***
Катерина хотела было уже ответить, но тут услышала вдруг шаги в передней. Просияв, она тут же устремилась туда, и в следующее мгновение угодила прямо в жаркие объятия своего милого. — А я думала, ты приедешь только завтра! — прошептала она, целуя его. — Хотел поскорее повидаться с тобой, милая моя Китти, — отозвался он. — Что с тобою? — участливо спросила Катерина, проводив любовника в гостиную и усадив за стол. — Павлусь, принеси нам чайку, прошу тебя! — попросила она Павлину. Григорий тем временем встал, прошелся по комнате, после чего вновь плюхнулся на стул и со всей силы шарахнул по столу кулаком. — Черт бы все побрал! — вскричал он. — Боже, Григорий Петрович, да что стряслось? — спросила у него вздрогнувшая от неожиданности Катерина. — Вы… вы вновь поссорились со своей женой или же с отцом? — Пока еще я с ним не ссорился, но думается мне, это не заставит себя ждать. Мало мне было Натали, которая вымотала все нервы, так теперь еще и папенька! Совсем уже рассудок потерял! — Он снова вас отругал? — Гораздо хуже, Китти, поверь мне. Он, кажется, вообразил, что женившись на молоденькой, сам сделался юношей и по такому случаю вновь обрюхатил свою женушку! Так что теперь у меня в добавление к одному младшенькому братцу совсем скоро появится еще один. Впрочем, может быть, это будет сестрица, но хрен редьки не слаще. — Лариса Викторовна беременна? — улыбнулась Катерина. Григорий же скривился, точно от зубной боли: — Именно! Ты представляешь себе это позорище?! — Отчего же? — пожала плечами Катерина. — Они ведь муж и жена… — она тут же отвела взгляд и тихонько вздохнула. — Самое ужасное, — Григорий не обратил внимания на ее вздох, — что отец нынче и без того совершенно помешался на драгоценном своем Левушке. Только в доме и разговоров о том, как тот играет, как что-то там лепечет, а его ненормальным родителям и няньке мнится, будто он заговорил… Когда же он действительно заговорит, отец, наверное, бал закатит на радостях! А родится у него второй сыночек от обожаемой Ларисы, так и вовсе свихнется. Но самое плохое, милая моя Китти, что теперь нам с тобой точно придется забыть о столице! Дай боже, чтобы в глухомань эту дал спокойно уехать. Катерина погладила его по голове: — Вы не переживайте, может быть, все еще не так плохо. Вдруг Петр Иванович напротив смягчится и позволит нам все же отправиться, в столицу, как вы хотели. Или… или может быть, мы останемся здесь? По совести сказать, мне бы не хотелось покидать Нежин и этот дом. Тут так уютно… — Тогда, — раздраженно дернул плечом Григорий, — тебе придется вновь идти мыть полы в своей грязной больнице. Потому что я не смогу платить за дом, отец ведь удавится за лишнюю копейку! — Что же нам делать? — тихо спросила она. — Не знаю! — огрызнулся Григорий. — Неужели не ясно, что кабы знал, так и разговору б не было! Он быстро поднялся из-за стола и направился к дверям. — Куда же ты, Григ? — жалобно спросила Катерина. — Пойду прогуляюсь, — бросил он через плечо. — Я слишком взвинчен, извини! Он вышел, громко хлопнув дверью, а Катерина растерянно моргнула и недовольно поджала губы. Она хотела было уже броситься за ним и позвать его назад, как вдруг вновь почувствовала ту самую сильную, всепоглощающую боль, как в тот раз, когда Лидия Шефер чуть быть не задушила ее. Но на этот раз, кажется, боль эта говорит о том, что вот-вот должно случиться то, чего Катерина ждет с таким трепетом и нетерпением. — Павлуся! — крикнула она, схватившись за живот и согнувшись от боли. — Помоги же мне!***
Домой Алексей Косач возвращался в радостном расположении духа. Все ж таки встреча со старым другом всегда действует благотворно. Тем более, что в последнее время он безвылазно сидел у себя в комнате. Бог его знает, отчего вдруг на него навалилась та ужасная хворь… Приехав в тот день от Катеньки, Алексей не спал всю ночь. Ему с трудом удалось отделаться от расспросов матушки и Марианны и закрыться у себя в спальне, дабы хорошенько обдумать все, что произошло. Когда он увидел, как его милая Катюша лежит на полу без чувств, у него сердце оборвалось, ему было безумно жаль ее, а кроме того, мучил стыд, что именно его малодушие довело до беды. Кто бы ни был негодяй, совративший Катю, думал Алексей, сидя у ее постели в больничной палате, он дорого заплатит за то, что надругался над таким чистым и невинным созданием. Алексею представлялось, как он ищет подлеца по всему уезду, как бросает ему в лицо перчатку… А потом Катенька очнулась. С именем Григория Червинского на устах. И Алексей понял, что к сожалению, опоздал окончательно и бесповоротно. Разумеется, в нем заговорила обида: — Как же вы могли… так, Катя? — спросил он, с болью глядя на нее. — Ведь вы могли бы найти достойного человека! — Ах, Алешенька, — отвернувшись, проговорила она, — давайте раз и навсегда оставим эту тему! Я люблю его. И точка. А то, что меж нами… все давно перегорело. Простите меня! Право слово, если бы она была законной женой другого человека, это было бы совсем иное. Он понял бы. В конце концов Катерина не давала клятву вечно любить одного Алексея, тем более, что он первый отказался от нее. Более того, он ни за что не стал бы ни упрекать ее, ни посягать на ее честь, как бы тяжело ему не было. Но она… она просто-напросто позволила бесчестному и бессовестному Григорию Червинскому растоптать ее честь, да еще кажется и ни капли не стеснялась подобного… падения. Как можно по доброй воли изваляться в такой грязи?! Да, конечно, довольно много женщин, которым наплевать на свою честь и репутацию, но чтобы его нежная, светлая и чистая Катенька оказалась такой… В это просто невозможно было поверить! Всю ночь он не спал, а наутро у него открылась страшная горячка. Сам Алексей практически ничего не помнил, ему потом обо всем рассказала мать. Он несколько дней метался в жару и бреду, звал Катю, то проклинал ее, то говорил, что любит… Единственное, что он запомнил, это то, как чьи-то нежные руки гладили его по щекам, и голос, будто издалека, звал его по имени и умолял не бросать, остаться… — Лидочка Шефер не отходила от тебя, — сказала Алексею матушка, — днем и ночью у постели твоей дежурила. Лекарства привезла! Храни ее Господь! Ведь именно ее снадобье тебя и спасло. А доктор говорил, что чуть ли не заражение крови и… — она отвернулась и быстро вытерла глаза. — Будет, маменька, — Алексей обнял ее, — не плачьте. Ведь все уже позади! Да, преданность Лидии Ивановны действительно заслуживает всяческих похвал. Алексей собирался навестить ее, поблагодарить, да все не мог выбрать подходящий момент. Сегодня же Алексей направился в нежинский банк, дабы заплатить долг (матушка была вынуждена взять ссуду, покуда он был болен), а после заехал к Николя, с которым они давно не виделись. Они славно провели время, вспоминая юность, и Алексей почувствовал, как на душе стало легко и спокойно. Николя теперь женатый человек, у него двое детей, и он счастлив. Алексей безумно рад за него, и остается только надеяться, что и дальше все у него будет складываться как нужно. Выяснилось также, что Наталья Александровна со своей дочерью теперь живет у отца и брата. В душе вновь ожила ненависть по отношению к Григорию Червинскому: каков же мерзавец! Погубил две жизни: Натали и Китти. Да еще и ребенка бросил! Вызвать бы на дуэль негодяя, да только какие у него основания, ведь Китти Алексею никто, а Наталья Александровна и подавно. А ведь когда-то она ему была бесконечно симпатична. Он даже стихи ей посвящал… Конечно, это было в далекую пору их отрочества, когда сам Алексей только-только окончил гимназию. Он частенько бывал в доме у Дорошенко, так как дружил с Николя, и когда тот познакомил его со своей сестрой, Алексей поклялся себе, что навечно останется ее рыцарем. Сейчас он об этом вспоминал с грустной улыбкой на устах… Сама же Наталья Александровна выглядела очень грустной и уставшей. Алексей спросил, может ли он чем-нибудь помочь ей, а когда она лишь пожала плечами в ответ, заверил, что она всегда может рассчитывать на него. — Вы очень добры, Алешенька, благодарю вас! — отозвалась она. Маменька встретила его в передней, очевидно, увидела в окно, как он подъехал. — Алешенька, милый, ты как раз вовремя! — обрадованно воскликнула она. — Что-нибудь стряслось, маменька? — спросил он, целуя ей руку. — У нас гости, — улыбнулась она. — Лидочка Шефер заехала с дружеским визитом. — Очень мило с ее стороны, — почти не покривил душой Алексей. Да, стоит признать, что Лидия Ивановна иной раз, так скажем, излишне навязчива, но ведь в конце концов он чуть ли не жизнью ей обязан. Значит, долг велит ему быть вежливым и предупредительным.