Полезные моменты

Адриан захихикал. — Бражнику всего лишь надо было дождаться нашей свадьбы. В конце концов, силы Разрушения и Созидания объединились. Ему просто надо было стать свахой. Маринетт рассмеялась: — А ведь действительно. Столько он мучил себя и других, а все оказалось гораздо проще… — И приятнее, — Адриан многозначительно поднял темную бровь и хитро прищурился. Маринетт залилась краской. — И так тоже, да. — Я не против повторного слияния, миледи, — хриплый шепот на ушко погнал мурашки по телу. — Адриан, скоро придут наши родители, а мы еще совершенно не готовы, — Маринетт смущенно закуталась в простыню и попыталась выскользнуть из кровати. Сильная рука поймала ее за запястье и притянула к горячим губам, влажный язык остро лизнул тонкую кожу. — И ты, как всегда права, Принцесса, — вздохнул молодой муж. — Иди. Молодая чета Агрест переехала в свою квартиру недалеко от института Марангони, куда Маринетт поступила. Три комнаты с огромными окнами, выход на крышу, балкон, большая кухня с самой лучшей техникой — отказываться от любимой выпечки своей жены Адриан не собирался — и просторная ванная, преимущество которой они уже оценили. Впрочем, молодожены успели оценить все горизонтальные и вертикальные поверхности своего жилья в пределах их досягаемости. Три месяца совместного проживания нисколько не умерили их взаимную тягу. Казалось, она только возрастала. Где бы они ни находились, прикосновения друг к другу были жизненной необходимостью. Адриану порой казалось, что у него внутри заложен магнит, который притягивает его к Маринетт, стоит только ей появиться в поле его зрения. Ее аромат, кожа, смех, голос — все это хотелось законсервировать и носить с собой. Хотя, глядя на своего отца, парень понимал, что есть случаи тяжелее. Тот вообще не отходил от Эмили ни на шаг. Адриану иногда казалось, что и в туалет они ходят вместе. Не то, чтобы он это наблюдал, но и не удивился бы, заметив. Однако мама совершенно не возражала. Более того, она, казалось, упивалась вниманием Габриэля. Если посмотреть на обе четы Агрест, еще неизвестно, у кого их них медовый месяц. Мужчины Агрест баловали своих жен и не знали в этом меры. Когда отец увидел Эмили в особняке после ее восстановления, то чуть не потерял сознание от радости. Мама не осознала в полной мере горечь разлуки — все же она была без сознания все время, зато Габриэль, помня, как чуть не потерял ее, не мог на нее надышаться, относясь к ней как к китайской фарфоровой вазе династии Цин XVIII века. Поэтому можно было сказать, что у родителей Адриана сейчас медовый месяц. Маринетт вышла из душа, закутанная в огромное полотенце, распаренная и такая соблазнительная. Адриан взял себя в руки. В конце концов, он взрослый ответственный человек. Он может держать себя в руках. Даже на выпускном, когда увидел ее в этом невероятном платье цвета тропического неба, он не потащил ее сразу в снятый в отеле Буржуа номер. Он даже станцевал вальс, открывающий бал. И даже немного поболтал с Нино, что-то съел и выпил. Он гордился своей выдержкой. Пока не увидел ее лукавую улыбку, когда она пошла на выход из зала. Паровоз дал гудок, давление достигло критической отметки, крышку сорвало. Их страстное единение на двуспальной кровати номера в свете луны было чем-то животно-всепоглощающим. Они вообще едва добрались досюда. Просто пока они еще не рисковали заниматься сексом в лифте. Тогда. Адриан вспомнил, как позже, в университете, куда он пришел, чтобы забрать Маринетт после лекций, по их вине застрял лифт. Он закрывал ладонью ей рот, чтобы никто не понял, что это была не случайная поломка, а просто нажатая кнопка «Стоп», а свои стоны гасил в ее шее… — Милый, у тебя есть двадцать минут, — мягко напомнила Маринетт, надевая трикотажное платье, соблазнительно подчеркивающее ее фигуру. Блондин жадно оглядел жену и сбежал в ванную. Все же он не хотел, чтобы родители прервали их увлекательное занятие. Вот когда они уйдут… Ежемесячный ужин их родителей и молодой четы Агрест, по устоявшейся традиции как всегда прошел в непринужденной обстановке. С возвращением мамы отец изменился. Общение наладилось. Он стал проще по отношению к Сабине и Тому. Нет, его жесткий характер так и остался, его он в полной мере проявлял на работе, но с домочадцами Габриэль был вежлив и предупредителен. Чета Дюпэн не изменяла себе — простое дружелюбное общение подкупило и маму Адриана. Эмили полностью приняла невестку и ее родителей. А талант Маринетт в области дизайна одежды признал месье Агрест-старший, ожидая увидеть девушку на практике в своей компании. Сам Адриан не обнаружил в себе чрезвычайной любви к моде, но зато увлекся управлением и экономикой. На этом же факультете и учился. К тому же практика была рядом. В-общем, все сложилось как нельзя лучше, и Адриан был благодарен Богу за свою жизнь, за Маринетт, за Плагга, благодаря которому он однажды стал свободнее, за вернувшуюся маму, снова озарившую теплом их некогда холодный особняк. И, что бы там ни говорил Феликс, когда уезжал, парень ни за что не даст повода ему даже думать о Маринетт. — Помни, если ты вдруг ошибешься, обидишь ее, я буду рядом, чтобы подставить плечо, протянуть недружескую руку помощи и предложить свою грудь в качестве жилетки, — Феликс усмехнулся, пожимая руку Адриану. — И не надейся, — фыркнул Агрест. Агресты своих женщин не отдают. Даже смерти.