Серый странник

«Тебе никто не говорил, что некрасиво брать чужие вещи без разрешения?» Странное сообщение с незнакомого номера насторожило бы любого человека. Любого нормального человека. Нил себя таковым не считал уже очень давно, поэтому не то, что не испугался, даже на секунду не встревожился. Его веселило такое отсутствие инстинкта самосохранения, однако Кевин в подобных ситуациях постоянно называл его наивным придурком, которого «поймают, трахнут и убьют, а он и не поймёт, что не так». Да уж, Дэй в порыве гнева мог наговорить много грубостей. И не всегда он за них извинялся. Хотя Нил и сам, бывало, признавал свои ошибки. Сонному мозгу потребовалось долгих пять минут, чтобы предложить единственного возможного кандидата на роль таинственного отправителя. И это имя, всплывшее в голове, встряхнуло ещё спящее тело, заставляя его проснуться. Улегшись удобнее на подушку, Веснински открыл чат и задумался над ответом. Внутри все горело от нетерпения нормально поговорить с человеком, который при первой же встрече смог оставить после себя неизгладимое впечатление, плотно засев на подкорке мозга. «А тебе не говорили, что нужно быть вежливым?)» Почему-то казалось, что именно такая наглая манера разговора подойдёт в самый раз. В голове возникла мысль, что бесить Эндрю — что-то правильное. Ответа пришлось ждать достаточно долго для того, кто просто сгорает от ожидания. Целых семь минут, Нил засекал. Видимо, Миньярд раздумывал, продолжить разговор или послать его куда подальше. Судя по всему, победило первое. «А у птички, оказывается, есть зубки? Вот только я все ещё хочу назад свою зажигалку». Прозвище почему-то показалось не насмешливым, а достаточно милым и знакомым. Хотя Нил списал все на выверты полусонного сознания, и с азартом принялся печатать ответ. «Будем честны, если бы ты действительно хотел забрать её, то сделал бы это сразу. Так что не вижу никакой проблемы». «А я вот наоборот, проблему вижу и очень отчётливо». «Да? И какую же, если не секрет?)» Нил замер над экраном, дожидаясь ответа. Эндрю снова медлил, и Веснински был более чем уверен, что прямо сейчас его материли самыми грязными словами. А может, Миньярду было плевать, и он читал это с тем же отсутсвующим выражением лица, что и при их встрече. Но об этом думать было как-то грустно. Перед глазами возникла картина, которую он написал не так давно. И карие глаза, полные боли и страданий, просто умоляли им помочь. Нил понимал, что реальность и его воображение не имеют ничего общего. Но сделать с самим собой ничего не мог. «Ты.» Одно короткое слово, которое изменило все. И пусть они оба этого ещё не поняли, но их жизни уже начали меняться, переворачиваясь с ног на голову, переплетаясь, соединяясь. И кто бы знал, было это роковой ошибкой или вторым шансом?.. «Сам Эндрю Миньярд назвал меня своей проблемой. Думаю, я могу гордиться собой, раз смог привлечь внимание такого человека». «Раньше времени нос не задирай. А то будешь горько плакать, когда тебе его оборвут, Натаниэль Веснински. Или лучше Нил? Не находишь странным отказываться от собственного имени и представляться другим?» Ничем не прикрытый интерес Нила не удивил. Такие ситуации хоть и возникали не очень часто — лишь тогда, когда он знакомился с человеком, которого считал достойным ввести в более близкий круг общения, но уже успели стать чем-то привычным. Не то, чтобы Веснински ненавидел собственное имя. Благодаря матери он спокойно относился к нему, но почему-то не считал истинно своим. Было в этом слове что-то чужое, не имеющее к нему никакого отношения. Простое и лаконичное «Нил» было куда ближе, отдаваясь внутри волнами тепла. Оно было правильным. Оно было родным. Но менять Веснински ничего не собирался. Нил останется только для родных и близких людей, а на остальных ему было плевать. Пускай зовут как хотят. Единственным исключением была мама, но она твёрдо стояла на Натаниэле, постоянно повторяя, что её сын полностью соответствует своему имени. «Божий дар», который не дал ей погрязнуть во тьме и потерять себя. Он не мог отказать ей в этом. «Думаю, это не страннее всей остальной нашей встречи». «Может, есть ещё какая-нибудь причина, раз ты решил написать мне посреди ночи?» Нилу действительно было интересно, что же именно подтолкнуло Эндрю, который ни разу за их короткий разговор не проявил интереса к его персоне, взять номер у Ники и в такой поздний час начать общение. Как-то слабо верилось, что всему виной была обычная зажигалка. Миньярд не отвечал долго, заставляя Веснински нервничать. Ситуация повторялась, становясь обыденной в их странном общении. Эндрю игнорит, Нил волнуется, и так по кругу. По седьмому кругу ада. После десяти минут безрезультатного ожидания Натаниэль был вынужден признать поражение и уже было хотел напечатать слова извинения и пожелания спокойной ночи, как телефон пиликнул, извещая о пришедшем сообщении. «Да. Мне нужна твоя помощь. Приедешь?» Пожалуй, даже если бы за окном взорвалась ядерная бомба, Нил был бы удивлён куда меньше, чем от этих слов. Из лёгких словно вышибло весь воздух, и Веснински замер, тупо пялясь в телефон и ожидая уведомления, что это розыгрыш. Просто тупая шутка, и плевать, что Эндрю не был похож на человека, который умеет шутить. Но вся загвоздка была в том, что Миньярд также не был похож на человека, который попросил бы помощи у незнакомца, которого знает всего ничего. А значит, все было очень серьёзно. Отогнав глупую мысль о том, почему Эндрю не написал Ники, Нил приказал себе собраться и настрочил ответ, тут же поднимаясь с кровати и начиная искать вещи. Через пару минут пришло оповещение, и Веснински выскочил из номера, громко хлопая дверью.

***

Гуляя днем по городу, Нил как-то пропустил этот район, однако сейчас, в два часа ночи, пробираясь по тёмным переулкам, он смог в полной мере оценить местность и наверстать упущенное. Сверяясь с навигатором, направлявшим его куда-то в темноту, Натаниэль упорно продолжал двигаться, не обращая внимания на сонливость и лёгкую усталость. Вперед его подгоняло нешуточное волнение, а разыгравшаяся фантазия рисовала картины одна страшнее другой, добавляя капельку паники. Однако, видимо услышав его молитвы, небеса оказались к нему благосклонны, потому что в очередной раз свернув, он вышел на вполне обычную улицу, освещенную фонарями. Окинув вглядом дома и найдя нужный, Веснински уже через пять минут нажимал на кнопку вызова домофона, ожидая ответа. — Кто? Динамик сильно искажал голос, однако даже сквозь помехи можно было расслышать хриплые нотки. И это заставляло Нила волноваться ещё больше. Но показать это сейчас — тут же быть посланным на хуй, поэтому оставалось только притворяться, что все в порядке. — Доставка зажигалки. Вызывали? — Нет. Проваливай. Не успел Натаниэль испугаться, как тут же, противореча словам, домофон звякнул, открывая дверь и пропуская юношу в темноту подъезда. Несколько минут, и Нил уже входил в заранее приоткрытую дверь, попадая в темный коридор. Проходы вели в разные комнаты, и ни в одной из них не горел свет. Юноша замер в нерешительности, не зная, куда идти дальше. — Эндрю? В дальней комнате послышались шорохи, а следом и шаги. Миньярд показался в проёме, и выглядел он, мягко говоря, неважно. Беспорядок на голове, тёмные круги под глазами и стеклянный взгляд, та же самая одежда, что была на нем при их встрече, и самое страшное — следы чего-то красного на руках. Нил всеми силами отгонял мысли о крови, но понимал, что обманывает сам себя. — Эндрю… — Нил не смог справиться с нахлынувшими эмоциями, поэтому из горла вырвался жалкий шёпот. — Ну и что ты тупишь? Заходи давай, раз припёрся, — Миньярд, уже более-менее пришедший в себя после срыва, жалел, что поддался тупому порыву и вообще написал рыжему демону. — И не смей корчить такие рожи, жалость будешь показывать в другом месте. Не обращая больше никакого внимания на ночного гостя, Эндрю развернулся и удалился обратно в комнату. Несколько секунд спустя Нил пошел за ним следом, пересекая порог и оказываясь в помещении, которое раньше, скорее всего, являлось спальней. Сейчас опознать это можно было по стоящей там кровати, да и то её внешний вид рождал вопросы. Впрочем, как и все остальное. И возникало смутное ощущение, что ответы на эти вопросы облегчения не принесут. В комнате полноправно царил дикий и первозданный хаос. Казалось, даже воздух стал тяжелее, осложняя дыхание. Осколки стекла, поломанная мебель, разбитые горшки и чёрная земля, разбросанная по подоконнику и полу, — Нил пытался морально быть готовым ко всему, однако увиденное повергло его в такой шок, что он остановился как вкопанный, не пройдя внутрь и пары шагов. Слишком сильно это ударило по образу Эндрю, сформировавшемуся за время их краткого знакомства, и слишком сильно подошло к тому, что возник в голове Веснински после написания картины. Тому самому, что был наполнен страданием и болью и буквально молил о помощи. Однако для таких размышлений было не время и не место. Тот, кто позвал его сюда, явно не желал получить жалость и ненужное сострадание, иначе Нил бы вообще не получил того сообщения и не оказался здесь. Поэтому юноше пришлось постараться отрешиться от адского беспорядка и атмосферы и перевести все внимание на Эндрю. На Эндрю, которого как будто абсолютно не волновало состояние его комнаты и то, что подумает обо всем этом почти чужой человек. Миньярд сидел в дальнем от окна углу прямо на полу, и крутил в руках пачку сигарет, словно решая — закурить или не стоит. И вряд ли его останавливала мысль, что в помещении курить как-то не очень правильно — переполненая пепельница стояла недалеко тут же на полу. Встряхнув головой и, тем самым, отбросив на время ворох мыслей и вопросов, Нил осторожно, медленными шагами приблизился к Эндрю и опустился рядом с ним так, чтобы ничем его не касаться. Это получилось само собой, на автоматизме, и показалось таким правильным и знакомым, что Веснински снова подвис, не замечая обращенного на него пытливого взгляда Миньярда. Они молчали, и тишина, установившаяся между ними, не давила и не причиняла неудобств. Эндрю, поняв, что резких и неожиданных движений от гостя не последует, позволил себе немного расслабиться, сбрасывая часть напряжения. Идея позвать Нила, вызванная эмоциями, не перестала казаться ему тупой, однако он принял её, справедливо рассудив, что что-то менять уже поздно. Нет, конечно Миньярд мог спокойно выставить парня вон, ничего не объясняя и не мучаясь угрызениями совести, однако было несколько но. Во-первых, это породило бы массу вопросов у чертового Веснински, который, не дай Бог, позвонил бы Ники. И тогда можно было бы забыть о спокойной (относительно) жизни. Ну а во-вторых, оставаться одному, как бы Эндрю не бахвалился, не хотелось. Что-то глубоко внутри него, засевшее после странного видения, противилось этому. И Миньярд сдался, слишком усталый, чтобы бороться с загонами собственной больной головы. — Зажигалку притащил? — голос Эндрю был севшим и хриплым, словно он сорвал его после долгих и громких криков. Теперь его не искажали никакие внешние шумы, поэтому Нил лишь ещё больше уверился в мысли, что Миньярд не в порядке. Но также он знал, что демонстрировать волнение и жалость ему не позволят. По крайней мере, пока что. — Взять-то взял. Но вот что мне за неё будет? Интересный экземпляр, надо сказать. Знаешь ли, мне пришлось попотеть, чтобы её заполучить. — Ну да, спиздить — это действительно очень тяжело. — Не спиздить, а временно одолжить. И вообще, можно сказать, ты мне её подарил. Потому что тогда на дороге я не заметил у тебя порывов добиться справедливости и вернуть «украденное». Эндрю закатил глаза и тяжело вздохнул, словно уверяясь в сумашедствии своего собеседника. Поэтому, поняв, что спорить со странным пареньком бесполезно, он лишь протянул к нему испачканную в крови руку и спокойно сказал, стараясь скрыть в голосе убийственные нотки: — Просто дай мне прикурить. Эндрю замер в ожидании, а Веснински завис, разглядывая лицо своего собеседника. Почему-то только сейчас он понял, что тот был очень красив, и красота эта была тёмной, полной тайн и мрака. Если в их первую встречу Нил оценил красоту Мирьярда лишь как художник, мимоходом восхищяясь пропорциями и ложащимися тенями, то сейчас выносил этот вердикт как обычный человек со своими чувствами и эмоциями. И то, что он видел перед собой, ему чертовски нравилось. А вот Эндрю, судя по всему, не нравилось играть экспонат на выставке, поэтому он поднял протянутую руку и пощелкал пальцами перед лицом Натаниэля. — Хватит пялиться, наркоман. Вздрогнув и смутившись, что его поймали за таким неоднозначным действием, Нил сунул руку в карман и с трудом нащупал там захваченную в последний момент зажигалку. Вознеся молитву всем известным богам, он положил её на вновь выставленную ладонь, пальцами слегка касаясь окровавленной кожи. От этого прикосновения их обоих словно пронзило рязрядом электричества, заставив Эндрю тут же отдернуть руку. Ещё больше смутившись, Веснински провел ладонью по волосам, отводя взгляд и немного отворачиваясь в сторону. На глаза сразу попались раскиданные по полу пустые пакетики и уцелевшие бутылки. Слова сорвались раньше, чем он успел прикусить язык. — Я бы поспорил, кто тут на самом деле наркоман, — не дождавшись какой-либо реакции от закурившего Эндрю, Натаниэль продолжил, — может уже расскажешь, что случилось? Я приехал помочь, но не смогу это сделать, не зная всей ситуации. Совершенно не вдохновившись от пламенной речи своего ночного гостя, Миньярд продолжил выпускать дым в потолок, переодически стряхивая пепел в треснутый стакан. Пепельница была уже переполнена. Сейчас он решал важный вопрос — говорить или нет Нилу о случившемся. И как это сделать так, чтобы тот не вызвал полицию и психушку сразу по окончании рассказа. Хотя в голове прочно засела тупая мысль, найти объяснение которой Эндрю не мог — «Нил не уйдёт. Он все поймёт и примет». На самом деле, Миньярда уже начинало бесить это внутреннее, слепое доверие к малознакомому чуваку. Сейчас было бы лучше сесть и разобраться со своими окончательно поехавшими мозгами и потекшей крышей, но никто не собирался давать ему на это время. Поэтому приходилось работать с тем, что есть. — Я сорвался. Услышав долгожданный ответ, Нил тут же весь подобрался, готовясь внимательно слушать продолжение, вот только, сказав два слова, Эндрю снова замолчал, всем своим видом показывая, что он закончил. Подавляя начавшее расти раздражение, Натаниэль заставил тело расслабиться и вернуться в обратное положение. Медленно сосчитав про себя до десяти, он вернул внутреннее спокойствие и решил мягко подтолкнуть Миньярда. — Что послужило причиной срыва? — Эндрю бесил этот деланно понимающий тон Веснински, однако раз он уже решился рассказать все, как есть, придётся потерпеть. — Я не знаю. Точнее, знаю, но не понимаю, почему именно сейчас. Как не понимаю и того, за каким хреном вообще позвал тебя. Стоит признать, что чего-то такого Нил и ожидал. Будучи в здравом уме и адекватном состоянии Эндрю не написал бы ему даже под дулом пистолета — просто незачем. Не друзья, не приятели, да их даже знакомыми можно было назвать с большой натяжкой. Поэтому Натаниэль понимал, что такой порыв мог быть обусловлен чем-то более глубоким и сильным, чем обычное человеческое желание. Как понимал и то, что сюда его привело не простое любопытство и желание помочь. Нет-нет. Это было похоже на зов, тихий, но беспрекословно подчиняющий себе зов, тянущий вперёд, к определённому человеку. Ничего обычного и нормального в этом не было абсолютно точно, и не будь точкой назначения Эндрю — таинственный, полный загадок светловолосый незнакомец, Нил бы тут же собрал вещи и вернулся к Ваймаку, сдаваясь в нежные руки Эбби и позволяя обследовать себя на предмет бед с головой. Но это был Эндрю, поэтому нет ничего странного в странностях. — Ну а я не совсем понимаю, какого черта у меня перед глазами целый день стояло твоё лицо, поэтому, думаю, мы в равных условиях. Может, все-таки попробуешь рассказать, что именно случилось? Жалости точно не будет, обещаю. А взамен я могу рассказать свою историю. Правда за правду, как тебе? Видимо, ему удалось достаточно заинтересовать Миньярда, потому что теперь он, повернув голову, смотрел своими карими, словно замершая карамель, глазами прямо на него. Прищурившись, словно решаясь на что-то, Эндрю выдохнул в лицо Нила дым. — Я согласен. Но играть будем по моим правилам. Вопрос за вопрос, никакой лжи. Лишь правда, до самого конца. Промолчать можно, но не думай, что я дам тебе часто это делать. Внутренне возликовав, что ему удалось вывести Миньярда на контакт, Нил пострался скрыть облегчённый вздох и улыбнулся. Первый рубеж пройден. — По рукам. Только не думай, что сам сможешь избежать ответов. Один молчащий блондин в моей жизни уже есть. Ещё одного, боюсь, не выдержу. — И кто же это? Если что, это мой первый вопрос, — вообще-то Эндрю хотел спросить о другом, но чёртов наркоман сумел его заинтересовать. Совсем чуть-чуть. Только вот ему знать об этом не надо, а то сойдёт с ума от самодовольства. Однако услышав ответ, Эндрю чуть сам не сошёл с ума, не готовый к такой мерзкой насмешке судьбы. — Я зову его серым странником.