Однажды в студеную зимнюю пору Я вышел из дома, взобрался на гору, На мир посмотрел и вдруг понял железно, Что все безнадежно и все бесполезно. Что свежее не отличить от гнилого, И что безысходность тут слабое слово. И кто же свидетель, и где же тут светел? Спросил я у ясеня, вот что он ответил. Вася Васин, «Синий шар»
Я молча смотрел в окно: низкие облака, даже тучи, но при этом светло, идет редкий дождь. Люблю октябрь… Только в этом году он не задался. — Гарри, — робко позвала меня Джинни. — Ты не смотришь? — Смотрю, — немного слукавил я. — Ты слишком тяжеловесно палочкой размахиваешь, можно подумать, она тонну весит. Представь, что она легкая, что она изгибается. Рассекай воздух легко и со свистом, а не так, как дрова рассекают. Я отвлекся от окна и немного пожалел об этом: в пыльном старом классе, где мы занимались, оно меня интересовало сейчас сильнее всего. Когда прошел первый шок от нападения на Рона, мы с головой ушли в занятия и отработку заклинаний, в наращивание личной силы, будто готовясь к неведомому бою, реваншу. На самом деле, так и было, но наверняка это могу знать только я. Джинни в этом плане проще, она готовилась к совсем не эфемерному бою. Проще — ха! Некоторые уроки я как-то плохо усваиваю, но делать необдуманные ставки, поверив в себя и не зная всей картины… звучит как о-о-о-очень хорошая идея. Младшая Уизли не была бездарью, отнюдь. Она даже старалась. Только вот… Уже целый месяц обучения она де-факто потеряла. Ее можно понять: младший ребенок, впервые вдали от дома, новая обстановка, да еще и вечно рядом маячит… я. Девочке было не до преподов с их основами колдовства. И в этом бы не было проблемы: не она первая, кому стресс мешал учиться, не она последняя, наверстала бы потом. Но я (при ее полном согласии, хочу заметить) подписал девочку на бой с довольно талантливым, пусть и ленивым второкурсником, который давно перешагнул ту грань, за которой луч из собственной палочки перестает поражать воображение. Пока я избрал максимально кустарную стратегию: параллельно давать самые основы магии и применимые на дуэли заклинания на грани возможностей закончившего первый курс. Это как строить железную дорогу с двух сторон… Хотя нет, это как строить дом с фундамента и с крыши. Сложно и тупо, и в других обстоятельствах было бы нерационально, но так… если Джинни справится и к Хэллоуину половины успеют встретиться, то у нее сходу будет боеспособность в обход года обучения, который был у Малфоя. — Черт тебя дери! — Гермиона раздраженно отшвырнула носок, а затем запустила в него заклятьем, от которого тот, не успев коснуться земли, сгорел. Пока у Джинни была понятная цель, у Гермионы не было привычного места для личной практики зельеварения, а пользоваться общим открытым классом она не желала, так что девочка взялась за отложенные в долгий ящик цели. В первую очередь — заклятие незримого расширения. — Не вели казнить! — я поднял руки, как бы защищаясь. Гермиона посмотрела на меня с укором. — Тебе все смешно? Да я этот носок… — Тише, Гермиончик-крушитель, — я приобнял ее, чтобы успокоить. Джинни внезапно заклятьем выбила мелкими осколками окно, чего сама ужасно перепугалась. Ого, какие сильные эмоции… — Репаро, — Гермиона устало махнула палочкой, восстанавливая окно. — Не пойму, что же я делаю не так! — она обреченно села на подоконник и уставилась в окно. — Ты неверно работаешь с пространством, — усмехнулся я. — Ты его пытаешься продавить, а его трансфигурировать надо. — Чего? — Гермиона посмотрела на меня как на психа. — Помнишь платформу девять и три четверти? — Хотелось бы забыть… — мы оба посмеялись, вспоминая давку при отъезде поезда. — В общем, ты не задумывалась, как она спрятана? — Незримое расширение? — предположила Гермиона. — Или маглоотталкивающие и дезилюминационные чары? — Не-а! — я довольно ухмыльнулся. — Незримое расширение — это трансфигурация. Оно изменяет само пространство, пространство как субстанцию, делает его больше, сохраняя объем. — Ну и? Я что, не так делаю?! — возмутилась Гермиона. Джинни слушала нас с открытым ртом. — А ты пытаешься сделать как на девять и три четверти! — воскликнул я. — Там… Ладно, давай тупую аналогию, — я задумался. В детский мозг Гермионы абстракции ложились пока еще не совсем хорошо. — Представь книжную полку. Всем по умолчанию видно книги, стоящие в ряд. Но за ними есть еще ряд книг. Представила? — Гермиона кивнула. — Так вот ты сейчас и пытаешься раздвинуть пространство и добраться до второго ряда на полке, а надо… м-м-м… сделать так, чтобы ячейка для одной книги вмещала десять таких. — Все, замолчи, — Гермиона устало потерла виски. — Подождите, — растерянно вмешалась Джинни. — А… Как мы помещаемся на полке во втором… Я хочу сказать, — сбилась она, — как Хогвартс помещается там? Здесь. Мы с Гермионой переглянулись. Мда. Джинни заставила меня задуматься, а не слишком ли много усилий я вкладываю в ее обучение. Хотя я же сказал, что она не бездарь, но вот про умственные способности-то я ничего не говорил… — Ты не… — слова застряли у меня в горле. — Да что?! — не выдержала Джинни, перейдя на крик. Мы с Гермионой тоже не выдержали и… заржали. Вот прям в голос, задыхаясь и сползая на пол. — Подожди-пожди, Рыжик, не обижайся! — прокричал я, с трудом находя для этого дыхание. — Ну прости, но это… Джинни, поджав губы, ждала, когда мы отсмеемся. Первой в себя пришла Гермиона. — Прости, Джинни, просто… — она подавила новый приступ смеха, видя, что девочка сейчас вот-вот заплачет. — Хогвартс… не находится в том же пространственном кармане, что и платформа девять и три четверти. — Нет? — с сомнением спросила Джинни. — Нет, — улыбнулась Гермиона. — Там своя железная дорога, предназначенная только для волшебников, она начинается возле магловской платформы, поэтому в расписании магловских поездов в час дня двадцатиминутная пауза. — А еще поэтому на самом деле в поезде уже можно колдовать, — добавил я. — На эту дорогу, идущую вертикальной осью через всю страну, не наложено заклятие надзора. Вроде как Хогвартс уже. — Значит, целая дорога идет только в Хогвартс? — уточнила Гермиона. — А вот и нет! — заявил я. — Хогвартс-экспресс да, принадлежит школе, но вообще там остановки есть, и поезда ходят круглый год: от Лондона и до севера Шотландии, до Хогвартса, собственно. — По-дурацки как-то, — задумчиво протянула Джинни. — Ну, в каком-то смысле, — согласился я. — Волшебникам поезд не очень нужен: у них и каминная сеть, и «Ночной рыцарь», и метлы. И это не считая трансгрессии и порталов, доступных не всем, но многим. Но есть же еще и грузы… В пустующий класс, где мы занимались, зашел Невилл. — Был у Рона, — Долгопупс был мрачнее любой тучи за окном. — Говорил с ним десять минут, потом мадам Помфри меня выгнала, сказала, что он все равно меня не слышит. И… Джинни таки заплакала. Гермиона смотрела на меня растерянно, Невилл выглядел еще мрачнее. — Эй, — я притянул их всех к себе, положил одну руку Невиллу на плечи, другой обнял плачущую Джинни. — Вы чего? Да, оцепенение странное и страшное магическое явление, но это не конец света. Рон не страдает, он просто спит. Он не болеет, он не лечится. Но он гарантированно вернется в норму в конце года, когда созреют корни магических мандрагор и Снейп сварит зелье. — Ты уверен? — прекратив плакать, спросила Джинни голосом, полным надежды. — Да тут не вопрос уверенности, это факт! — шикнула Гермиона. Я бросил ей насмешливый взгляд. — Ты вечно забываешь верный ответ, Гермиона. Да, я уверен.***
— Привет, Гарри! — лучезарно улыбаясь, Локонс загородил мне проход. — Здравствуйте, профессор, — я еле сдержал печальный вздох. Только его мне не хватало. — Прогуливаешь уроки, а? — он заговорщически мне подмигнул. Было похоже на «йоу-йоу-йоу, дискета!» — Ну типа того… — нехотя ответил я. — Ах, Гарри, мой мальчик, — вздохнул Локонс, романтично глядя куда-то в даль. — Когда же уже до представителей твоего поколения дойдет, что знание — сила? Вы же наше будущее, вам надо… — Не надо! — резко вырвалось у меня. — Хотя я же тоже был мальчишкой! — он фальшиво рассмеялся, ожидая от меня того же, но этого не последовало. — В общем, Гарри, — продолжил он, — я решил заинтересовать тебя в учебе. Как тебе? Очень советую ознакомиться вот с этим… Локонс сунул руку себе под золотистую шелковую мантию и, покопавшись, достал книгу. Обычного размера книгу в черно-золотом переплете… с рельефным зубастым черепом на обложке, и протянул ее мне. — Название не требуется, да? — я внимательно изучил обложку — никаких надписей не было. — И так понятно, что темнее некуда… — Знающие люди и так понимают, что это символика Абрахама Блэка, жившего в Англии в средние века… — Локонс самодовольно пустился в разъяснения, но я не слушал. Абрахам Блэк — это человек Святой Грааль в мире магии. Чтобы понять, что его не существовало, достаточно взглянуть на родовое дереве Блэков, оно вполне публично. Но глупцы годами плетут про него сказки, а это — просто череп. Любой любитель поиграться с некромантией или чем-то схожим мог налепить такое на свой фолиант. Я открыл первую страницу. «Искривление орбит души» — гласил заголовок. Я тут же захлопнул книгу. Книжка-то реально темная. Запретная секция, какой бы запретной она ни была, подвергалась цензуре, и, как я понял, большинство книг с достаточно подробным объяснением манипуляций над душой были удалены оттуда. Это… Локонс — идиот, несомненно. Идиот неприятный и назойливый, идиот, не знающий ничего о своем реальном интеллекте, но считающий себя гением, да… Но идиот полезный. Даже если он об этой пользе представляет очень смутно. — …согласен? — Это неординарная литература, — заметил я, когда Локонс сделал паузу в своем заносчивом монологе. — Наверняка запрещенная. Как вы ее… — О, орден Мерлина открывает многие двери! — Локонс аж сиял от удовольствия козырять своими регалиями. — Когда станешь старше и опытнее, тоже сможешь достичь этого… — Ну все блин! — сдавленно шикнул я себе под нос в приступе гнева. — Что-что, мой мальчик? — Ничего, — уже шелковым голосом сказал я. — Большое спасибо за книгу, профессор, но мне пора на следующий урок. Профессор Макгонагалл не терпит опозданий. — Но… — Локонс попробовал добавить что-то еще, но я практически убежал, выкрикнув ему еще какую-то лесть. Уже сидя в классе на задней парте, я бегло пролистывал книгу. Мой взгляд зацепился за один из заголовков. Больше я уже не слышал ни Макгонагалл, ни окликивающую меня шепотом Гермиону. «Крестражи и альтернативные манипуляции с ними». Что за черт? Либо это охренеть какое совпадение, либо… вообще без понятия? Откуда он может знать? Еще даже Дамблдор не знает. Если это не совпадение, то… версия с полезным идиотизмом отпадает.***
— Гарри, что делаешь! — раздался высокий голос в полуметре от меня. Я подскочил с подоконника и чуть не рухнул с лестницы. — Мать твою Моргану, Криви! — рявкнул я. — Нельзя так подкрадываться! Паренек досаждал, но был несравнимо лучше Локонса. Колин — мой фанат, а Локонс — фанат исключительно самому себе. — Извини, Гарри, — потупился он. — Я надеялся, что ты не занят и поможешь мне. — Помочь? — я задумался. Учиться самому настроения нет, Невилл и Гермиона натаскивают Джинни отражать заклятия, а близнецы свалили в Хогсмид взять передышку. — Ну допустим. Что такое? — Мне сказали, что если проявлять пленку в специальном зелье, то можно получить движущиеся фотографии, — пискляво и сбивчиво начал объяснять Колин. — Но я несколько раз попробовал, и у меня ничего не получилось! — Ага, видимо, сказал кто-то выросший среди волшебников, — я хмыкнул. — Так-то оно так, только фотография изначально должна быть сделана на магический фотоаппарат. — Да? — мальчик округлил глаза. — Ну, в идеале, — уточнил я. — Можно и магловский. Но пленка нужна магическая. Видишь ли… — я задумался. — Движущиеся фотографии — это по сути слепок души. — Души?! — Колин отшатнулся от собственного фотоаппарата, выложенного на подоконник. — Не пугайся так, — улыбнулся я. — Душу он не похищает, как верят некоторые маглы. Просто берет слепок из совершенно незначительного количества энергии души, которую она испускает в пространство. А душа — это вообще гигантский сгусток очень плотной энергии, и в пространство она ее излучает примерно постоянно. Криви был в шоке от новой информации, но его детский мозг ее стремительно переваривал. — Ясно… — протянул он. — А портреты? Они что, тоже? — Только лучше, — я кивнул. — Они все списаны с реальных людей. Только это не такой поверхностный снимок, как на фото. Это глубокий собирательный образ из всей энергии, которую оставила душа, пока жила на планете. И этот образ уникальный, к слову. — Что ты имеешь в виду? — не понял сперва Колин. — А! Я слышал об этом: если создать несколько портретов одного человека, то он сможет быть в одно время только на одном из них. — Верно, — кивнул я. — Разве это не возвращение мертвых? — испуганно спросил Колин. — Профессор Флитвик говорил, что все эксперименты с этим незаконны. — Ну, это не то чтобы прям некромантия, — замялся я. — Нет. Еще раз, это просто слепок из всей энергии, оставленной душой в этом мире. Если волшебник умер уже давно, то сделать такой портрет уже не получится, энергия успеет рассеяться… Так о чем я? Ах да, работы с душой нет. Мы с Колином так поболтали еще какое-то время, прежде чем он ушел. А когда он ушел, я тут же открыл фолиант, подаренный Локонсом. Что-то такое я уже видел… Ах, ну да, глава «Вокзал Кингс-Кросс как метафизическая подпространственная единица»… В ходе своего эксперимента мой коллега, Аугусто Тито, последовательно умертвлял и возвращал к жизни с помощью экстренной реанимации около тысячи разумных подопытных, обладающих душой. Те четверо из них, кому удалось вернуться, сохранив рассудок, описывали это место как залитое белым светом и отдаленно, но отчетливо похожее на вокзал Кингс-Кросс. Таким образом, существование описанных простецами рая и ада было опровергнуто, однако, Аугусто выдвинул теорию, что перед тем как покинуть наш мир окончательно, душа попадает на некую перевалочную базу, вокзал Кингс-Кросс, если угодно. Мы не знаем, что следует за вокзалом, хотя есть основания полагать, что это не конец… Я захлопнул книгу. Я знаю, что следует за вокзалом. Тьма и боль, как ее называю я, или река душ, как ее называют в более современных работах этого мира. Книга даже слишком полезная…***
— Вы хотели видеть меня, директор? — вежливо спросил я под проницательным взглядом Дамблдора. — Присаживайся, Гарри, прошу, — Дамблдор не выдал голосом ни единой эмоции, если не считать за эмоцию учтивость, но его взгляд не отрывался от меня ни на секунду, и я приготовился к допросу. — Ух ты, лимонные дольки! — вбросил я, стоило директору снова открыть рот. — Да, прошу, угощайся, — невозмутимо предложил Дамблдор. Мы оба съели по дольке. Я молчал. — Итак, твой друг Рон… — Мне сказали, заклятие снимут в конце года, — я снова нервно перехватил инициативу, изображая смятенного ребенка. — Мандрагоры профессора Стебль, да? — Верно, — согласился Дамблдор. — Точнее довольно хитрое зелье из них, но это все академические нюансы, они скучны и слишком заумны, оставим их профессионалам. — Да, пожалуйста, — я слегка улыбнулся. — Учебы мне хватает. — Скажи, Гарри, — Дамблдор вздохнул, — как так получилось, что ты оказался там первым и в тот момент. Твои друзья так никому и не смогли объяснить, что случилось тем ужасным вечером. — Просто… случайно, — промямлил я. Нет, ну а как я должен это объяснить? — Случайно… — Дамблдор, кажется, еще внимательнее вперился в меня своими голубыми глазами. Может, пытался забраться в голову? — Столько удивительных вещей в мире происходит «случайно», но знаешь, случайности… — Не случайны? — взгляд Дамблдора на мгновение остекленел, и я готов поклясться, что в этот момент он проверял свою окклюменцию. — Да, я это уже видел в одной книге. Боюсь, что в этот раз все действительно случайно. — Хорошо, — внезапно согласился директор. — Возможно, ты мог бы помочь мне с еще одним делом. Посмотрим… — он засуетился, похоже, притворно, доставая лист пергамента из ящика стола. — Это было в руке мистера Уизли. Ну да. Карта Мародеров. Я едва успел под оперативным прикрытием близнецов деактивировать ее, но теперь она была здесь и… Избегать Колина и Локонса стало стократ сложнее. — И? — сыграл я в дурачка. — Ты не знаешь, что это за вещь и почему мистер Уизли нес ее с собой в руке, когда? — Это не лист пергамента? — я улыбнулся, но под взглядом Дамблдора улыбка быстро сползла с моего лица. — Я стар и был двенадцатилетним мальчишкой очень давно, — директор грустно улыбнулся. — С тех пор много воды утекло, но не думаю, что шататься вместо ужина по замку с куском чистого пергамента в руке стало клевым. — Мы же в школе, — попробовал я держать удар. — Тут повсюду куски пергамента. — Да, но этот по какой-то причине узнал мистер Филч… Ну пиздец. Это гниющее тело в лохмотьях узнало конфискованный десятки лет назад кусок пергамента. Думай, хренов перерожденец, думай! Ты знаешь правила волшебника, знаешь людей, знаешь ложь. Что делать, что говорить? Я побледнел и напрягся. Сперва забегал глазами, а затем наоборот уставился прямо на Дамблдора, следя за его реакцией. — Я… М-мы… — забормотал я таким голосом, будто у меня немеют голосовые связки. — В тот вечер мы с друзьями шли к Черному озеру. Мы хотели посмотреть на гигантского кальмара! Договорились встретиться у выхода из школы, — резко выпалил я последнюю часть фразы. — А это… — я снова перешел на сбивчивую речь. — Это просто пергамент… кхм… — Ясно, — Дамблдор улыбался. — Что ж, Гарри, думаю, после случившегося мне не надо читать нотации о том, как опасны могут быть ночные вылазки, особенно непонятно куда и зачем. Полагаю, ты прояснил все, что я хотел знать. Будь осторожен, чтобы несчастный случай с мистером Уизли не нашел повторения. Я облегченно задышал. — С-спасибо, профессор… — Беги на ужин, мой мальчик, — мягко улыбнулся Дамблдор, — я пойду за вами. Дела, знаете ли, делами, а ужин по расписанию… Я на ватных ногах вышел за дверь, спустился по винтовой лестнице, едва не падая со ступенек, отошел подальше от излишне разумной горгульи и… перешел на спокойный размеренный шаг. Улыбнулся. Все получилось. Старик купился. Мальчишка, сперва врущий, затем признающий правду, неудобную правду, но отрицающий не самое наказуемое, но самое важное, что кажется важным обычному двенадцатилетнему мальчишке. Как же часто Дамблдор видел такое, слишком часто, поверить можно без всякой проверки, ведь в самом деле: увидев с утра свет в окне, не станешь проверять — поверишь, что это солнце. Я просто Гарри, просто подросток с пустячковыми редкими приключениями, какие бывают у многих в Хогвартсе: затащить однокурсницу с параллели в пустой класс, сбежать в Запретный лес, купить в Хогсмиде запрещенные стимуляторы к экзамену — запрещено, поэтому весело. И эта версия Дамблдора полностью устраивает: Гарри обычнее некуда, он даже неординарен в обычной степени, отличается от всех тем же, чем и все. Прекрасно для избранного. Дамблдор думает, что я думаю, что обманул его, идеально! Воистину, люди верят в то, во что хотят.***
— Гарри, чего мы ждем? — не унимался Невилл. — Завтрак закончился, нам на травологию надо! Большой зал и правда пустел, основная волна совиной почты давно иссякла. — Еще минуту, — я бросил взгляд на часы. — Иногда последние совы задерживаются. Словно по заказу в зал влетела еще кучка сов, и одна из них устремилась ко мне. Я с облегчением вздохнул. Не все планы рухнули в этом году… Хотя нет, все. Мне негде разложиться с оборудованием для использования философского камня, Выручай-комната небезопасна. Но камень не утерян, уже неплохо. — Все, пошли, — я сунул сверток в карман мантии. На втором курсе на травологии было интереснее… всем, кроме меня. Когда тебе двенадцать, переход от бабушкиной картошке к смертоносным ядовитым цветам будоражит, так и студентов Хогвартса будоражил доступ в теплицу номер три, где содержались опасные магические растения, но… для меня это был теперь просто урок, требующий большей сосредоточенности. Вот и сегодня мы с повязками на лицах из мокрой ткани стояли перед горшками с ядовито-фиолтеовыми цветами. — Так, дети, что вы прочитали о пурпурных пересмешках? — суетливо спросила профессор Стебль у класса, как она обычно это делала. — Мистер Долгопупс? — Пурпурные пересмешки растут на одиноких солнечных полянах высоко в горах, — с удовольствием начал рассказывать Невилл. — Произрастание такого цветка обычно вызывает миграцию животных как можно дальше из-за чрезвычайно высокой токсичности испарений этого растения… — Достаточно, — перебила профессор Стебль. — Плюс десять очков Гриффиндору. Кто-нибудь еще? Давйте вы, мисс Грейнджер. — Главную ценность представляет пыльца пурпурных пересмешков, — вступила Гермиона, которой как всегда не терпелось высказаться. — Если выварить ее в кипящей воде, разрушая ядовитую составляющую, а потом отфильтровать, просушить и просеять, полученный осадок обладает исключительным свойством фиксации магии. — Блестяще, еще плюс десять очков Гриффиндору! Денек выдался чертовски изматывающий для всех. Вечером мы все нашей компанией — я, Невилл, Гермиона, близнецы и Джинни, — еле стоя на ногах снова попробовали пробиться в Выручай-комнату, но та снова была недоступна. — Ебись все конем! — вышел я из себя. — Ну нафиг, я не буду тесниться в пустом классе без мебели! За мной. В гостиной факультета, как обычно, было не то чтобы шумно, не то чтобы тесно, но… не приватно, некомфортно для того, кто не желает быть услышанным. — Я уж лучше с люмосом под одеялом буду расчеты для артефакта делать, — с притворным ужасом сказал Фред, подмигивая брату. — Не-не-не, я уже вышел из себя, — осадил я собравшихся было уходить близнецов. — Зацените что могу. Я отошел в дальний угол гостиной и поманил своих спутников за собой. Мы столпились в кучку, стараясь занять как можно меньше места, но пока никто не обращал на это внимание. — Ну и? — раздраженно поторопила меня измотанная Гермиона. Я глубоко вдохнул, собираясь с силами, собирая в кучку мысли и зачерпывая из своего запаса маны энергию с самого дна. А теперь… — Конфундо! — твердо сказал я. Джинни и Невилл вздрогнули, ощутив мою энергетику, но… ничего не произошло. — С нами тоже такое бывает, — Фред похлопал меня по плечу, нагло ухмыляясь. — Нечасто, один разок из пяти… — Смотрите лучше, — с нажимом сказал я. — Тут более тонкое воздействие. И можете уже встать свободнее. Все продолжили внимательно смотреть на других гриффиндорцев, пока через полминуты пятеро человек не встали и не ушли как по команде в спальни. — Неплохо, — согласилась Гермиона, — но… Она осеклась. Еще один человек встал и ушел. И так происходило следующие десять минут: то один, то два человека с небольшими перерывами вставали и уходили, пока гостиная не опустела. — Пуф-ф… — Гермиона (как и все остальные) устало рухнула в кресло в кругу света от камина. — Ну и как ты это сделал? — Ты же слышала, просто конфундус, — пожала плечами Джинни. — Конфундус это не «просто»! — огрызнулась Гермиона. — Это сложное ментальное заклятье, требующее высокой духовной силы и организованности разума. И это при применении на одного человека, точно и прицельно. Не мог же ты, Гарри, создать из него целую волну и накрыть ею всю гостиную. — Ну, — я пожал плечами, довольно улыбаясь, — хочется верить, что я неординарная личность. Так что да, именно это я и сделал. Потребовалось немало времени на отработку, но… — Ты невозможен, — вздохнула Гермиона. — Ладно, думаю, мы все понимаем, о чем нам следует говорить. — Давайте поговорим об эссе по зельям, — выпалил Джордж. Невилл нервно хихикнул. — Увы, но великана в комнате таки придется заметить, — согласился я с Гермионой. Все резко посерьезнели. — Слухи ходят разные, — начал Фред. — Но думаю, все очевидно, — закончил Джордж. — Сегодня после обеда напали на Колина Криви. Он парализован, как и Рон. Всего через неделю… — Что ж, события развиваются быстрее, чем я думал… — я снял очки и принялся протирать их мантией. Довольно успокаивающий ритуал. — Ты это предвидел, — уточнил Невилл. — Почему не вмешался. — Эй! — Джинни сразу же встала на мою защиту. — Я уверена, у Гарри есть объяснение. Так, Гарри? — Я знал, что что-то произойдет, — объяснил я, — но понятия не имел, как именно и на кого именно. — Значит, — сглотнув продолжил Невилл после недолгого молчания, — это все должно привести к возрождению В… В-волан-де-Морта? Я кивнул. — Как?! — растерянно спросила Гермиона. — Без понятия, — почти честно ответил я. — Так или иначе, силам тьмы нужны эти нападения, и каждое из них приближает возрождение. Все снова замолчали. — Хреново, — резюмировали наконец близнецы хором. — Почему Дамблдор бездействует? — с явным отчаянием в голосе спросила Гермиона. — А почему он не отменит глупые правила для первокурсников или самостоятельную закупку учебных пособий, существовавшие веками? — спросил я риторически. — Вопрос содержит ответ: потому что они существовали веками. Дамблдор слишком увлекся игрой в своего для всех. И если кто-то ему вдруг не свой, то этот факт необходимо отрицать… — Что нам делать?! — хором спросили Джинни, Невилл и близнецы. Я на секунду задумался. — Надо действовать самим. Очевидно, что Дамблдор не заинтересован в том, чтобы защищать. Ну, во всяком случае, если это требует каких-то глобальных телодвижений. Нам надо самим себя защищать. И самим обходить запреты, либо отменять их. — Я даже эссе по зельям на завтра отменить не могу, — буркнул Фред. — Согласен, — кивнул я. — Не сейчас, но… У нас есть безлимитный козырь. — Да, но даже ты не сможешь вынудить Дамблдора сделать то, чего он старательно избегает, — перебила Гермиона. — Что? — не понял я. — Извини, — она потупила взгляд. — Я думала, ты о себе. Но никто над ней не посмеялся. — Спасибо, конечно, но я говорил вот об этом. Я достал из кармана мантии мешочек, в который, кажется, вечность назад спрятал философский камень. — Это то, о чем я думаю? — строго спросила Гермиона. — Он самый, — ухмыльнулся я. — Что? О чем вы? — не поняла Джинни, ловя на себе насмешливые взгляды братьев. — Гарри, расскажем ей? — предложил Джордж. — Не сейчас, — решил я. — Слишком ценная карта. — Но… — Скоро, — отрезал я, прежде чем Джинни начала активно возмущаться. — Обещаю, придет время, все уляжется, и я лично расскажу тебе о нашем главном преимуществе. А пока надо определить образ действий. — Очевидно, что все мы хотим как-то изменить этот чертов стариковский мир вокруг нас, — высказал общую мысль Джордж под наше общее одобрение. — Но что мы можем сделать? — Такие, как мы, существовали всегда, — я пожал плечами. — А что они делали? — задала очевидный вопрос Джинни. — Я хочу сказать, кто-то уже менял мир. Что они делали. — Читайте иногда книги, господа, — Гермиона тяжело вздохнула. — Они собирались в ордены. — Ордены? — любопытно переспросила Джинни. — Ордены, — раздраженно повторила Гермиона. — Или другие подобные организации. Ирландские цилиндры, Орден Феникса или даже те же Пожиратели смерти. Многие из них, как североамериканское ополчение, стали потом самими Министерствами магии в своих странах. — Звучит… сложно, — скептично пробормотал Фред. — Прям как конфундус на всю комнату? — съязвила Джинни. Все снова замолчали, напряженно переглядываясь. — По-моему, все очевидно, — подытожил я. — Нам надо создать свою организацию. Не вижу причин против. Ожидаемо начались жаркие споры. — Слово «орден» мне лично не очень нравится, — поморщился я, вспоминая свою войну против имперского ордена. — Как насчет лига? Ведь мы же неизбежно будем принимать новых членов. — В принципе неплохо, — согласилась Гермиона. — Но что насчет самого названия? Ты постоянно говоришь, что мы стремимся к большему. Как насчет «Лига стремящихся к большему»? — Громоздко, — заметил Фред. — Да, но если задуматься, то кто мы? — риторически спросил я. — Кого мы хотим принимать к себе в организацию? — Лучших! — хором ответили все. — Вот и я так подумал. «Лига лучших»? — «Лига выдающихся»? — А как насчет… — задумчиво протянул Невилл. — Как насчет «Лига высших»?***
Невилл, отбившийся от основной группы, запыхавшись, бегал по замку, ища правильное место. Половина инструкций, оставленных Гермионой, уже вылетела из головы, так что он не мог быть уверен в правильном выборе этажа. Третий от лестницы поворот налево… Невилл растерянно оглядел коридор, осматривая двери. — Где же… Ага! На одной из дверей чуть выше ручки мерцала едва заметная магическая отметина, похожая на примитивное, но изящно расчерченное пером изображение совы, которое они буквально на днях выбрали своим символом. Дверь оказалась не заперта, и Невилл свободно вошел. — Ну что ж, все в сборе, — заключил я. — Гермиона, окажи честь, опечатай. Гермиона кивнула и принялась старательно накладывать на помещение всевозможные защитные чары, отрезая его от внешнего мира. — Вы не боитесь, что сюда нагрянут? — спросил Невилл. — Я видел, как буквально сегодня утром сюда Флитвик целую вереницу стульев левитировал. — Вот именно, они закончили, — кивнул ему Джордж. — Локонс здесь решил организовать дуэльный клуб, — пояснил я. — И сам же опечатал это помещение до первого его собрания. Правда, его защита — полное говно. Но еще два дня сюда никто не сунется. — Готово, — подала голос Гермиона. — Комната опечатана, можем говорить спокойно. — Ну-с, — протянул я, выходя в центр зала. Остальные выстроились вокруг меня в полукруг. — Объявляю первое собрание Лиги высших открытым. Ощущая торжественность события, все переглядывались, балансируя между эйфорией и решительной серьезностью. — Итак, — обратилась непосредственно ко мне Гермиона. Все сосредоточились, ожидая моей реакции. — Надо что-то делать с этим наследником Слизерина.