Полезные моменты

Нежность. Восторг. Восхищение. Он вдохнул и забыл, что надо выдохнуть, просто замер, как будто его приложила Весперия своим жалом. Она подходит ближе, и он не может оторвать от нее глаз. Словно неземное видение сейчас плывет по проходу между высокими вазами с белыми и синими цветами. К нему. Словно затвор фотоаппарата, его взгляд выхватывает кадрами детали. Щелк. Белое платье: многослойная летящая юбка из вуали слегка очерчивает ноги, когда она плавно идет по мощеной каменной дорожке, кружевной лиф плотно облегает грудь и подчеркивает тонкую талию. Щелк. Букет из белых роз и голубых ирисов сжимают тонкие пальчики, на хрупком запястье тонкий браслет белого золота с бриллиантовыми искрами. Щелк. Мягкие упругие холмики груди прикрыты кружевом и вздымаются от взволнованного дыхания. Щелк. Обнаженные точеные плечики, тонкие выступающие ключицы, на них покоится изящное бриллиантовое колье, в котором отражаются лучики клонящегося к закату солнца. Щелк. Слегка завитые иссиня-черные волосы, белый цветок над ушком, легкий ветерок играет шелковистыми прядями. Щелк. Распахнутые глаза василькового цвета, обрамленные черными длинными пушистыми ресницами, светятся любовью. И он теперь не может отвести от них взгляда. Она уже рядом с ним, под аркой из белых и голубых цветов, на скалистом уступе, в который плещет море. И он вспоминает, что нужно сделать вдох. Глаза в глаза, словно заглядывая в душу, двое слышат слова священника, говорят друг другу брачные обеты, утопая в чистых эмоциях. Голубые радужки подергиваются влагой, когда она надевает ему на палец мужское обручальное кольцо. Ее. Сейчас и навеки. Его дыхание снова перехватывает, когда большие сильные пальцы окольцовывают тонкий изящный женский пальчик. Его. Отныне и навсегда. — Можете поцеловать невесту. Теплая широкая ладонь нежно обхватывает ее лицо, вторая рука обвивает тонкую талию, мужские губы накрывают нежные женские… — Объявляю вас мужем и женой. Она смотрит в зеленые омуты, в которых утонула сразу, как только ступила на каменную дорожку, ведущую к арке из цветов. Золотистые волосы сияют в лучах вечернего солнца, белый костюм с голубым галстуком делает его неотразимым. Широкая улыбка ослепляет радостью, и аплодисменты гостей вырывают из того параллельного измерения, в котором они находились с тех пор, как их глаза встретились этим вечером. Вспышки камер фотографов — завтра на первых полосах газет будут их счастливые лица на фоне моря. Они идут обратно по дорожке, и гости поздравляют, обнимая, улыбаясь, пожимая руки. Том и Сабина. Габриэль. Амели. Феликс. Дедушка и бабушка. Нино в белой рубашке и голубом костюме с Альей в платье такого же оттенка, улыбаясь, следуют за молодоженами. Праздничный ужин ждет в сияющем огнями застекленном павильоне ресторана, спрятавшемся среди пальм и цветущих лиловых бугенвиллей. Это как ожившая мечта. Маринетт не чувствует тела, парит в невесомости и не может поверить, что это все наяву. Адриана распирают эмоции, он вдыхает соленый морской воздух, запоминая эти ощущения, это чувство искрящегося счастья. Ему теперь долго хранить эти воспоминания. Пока смерть не разлучит их. После ужина Алья отдала Маринетт ее кружевной ридикюль, где лежали серьги ЛедиБаг. Сезер немного расстроилась, что букет почему-то чуть не угодил в голову Феликсу, и только благодаря его молниеносной реакции он поймал цветы. Насмешливо приподняв бровь, он уставился в глаза невесте, пока гости хохотали над таким подарком судьбы. — Я не собираюсь ЗАМУЖ, Маринетт. Она махнула рукой и хихикнула: — Тогда женишься, никто тебя не заставляет. Феликс передал букет Амели: — Мама, надеюсь, ты не веришь в эти предрассудки. — Я все же думаю, что тебе рановато жениться, милый, — проворковала красивая блондинка. Маринетт вспомнила сейчас эту сцену и снова захихикала. Алья обняла девушку: — Ах, подруга, я так рада за тебя, что твоя мечта выйти замуж за Адриана исполнилась! — Да, Алья, я так счастлива, — удовлетворенно вздохнула невеста. — Что ж, не бойся ничего, Адриан все сделает правильно, — подмигнула Сезер, вздохнула и притворно всхлипнула. — Моя девочка стала совсем взрослой. — Алья, — красные щеки Маринетт горели как сигнал светофора. — Алья, прекращай смущать мою жену, — в номер для новобрачных вошел Адриан, за которым маячил силуэт его двоюродного братца. — Тебя в соседнем номере ждут Нино и шампанское со льдом. — Все, мои голубки, мамочка благословляет вас, — и подружка невесты чмокнула новоиспеченную мадам Агрест в лоб и выскользнула из номера. — Феликс, а… — Я пойду с вами. Камень Чудес Павлина у меня, я дам тебе его перед ритуалом. И подожду. Су Хан сказал, там есть, где заночевать. — Но я бы тебе его отдала, я же обещала, не обязательно ночевать в Храме, — запротестовала Маринетт. — Я хочу тоже увидеть тетю, — заявил кузен. — Маринетт, мы с ним это уже обсудили. Нам пора, пока не прошла ночь, — поторопил девушку жених. — Там уж два часа полнолуния. Розовая вспышка, объединение — и вместо невесты — Пегабаг. В Храме их ждал Су Хан во дворе, освещенном фонарями. Хранитель поздравил молодых, сразу забрал у Феликса брошь и повел к месту ритуала. Кузен остался во дворе, ожидать, когда ему покажут его комнату. Эмили так же лежала в саркофаге. Су Хан надел на нее брошь и на правах Небесного Хранителя приказал появившейся Дуусу трансформировать мадам Агрест. Она была прекрасна в трансформации: глубокий синий цвет ей необычайно шел. — Проходите, время дорого. У нас есть еще час. Комната была украшена белыми ароматными цветами, повсюду горели свечи, заливая теплым светом пространство, а посередине стояла огромная кровать. Маринетт покраснела. — Я уйду, не переживайте. Буду ждать в комнате напротив. Когда все получится, пусть ваши квами позовут меня. Во время ритуала Тикки и Плагг должны быть рядом с мадам Агрест, помогая направлять потоки. Оставляю вас наедине. И Хранитель бесшумно покинул комнату, оставив дверь немного приоткрытой. Хорошо, что не настежь. Это было бы совсем неловко… Розовая вспышка, и Маринетт снова стала невестой. Смущенной и растерянной. — Маринетт, поздравляю тебя, — Тикки прижалась к щеке девушки. Та признательно улыбнулась. — Сахарок, полетели на место, — потянул ее Плагг за собой. — Там я видел сыр и печенье. — Вот обжора, — покачала головой Тикки и вылетела вслед за собратом. Молодожены переглянулись. Они столько ждали этой минуты, отказывая себе в близости, чтобы стать одним целым в эту волшебную ночь. Адриан сделал шаг к раскрасневшейся невесте. Нет, уже жене. — Маринетт, — одной рукой он обнял ее, другой приподнимая ее подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом. — Я люблю тебя, помнишь? Она облизнула губы и кивнула. — Поэтому тебе сегодня будет исключительно хорошо, — пообещал муж. — Просто доверься мне. И поцеловал. Этот поцелуй не был похож на прежние их поцелуи. Сегодня они принадлежали друг другу, они не хотели торопиться. У них есть час, и они им воспользуются. Адриан осторожно поднял на руки девушку и положил на кровать. Ее глаза мерцали в свете свечей, губы припухли от их поцелуя. Он улыбнулся, и снял с нее туфельки. Нежно кончиками пальцев провел по ножке до колена, вызывая мурашки на коже. Наклонился к ней, целуя шею, ключицы, плечи невесомыми поцелуями, прикусывая губами кожу. Она вздохнула, запуская пальчики ему в волосы. Он медленно добрался до розового ушка, облизал раковину, прикусил мочку, вызывая новые вздохи, потом обвел поцелуями контур лица, подбородок, добираясь до второго ушка. Рукой он обхватил шею, скользнул ниже, подушечками пальцев прикоснулся к нежной округлости груди, чувствуя мурашки на ее нежной коже. Маринетт вздохнула и пальчиками заблудилась в солнечных прядях. Теплый свет свечей золотил кожу, аромат цветов отпечатывался в памяти, они смаковали друг друга, записывая на подкорку эту ночь. Он завел руку ей за спину и потянул молнию замочка, освобождая грудь от плена кружева. Под ним у нее ничего не было. Нежная округлость груди приятной тяжестью легла в его руку, большим пальцем он огладил острый пик соска. Маринетт со стоном выдохнула и выгнулась. Щеки Адриана от возбуждения покрылись ровным ярким румянцем, пульс грохотал в ушах. — Моя Принцесса, — пробормотал он, накрывая губами чувствительную розовую горошинку и втягивая её в рот. Рваный выдох подсказал парню, что он все делает правильно. Он сползал поцелуями вниз, рисуя губами и языком влажную дорожку до пупка, и постепенно стягивая с нее платье. Нырнув языком в круглое углубление, вызывая судорожную хватку тоненьких пальчиков на его растрепанных прядях, Адриан двинулся ниже, по плоскому животику, который слегка подрагивал от острых ощущений. Девушка потерялась в волнах удовольствия. Она выгибалась в его руках, плавилась и вздрагивала, сжимая бедра от сильных приливов возбуждения. Низ живота сводило сладкой судорогой. Чуть приподняв ее бедра, Адриан стащил платье совсем, отбрасывая его в сторону, открывая жадному взгляду кружевные белые трусики, на которых уже недвусмысленно просвечивало мокрое пятно, и стройные ножки в белых чулочках. Он просто завис, пожирая глазами разгоряченную девушку. Адриан понял, почему чулки — это сексуально. Потому что это было, Бражник побери, сексуально! Это была визуальная Виагра, от которой его член так сильно заныл в тесных брюках, что парень не мог уже терпеть, поднялся на ноги, нависая над распростертой на белых шелковых простынях девушкой, и, не отрывая глаз от соблазнительной картины, лихорадочно принялся раздеваться. Маринетт из-под полуприкрытых век наблюдала за своим уже мужем. Ей нравилось смотреть, как перекатываются мышцы под золотистой гладкой кожей, как сильные руки напрягаются, стягивая боксеры, как проявляется рельеф его груди и пресса, когда он снова накрывает ее своим телом и начинает эту дорожку страсти от ее губ до кромки белоснежных трусиков, которые уже умопомрачительно влажные. Он прекрасен и нежен. Тихие вздохи-стоны срываются с ее губ, резонируя с его горячим шепотом, которым он говорит ей милые глупости, признается в любви, восхищается ее красотой, и ласкает, ласкает, ласкает… Трусики сползли под напором сильных пальцев, открывая обзор на ее влажные набухшие складки, блестящие в свете множества свечей. Этот вид вскружил голову, унося самообладание прочь. Но он цепляется за него, не позволяя себе сорваться в страстное безумие. Для нее — как и для него — это будет впервые, а он ей обещал, что будет только приятно. Поэтому он дрожащими руками откинул кружевную влажную тряпочку, стараясь унять конвульсивную дрожь в мышцах бедер и кончиком языка коснулся напряженного розового бугорка. — А-ах! — Маринетт толкнулась ему навстречу, раскрыв ноги шире и притянув его голову ближе к своим нежным лепесткам орхидеи. Он застонал прямо ей в клитор, облизывая его, и вибрации от этого звука прошлись по всему ее телу, накрывая теплом. Одной рукой он надавил на живот, фиксируя ее, от чего ощущения Маринетт еще больше обострились. Он облизывал, всасывал, покусывал твердую бусинку, посылая по ее телу волны дрожи, которая оседала в бедрах. Девушка стонала, металась в кровати, пытаясь достичь освобождения, взлететь на пик блаженства. Но он подул на влажный разгоряченный комочек нервов, остужая, и она всхлипнула от такого перепада. Адриан раздвинул пальцами пухлые валики, открывая себе обзор на ее лоно, сочащееся влагой и чуть подрагивающее от мелких сокращений интимных мышц. Ее невинный цветочек закрывал лепестками вход, и Адриан смочил палец в ее влаге, чтобы осторожно войти, наблюдая, как нежные лепестки прогибаются внутрь, впуская его. Она бьет бедрами и коротко вскрикивает. Внутри у нее влажно, горячо и тесно даже его пальцу. Он запереживал, как сможет поместиться в этой нежной узости. Прерывисто вздохнул, изо все сил сдерживая себя, от чего из-под светлых волос по вискам потекли капли пота. Нужно добавить еще палец, чтобы немного растянуть эти скользкие тугие стеночки. Он читал, как правильно. Но это трудно. Так трудно не ворваться в нее сейчас, чтобы утолить эту неукротимую жажду. Второй палец так же примял тонкие лепестки и присоединился к первому, растягивая ее. Это так прекрасно и горячо. Ее влага залила его руку, и он языком провел по складкам снизу вверх, двигая внутри нее пальцами. Сверху должно быть тело клитора, он помнил, поэтому Адриан согнул пальцы и погладил там ее стеночки, от чего они слегка сжались, а внутренние мышцы бедер — мелко задрожали. — Адриан! — вырывалось из ее пересохших губ. Томная нега разлилось по низу живота вместе с жидким огнем, и она не может держаться. Попыталась насадиться на пальцы, которые дают ей такое наслаждение, но он прижал рукой ее живот, всасывая клитор в рот. — Адриан, пожалуйста! — взмолилась она, желая получить наконец свое наслаждение. И он подчинился, потому что сам уж не в силах ждать. Навис над ней, целуя в губы, втягивая нижнюю в рот, рукой продолжая ласкать клитор, и спустился ко входу, массируя его круговыми движениями. Приставил член, размазывая головкой ее влагу, которая обильно смачивает его. Медленно, сцепив зубы так, что напрягается шея, он раздвинул лепесточки, и ввел головку. Скользко, горячо и так узко. Адриан замер, испугавшись, что кончит прямо сейчас. Она распахнула глаза в удивлении, ощущая, как ее внизу распирает. Ощущение не обычное, но приятное, потому что внутри его член раздвинул стеночки, упираясь в какую-то точку, которую еще недавно ласкали его пальцы. Он перевел дух и продолжил входить, позволяя ей привыкнуть к его вторжению. Сильной боли нет, только небольшое жжение, но то, как он наполняет ее, так горячо, так правильно, принося огненное удовольствие, исторгает из нее стон наслаждения. Она, цепляясь за его мокрую спину, впиваясь ноготками от избытка эмоций, поджала пальчики ног, не в силах совладать с этим ураганом внутри нее. Теперь она заполненная. Цельная. Адриан начал двигаться внутри, и это сладкое трение посылает концентрические круги наслаждения по ее телу. Его горячий член толкается, скользит, и каждый толчок дает начало огненной волне, которая бьет ее в живот, в клитор, в соски. Он застонал сквозь сцепленные зубы, ощущая прилив тепла и тянущей сладкой боли в пояснице, которая отдается в пах. Приласкал грудь, потянулся и нашел скользкий комочек нервов в том месте, где их тела соприкасаются с влажными шлепками. Пальцы выписывали круги, потирая розовую жемчужинку, и Маринетт рассыпалась осколками от очередного его толчка. Девятый вал горячей неги затопил тело, выгнув ее спину, запрокинул голову, исторгая из нее крик. Он смотрел на раскрасневшееся лицо Маринетт, подрагивающие реснички, закушенную полную губку, на ее чистое удовольствие, чувствуя ее горячие тугие стенки, ритмично сжимающиеся вокруг него, и улетел, догоняя ее там, в вышине чистого экстаза, смешивая их крики наслаждения. Его горячее семя заполнило ее глубоко внутри. И ему так хорошо в ней, как Адриан даже не мог представить. Ничто не может сравниться с этим чувством удовлетворенной неги. Маринетт, оглушенная силой пережитого оргазма, лежала под его тяжелым сильным телом, обмякшим на ней, словно из него вынули все кости, ощущая, что это так правильно, нужно и приятно. Адриан не в силах пошевелиться: его мышцы словно превратились в желе. Он понимает, что надо сдвинуться, освободить ее от тяжести своего тела, но не может собраться. Пульс грохочет в ушах, их горячее тяжелое дыхание словно одно на двоих. Ощущения как после горячей бани, они чувствовали сейчас себя расслабленными и умиротворенными. Он все же собрал силы и перекатился на спину вместе с ней, не выходя. — Маринетт… — еле ворочая языком, выдохнул он. — Ты прекрасна. Ответом было ее согласное трогательное бормотание. Он чувствует ее безвольно раскинувшееся на нем тело и хочет скользнуть в марево сна, как какой-то звук приводит его в чувство. Дверь комнаты закрылась. За ней раздались голоса их квами, и еще один. Женский. Красивый. Знакомый. Недоумевающий. Мама. Он подскочил вместе с Маринетт, которая сначала не поняла, что происходит, потом ее лицо озарила восторженная улыбка и она спрыгнула с его колен. — Адриан! Мадам Агрест! Они кинулись лихорадочно одеваться, чтобы быстрее выйти, встретиться, увидеть. Тела еще не в полной мере слушались, но все же молодые справились и вышли. Эмили сидела в саркофаге с выражением страха и напряженного ожидания. Ее глаза расширились при виде Адриана, она наморщила лоб, не понимая, что происходит. — Мама, — сын, всхлипнув, бросился к матери, обнимая ее за хрупкие плечи. Она оказывается, такая маленькая. Раньше она была больше. Маринетт почувствовала, как по щекам потекли горячие слезы. У них получилось!