Йорогумо (Демон-паук)

Я шел и дышал, как положено, носом вдохнул, ртом выдохнул. Успокаивал себя от вынужденного и резкого общения с ненавистным профессором. И поддержать разговором меня некому, Йоро за Малфоем следит. Вычисляет его сущность, хорек он бледный человекоподобный или же демон, молевидный и замученный лордом и его вниманием. Пока дышал, рассуждал и желал Снейпу обзавестись колокольчиком на шею, дошел до директора, меня пригласили, предложили чаю, печенье, я не отказался. Разговор пошел про лорда. И так, почти час. А потом мне показали его детство, приют и директор, который был тогда профессором, пришел за ним, рассказал про магию, про то что он волшебник, а он поведал ему про язык змей и про то, что они с ним говорят. Директор, тогда еще профессор не на шутку испугался, ведь у Реддла уже в те года были задатки темного лорда и психа, любящего приносить боль. Он сырой силой пытал своих соседей, а еще насылал на них кошмары. Жуткое у парня было детство, а тут еще и вездесущий директор, он же профессор, следивший за ним и подозревавший во всем подряд. Вдобавок его сокурсники по факультету. Как сказал директор, Тому пришлось чужими слезами, потом и кровью доказывать свою силу и статус. Он возвысился над чистокровными только потому, что давил их темной силой и непростительным Круцио. А когда его признали и приклонились перед ним, стал учить группу волшебников темной магии, назвал из Вальпургиевыми рыцарями. В число рыцарей входили: Малфой, Лестрейндж, Розье, Мальсибер, Эйвери. При этом Слизнорт знал, но молчал и Тома покрывал. — И зачем мне все это, директор, знать? — У меня к тебе, мальчик мой, будет задание. Гораций в этом году не просто так приглашен в школу вести зельеварение. Мне от него кое-что нужно. Но он мне этого не даст. — А мне даст? — Тебе придется сделать так, чтобы он дал. Мне от него нужны настоящие воспоминания о их с Томом разговоре, про книгу и крестражи, а не измененные, — да, задание не из легких. Но, раз директор просит, то почему бы и нет. Вопрос, как это сделать, его ответ: — ты умный мальчик, находчивый, придумай, что-нибудь. От этих воспоминаний зависит наш дальнейший план по уничтожению лорда. — Я понял директор. Могу идти? — Конечно, Гарри, иди. Я ушел, а по пути думал, как мне это провернуть. Шел по коридорам, к гостиной, но увидел печального зареванного Хагрида. Рядом шла профессор Стебль, успокаивала лесника и предлагала помощь и поддержку. Он поблагодарил, но отказался. Я поменял курс маршрута и пошел за ним. Окликнул, поравнялся и спросил, что случилось. — Арагог, — шепнул мне лесник. От имени этого паука у Рона долго дергался левый глаз и наступала паника, а все из-за впечатлений и вероятности быть им и его детишками съеденным. Но я как друг, не могу не спросить: — Что с ним? — Помирает мой старинный друг, не долго ему осталось, — и с новой силой разревелся, а я поинтересовался, чем могу помочь, — да, чем ты поможешь? Старость она такая, даже короля арахнидов постигает. — Ты его навещаешь? — Да, иду к нему. Мне Помона стебельков дала, говорит, боль снимают, а она его эта боль атаковала и покоя не дает. Воет, плачет и просит его отпустить. — Давай, я с тобой схожу, — предлагаю, не знаю зачем, просто перебороть страх и детские воспоминания оставленные этим акромантулом. Так Хагриду и ответил, — хочу заглянуть страху в глаза, — он меня понял и согласился. Но обещал меня к вечеру вернуть в школу. А по пути рассказывал, как он его нашел, как в школе жил, пока Том его не сдал, а Хагрида не выгнали. Потом про то, как путешествовал по миру, по поручениям директора, о прошлогоднем приключении и Грохе, а я спросил: — Хагрид, скажи. А ты демонов встречал? — А как же! — воскликнул лесник. — А каких? — Это, как их? — задумался, — с хвостиками которые и ушками, лисички которые, — название забыл, а я напомнил: — Кумихо или кицуне? — О, точно, они самые. А еще мне довелось побывать в Японии, там я видел Снежную деву, белая, как снег, длиннющие волосы, халат этот их с рукавами и снежинки летают, красотища! — Скажи, как ты к демонам относишься? Ты, как и все, считаешь, что их надо ловить и убивать? Мне Рон и Джинни говорят, демоны зло и подлежат уничтожению, что они опасны. — Опасны, — согласился Хагрид, — но кто не опасен? Магглы? Опасны, их пистолеты и пушки, против них ни один ваш щит и заклинания не спасут, дырок наделают. Маги? Того же темного лорда возьми, он волшебник, но тоже опасен. А демоны? Они не такие как вы, Гарри, они и волшебники и существа одновременно. — А ты, встретив демонов, что сделал? — Ничего. Пообщался и ушел. Они меня не тронули, а я пообещал, что никому из Авроров про них не расскажу, клятву дал, магическую, — он все-таки на половину волшебник, а на половину великан, у него иной взгляд на мир. Даже опасных существ, как акромантул и цербер, и тех называет милыми зверюшками. А как по василиску плакал. Похоронить бы тварюшку, да не поднимешь тушку. — Мы пришли, — встал я в ступор перед логовом и ползущими детишками и потомками Арагога. Мы шли к его логову, к самому королю арахнидов. А он и правда был плох. Запах смерти уже его сковал, а боль пропитала воздух вокруг. Хагрид шел, я следом, пауки перед нами расступались, меня не трогали, я был этому рад. — Арагог! Арагог! — звал его Хагрид. — Хагрид, это ты? А кто это с тобой? — Это Гарри, ты с ним знаком, — и тут аркромантул вспомнил: — А! Это тот мальчик, который сбежал и оставил моих детишек голодать! Ты пришел их накормить? — не понял, шутит он или всерьез, — А где еще один? Тебя одного мало будет, — но тут Хагрид: — Арагог, прекрати ребенка пугать, — а мне шепнул, — Гарри, прости его, он шутит. Он не будет на тебя нападать. Обещаю. — Угу, — выдал я, а на вопрос Арагога зачем я тогда пришел, если не хочу кормить его детей, ответил: — поддержать друга, который переживает за своего старинного друга. Ему тяжело вас отпускать, и поговорить о вас не с кем. Я и Рон, о вас больше никто не знает. Рон, второй мальчик, от вашего имени долго кошмарами любовался, так что остаюсь я. — Ты не из робкого десятка, юный волшебник, раз пришел ко мне второй раз, — я согласился. Пока лесник скармливал пауку те травы, которые взял у профессра, а я стоял за спиной Хагрида, не приближаясь к логову паука, услышал зовущую меня издалека Йоро: «- Хозяин! Хозяин, Гарри!» — Тут я, — она приползла, взобралась по штанине, по рукаву и села на плечо, — что случилось? Что ты узнала? «- Мотылек, он задумал кого-то убить, как хозяин Гарри предполагал. Какая-то бутылка, а в ней яд» — Кому бутылка? «- Не поняла, Йоро не поняла. Но красивая, с бантиком, с редким напитком, так говорил Мотылек. Он понес ее какому-то профессору, а тот будет дарить ее кому-то важному и близкому» — Понял. Йоро, скройся, — но было уже поздно. Арагог и Хагрид заметили на моем плече паучиху, первый сказал акромантул: — Чужой паук в моем логове! — Кто это у тебя, Гарри? — спросил лесник, — покажи, — хотел сделать вид, что они обознались и спрятать Йоро, но акромантул настаивал на том, что его дети засекли чужого, не из гнезда паука и ему уже доложили, — Гарри. Покажи, — пришлось просить у Йоро прощения и показывать ее леснику. А еще мне предстояло объяснить, откуда она и зачем. — Она моя, зовут — Йоро, Каракурт из рода Черных Вдов, — с опаской, переживая за меня, смотрит Хагрид, а выражения паучьей морды я не понимаю, — она мой фамильяр. Летом купил и связал себя ритуалом. — Значит, фамильяр, — успокоился лесник, — она опасна, ты знаешь? — Не опаснее акромантула, цербера и василиска, — а это камень в огород не только лесника, а еще и лорда. Йоро спряталась за спину, на свое излюбленное место, между лопаток, а я сказал Хагриду, — друзья не в курсе. Особенно Рон, если узнает, то проклянет меня до седьмого колена, — рассмеялся, а Арагог нарвался на предупреждение, за следующие слова: — Вы можете обманывать своих друзей-людей, но вы не обманите меня, Гарри, — прошелестел голос старого паука, — я знаю, и вижу больше, чем Хагрид. Вижу, кто вы на самом деле. — Уважаемый Арагог, — не повышая голос, — я бы еще побеседовал, но у меня дела. Если в следующий раз встретимся лично, без Хагрида, то поменяемся с вами местами, — пока не видит лесник, коснулся носа длинным кончиком языка, показав лиловые глаза, — уйти вам в мир иной с миром. Пошли, Хагрид, — он пошел, а я следом, но по пути попросил: — не рассказывай про моего фамильяра. Не хочу слушать про то, что моя Йоро опасна, а то отнимут и пустят на зелья. Мне нравится с ней общаться. Меня она слушается и никому вреда не причинит, обещаю, если только меня защищать будет. Ты же меня понимаешь? — Конечно, не скажу, — вот и отлично. Было поздно, стемнело давно. Но я не один брожу, лесник со мной. Хагрид сказал, что обязательно проводит меня до школы, а перед этим зашли к нему, он дал с собой свежеиспеченных кексов и ватрушку с творогом и изюмом, а еще пару зеленых яблок. Проводил, поблагодарил за то, что был рядом, а я пообещал быть с ним, когда паук отдаст душу Ллос. По пути в туалет к Миртл грыз яблоко, ватрушку и кексы отдал Невиллу, просил передать Рону и Мионе, а я шел на поиски Малфоя, нашел в туалете Миртл, все на том же месте, у раковины и с сигаретой, но вены резать он не резал. Курил, откинув голову назад. — Поттер, ты меня преследуешь? — Нет, мимо проходил, почуял знакомый запах сигарет, — сажусь рядом, хрустя яблоком, — и куришь в туалете Плаксы Миртл, только ты, — он откинул бычок, потянулся за второй, но я протянул яблоко, — на, зажуй, — взял молча, а я спросил: — почему здесь куришь, а не на башне астрономии? Вид шикарный и запаха минимум. Все ваши и наши там курят. И я иногда. — Соблазн большой, плюнуть на всех и головой вниз, — хруст и выдох. — Понимаю. — Ты? Меня? Сомневаюсь! — Представь себе, — не знаю почему, но мы друг на друга не нападали и не собирались. Просто разговаривали, я походил на психолога, а он мой пациент. Лечу я его от саморазрушения и депрессии. А на его вопрос: — четвертый курс, турнир, кошмары, насылаемые вашим милордом, а еще друзья, считавшие меня зазвездившимся зазнайкой и поехавшим героем, охочим до славы. Отвернувшийся полным составом от первого до седьмого курса факультет, поступившие так же барсуки и ваши змеи, а еще беглый крестный, по всему магическому миру ищущий Хвоста, чтобы оправдаться. — И я со значками? — Ты и значки твои — отдушина, тот, на ком я срывал свой гнев и ненависть за всех и вся, — смех, нас обоих, — меня ты и твои дурацкие шутки не напрягали, скорее в тонусе держали, мотивировали, не давали с башни с парапета головой вниз на рыбку сигануть. — Да, и правда, тяжелый выдался год. Но у нас разные причины желания сигануть головой вниз. У тебя в меноре не гостит лорд, не раздает приказы, и не скармливает своей змеюке неугодных, не пытает на глазах отца и мать, — усмешка, яблоко съедено, но сигареты не достает. А я отвечаю другими аргументами: — Да, причины разные. Но начнем с того, что у меня нет менора, нет отца, нет матери, которых могли бы пытать. Их убили давно, мать на моих глазах, в моей детской, — Малфой понимает, что задел за больное место и по живому, — и у меня нет змеи, которой я бы скормил неугодных, — промолчал, что у меня есть паук, но змеи нет, это так, — и ты прав, я этого не понимаю. Потому что ваш лорд всех дорогих у меня забрал. — А Блэк? — Он со мной только второй год. До этого его не было. Никого не было, только магглы и их лютая ко мне и моей магии ненависть. Так что давай мы не будем сравнивать наши жизни и судьбы. Скажем так, мы с тобой, Малфой, поменялись местами, доля затравленного и измученного досталась тебе. — Я не знал. — Никто не знал. Лучше скажи, кого убить надо? — он шарахнулся в сторону, — директор? — не отрицал, — план у тебя какой? — Ты больной? — С чего это? — Помочь решил? — я рассмеялся, — нет, тогда что? Побежишь меня сдавать? — сказал, что это он стукач, а не я, — захлопнись Поттер, и вали, беги к вашему директору, пусть он и его авроры меня повяжут и в Азкабан упекут, — вот и потеряна нить разговора, — пошел ты! — встал на ноги и пошел вон из туалета, к себе в змеевник. А я не догонял, мне и так известен способ благодаря Йори, и тот, кто этот презент подарит. Осталось перехватить посылку с ядом или оставить все как есть. Не решил пока. «- А может, не стоит предупреждать старого волшебника, хозяин?» — С чего, Йоро? «- Мотылек тогда будет в порядке» — Ты за него переживаешь? «- А хозяин нет? Мне показалось, вы переживали, когда услышали про пытки родителей на его глазах» — Мне будет жаль леди Малфой, на его отца мне плевать. Йоро, за меня никто не переживал, с чего я должен переживать? Или мешать или помогать убивать директора не стану. Не получится — хорошо директору, плохо Малфою, получится — плохо директору, и снова плохо Малфою, так как его душа будет в смятении, а руки в крови. Ему при любом раскладе будет плохо. «- Мотылек умный, красивый и сильный, только вылечить надо, — говорит она, а я не понял с чего она тему сменила, — тогда он хозяину будет отличным партнером» — Какой к черту партнер? Фу, Йоро! — от одной мысли о моли и отношениях с ним меня передергивает. Нет, определенно нет. По отношению к нему у меня точно нет желания завладеть и присвоить. «- Вы меня не так поняли, хозяин. Вы с ним одиноки, не с кем поговорить о сущности и способностях. Между вами много общего в прошлом и настоящем, боли и страданий, но и радостных воспоминаний, как игры и соперничество. Он будет вам хорошим другом, хозяин» — А как же желание его вылечить, поймать в паутину и съесть? «- Не выйдет, хозяин. Он яд и вы яд» — С чего он яд? Мотылек же? «- Бывают такие бабочки-мотыльки, которых нам паукам есть не рекомендуется, Снежный шелкопряд или Золотогуска, одна из них. На ее лапках и усиках яд. А Малфой похож на такого мотылька. Белый, красивый, но опасный и ядовитый, как вы, хозяин» — Откуда ты все это знаешь, Йоро? «- Йоро в лавке дроу жила, много слышала, а еще мама успела Йоро научить и знания передать» — я ничего Йоро не ответил. Шел к себе в комнату. Друзья ждали меня. На вопрос что от меня хотел директор и чего так долго, и откуда кексы и ватрушка, которая мне не досталась, все рассказал, про директора и его просьбу, про то, как с Хагридом навещали акромантула и про то, что его в скором времени не станет. — Туда ему и дорога, — сказал Рональд, уйдя к нам в комнату, завалившись спать. А мы с Мионой только пожалели лесника, и она обещала, как и я быть с ним рядом.