Природа кровавой профессии

      Приготовления шли полным ходом, Нанико, рассчитавшая план впопыхах, не отметила самого важного: вернуться в своё пристанище ей будет нелегко — последний раз в Департаменте Душ она появлялась довольно давно. Да, после небезызвестного случая с пренебрежением своими полномочиями её не уволили и не изгнали из Третьего мира, однако доверия Иттесу лишилась, оставаясь на скамейке запасных, буквально на испытательном сроке. Товарищей среди жнецов она не имела, от того заручиться за неё было некому, как и прикрывать в случае чего. В итоге подставлялась, на самом деле, больше всех Нанико, потому как один неверный шаг и её тут же схватят. Шаткое положение нервировало больше, чем что-либо, но тем не менее она хотела оставить это в секрете, скрывая от друзей переживания. Ответственность за людей, которые объединились благодаря ей, а многие были спасены самой Иттесу, лежала на плечах грузом, однако он нисколько не отягощал, даже наоборот — придавал решимости и ощущение, что она не одна на этом свете. Сильная привязанность не свойственна жнецам, и тем не менее за довольно короткий срок Нанико прониклась каждым: и Джунёном, что оставался во многом подозрительным, и полковником, который иногда вёл себя как самовлюблённый болван, даже Нина, и та была близка, несмотря на чертовски заносчивый характер и шутки. К Инари рыжеволосая испытывала неоднозначные чувства, неприятно осознавать, но было очевидно, что яд, содержащийся в слюне вампирши, действовал как способ, позволяющий привязать к себе жертву. Нанико позволяла ей пить свою кровь, в ней больше питательных веществ, чем у человека, оттого и насыщение длилось дольше. Подобные акции были устоявшимся правилом, так младшая Рейхейт не нападала на людей и жила достаточно мирно в обществе. И понимание своего положения — она готова не задумываясь отдать жизнь за Инари, если то потребуется — не радовало, как отличить реальные чувства от магии, что есть правда? Оставалось смириться — это её самая большая слабость. Девушке стоило огромных усилий не сбежать на поиски вампирши, бросив абсолютно всё. С самого дня её исчезновения жизнь пошла наперекосяк, ежеминутное чувство страха за неё и собственного долга защитить вряд ли можно назвать адекватным. Но были и плюсы, ведь никто так и не догадался о природе их отношений, как и о подчинённом разуме их негласного лидера. Подобное явно бы посеяло зерно сомнения, быть на побегушках в это время равнялось предательству в любой момент. Жнец рискнула всем ради вампирши, неужели изначально за этим что-то стояло? Час от часу было не легче, по приближению дня «Х» угнетающие мысли постоянно посещали голову Нанико. И всё же беспокойство за Юонг ничто не меняло, это определённо радовало, значит на девушку ещё можно положиться, и она сделает всё, чтобы уберечь хотя бы богиню. В доме следующие два дня никого не было, даже Нина на некоторое время перебралась к Джунёну, потому как ей требовалась его помощь, суть которой рыжеволосой так и не объяснили. Никто не заходил в гости, занимаясь своими делами, лишь осуществляя обычную связь по телефону. От этого, говоря по правде, Нанико становилось жутко скучно, находиться одной в огромном доме — унылое дело. На третий день она уже должна была отправляться в родные пенаты, под названием «Третий мир». Углубляясь в историю, третьим миром место существования жнецов именовали из-за его неизвестности, чаще всего все привыкли считать, что пространство подразделяется на следующие части: нижний — Ад, средний — Земля и верхний — Небеса. Поэтому мало кто знал о существовании скрытого мира. Юонг, как только ушла с собрания у Нанико, сразу же отправилась к себе домой, в свой особняк на Небесах. Будучи ещё маленькой и не так широко известной богиней, она жила с родителями. У богов первого поколения рождались такие дети, как Юонг, они же уже считались вторым выводком и не были бессмертными. Под конец дня, Иттесу, пытаясь хоть как-то занять себя, решила вспомнить спокойное время и своё увлечение танцами. Любимым направлением навсегда оставался хип-хоп, ничто не могло затмить его живость. Расположившись в гостиной, где было предостаточно свободного места, она подключилась мобильником к колонкам. Беспроигрышный вариант на этот вечер — заезженный плейлист, в котором на каждую песню уже имелась хореография. Врубая громкость динамиков на полную и запустив трек, она сразу же влилась в ритм, исполняя первые движения. Танцы нереально расслабляли её тело и разум, это чувство было непередаваемо, им хотелось жить. Разворот, нога от себя, чёткий взмах руками, прогиб в пояснице и волна телом. Принимая исходную позицию, Нанико опустилась чуть вниз, тут же выпрямляясь и перекрещивая ноги. Активные движения головой растрепали её низкий хвостик на волосах, отчего пряди вовсю лезли на лицо. Рыжие локоны взметались при каждом взмахе, она была так красива в этом действе, что напоминала полыхающий огонь, разгорающийся с каждой минутой всё сильнее. Приготавливаясь к финальной части танца, она предвкушала свой любимый момент в хореографии, как неожиданно музыка перестала играть, и из колонок на весь дом раздался рингтон входящего звонка. Не на шутку рассердившись, Нанико мысленно четвертовала того человека, что прервал её на самом ответственном моменте, и, зло топая по полу, она подошла к телефону. Не обращая внимания на отобразившийся контакт на экране, девушка отключила динамики и сняла трубку, не скрывая недовольства перед звонившим: — Что? На другой стороне линии послышалось молчание, а за тем — очень осторожный голос. — Эм, Нанико? Я тебя отвлёк? — прозвучал робкий тон парня. Разглядев имя, стало ясно, что звонившим оказался Кьё. Тут же сменив гнев на милость, девушка улыбнулась, как если бы собеседник видел её сейчас. — А, нет, что ты, всё в порядке. Ты что-то хотел? — Мне нужно с тобой поговорить, — Нанико удивлённо подняла веки, не совсем понимая, что от неё хотят. Сев на диван, она устроилась поудобнее, откидываясь на подушку. — Ладно, и о чём? — О Гине. Опять двадцать пять, что же это такое. Иттесу устало вздохнула, прикрывая глаза ладонью. — Ну и что бы тебе хотелось услышать от меня? — не то что бы разговор был неудобным, однако хорошего тоже мало. — Что ты от меня скрываешь, — выдержав небольшую паузу, он продолжил, — о нём. Тут-то её застали врасплох. Было прискорбно осознавать, но Кьё оказался прав, тем не менее откуда ему стало это известно? Быстро поразмышляв на наличие фактов, указывающих на его осведомлённость, она не нашла ничего, за что можно зацепиться. — Не понимаю, о чём ты говоришь. Мне нечего от тебя прятать, — добродушно ответила Нанико, морщась от того, что ей приходилось врать. — Если ты про то, что я с ним общаюсь, то нет, мы давно не созванивались. И даже тут ей пришлось солгать, они постоянно поддерживали связь, жнец рассказывала, что происходит у них и как себя чувствует Акияма. Гин же делился своей жизнью и своими «успехами». — Понятно, видимо я и правда надумал лишнего, — парень заметно расстроился, судя по голосу, но понять, поверил он или нет, было сложно, — тогда спокойной ночи тебе, Нани. — Да, и тебе сладких снов. Отключившись, Нанико отложила телефон на диван, сгибаясь и опуская голову вниз, между разведённых коленей. — Блять, какая же я прекрасная подруга, — она ударила себя кулаком по бедру, злясь на собственную беспомощность. Если раньше она всего лишь недоговаривала, потому как никто не задавал вопросов напрямую, то теперь пришлось открыто лгать, буквально в лицо, не разглашая данное ею обещание. Стало противно от себя, дико хотелось взять телефон и заново позвонить Кьё, однако она была не в праве так поступать. Ситуация оказалась значительно сложнее, чем кто-либо мог представить, на кону стояла жизнь друга, а если подумать, то и двух друзей сразу. Гин не просто так ввязался в эту заварушку, он стремился защитить Акияму, и так получилось, что втянута была и Нанико, являясь чуть ли не посредником. Когда же она наконец перестанет терять товарищей, почему не может обеспечить каждого защитой, что за несправедливость такая? Эти мысли терзали девушку, захотелось напиться до беспамятства — единственный более-менее безобидный вариант в сложившейся ситуации. Но завтра важный день, ей не удастся даже такая маленькая прихоть. Приподнятое расположение духа было зарублено на корню, ничего не оставалось, как отправляться спать, внемля пожеланию спокойного сна.

***

      Аден считал дни до их миссии, всё ещё будучи ребёнком, его пытливый и яркий на воображение ум подкидывал красочные картинки битвы, до которой дело, однако, вряд ли дойдёт, но подобное нисколько не смущало парня. Каждый день приходилось выходить на службу, выполнение своих обязанностей ещё никто не отменял, что порядком расстраивало. Хоть ежедневной рутины у него и не намечалось, как у того же полковника с его бумажками, но и юного алхимика отчёты достали. Сидеть над ними, чтобы потом их просто скинули в стопку с такими же листами и забыли на долгие годы — так себе развлечение. Его рассуждения на тему бесполезности бумажной волокиты и всей системы армии частенько приходилось выслушивать полковнику, скрепя сердце, чтобы это, ни дай бог, услышал кто-то посторонний, и закатив глаза, так как тут ему ещё маленьких революционеров для полного счастья не хватало. Спорить он перестал после первой же попытки, оказалось, что затея эта гиблая и нервов на всё просто не хватит. Помимо этого, у Адена была ещё парочка развлечений, например ходить на задания и раздражать старшего по званию алхимика. В первом случае, это было правда интереснее, чем сидеть на одном месте, его целью были знания, и в их поисках он мог влезть куда угодно, что не приветствовалось всё тем же начальством. Однако доставать Ланга приносило куда больше удовольствия, чем что-либо, можно сказать, он этим жил. Если не обращать внимания на другие аспекты военнослужащих, а уж тем более алхимиков, таких как в случае военной опасности беспрекословно подчиняться командующему и бежать на передовую, убивая людей, то можно сказать, что всё не так плохо. Вот только менее мерзко от этого не становилось. Военное положение в стране введено не было уже давно, ситуация с другими государствами оставалась нейтральной, однако расслабляться не стоило никогда. За свою короткую жизнь Лоренс не убил ни одного человека, были те, кого приходилось калечить, вырубать, оставляя без сознания, но и только. Все они являлись преступниками, и всё же убивать, даже таких никчёмных созданий, он не считал правильным. Его мнение мало кто разделял, армейские в их стране славились своей жесткостью и мало чего боялись, ведь прикрывали тех на ура. А если ты неугоден армии, то тебя так же просто могли убрать без суда и следствия. Каждый подводный камень Аден знал наизусть и сумел приспособиться, делая то, что хотел, при этом не стелясь под ногами у вышестоящих, но и не подавая повода для сомнения в своей личности. Не обошлось, конечно, и без помощи полковника, кто знает, что могло случиться с парнем без его попечительства. Если последний и думал, что многое сходит ему с рук, то не всегда догадывался, благодаря кому это происходит. Ланг всегда следовал за ним тенью, что поделать, ведь он поручился за мальчика, взятого под опеку. Да, парнишка был сиротой, которого Кир забрал из детского дома, однако тот его не усыновлял, это носило несколько другой характер. Аден был одним из одарённых, в детстве, увлёкшись алхимией, он подчерпнул некоторую информацию из всех доступных на тот момент источников, заметив его опыты, воспитательница доложила об этом директору, а тот, немало испугавшись, связался с местными военными структурами, указав забрать мальчишку. Взрастить алхимика для звания армейского пса пришлось по душе фюреру, поэтому, одобрив эту затею, он приказал, тогда ещё подполковнику Лангу, лично доставить мальчика. Не одобряя эту затею, но всё же подчинившись, мужчина забрал Лоренса, будучи сердобольным человеком он отказывался окунать парня во всю грязь, которую таила за собой армия, поэтому поклялся себе защищать его по мере возможности. За день до их операции, Аден как обычно сидел у полковника в кабинете, недавно закончилось совещание, поэтому мужчина пока ещё не вернулся обратно. Это спокойное время без чьих-либо нотаций и другого трёпа алхимик проводил с пользой, он растянулся на диване, положив голову на мягкий подлокотник, и самозабвенно любовался потолком, размышляя обо всём подряд. Рабочий день медленно подходил к концу, совсем скоро придётся идти домой, где было всё так же скучно и уныло. Можно было бы уйти пораньше, как многие и поступали, но торопиться абсолютно некуда, что там, что здесь — всё одно. Мальчик принял решение дождаться Ланга и может даже пройтись с ним домой, если тот не станет вредничать или захочет засидеться допоздна, как это чаще всего бывало. В комнате не горел свет, а закатное солнце уже скрылось из видимости, лишь небо горело тёмно-оранжевыми и лиловыми оттенками, оттого помещение не освещалось и сумерки плавно захватывали его пространство. В темноте глаза закрывались сами собой. Припоминая мужчину, который опять задерживался, нехорошим словом, Аден прислушался, различая раздающиеся по коридору шаги, направляющиеся к кабинету. Открылась дверь и в неё зашёл полковник собственной персоной, а за ним прошёл старший лейтенант Тоби, правая рука Ланга. Нисколько не удивившись присутствию Лоренса на том же самом месте, где он оставался и час назад, мужчины прошли к столу. Старший алхимик занял своё место на стуле, а Тоби встал напротив — рядом со столом. Кир по всем признакам находился в взмыленном состоянии, его недовольный вид и скверное расположение духа можно было почувствовать за километр. — Старший лейтенант Хартманн, теперь мы поговорим с глазу на глаз, — мужчина перевёл взгляд на мальчишку, но ничего не сказал, — это что за фривольность, решать, что мне докладывать, а что нет? — Прошу прощения, товарищ полковник, я не мог доложить вам за неимением всех подробностей, — подчинённый стоял ровно и не сводил глаз с начальника. — Но я же всё равно узнал, Хартманн, только на совещании, так в чём дело? — он сердито взмахнул рукой, опуская её обратно на подлокотник стула. — Чёрт, ты понимаешь, что это значит? Если бы ты сказал сразу, я бы предпринял меры заранее. — Никто не знал, что это просочится в чужие уши, полковник. — Ай, ладно, какая теперь разница, — Кир уже устало откинулся на спинку, раздражённость сходила на нет, — будем решать проблемы по мере их поступления. — Что случилось, полковник? — Аден, заинтересовавшись происходящим, влез в разговор, пытливым взором тёмных глаз сверля то одного, то другого мужчину. — Я бы сказал, что это не твоё дело, но всё совсем наоборот. Видишь ли, сегодня произошло ещё одно убийство по нашему делу, однако никто точно не мог сказать, что это относится именно к нам. Дело почти что висяк, а так как я не предпринимаю активных действий из-за моего привлечения посторонних лиц, — алхимик явно намекал на всю их незаконно действующую шайку, — то и прогресса не видно. А информация распространяется, как оказалось, очень быстро. Теперь нужно думать, как сгладить углы, иначе ничем хорошим это не аукнется. — Нас могут отправить под трибунал? — парень ни на шутку испугался, ситуация выходила из-под контроля. — Не думаю, что до этого дойдёт, если мы вовремя подсуетимся, — за полковника ответил Тоби, выглядевший не менее уставшим. — Верно, — мужчина встал и подошёл к окну, — в сто раз больше хлопот, просто чудесно. Ладно, что-то мы засиделись, можете идти, товарищ старший лейтенант. — Так точно. Развернувшись на пятках, секретарь вышел из кабинета, за ним послышался только стук закрывшейся двери. Ланг тоже отошёл от окна, подходя к уже сидевшему на кожаной обивке дивана парню. Присев рядом с ним, он заговорил: — Я подумал и решил, тебе не нужно участвовать в нашем плане, — мужчина не смотрел на Адена, сверля взглядом стену напротив, — это окончательное решение. Возмущение вспыхнуло на лице Лоренса, гневно сжимая кулаки, он поражался с каким спокойствием это было произнесено. Подобное заявление расценивалось как личное предательство, почему он вообще это решает? — Тебе это не нравится, я понимаю, но и ты пойми меня, ничего не случится, если тебя с нами не окажется. — Почему ты такой… такой, — мальчик не находил слов, чтобы с точностью описать всю подлость мужчины, — товарищ полковник, вы такая скотина. Буквально выплюнув последние слова, алхимик резко вскочил со своего места и, не оборачиваясь, двинулся прямиком к выходу. Топая тяжёлой подошвой ботинок, он вышел за дверь, громко хлопнув последней. В ушах Кира ещё несколько секунд отражался эхом звук хлопка. Рассчитав время, которое уйдёт на то, чтобы Аден покинул здание штаба, он поднялся следом, забирая свои вещи и выйдя из кабинета, запер многострадальную дверь. Как и предполагал, он нагнал парня на крыльце у выхода из корпуса, тот спускался по лестнице, не замечая человека, что вышел за ним. Догнав уже вплотную, полковник поравнялся с ним, ступая рядом. Алхимик всё ещё делал вид, что не видит мужчину, продолжая идти прямо. — Скажи хоть что-нибудь, накричи, например, — лицезреть нетипичную реакцию парня было некомфортно, неужели он и правда так сильно его задел. — А смысл, полковник, ты так и останешься непробиваемым твердолобом, — подал голос Аден, также не поворачиваясь к собеседнику. В этом была истина, изменить решение мужчины никогда не удавалось, получалось как-то смягчить или перевернуть чуть-чуть в свою сторону, но факт оставался фактом. В тяжёлом вздохе Ланга читалось «ты не исправим», однако к кому тут ещё это можно отнести — спорный момент. — Не хочешь ко мне? — Это ты сейчас задобрить меня пытаешься? — вопросом на вопрос ответил мальчик, хмыкая от собственно сделанного вывода. — Или включил курицу-наседку на полную и теперь вообще не будешь оставлять меня одного? — Прекрати ёрничать, в конце-то концов, — закатив глаза, но усмехнувшись про себя некоторой правдивости слов рядом идущего человека, произнёс Кир. Мальчишка впервые за это время улыбнулся, с прищуром разглядывая мужчину. — Ладно, товарищ зануда, пойдёмте к вам.