feel

— на конференции веди себя прилично. — сакуса… — я все сказал. иди. ацуму судорожно вздыхает, прикусывая губу, и косится на кафедру, за которой ему выступать меньше, чем через пять минут, а киеми ничем, блять, не помогает и не собирается, судя по тому, как сильно белеют костяшки на зажатом в его руках планшете. он честно хочет выступить, хочет поделиться тем, что узнал за время своей учебы в архитектурном, и какие у него планы на будущее, ведь он один из лучшие студентов — все ждут от него немного больше, чем он способен. и сакуса тоже ждет немного больше, переключая скорость на одну единицу. мия жмурится. — мы тренировали с тобой выдержку, помнишь? не подведи меня. ацуму заторможено кивает, но, открыв глаза, замечает, что сделал это чуть ли не в самую пустоту: сакуса уже прошел больше, чем половину пути к своему месту. и дышать от этого еще труднее. парень мысленно молится на то, чтобы справиться. чтобы не ударить в грязь лицом перед практически всеми преподавателями и четвертью студентов вуза. чтобы не ударить в грязь лицом перед киеми. хотя тот, судя по всему, только этого и ждет, увеличивая скорость вновь. мия вздыхает вновь, оборачиваясь в сторону кафедры, потому что слышит, что савамура закончил свою речь, а значит теперь его очередь. очередь выступать перед огромной толпой с очень важной речью, когда в твоей заднице вибратор, временами меняющий скорость, который вставил полчаса назад один из твоих преподавателей. слыша свое имя в колонке, ацуму матерится, вдруг ощущая, как подгибаются коленки от того, что кое-кто продолжает делать его самочувствие еще хуже в хорошем смысле этого слова. только было бы лучше, если бы они были дома. наедине, а не на тысячу с лишним человек. но теперь уже вряд ли можно что-то исправить, так что парень вытягивается, натягивает улыбку и гордо шагает к кафедре под шум аплодисментов. выдыхает с облегчением, когда ощущает, что над ним сжалились на пару единиц. для не понимающих речь кажется скучной и нудной, но многие в самом деле смотрят и слушают довольно заинтересованно. иногда хлопают, выкрикивают что-то одобрительное и, — ацуму надеется на это, — кажется, не замечают, что еще немного и он осядет прям на сцене. ему слишком плохо, слишком хорошо, но сакуса только и делает, что снисходительно наблюдает и может не слышно похлопать вместе с другими, но других эмоций не различишь. на расстоянии, когда он в маске, это самое невозможное, что может быть в этом мире. — я… парень чуть ли не задыхается на месте, сжимая руками края кафедры. в микрофон слышно, как скрипят пальцы по дереву, но, к счастью, не видно, как он вздрагивает и подгибаются коленки. максимум. — я хотел бы сказать спасибо, что вы… уделили внимание мне и моим проектам… ацуму болезненно жмурится. это становится невыносимым и он крупно вздрагивает вновь, уже заметно для остальных, и, открывая глаза, замечает обеспокоенные взгляды нескольких преподавателей. — вам плохо? один из них негромко интересуется и это заставляет парня тряхнуть головой быстро и чуть нервно, лишь бы никто не понял, а затем слабо улыбается. ему очень хорошо и он бы с удовольствием сообщил об этом своими стонами, но он не хочет позора. и не хочет, чтобы в нем разочаровался сакуса. поэтому лишь кушает губу, вспоминая чужое обещание о том, что если он продержится, то будет поощрен. и сейчас, набирая немного воздуха в легкие, он надеется, что его сдержат, пока он сам в ту же секунду вновь вздрагивает и судорожно выдыхает. ох, черт. надо заканчивать. — я благодарен всем вам за бесценный опыт, который я вряд ли смог бы получить где-либо еще, и теперь я наконец вынужден откланяться. все хлопают, но он почти не слышит. в ушах звенит и, спустившись в зал, парень не спешит идти на свое место. он только пихает блядский планшет чуть ли не первому попавшемуся, практически сразу уходя в туалет. внизу мокро и он надеется, что уже проявившееся — он уверен в этом — на трусах пятно не проявится на его черных брюках. он молится на это, громко хлопая дверью одной из кабиной. пуговица с трудом не отлетает в унитаз, когда он дергает резко, отрывая одну из шлевок для ремня, и дрочит до звездочек в глазах, пока внутри все еще вибрирует. он сам не понимает, как продержался все это время, не понимает, почему он уже кончил, но ему все еще плохорошо, и почему сакуса шумно ломится в его кабинку. а он даже не думает открывать. внутри почему-то играет легкая обида, ведь киеми так же обещал, что не будет перебарщивать, но он дошел до максимума и последнее, чего сейчас хочет мия, так это вместо обиды испытать злость. или сорваться. так что он ведет пальцем по головке члена, даже не думает откликаться на свое строго произнесенное имя, и наконец громко стонет, больше не сдерживаясь, когда кончает вновь. теперь окончательно. — ебаный мия ацуму, открой сейчас же блядскую дверь. — ты обещал. но не сделал. мия вздыхает, наконец обрывая чужие попытки до него достучаться, и вытирает перепачканную ладонь туалетной бумагой. слегка стирает сперму с белья, чтобы не испачкались брюки, и только после этого выходит. — ацуму… — тут кто-то есть? я ничего слышу. м… а зачем ты ломился? все равно бы никак не пом- мия не успевает договорить, ударяясь затылком о стену, и вдруг чувствует чужие губы на своих. чувствует ликование внутри себя. его впервые поцеловали где-то, кроме дома, и это лучшая награда.