста оказались достаточно высокими, чтобы укрыть её от тьмы прошлого. Солнце давно скрылось за горизонтом, когда Никки, измученная страхом и сомнениями, наконец, добралась до дома. Оглядываясь на каждом шагу, она проскользнула за дверь трактира и с шумом захлопнула её, задвигая засов. Тени ночи, казалось, шептали о преследовании, а в каждом скрипе половиц слышались крадущиеся шаги. Сознание Никки гудело от обрывков воспоминаний, каждое из которых жгло огнём.Железная хватка Скотта стискивает её запястья, оставляя на нежной коже багровые отметины,
которые потом будут ныть и жечь, напоминая о его грубой силе.
Циничный басистый голос разрезает воздух и переходит в крик.
Он толкает её к кровати, желая сломить и подчинить.
Но Никки, извернувшись, вырывается из цепких лап, не чувствуя ничего, кроме всепоглощающего ужаса.
Слёзы застилают глаза, но она бежит, бежит не оглядываясь, туда, где за стойкой трактира лежат жалкие
монеты — единственная награда за полгода унижений.
И вот уже колёса телеги отмеряют последние километры до, казалось, спасительных стен Троста, а она
всё ещё боится обернуться, опасаясь увидеть на горизонте его силуэт, словно хищная птица преследующая свою добычу.
«Срочно надо выпить» Никки стремительно направилась к барной стойке. Тяжелая бутылка легла на ладонь, холодная и многообещающая. Но в тот момент, когда Никки уже наполняла рюмку янтарной жидкостью, её взгляд упал на чайник, в котором она заваривала чай для Леви. И перед внутренним взором возник образ капитана, который спокойно говорит: «Ромашка умеет успокаивать нервы». Ромашка… Вспомнив о букетике высушенных цветов, заботливо собранных пару дней назад, Никки вернула рюмку на стойку. Её словно окатило волной тепла и спокойствия. «Капитан Леви прав. К чему травить душу алкоголем, когда есть средства куда более действенные и мягкие?» Она бросила в чайник горсть душистых цветов и залила кипятком. Аромат летнего луга, разливавшийся по трактиру, успокаивал лучше любого зелья, прогоняя прочь тени страха и тревоги. Скоро он вернётся... Скоро...