Imperare orbi universae

Духота августовских ночей одаряет фельдмаршала сновидениями, от которых голова раскалывается сильнее, чем от нескольких бутылок вина, сгоряча выпитых на спор. После них облегчения весны и первых месяцев лета как не бывало. Несмотря на неусыпный врачебный надзор, Карл просыпается день за днём со свинцовой тяжестью во всём изломанном теле. Даже близости горячо любимой супруги и сыновей, скрашивающих каждую минуту, проведённую в оцепенении, недостаточно для поддержания бодрого расположения духа. Вяло текущим мыслям не смягчить онемения в поражённом ударом боку. Выбеленный потолок опочивальни так похож на бескрайнее заснеженное поле: взглядом оное не удастся охватить никому. После нескольких тщетных попыток фельдмаршал оставляет эту затею и всецело сосредотачивается на лице Марианны, зачитывающей мужу вслух строчки из древнегреческих гимнов. Карл и Эдмунд, устроившиеся у подножья отцовской постели, тихонько перешёптываются о чём-то своём. Для полной идиллии не хватает лишь Фридриха: старшего сына вне домашнего круга удерживает воинский долг. Схожий большую часть земной жизни сковывал их отца по рукам и ногам. А служебные путы порой страшнее иных физических недомоганий. Но даже им не сравниться с теми картинами, что нынче рисует воспалённый разум Карлу во снах. Гротескные образы былых побед, поражений, дорогих сердцу мест и близких людей будоражат того, кто привык бороться с самим собой десятилетиями. Они привносят в поблёкшую жизнь полководца новый, лихорадочный смысл, пускай состояние князя уже не раз вызывало опасение у окружающих. И только когда посреди чудесного сновидения ему вдруг является Клеменс в вихре из птичьих перьев, Карл внимает предзнаменованию по-настоящему благоговейно. Отчего-то сюртук канцлера бел подобно его собственному военному платью. Отчего-то говорливый министр непозволительно долго молчит, а затем… Затем, улыбнувшись лукаво, подходит вплотную и нараспев шепчет на ухо слова. Слова, кои Шварценберг вовек услышать не чаял. Пробудившись в обеденный час, разбитый болезнью фельдмаршал, наконец, ощущает, как к нему возвращаются силы. И пока домашние благодарят Господа Бога за его милосердие, Карл со спокойной душой вверяет себя в руки Судьбы.