Флешбек
…Николай сломя голову, нёсся домой, дабы успеть вовремя — не хватало, чтобы жена с сыном узнали о его киллерских ходках. Эту сторону своей жизни он всегда скрывал от своих близких — хватало ему и славы мафиозника. — Есть! Дома! — пробравшись сквозь окно в свою спальню, довольно сказал сам себе мужчина и запнулся, едва удерживая равновесие — перед ним стоял его сынишка и взгляд его совиных, янтарных глаз ничего хорошего не предвещал. — Пап, так это был ты? — вернувшись с задания, которое доверил ему отец, в лоб спросил Лёшка. Ещё одна маленькая причина, по которой Коля брался за старое дело — сынок, у которого был комплекс: «Я уже взрослый и решаю всё сам!» Но криминальный мир — жестокая штука и если у тебя нету надёжной защиты, а в сердце много милосердия и наивности — тебе крышка, конкуренты воспользуются всеми твоими слабостями, чтобы в конце подмять под себя и завалить! Конечно, Вельзевул никогда не отпускал Алексея одного на сделки — с ним всегда был Хамелеон, иногда даже Фараон, много громил, иногда через чур много, в ходе чего они с сыном часто сорились об одном и том же: «Я не маленький! Хватит со мной нянчиться!», но стрелок не мог по-другому. Сын для него был всем. Он неописуемо любил его и очень дорожил им, но Лёшенька на фоне разбушевавшихся гормонов не до конца это понимал. — Люцифер… Коля понял, что попался, как сопляк. И, как только Алексей его опередил и так быстро вернулся домой? Но отпираться уже не имеет смысла, особенно, когда ты пробрался в свою комнату на второй этаж, словно вор, через окно со снайперской винтовкой в руке и балоклаве на лице. — Папа, зачем ты это делаешь? Ты не доверяешь мне? Поэтому всё время ходишь за мной по пятам с этой винтовкой чёртовой?! — негодовал брюнет. — Дело не в доверии. Ты — мой единственный сын. Я уберечь тебя хочу. — Пап, мне уже восемнадцать! — Всего восемнадцать. Ты еще не опытен. Алексей закатил свои янтарные глаза, обиженно смотря на своего отца, он уже хотел развернуться и уйти, но тот, схватив его за плечо и повернув к себе, крепко обнял. — Лёша, я безгранично тебе доверяю и верю в тебя. Но сам видишь, какие времена сейчас переживает наша семья. Я не хочу, чтобы у меня отобрали моего маленького, падшего ангелочка. — Ага, бескрылого ангелочка, — пытался увернуться парень, всё ещё обижено дуясь. — Я — твои крылышки. Я всегда буду за твоей спиной — для того, чтобы защитить тебя. — Коля, а ты у нас прям Ванга — сегодня на ужин курица и картошечка пюре, которую я сейчас сделаю из вас обоих! — показалась тёмная макушка з-за веранды — там сидела Кристина, наслаждаясь теплым летним ветерком, дожидаясь своих сорванцов, ну вот и дождалась. — Мам, а мы с папой катались на бай… — Вельзевул сразу же дал сыну лёгкий подзатыльник, — На велосипедах катались! — Ещё язык заливной сделаю — из твоего Лёша. Нечего маме лгать, — надвигалась на них женщина, а те только нервно сглатывали да переглядывались. — Малыш, ну чего ты… Мы это… Того… — Мам, мы тебя очень любим! Правда, папа? — тот кивнул, а Кристинка только закатила глаза и тяжело вздохнула, ну и что ей делать с этими двумя хитрыми экстремалами?Конец флешбек
Карие глаза Арестовича-старшего оглядывали всё вокруг — в соседнем окне на третьем этаже ему что-то показалось, будто там кто-то есть, поэтому он на всякий случай прицелился туда, не переставая осматриваться.Но даже он не смог бы предугадать событий сегодняшней ночи.
Добавиться ещё один игрок!
В заброшенных домах пряталось несколько снайперов, которых подослал Дроздовский, но у тех было задание, разве что, сорвать сделку и «немножечко» задеть. Но один из них, как раз тот, что «показался» Коле — пришёл по собственной инициативе. Взгляд его был направлен вниз — на Алексея, Гришу и Михаила, что от чего-то был немного напряжён, далее глаза забегали по заброшенному дому напротив, просчитывая наиболее выгодные позиции для киллеров — и, если присмотреться, в кое-каких окнах были видны дула нескольких винтовок. — Приятного аппетита мне, — улыбнулся тот, стараясь хорошо прицелиться. Это был невысокий парень, облачённый во всё чёрное — тяжелые сапоги, зашнурованы на бант, облегающие брюки, на которых была уйма карманов, лаконичный худи и кожаная куртка. Образ добавляли тёмные перчатки, балаклава в виде черепа, что скрывала лицо, и мягкий капюшон. Рядом валялся серый вместительный рюкзак — там он и держал всё, что ему может пригодиться. Подъехала иномарка — из неё вышло несколько человек — эти у парня совсем не вызывали подозрения. Отвлёк его взор мужчина, что был на самом верху и прятался за дымарём — хреново получиться, если тот сейчас засечёт его — выстрелит ведь и не будет разбираться на чьей стороне этот стрелок.Резкий звук — началось.
Парень быстро направляет винтовку и совершает шесть ювелирных выстрелов — по два каждому ублюдку в шею и голову, один даже вылетел через окно и упал на припаркованную иномарку Чёрных Змеев. Вельзевул тоже не расслаблялся — завалил нескольких ублюдков, которых заметил в окнах напротив, тот парнишка успел в последний момент увернуться — рвано выдыхая и прижимаясь спиной к хлипкой стене — секунда и он бы стал покойником. — Лёха, это чё блядь за подстава? — негодовал Димка — главарь чужой группировки, прячась за своими телохранителями. — Бульдог, будь он не ладен, щенок! — с нервов выплюнул Арестович оглядываясь по сторонам и держа на «готове» оружие, — Миша, назад! — крепко схватив своего друга, дабы тот не попал под пули крикнул тот. Его люди сразу же разбежались по периметру, прочесывая всё, и нашли несколько «левых ребят», тут же начиная перестрелку. Адреналин бил в голову — все вместе направились туда, хороня в буквальном смысле слова всех шакалов, которых подослал Святик. — Где он только понабирал этих чучел? — спросил Дмитрий, кладя руку на плечо Люциферу. — Ну не скажи, снайперы не очень-то на чучел похожи, а это походу зековские дружки — кивнув на десятки трупов под своими ногами, сказал брюнет, — Блядь, собирались мирно-тихо всё порешать, а теперь ещё с этими шкаликами ебаться. Тц, придётся закапывать. — Это возьмут на себя мои пацаны. Не смотря на этот маленький инцидент, наши договорённости остаются в силе, дон Арестович. — Отлично, — улыбнулся кареглазый и подмигнул своему крёстному, что тихо смеялся, стоя рядом и оглядывая тех стрелков — почерк Коли на лицо, — Шо вы ржёте? — Ностальгирую, — носком туфель показывая места выстрелов, прошептал Гриша.«Ничего не изменилось — папа всегда рядом
и всегда старается меня защитить.»
Тайный защитник Люцифера понял, что ему пора сваливать, поэтому всё своё добро собрал в рюкзак и поскакал оттуда, но его таки засёк Коля и ему стало очень интересно, что же это за птичка такой? Этот район мужчина знал, как своих пять пальцев, поэтому изловить этого чудака не составило бы труда. Он ещё раз окидывает взглядом заброшки — никого, походу только и были эти подставные ребята. — Его тоже папа вырубил? — спросил Лёша своего друга, что заинтересованно оглядывал свалившийся на машину труп. — Что-то непохоже, дядя Коля совсем по-другому стреляет. Тут шея задета… — У него прицел мог сбиться. Ночь, нихера не видно, ещё и шифровались они на верхних этажах, а не на крыше…- размышлял Фараон. — Зная Вельзевула — если бы он вычислил где эти ублюдки расположились, то завалил бы сзади вряд ли бы он рискнул напрямую фигачить — траектория полёта совсем будет другая, там же стекло. — Какая разница, главное что эти ублюдки на том свете, — подытожил Люцифер, хотя он и сам понимал, что его отец чисто физически не смог бы подстрелить стрелков на этой стороне, значит был ещё кто-то, но мафиози подумает от этом позже. Тем временем Вельзевул преградил путь идущему спокойно парню, что хотел уже снять с себя балаклаву, дабы раздышаться немного, но вовремя отдёрнул себя. — Ану-ка стой. Руки вверх. — Я не преступник, чтобы руки поднимать. А вы не полицейский, — спокойно ответил тот. — Будешь много умничать — завалю, ни о чём не спрашивая. — Если бы вы хотели меня завалить, то сделали бы это ещё на крыше, верно? — Кто тебя сюда послал? — Меня не надо посылать, я сам прихожу туда, куда хочу, — ответил дерзко киллер. — Как тебя зовут? — всё же пряча пистолет в кобуру, спросил Николай, разглядывая этого парня — тот произвёл на него хорошее впечатление, но мужчина прекрасно знал, что киллеры — существа, которые работают исключительно на себя, но…Ему безумно хотелось бы переманить это чудо на их сторону —
такой проницательный человек им не помешает.
— Шаман, — ответил стрелок. — Прежде о тебе не слышал. Куда путь держишь? — Так я и сказал вам, — хихикнул тот и ловко скрылся. — Реально Шаман какой-то, — хмыкнул мужчина, — Надо будет навести о нём справки… Неплохой малец, Лёше он не помешает. *** Арестович ввалился на порог своего особняка, безудержно хихикая и держась за плечо своего отца — что тоже был, так скажем, не слишком трезв. Сделка таки состоялась, после чего мужчины решили в одном из ресторанов Димы «скрепить» свои отношения. В общем, в часов так три-двадцать, все поняли, что «засиделись», и принялись расходиться по домам. Фараон вместе с Мопсом ещё прокатились в цветочный магазин — мужчина понимал, что проштрафился — обещал, что вернётся к одиннадцати, так ещё и набухался, как не в себя… Нэ, у них с Колей уже не то здоровье, чтоб такие перформансы устраивать. Мишу же подкинули в клинику — ему и так в восемь надо бы быть на работе. Там ему сообщили, что Арахамии неожиданно стало лучше и он даже на краткое мгновение приходил в себя — мужчина вникать во всё это на пьяную голову не хотел, поэтому, оставив себе на столе бутылку воды и порошочек, дабы опохмелиться, плюхнулся на софу прямо в пальто, засыпая. Лёша же уже четвёртую минуту пытался переобуться… В мамины лабутены 35-го размера. А Коля, упёршись о вешалку, держался за голову — ебать его плющило. Возраст уже явно не тот, чтобы наперегонки с молодёжью «соревноваться», а если соревноваться с Гришей, то это вообще надо иметь кристально чистую печень. — Па… Ик! Почему? Ик! Оно не… Ик! Обува… Ик! Обувается! — Может, ты не той стороной обуваешь? — даже не смотря на то, что там на пуфике делает его сынок, ответил тот, а потом вдруг взял его под локоть, поднимая, — Выбрасывай всё нахер… Идём спать… И не шуми, если мать увидит — на кол посадит и сковородкой отогре… — Вельзевул запнулся, видя в гостиной сонную, злую Кристину, что в руках вертела скалку, — Я никого не вижу, а значит здесь никого нет, — закрывая себе рукой глаза и на ощупь пытаясь дойти до лестницы с бухим сыном на плече, прошептал седоволосый. Брюнетка закатила глаза и выругалась матом сквозь зубы — ох, если эта леди материлась, значить быть беде. Она поднялась, усадила этих двух бухариков на диван, пытаясь отвоевать свой лабутен у Люцифера, который и дальше пытался в него обуться. — Ты сбрендил? Отдай туфель! Это мне на праздник! Отдай! Лёша! — Не от… Ик! Дам! Ик! Мам! Ик! Мам, я так, ик, тебя, ик люблю-ю-ю! Ты! Ик! сама-я-я-я лучшая-я-я-я у меня, ик! — Присоеди… Присоебли… Блядь… Короче! Поддерживаю всё выше сказанное, — откидываясь на спинку дивана, пролепетал старший Арестович. — Я тебе присоединюсь! Где вы только так нажрались? Я тут с ума схожу, всё жду и жду, а вы! Даже к телефону не подошли! Что это такое?! — Ну, малыш… Ну так вышло… Не кричи, голова болит… — Ты ещё вздумал затыкать меня? — Коля устало вздохнул и зажмурив один глаз уставился на свою жену — не заткнётся ведь, он знает, поэтому, схватив ту за тонкую талию, усадил к себе на колени и поцеловал, — Я этот… Подарок тебе… Принёс… Минуточку… — Ты сейчас от меня получишь! — Вот! Смотри! Как раз к твоим глазкам, — мужчина достал бархатную коробочку из кармана своих тёплых брюк, а там — сапфировое кольцо, — Наденешь? — Как ты ещё умудрился донести его до дома, бухарик мой любимый? — Николай улыбнулся — ну раз любимый бухарик, значит гнев сошёл на милость, — Спасибо. — Эй, вы чего шумите? Поздно же, — Миша сонно тёр глаза, разглядывая свою «семейку Аддамс», — Лёша? А-а-а, ты сегодня не с нами, — принюхавшись к мужу, вынес тот свой вердикт, — Лабутен тебе не к лицу, родной, отдай маме. Отдай, солнышко. — Отдам, если. Ик! Поце! Ик! Луешь! Ик! — Подоляк чмокнул его в скулу, беря в руку туфель и протягивая женщине, та благодарно кивнула, едва сдерживая смех. — Милый, идём спатки? Тебе надо отоспаться, Люцифер. — Я тебя, ик! На руки! Ик! Возьму… Иди, ик! Сюда! — Лёша! Даже не вздумай! Ты едва на ногах держишься. Идём же, — Михайлик приобнял его и пошагал с ним по лестнице, — Спокойной ночи. — Спокойной, — тихо сказала Кристинка, кладя голову на плечо Николаю, что прикрыл глаза, пытаясь заснуть. Студент, если честно, сам немного подустал — сегодня у него была уйма дел: он и у Давида успел побывать, и прогуляться, и несколько рецептов к столу для праздников присмотреть, и ещё присмотрел себе один костюмчик, который бы должен был очень понравиться его муженьку. — Лёш, ну ложись, — нажимая тому на плечи, просил мальчик, но Алексей упрямо поднимался, занимая сидячее положение. — Нет, тебя хочу, ик, обня… Ик! Обнять. Иди сюда, ик, моя мишка, ик, моя детка, — просил тот. — Давай ты водички выпьешь, — брюнет подставил к сухим губам мафиози стакан, пытаясь хоть как-то остановить его икоту, через несколько минут это ему, кажись, удалось, — Ну как, лучше, милый? — Иди сюда, — они оба падают на кровать и Лёша кладёт ему на грудь свою голову, крепко прижимаясь и потираясь носиком и бархатную ткань кугуруми, — Я люблю тебя, очень сильно люблю. Я ещё никого так не любил как тебя, Михася. — Я знаю, Лёшенька. — Ничего ты не знаешь, — только крепче прижимаясь к своему котёнку, шептал тот, — Я без тебя жить не могу, маленький. Дышать нечем, когда тебя рядом нет. Я так тебя потерять боюсь, больше всего на свете, поэтому так и ревную ко всем, поэтому так и набрасиваюсь на тех, кто с тобой контактирует… Мой Михасик, мой ангелочек, — Арестович целовал тонкое запястье, переплетая их пальцы между собой, — Люблю тебя. — Я теж тебе кохаю. Льошенька, ти в мене такий хороший і надійний, такий сильний, мужній… Мені з тобою так добре. Завжди добре і завжди спокійно. Спи, сонечко, давай вже спи. — Вот так буду спать, не отпущу! — сказал мужчина, поудобней устраиваясь на своей любимой жене, — Ты такой мягенький, хорошенький… Ты как маленький плюшевый мишка, мой мишка, только мой. — Твой, твой, милый, только твой, — вздохнул Михася мягко поглаживая рукой своего любимого, что мгновенно на нём заснул, даже не думая ослабить хватку — крепко обнимая мальчика. *** — Гриша? Гриш, тебе плохо? Что с тобой любимый? — Костя так же, как и Кристинка не спал всю ночь, дожидаясь своего мужа, и тот таки пришёл, ну как пришёл — приполз в дом, пытаясь выровнять дыхание. — Ой, кнопка, я так набухался… Но не вздумай ссориться, я уже успел пожалеть о содеянном… И вот… Ириски держи, — протянул тому пышный букетик седоволосый, пытаясь расшнуровать свои ботинки, едва попадая в слова. — Спасибо, — быстренько отставил цветы на ближайшую тумбу тот, — Милый, ты хоть не садился за руль? — Нэ, меня Мопсик подбросил. Коть, шо ты делаешь? Зачем вниз? — Я помочь тебе хочу…- парень опустился на колени, расшнуровывая чужие ботинки, помогая своему шефу снять обувь, — Вот так, родной. Теперь давай шарф и пальто снимем. Умничка, а теперь свитер, тебе в нём будет неудобно засыпать. Гриша с удивлением смотрел на Цветакова — тот совсем не ругал его, как предыдущие жёны, даже Иринка иногда бывало могла ему леща дать, но этот Костик… Он так ласково с ним обращается, с понимаем относится, помогает переодеться в более удобную одежду, ещё и ложится рядом, крепко прижимаясь. — Я шо, в рай попал? — С чего это такие мысли? — прикоснувшись ко лбу губами, проверяя не успел ли тот простыть, спросил брюнет, — Лобик прохладный — значит всё хорошо, жара нет. Тебя не мутит? Может ты пить хочешь? Я тебе принесу, всё, что скажешь, принесу. — Тебя хочу, рядом. Больше ничего. — Я и так рядом и никуда уходить не собираюсь. Клади голову вот сюда, тебе так удобней будет, — заботливо говорил тот, обнимая своего супруга и ласково поглаживая по седым прядкам, — Расскажешь, что праздновал? — Та у Лёхи тут сделка намечалась, со скрипом прошла, но прошла-таки хорошо, вот и отметить решили это «деловое соглашение» и чё-то мы немножко перебрали, при чём все… Даже Коля не на шутку разошёлся, — говорил Фараон, а потом вдруг притих и добавил, — Боже, зачем я тебе всё это рассказываю? Тебе же точно всё это неинтересно, и ты, бедненький, спать, наверное, жутко хочешь. — Гришик, мне интересно всё, что связано с тобой. А «спать» подождёт. Тебе же тоже надо выговориться… Ты ведь меня всегда спрашиваешь обо всём… Так почему бы и мне обо всём тебя не спрашивать? — Кнопочка, какой же ты у меня замечательный, — целуя своего супруга в запястье, сказал счастливо Подоляк, — Обожаю тебя, котёнок. Я никогда не пожалею, что тогда спас тебя… Мой цветочек, мой маленький лучик света и надежды. — Люблю тебя, Гриш. Сильно-сильно. Любого люблю. Даже вот такого, как сейчас, в стельку пьяного, — прыснул от смеха парень и, наклонившись, поцеловал мафиози в губы. Тот сразу же ответил и тут же поменялся с кареглазым местами, подминая под себя, проникая рукой под пижамную кофту, ласково оглаживая бархатную кожу спины и уверенно касаясь пухлых уст. — Не бійся, я лише цілувати буду, — успокаивающе прошептал мужчина, касаясь худенькой щёчки. — Якщо ти хочеш, то… — Нє-а, на підпитку я до тебе не полізу, ми обидва маємо буде тверезими і розуміти, шо робимо, зайчик, — чмокнув того в носик, сказал Григорий, а затем, откинувшись на соседнюю сторону кровати, прижал к себе своё сокровище, — В нас ще купа часу, Костик. Ми ще все встигнемо. «Не можна так довго тягнути, Гріша такими темпами знайде собі когось іншого, а я так не хочу. Треба переступити через себе і… Як думаю про то, зразу мороз по шкірі і страшно так, але ж Грішенька не образить мене і точно не буде робити те, що б мені не сподобалось…» *** — Давідик, ти мене чуєш? Ей! Ну ти ж тільки шо оченята відкривав, — тряся мужчину за плечо, кричал Ким, пытаясь его разбудить. Арахамия был очень слаб, но то лечение, что ему подобрал иммунолог совместно с Подоляком, дало первые плоды — сатурация была около 83 процентов, и иногда тот приходил в себя, но всего лишь на минуты, и потом снова отключался… Какой же противной была трубка в его глотке, через которую поступал воздух в лёгкие. А подключичка горела адским огнём от этих блядских катетеров — теперь он побывал на месте своих пациентов. Он ещё вчера заметил Витасю, но ничего сказать не мог из-за той трубки, однако уже поднимался вопрос о том, что пора анестезиолога переводить на масковую вентиляцию, но Александр Викторович пока был против — тот был ещё слишком слаб. — Привіт, Вітась, — подкрался к нему сзади Михайлик, приобнимая, — Ну як справи? — Він вже прокидається, але зовсім ще слабенький… І дивиться так на мене безпомічно… Йому, напевно, болить дуже… Міш, я так боюсь за нього… Я так допомогти хочу, Міш! — Тихенько, ти й так робиш все, що в твоїх силах, зайчик. Бачиш, показники вже трішечки кращі, може й через тиждень Давид вже сам їсти зможе, м? — Ні, я сам його годуватиму. І доглядати за ним буду стільки, скільки потрібно, — Виталик прикасается губами к бледной скуле мужчины, а ладонью проводит по тёмным прядям, успокаивающе поглаживая, — Давід, якби ти знав, як я тебе люблю. Михайлик только сочувствующе вздыхает, смотря на Кима, мысленно надеясь, что Арахамия выберется с этого жуткого состояния и они будут вместе. — Михася, а ти як? Як у вас з паном Арестовичем, все добре? — Та наче все нормально… Хоча ті його концерти базовані на страшній ревності іноді мене добивають. — Він хоч до тебе гарно ставиться? Не б'є? А то я всілякого про нього чув — і шо він мафіозник, і бандюга жорстокий, і взагалі як людина таке собі… — То не правда. Льоша не такий! — сразу же сказал Миша, защищая своего мужа, — Та, буває деколи він бушує, робить поспішні висновки, але він насправді дуже хороший, ніжний, добрий. Просто не потрібно його бісити, от і все. — Та не заводись ти так, Мішань. Поняв я. — Ми так тіки посваримось. Нам такого не треба. Ходи, трошки кави поп'єм, а то взагалі ти сонний. Юля з Давідом побуде. — Добре, але ненадовго. — Та да, я ше там історії хвороби маю продивитись, татусь взагалі не встигає їх заповняти. Парни вышли из палаты, заказали себе с автомата по стаканчику кофе и пошли в кабинет Подоляка-старшего, тот сегодня проводил время либо в операционной, либо в манипуляционной, так что помещение пустовало. — Садись. Что там у вас с папой? Помирились? Или опять как кошка с собакой? — Папа со мной не разговаривает, — отпив терпкого напитка, честно ответил студент, — Он на меня обижен, потому что я пустоголовый мальчишка, который жертвует своей жизнью ради какого-то левого мужика. Но разве Давид мне чужой? Почему он не понимает, что я люблю его? — Витась, он просто волнуется. Страшно ему, что ты тоже заразишься. Не дуйся на него и немедленно помирись, тебе сейчас очень нужна его поддержка. — Не хочу с ним мириться, — словно пятилетний ребёнок выпятил губу брюнет. — Но я ведь знаю, что хочешь, — хитро улыбнулся Подоляк и подмигнул своему другу, — Мой папа всегда считается с моим мнением, а я с его, хоть мы мало друг друга знаем, а иногда и жутко ссоримся, но… Я не знаю, как это объяснить… Мне кажется, будто он был всегда, и теперь свою жизнь без папы я представить не могу, потому что его забота, его любовь, внимание, понимание — это как что-то невозможное, волшебное, бесценное, — как раз на этом моменте пришёл Михаил Григорьевич. — Михась, перехвалишь меня, — улыбнулся широко Хамелеон, снимая с себя мед-маску и приобнимая со спины своего сына, — Мартышка моя сладенькая. — Эй, ну, па-а-ап! Подслушивать нехорошо! — Ути-пути, какие мы глозные, — щёлкнул того по носу врач. Виталик смотрит на этих двоих и издаёт смешок — похожи, как две капли воды, что внешне, что привычками, что характерами, что шутками… Ну до чего же они мило дурачились, щекоча и щипая друг друга за локти и бока. Парень решительно встал, попрощался с Михасей и Хамелеоном, да пошёл к своему отцу — действительно, ему сейчас очень его не хватало. Особенно, когда руки совсем опускались… *** Алексей неспеша вёл машину, улыбаясь сам себе — вот ещё пару деньков и скоро Новый год. Давно у него в доме не было такой шумихи — мама ломала голову, что же такого придумать, чтобы сделать праздник особенным, папа всё время прятался в тире, лишь бы жена не напридумывала ему невыполнимых заданий — для этого есть Алмазный (ох уж и несчастная доля у этого мужчины, ведь все капризы Кристины приходилось выполнять ему) Лёша чувствовал, что этот праздник станет особенным и безусловно самым лучшим в его жизни. Он будет прекрасен, ведь вся семья, жена и близкие друзья будут рядом, живы, здоровы и безмерно счастливы каждый по-своему.Мужчина уже был в предвкушении…
Но так же мафиози уже не терпелось встретиться со своим любимым. Да, они живут вместе, часто видятся, засыпают рядышком, но тому словно мало — ему каждый раз не хватало этого солнечного мальчика, что заполнил собой ту пустоту внутри его души. Он припарковал машину, взял в руки аккуратный букет тюльпанов и пошагал в сторону клиники своего друга. Там он быстро нашёл своего мышонка и залип… Господи, как же ему шла эта светло-голубая ткань мед-костюма! Брюнета сразу же повело совсем не в ту сторону… В голове что-то щёлкает и он на защёлку запирает дверь, дабы их никто не побеспокоил. — Лёшенька… А что ты тут делаешь? — шепчет Михасик, отрываясь от истории болезни, которую заполнял вместо отца, ощущая ласковые поцелуи в районе шеи и горячую ладонь у себя на прессе, что проникла сквозь ткань голубого хирургического костюма, — Лёш? — Проезжал мимо, решил заскочить… Я тебе цветы привёз, — шептал тот соблазнительно на ухо, губами водя по чувствительной мочке. — Спасибо, но… Лёшенька, это больница, а ещё это кабинет моего папы… Лёша-а-ах! — рвано выдохнул Михась, от того, как Арестович его резко притянул к себе за талию спиной. — Ничего не знаю, хочу тебя немедленно. Никогда бы не подумал, что на тебе настолько соблазнительно смотрится мед-одежда. — Лёша, п-постой… Ну п-постой же! — Люцифер поворачивает к себе парня, снимая с него халат и верх хирургички, осыпая поцелуями плечи, ключицы и грудь. — Моя сладенькая кошечка. — Не надо… Сейчас папа придёт, — слабо сопротивлялся студент, сам неосознанно подставляясь под поцелуи, потянувшись рукой к ремню на брюках своего мужа. — Подождёт, ничего ему не случится… Господи, какой же ты хорошенький, Михася. Я тебя обожаю. Брюки летят у обоих вниз, Арестович сквозь ткань боксеров сжимает рукой затвердевшую плоть Миши, водя ею то вверх, то вниз. У того аж ноги подкашиваются от возбуждения, но мафиози не даёт ему упасть, сильно прижимая к себе за талию. Мужчина пятится назад и садится на софу, притягивая поближе смущенного Подоляка, который сейчас стоял перед ним лишь в одном белье, не зная куда руки деть. — Не дёргайся, зай, ладно? — чмокнув того в низ живота, попросил Алексей. — Н-нет, — испуганно замотал головой тот, — Лёша, н-нет… — Рано или поздно я всё равно это сделаю. Просто расслабься. — Н-но пожалуйста, Лёш… — Я не хочу, чтобы ты снова и снова вспоминал этого ублюдка. У тебя есть Я. Право к тебе прикасаться есть только у МЕНЯ. Спать с тобой могу лишь Я. Любить тебя дозволено лишь МНЕ. И во время нашей близости ты должен думать только обо МНЕ! Понятно?! — горячо шептал мужчина, оглаживая спину кареглазого. — Д-да… Миша весь дрожит, ощущая ненавязчивые поцелуи в области паха — губы мужчины все ближе и ближе становились к его плоти — это то и пугало парня. Ему всё время казалось, что сейчас ему сделают очень больно, в голове опять те неприятные ощущения, опять тот скрипучий противный голос, опять тот дикий смех… — Н-нє, Льоша, поч-чекай! — Успокойся, котёток, — выцеловывая основание плоти, говорит Алексей. — Лёша… Я не х-хочу… — Ты хочешь, иначе бы не возбудился. Здесь нет никого, кроме нас двоих. Только ты и только я. Слышишь? — А п-полсотни медперсонала за д-дверью тебя не сму… А-а-а-ах! Лёшенька!!! Пожалуйста… Не… О да-а-а-а! Мужчина мысленно ухмыльнулся и принялся глубоко заглатывать твёрдую плоть, медленно-медленно, дабы Михась привык. Тот ещё боязливо опирался ладошками на сильные плечи своего мужа, пытаясь его отодвинуть от себя, но разве ты этого льва куда-то отодвинешь? — Льоша, ну шо ти за лю… А-а-ах! Дина така-а-а-ах! Я впаду зара-а-а-аз! А-а-а-ах! Арестович держал его крепко, сжимая упругие ягодицы, наращивая темп, посасывая головку и нежно лаская уздечку — Михасика уже всего трясло от этих бережных, но таких настойчивых, касаний, он лишь протяжно скулил, сам уже неосознанно подаваясь бёдрами навстречу. — Льошик, поч-чекай… Мммм! — студент громко вскрикнул, когда почувствовал в себе смазанный в вазелине палец, что ласково прошелся по простате и вмиг излился от касаний своего любимого, — Л-льоша! С-сука… М-мене ноги не т-тримають… Дон вмиг усадил своего котика к себе на колени и тот растерянно ахнул, инстинктивно обнимая его за шею. Смазанные фаланги вновь стали кружить возле тугого отверстия, то входя, то выходя, растягивая, дразня. Михайлик мелко дрожал от пережитого оргазма и от того, как мафиози сейчас медленно и нежно растягивает его сзади, несильно нажимая на простату, оглаживая её круговыми движениями, заставляя скулить и неосознанно хотеть ещё большего. — Чего мой ангел хочет? — выцеловывая тонкую шейку, ключицы и грудь, спрашивал брюнет. — Вот так х-хочу… Ммммм!!! — соскользнув из пальцев и насадившись на плоть Алексея, застонал Михайлик, прогибаясь в спине, словно изящная пантера. Арестович засмотрелся на эту красоту и в конце вообще забыл, где они находятся. Он вцепился руками в тонкую талию и стал со всей силы насаживать на себя парня, что громко кричал при каждом толчке, когда головка доставала до клубка нервов. Он целовал его грудь, посасывал нежно соски, то играясь с ними губами, то стимулируя их пальцами, когда Михасик уже сам стал на нём ритмично прыгать. — Люцифер, я глибше-е-е хочу-у-у, — скулил парень, сильнее прижимаясь к нему, — І засмоктанців твоїх хочу-у! Хай всі зна-а-а-ють, шо я твій… Ммммм! Тільки твій!«Я когда-нибудь сойду с ума из-за него»
Тем временем в больницу приехала Надя, что наконец-то вырвалась с работы и успела приготовить ужин для своих любимых мальчиков. В приёмнике с ней все стали мило здороваться и она пошла сразу прямиком в кабинет своего ненаглядного, слыша, как оттуда доносились уж слишком красноречивые звуки, если подойти достаточно близко к двери. Сначала блондинка очень растерялась, не зная, что и думать, но потом прислушавшись, поняла, что голос совсем не Хамелеона… Тогда, кто же там был? И кто себе позволил в кабинете глав врача жухаться, как кролики? Она подошла к старшей медсестре, спросила как ей найти Михаила, та ответила, что тот был в осмотровой. — Добрый вечер, Миш. — Привет, моя конфетка. Заходи-заходи, садись вон там, я почти уже заканчиваю, — мужчина сидел рядом с какой-то девчушкой и делал ей перевязку. Та стойко терпела, сцепив зубы, иногда пытаясь отстраниться, потому что из-за той просоченной в раствор повязки немного чесалась кожа. — Ну, дядь Миш, мне больно! — когда тот дёрнул немного на себя бинт, шикнула та. — Женька, терпи, нефиг было лазить по гаражам, застройкам и крышам высоток! Вот ведь, заноза мелкая! — Бу-бу-бу! — кривлялась девочка, но всё же села смирно. Женя Маковецкая была внучкой бывшей соседки Подоляка — тёти Люби. Та растила девочку одна, ведь мать её погибла сразу же после рождения Евгении, а отец… Мутным тот был типом, поэтому Любовь решила не рассказывать ему о дочери, хотя та горела неимоверным желанием разыскать его. — Зачем ты опять туда ходила? — доставая шоколадную конфету из ящика и протягивая ей, спросил Подоляк. — Чтобы папу найти. Спасибо большое за конфетку. — Малыш… Ну нету его там, поверь мне. — Не-а, мне одна тётя рассказывала, что моя мама встречалась с прорабом когда-то, а прораб — это дядя, который руководит стройкой, — рассуждала маленькая, — Поэтому мне там искать надо. — Женечка, в Киеве и за Киевом десятки строек, что ты будешь каждую прочёсывать? Да и как ты узнаешь, кто именно твой папа? Воды много утекло, тебе скоро двенадцать, может он уже и уехал куда-нибудь? — Я почувствую, что это мой папа! — упрямо говорит девочка. Михаил только качает головой, разглядывая свою маленькую пациентку — большие карие глазки, копна волнистых каштановых волос, смугленькая кожа, да и сама девочка немножко пухленькая, как булочка — что делало её невероятно милой. Надежду тоже зацепило это недетское рвение разыскать родного человека и она с жалостью посмотрела на Евгению. — Так, я сейчас позвоню одному дяде, он отвезёт тебя к бабе-Любе, никуда отсюда сама не уходи! Слышала? — Так точно, дядь Миш! — темноволосая шутливо отдала честь доктору, на что тот улыбнулся и потрепал её ласково по прядкам. — Надюсь, побудешь с малышкой, ладно? Я Алмазного вызову, пусть отвезёт эту непоседу. — Конечно, любимый. — О! Это ваша жена? Какая красивая тётя, — подметила Женька и пересела поближе к женщине, — Привет, я — Женя. — Надя, — пожала та руку малышке. Тем временем Михаил подался к себе в кабинет — телефон забыл. Дверь заперта — это ещё что за новости, он же Михасю там оставлял! Врач быстренько отыскал запасные ключи и, зайдя внутрь, мягко говоря, охуел — на его любименькой софе валялся Лёха и его сыночка, обнажённый, весь в засосах, ещё и тихо посапывая. — Арестович, блядь, ты совсем охуел?! Ты мне зачем ребёнка развращаешь?! — Михайлик резко распахнул глаза, как и мафиози, оба хотели подняться, но заметив, что валяются в чём мать родила, сели на ту многострадальную софу, прикрываясь одним пледом на двоих. — Тат… Ми… Ми… — Мы поспать прилегли, шо те жалко? — косил под дурачка Алексей, прекрасно понимая, что сейчас и по мордах получить может. — Ты, блядь, совсем без мозгов, Лёха?! Это больница, а не бордель! Так, даю вам пять минут, оделись и оба на выход! Время пошло! — строго сказал Подоляк-старший, мельком разглядывая своего сына, что выглядел так, будто по нему катком проехались. — Совсем некрасиво вышло. Папа так разозлился… Он теперь, наверное, совсем плохо обо мне думает, — надулся студент, когда ушёл доктор, быстро переодеваясь в повседневную одежду. — Котёнок, та нормально всё будет. Перебесится наш Хамелеончик, не переживай, — пытался того подбодрить брюнет. Михась тяжело вздыхает и уже через минуту они выходят в коридор, стыкаясь со жгучим взглядом доктора, который готов был всыпать этим двоим по первое число. — Па, прости… Я так больше не буду. — Ты то тут при чём? К тебе претензий нет. А ты, Казанова хренов, держи себя в штанах и не смей так эксплуатировать моего ребёнка! Маленький он ещё, чтобы ты так по нему ездил! — Лёша с Михасей переглянулись между собой, вспоминая их совместные ночи — ох, как же хорошо, что Хамелеон всего не знает, а свято верит в то, что у них бывает близость «раз в сто лет». — Хорошо, только успокойся и не смотри так на меня, — в мирном жесте поднял руки Алексей. — Смотри мне! — покачал тот ему пальцем, как нашкодившему коту, и обратился уже мягче к своему сыну, — Пока, моя мартышка, я уже скучаю по тебе. — А я по тебе, папа, — прижавшись крепко к отцу, сказал тот, — Ты так и не сказал, что хочешь, чтобы я подарил тебе на праздник. — Ты — мой самый главный подарок, маленький. Не забивай себе этими глупостями голову. Люблю тебя. — И я тебя. — Пока, Лёш. — И тебе пока, злючка-Миша. В проходе они сталкиваются с Андреем, но тот быстренько докладывает, что по поручению Михаила Григорьевича. Те только пожелали ему удачи и быстренько побежали к машине — действительно, они так и не купили подарки, поэтому сейчас собирались прокатиться в торговый центр. — Вызывали? — Да, Андрюш. Можешь девочку одну домой отвезти, а? — Без проблем, — отрезал тот, хотя мысленно выругался матом — он ненавидел возиться с детьми, особенно с избалованными, но его дело выполнить приказ, а всё остальное не имеет значения. Он холодно смотрит на маленькую девочку, что вышла из манипуляционной, держась за бок и пытаясь застегнуть свою старенькую потрёпанную зимнюю курточку. Мужчина вдруг присел на корточки перед ней и помог застегнуться. — Перчатки надень, на улице холодно. — У меня нет перчаток, — смущённо сказала та, а Ермак протянул ей свои. — Вижу контакт налажен. Прекрасно-прекрасно, — обрадовался Михаил, — Андрюш, это Евгения, Евгения, это Андрюша. Он очень хороший дядя и отвезёт тебя домой. — Хорошо, дядь Миш. Спасибо. До свидания. — Пока-пока, — в унисон сказали Миша с Надей, маша рукой девчушке, что доверчиво пошла за Алмазным. — Где ты живёшь? — открывая заднюю дверь темноглазой, спросил Ермак, однако та смело полезла на переднее сидение. — Не помню. Отвези меня за город, на стройку. — Малая, не советую со мной шутить и действовать мне на нервы. — Почему ты такой злой? — пристёгивая ремень, спросила та, а потом добавила, — Ты похож на большого, пушистого медведя… Эх, совсем ты скучный. Улица Весенняя, дом 13. Андрею улица показалась довольно знакомой, но он не придал этому значения. Он всю дорогу молчал и не обращал внимания на попытки Жени как-то заговорить с ним — просто крепче хватаясь за руль, дабы не рыкнуть на эту бешенную малышку, что умудрилась залезть в его бардачок и достать оттуда ствол: — Классная штука, только такие вещи надо на предохранитель ставить, — говорит та и сама ставит ствол на предохранитель, отправляя его назад туда, откуда взяла, мужчина, мягко говоря, охренел от этой пацанки, — Это у тебя «ТТ»? А нет, «Вальтер», — ещё раз присмотревшись к оружию, сделала та вывод. — Откуда?.. — Я люблю такие штуки. Дружу со взрослыми ребятами со дворика, у них есть такие пушечки, но твоя будет покруче. А каким калибром пользуешься? — А как твоя мама реагирует на такие увлечения? — всё ещё косо поглядывая на этого дерзкого ребёнка, спрашивал брюнет. — У меня нет мамы. — Отец? — Не-а, нету, но я его усердно ищу, — и что-то Андрею подсказывало, что это неугомонное дитё, кого хочешь найдёт, хоть самого дьявола, — У меня есть бабуля. Правда она злюка, но уж лучше со злюкой бабулей, нежели в дет-доме, там страшно… — Ермак присмотрелся к этой девчонке — малышка явно не из робкого десятка и за словом в карман не полезет, — А что это за машинка странная? — Где? — Она уже минут пять за нами едет, и поворачивает, там где ты поворачиваешь. — Вот дерьмо, а? Так-с, надеюсь у тебя не слабенькая вестибулярка и тебя не стошнит, — нажимая на газ, сказал Алмазный, надеясь, что не придётся ему машинку отполировывать после блевалок. — Нэ-а, я обожаю скорую езду! — засмеялась та и глазки её загорелись словно огоньки — это была ещё та экстремалка, — Жми! Будет весело-о-о! Мужчине уже кругом голова шла от всего этого — но чёрт возьми, как же ему нравилась эта малая — смелая и резвая — с такой точно не соскучишься. За минут десять они таки оторвались от тех, кто преследовал автомобиль и оба облегчённо вздохнули. — Ты классно ездишь. — Спасибо. Ну теперь, наверное, точно на твою Весеннюю поедем… — А можно с тобой ещё покататься? Ты — крутой, — телохранитель только хмыкнул и заведя машину таки покатал ещё эту интересную девочку. Ближе к одинадцати они приехали на её район — там уже повсюду девочку искала бабушка Люба, расспрашивая всех друзей мелкой — не видел ли, слышал ли кто чего. — Бабуль! — Ах ты, паразитка мелкая! Где ты столько времени шлялась?! — не выдержала та и сильно дёрнула девочку за курточку, от чего та сильно испугалась и на глаза невольно навернулись слезы, женщина с ней никогда ласковой не была и всегда держала в ежовых перчатках, не понимая, что ребёнку нужно внимание и забота. — Я была с дядей Мишей! И с Алмазным была, он друг дяди Миши! Он катал меня! Андрею невольно стало жаль малышку — видно было, что та свою бабушку не особо любит, поэтому, наверное, так и скиталась повсюду, дабы время скоротать и не часто контактировать с женщиной. Та уже направилась к нему, чтобы выписать по первое число за свою внучку, но вдруг остановилась в паре метров — вот только этого ещё не хватало! — Мы должны напоить Алмазного чаем! — Какой чай, тебе спать пора! — негодовала Любовь. — Эй, Женёк, а бабуля то дело говорит, время уже позднее, — подошёл к ним Ермак, взгляд свой концентрируя на девочке и не сильно смотря на её бабулю. — Но так не честно, ты же покатал меня. — Ты мне тоже сегодня помогла, — подмигнул телохранитель, намекая девочке на ту машинку, что за ними гналась, — Пока. — И тебе пока. Постой, а перчатки? — Себе оставь, — садясь в машину, сказал Алмазный, кивая и Любе, он таки не узнал её. — Какой невежда! Даже не поздоровался со мной, как был хамом неотесанным, так и остался! Евгения, чтобы я больше тебя рядом с ним не видела! Этот бандюган ничему хорошему тебя не научит! — Сама ты бандюган! Алмазный хороший, вот он мне перчатки свои оставил, а я тебя уже весь декабрь прошу купить мне новые, потому что предыдущие мне уже малы! — заступалась за своего нового друга девочка. — Ещё слово и сдам в приют. Живо в дом! — Женя надула губы и таки пошла домой, она прижимала к груди кожаные перчатки Андрея и от чего-то слабо улыбалась, уже продумывая, как бы ей с ним встретиться ещё раз.И таких «ещё раз» будет много