Просто посидим в тишине

      Мне нравилось работать в мужском коллективе. Я чувствовала себя полностью в своей тарелке. Никакого бесконечного галдежа и глупых сплетен за твоей спиной, которые абсолютно точно ждали бы меня, пойди я работать в канцелярию.       Мистер Эджкомб сперва скептично отнёсся ко мне, когда его вызвал начальник Хол к себе в кабинет. Пол сразу же высказал, что его Зелёная Миля — последнее место, куда стоит устраиваться молодой девушке. Но Хол настоял, чтобы Пол пообщался со мной лично, а после позволил устроиться на испытательный срок. Тот долго думал, но в итоге согласился дать два месяца, решив, что за это время я полностью смогу себя показать.       Коллеги были очень удивлены и тоже негодовали, говорили что мне тут совершенно не место, и они точно знали о чём предупреждали. Заключённые — народ особый, со специфической манерой общения, тем более те, кого отправляют на Зелёную милю.       Поначалу было тяжело, особенно слушать и привыкать к едким и, порой, пошлым высказываниям в свой адрес, хотя, надо признать, такие экземпляры встречались не часто. Люди, оказавшиеся приговорёнными к смерти в основном хотят провести свои последние недели так, чтобы Бог, в которого они верят, простил их.       Страх — то, с чем эти люди приходят на милю; отчаяние — то, с чем они живут здесь, пока не пробьёт их час; смирение — то, с чем они идут на смерть. И наша задача сделать переход от страха до смирения как можно менее болезненным.       С таким настроем я пришла сюда, но моё мировоззрение потерпело перестановку, когда мне в руки попадали дела, за которые наших подопечных приговорили к смерти. Принятие пришло не сразу, босс объяснил, что не стоит вешать ярлыки, этим людям и так придётся понести самое тяжёлое наказание, и мы должны лишь помочь им пройти этот путь.       Я поняла это, приняла и научилась работать лучше многих кандидатов на место в блоке «Е». Пол был впечатлён и, посоветовавшись со своей командой, принял решение принять меня на постоянную работу на милю. ***       Босс вышел из уборной, протирая вспотевший лоб носовым платком, после чего убрал его в карман брюк, надел фуражку и встал возле меня у камеры, подготовленной для нового заключённого.       Послышался лязг открывающихся главных ворот на территорию нашего блока. Брут пошёл посмотреть в окно.       Хауэлл какое-то время внимательно наблюдал за происходящим во дворе через решётчатое окно, затем странно присвистнул и произнёс: — Пол, по-моему, нам придётся повозиться с этим парнем. Он — настоящий гигант.       Мы с боссом одновременно усмехаемся, чем вызываем удивление на лице Хауэлла. — Даже больше, чем ты? — шутит босс.       Сдержанно улыбаюсь, глядя на то, как ухмыляется Хауэлл. Ненадолго встречаюсь с ним взглядом, но быстро отворачиваюсь, делая вид, что поправляю униформу.       Вдруг раздался голос со двора. Он был громок, противен и, к сожалению, знаком. Не было сомнений, кому он принадлежал — так верещать мог только Перси Уэтмор. Он работал у нас исключительно потому, что был племянником жены губернатора штата. Этот парень был настоящей сволочью, не видел в заключенных людей, любил издеваться и хамить им, давя на самое больное.       Вряд ли среди работников тюрьмы «Холодная гора» найдётся хоть кто-то, кто жмёт ему руку с удовольствием. В блоке «Е» таких точно не было.       Мы решили, что это из-за его роста — комплекс маленького человека, коим страдал Наполеон, если верить историкам, — Уэтмор даже чуток ниже меня, и так компенсировал свою неуверенность в себе. — Смертник, идёт смертник! — кричал Уэтмор во всю глотку. Его только глухой не слышал.       Я закатила глаза. — Идиот, — ругнулась тихо, но знаю, что босс услышал. — Боже, не заткнулся бы он там?! — возмущённо произнёс тот.       Уэтмор продолжал кричать, даже когда вошёл на Зелёную Милю. Я же поражённо замерла, наконец понимая, чему так удивился Брутус.       По зелёному полу мили шагал настоящий гигант. Перси рядом с ним казался незначительной букашкой, которая так и нарывалась, чтобы её пришлёпнули. В жизни не видела никого такого же по истине огромного. Босые и грязные ноги заключённого оставляли серые следы на зелёном покрытии, но сейчас на это никто не обращал внимание, хотя чуть позже босс обязательно спросит с уборщика.       Перси остановился перед нами, довольный своими возгласами. Он явно чувствовал важность от того, что вёл такого громилу, который был в полном его подчинении. Если бы нас тут не было, то он точно бы хорошенько отходил его дубинкой.       Мистер Эджкомб некоторое время оглядывал прибывшего, после чего спросил: — У меня будут с тобой проблемы?       Повисла пауза. Складывалось впечатление, словно гигант не слышит, либо не разговаривает. На смуглом лице читались испуг и замешательство, будто он совсем не понимает где находится. — Не слышишь? — переспросил мистер Эджкомб.       Гигант нервно сглотнул. — Да, босс, я слышу…       Пол кивнул, зашёл в камеру и выжидательно взглянул на гиганта, намекая, что тому нужно последовать за ним, такового не произошло на что Перси моментально среагировал и ударил дубинкой по широкой груди нового заключённого. — Шагай давай!       Я обратила внимание, что громила никак не отреагировал на удар, словно с ним так всю жизнь обращались.       Он послушно шагнул в камеру, пригнувшись при этом, чтобы не расшибить лоб. — Перси, изолятор сменил помещение, сходи проверь, не нужна ли им помощь, — приказал босс, протягивая мне документы на только что прибывшего. — Но у них полно людей, — возмутился Перси. Проблема Перси Уэтмора была в том, что он был Перси Уэтмором. — А ты сходи и проверь, — настойчиво повторил босс. — Мне плевать, куда ты пойдёшь, лишь бы ты убрался с моей мили.       Перси сжал челюсть. Ох, как бы он много хотел сказать нам всем, особенно Брутусу и мистеру Эджкомбу, но не мог. Пока не мог, как он думал, считая себя неприкасаемым, имея родственные связи с губернатором. — Ясно, — кивнул он, медленно обводя босса взглядом, затем меня, пожал плечами. — Ладно.       Уэтмор развернулся слишком резко и врезался в Хауэлла, чуть пошатнувшись от удара. Смерив Уэтмора насмешливым взглядом, Брут сделал шаг назад, пропуская его. Парень прошёл по миле, размахивая палкой и насвистывая. Эдуард Делакруа, француз, имеющий честь ожидать свою казнь на миле, неосторожно и искренне посмеяться над ним, за что получил сильный удар по пальцам, высунутым за пределы камеры. Раздался громкий хруст, а затем крик Дела. Я вздрогнула. — Надеюсь, я стёр поганую ухмылку с твоей рожи! — прокричал Перси. — Перси! — Пол высунулся из камеры. — Пошёл вон с мили! — Да иду, иду. Ещё раз зло глянув на Делакруа, Перси удалился. *** — Вы понимаете, что он умственно отсталый? — обеспокоенно спросила я, присаживаясь на стул возле Брута в служебной комнате. Тот скрестил руки на груди. — Как они могли прислать такого сюда? — Ну не знаю, насколько он отсталый, но заслужил разряд тока, — Гарри бросил на стол перед боссом дело Коффи. Я хотела взять его, но Гарри покачал головой. — Не читай, — моя рука замерла в паре дюймов над папкой. - Не порти впечатления о нём. — Так ужасно?       Гарри кивнул. — Схожу отведу Дела ко врачу, уверенна, пальцы сломаны. — Конечно сломаны, я слышал, как хрустели кости, — хмыкнул Брут. Я знаю, что он злился на Перси, терпеть его не мог, но всеми силами держался, чтобы не наподдать ему хорошенько. — Дин, сходи с ней, — приказал Пол.